Наверх! скомандовал Билли. Забаррикадируемся на крыше.
Без споров и пререканий вся группа бросилась вверх по лестнице. Однако то и дело какая-то свирепая тварь настигала одного из замыкающих. Несколько минут словно в тумане, и вот наконец выжившие были на крыше. Укрепляя входную дверь кусками арматуры, Билли вскользь окинул взглядом оставшихся людей. Из дюжин вооруженных бойцов осталось только пятеро.
Ладно, ладно, словно мантру повторял Билли слова самоутешения, стараясь не впадать в панику.
Билли? окрикнул его Виктор. Всё нормально?
Держимся, сэр. Продержимся! сдержанно ответил Билли и обессиленный завалился на цементное покрытие в шаге от заблокированной двери. Дальнейшего плана действий ни у кого не было. С обратной стороны баррикады рев и скрежет монстров не прекращались ни на мгновение, а улицы у подножья комплекса степенно заполнялись полчищами кровожадных созданий.
Билли, Виктор вновь обратился к начальнику службы безопасности, но уже куда более встревоженно. Его голос едва мог скрыть растерянность и испуг: Где Лиам?
Билли оглянулся по сторонам, но Лиама Томсона на крыше явно не было.
В то время как ожесточенные бои уже вылились на усеянные руинами улицы Нью-Йорка, в центральной его части по-прежнему было безопасно. Правительственный комплекс в самом сердце южного Манхеттена зловещей серой башней нависал над округой. Нижние уровни были укреплены стальными листами и защитными полями, что давало существенное преимущество обороняющимся. Благодаря высотной конструкции и сотне сторожевых установок нападающих можно было подавить интенсивным огнем ещё на дальних подступах. В результате вокруг здания на несколько сотен метров не было ни души, лишь выжженная земля, осколки стеклянных облицовок витрин и каменные руины близлежащих зданий. На одном их верхних этажей ещё несколько минут назад располагался штаб военного гарнизона, откуда осуществлялась координация всех действий. Сейчас же этот зал пустовал, и лишь десятки мониторов ярким красным миганием сигнализировали близящийся печальный исход сражения. С части стены, обращенной к заливу, был снят защитный занавес, и на его месте сейчас располагались внушительные полупрозрачные стекла. Сквозь них была отчетливо видна пугающая картина постигшей город напасти. Едва ли не каждый квартал был окутан густым черным дымом, сквозь который то и дело прорывались яркие голубые вспышки взрывов. Большая часть небоскребов была разрушена, а некоторые продолжали обрушаться прямо на глазах, попутно обрывая жизни тысяч защитников. Эта пугающая картина способна была повергнуть в шок любого, но только не Калеба Хейза. Верховный легат молча, словно заворожённый, смотрел вдаль, смиренно наблюдая за исчезновением многомиллионного гигаполиса. На его лице не читалось ровным счетом ничего, кроме привычного стеклянного безучастного взгляда. В тот же момент за его спиной раздался голос Генри Бейкера:
Калеб, я закончил с документами. Нам пора убираться отсюда.
Я остаюсь, Генри, монотонно, практически мгновенно ответил Хейз.
Бейкера явно застал врасплох такой поворот событий, и он тут же отдал приказ своей охране оставить их наедине. Спустя мгновение все солдаты покинули помещение. Сделав несколько шагов навстречу верховному легату, Генри приблизился к нему практически вплотную.
Какого черта, Калеб? Я не дам тебе такого выбора! У нас война в самом разгаре, надо уносить отсюда ноги, пока Айки не прорвались в комплекс.
Знаешь, что это, Генри? Хейз начал было задавать привычный уже вопрос, протягивая небольшое устройство своему собеседнику, но тот, предвидя дальнейшую дискуссию, поспешил его прервать:
Да! Да, я знаю, это деси-хелпер! Мы уже обсуждали это, уймись, он просто не работает!
Он работает, Генри, спокойным рассудительным голосом продолжал Хейз. Я всегда знал, что поступаю неправильно. Каждое из принятых мною решений было ошибочным. Я доверял статистике, анализу, но в глубине души всегда знал правду.
Уймись! У тебя нет души! едва ли не криком реагировал Бейкер. Но Калеб продолжал:
Мы уничтожили Цитадель, затем флот. Предали совет, а теперь истребляем собственный народ в заведомо проигрышной битве. Если бы вместо моих суждений мы просто подкидывали монету, результат был бы минимум в два раза лучше. Я просто монета, Генри. Монета со сбитым центром тяжести.
Иди к черту! Ты не монета, Калеб! Ей-богу, у меня нет времени на твои приступы, нам надо убираться! Бейкер раздраженно взывал к другу.
Ты предлагаешь мне уйти? с легким замешательством переспросил Калеб.
Да! Именно это я тебе и предлагаю! Причем немедленно! Генри, почувствовав подвижки в общении, с облегчением подтвердил своё намерение.
В таком случае вынужден отказаться. Решение уйти ошибочно. Я остаюсь, с последней фразой Калеб поднял в руке деси-хелпер и, едва касаясь его, провел пальцем. Яркий зеленый цвет символичным свечением поставил жирную точку в обуявшем их споре. Хейз неспешно повернулся спиной к другу и вновь устремил свой взгляд вдаль. Бейкер, глубоко вздохнув, с грустью в голосе произнес:
Прощай, друг, и в ту же секунду направился в сторону выхода, но внезапный оклик Калеба заставил его тотчас же остановиться:
Генри! вскрикнул он голосом, подобно разряду грозовой молнии, и тут же, не дав шанса на ответ, продолжил: Двадцать семь.
Бейкер замер словно вкопанный, будто бы каким-то магическим образом понимая, о чем говорят эти цифры. Но всё же, надеясь на обратное, слегка дрожащим голосом переспросил:
Что? Что ты там бормочешь?
Калеб продолжил всё так же безэмоционально и безучастно:
Двадцать семь жизней. Именно столько людей ты наделил даром бессмертия за время работы в совете. Я просмотрел каждое дело, каждое заседание, но лишь в этих случаях твой голос был решающим. Ты мог одним словом лишить их того, что считаешь привилегией исключительно чистых кровей урожденных бессмертных. Так почему же ты этого не сделал? Почему твоя ненависть к смертному роду, столь жестокому и неисправимому, не взяла верх?
Я Я не знаю, Калеб, Генри явно смутился, словно очутившись на месте ребенка, судорожно ищущего себе оправдания в глазах непреклонного родителя. Не знаю, наверно, была какая-то выгода. Какая разница? Мне правда пора идти
Не успел он закончить фразу, как разящий голос Калеба вновь прервал его на полуслове:
Удивительно, но подавляющее большинство из них женщины. Старые, молодые, но все как одна с тяжелой, порой даже трагичной судьбой.
Бейкер молча стоял, слушая рассказ верховного легата, смиренно понимая бесполезность каких-либо комментариев. Калеб продолжал:
Словно они напоминали тебе кого-то. Возможно, Роуз?
Генри стоял молча, не в силах произнести ни слова. На его сдержанном лице читалась боль горестных воспоминаний, а глаза сверкали блеском проступивших слез. Голос Калеба не стихал:
Она была в тот вечер вместе с тобой. Твой двадцать первый день рождения. Ночь кровопролития и твоего прозрения. Она была там. Та, кого ты так сильно и беззаветно любил, не удостоилась даже секундного упоминания в твоем пересказе той роковой ночи Ты говоришь, что тебя спас страж, но их служба тогда ещё только зарождалась и уж точно не работала на частных бизнесменов. Мне жаль, но всё указывает на то, что ты соврал мне, Генри.
Она была там, собравшись с силами, произнес Генри, даже не оборачиваясь в сторону Калеба. Ты прав, не было никакого стража. И мой отец был просто больным безумцем, плевавшим на всех. И уж точно ему не было дела до меня. Ходили слухи, что он к своим годам настрогал больше дюжины детишек по всей стране. И в ту ночь, без сомнения, этот мальчишка Фрэнки застрелил бы меня и всё бы закончилось, но Роуз последнее слово он произнес с такой теплотой, словно все остатки человечности слились воедино в одном протяжном слове. Она была ангелом, которого я не заслуживал. Она бросилась ко мне с криком «Нет!». Ей не нужно было бессмертие. Не нужны были эликсиры, она любила меня и закрыла собой от той чертовой пули. Фрэнки мог застрелить меня, но её едва ли. Увидев кровь, он словно оцепенел. Стоял как вкопанный, пока не распахнулись двери и мой чертов папаша не бросился поздравлять его. Единственного, как он думал, выжившего в этой бойне. Фрэнки нелепо улыбался, принимая хвалебные поздравления и воодушевляющие хлопки по плечу. Несколько секунд счастья оборвались в тот миг, когда я наконец дотянулся до пистолета, Генри вновь замолчал.
Ты убил его, констатировал Калеб.
Я убил их обоих, подтвердил Генри, Фрэнки и отца. Оба упали замертво, пожиная плоды своего триумфа.
А как же Донелли? Ты говорил, что это он убийца, переспросил Хейз.
Конечно же, нет. Он приказал своим головорезам схватить меня и неустанно перечислял всё то, что собирается со мной сделать, но в безумии моего предка были и некоторые полезные уроки, которые я накрепко усвоил. Миром смертных правят деньги. А их в тот момент у меня стало выше крыши. Я пообещал каждому из охранников по миллиону за голову Донелли, и без лишних колебаний они согласились. Дальше ты знаешь. Я стал тем, кем стал.
На твоих руках кровь трёх человек, Генри. Это неправильно, Калеб всё так же безучастно констатировал свои выводы об услышанном.
Прошли столетия, друг мой. На моих руках теперь куда больше крови. И да, это неправильно, с последней фразой Генри открыл взмахом руки двери комнаты и стремительным шагом в сопровождении охраны направился в сторону кораблей эвакуации.
Калеб же продолжал стоять в полной тишине, наблюдая, как вспышки взрывов приближались всё ближе и ближе к комплексу. Маленькое устройство, зажатое в руке, по-прежнему светилось ярким зеленым цветом, а в глазах Хейза, похоже, наконец читалось доселе неведомое ему чувство умиротворение.
Глава 52. Москва
В то время как в одном уголке Земли солнце только встает, в другом за тысячи миль к востоку оно уже вовсю сияет. Над Москвой в этот день была на удивление ясная погода. Время близилось к двум часам дня, и все подступы к парящей Москве были заняты полчищами мутировавших созданий. В огромном многомиллионном городе, возвышающемся над округой, в центральном зале нового Кремля в этот самый момент шел оживленный диалог Алексея Рогова со своим протеже Дмитрием Поповым. Военный, по виду крупного телосложения, Дмитрий был идеальным солдатом, готовым делать то, что надо, не задавая лишних вопросов. Алексей заканчивал с калибровкой своего бронированного экзоскелета. Облаченный в серебряный костюм с золотыми отливами, он попутно закидывал вопросами стоящего поодаль генерала:
Что с подкреплением? Где солдаты южного округа? Минск, Киев? Где они? Мы не успеваем эвакуировать всех, нам нужны бойцы и корабли.
Они не придут, сэр, сдержанно отвечал Дмитрий.
Что значит не придут? Это не просьба это приказ их легата! Рогов едва не криком реагировал на внезапную новость.
Да, сэр, я пытался донести эту мысль, но они боятся оставлять города без гарнизонов. Все знают, что часть этих тварей сейчас носится по всему миру на своих черных кораблях, обращая в монстров целые поселения. Утром они уничтожили Гомель. И теперь сотни тысяч новообращенных двигаются в сторону столиц Восточной Европы. Без военных гарнизонов они к вечеру захватят половину всей территории.
Дим, Алексей сбавил тон и приблизился практически вплотную к собеседнику, я всё понимаю, но Москва не должна пасть. Мы последний аванпост второй территории.
Сэр, я Дмитрий замялся.
Ты знаешь, почему их армия именно здесь? продолжал Алексей. В мире есть всего пять городов, обладающих достаточной мощью, чтобы дать им отпор! И у каждого из них сейчас стоит армия этих тварей. Они хотят уничтожить нас сразу! В первый же день. Сломить наш дух, показать, насколько мы ничтожны! А ты мне заявляешь, что наши союзники закрылись в своих гарнизонах в надежде, что их обойдут стороной? Соедини меня с ними сейчас же!
Я не могу, сэр, сдержанно продолжал Дмитрий.
Алексей молча смотрел в глаза собеседника, ожидая объяснений столь радикального заявления.
Вы просили сразу же сообщить, если что-то изменится. И вот я здесь. Во всем городе пропала внешняя связь. Нас отрезали от мира. Не проходят ни спутниковые сигналы, ни радиоволны. Ничего. Какое-то поле активировано вокруг города. Несколько наших групп сейчас пытаются пробраться на окраины, чтобы установить ретрансляторы, но пока что безрезультатно.
Алексей молча стоял, не зная, что ответить. Он чувствовал себя так, словно уже проиграл битву, не успевшую толком начаться. Сквозь горечь неминуемого поражения, стараясь не подавать виду, он сдержанно выдавил из себя очередной приказ:
Надень броню. Полагаю, это их сигнал к началу, с последней фразой он направился в сторону ближайшего выхода из комплекса. Попутно к нему присоединялись солдаты личной охраны, облачённые в такие же усиленные механические костюмы. Следующей точкой назначения была передовая окраина парящего гигаполиса, в которую упиралась новая Тверская улица. Именно там была сосредоточена основная мощь гарнизона и ожидался первый, наиболее мощный удар Айков. Как и в других подобных гигаполисах мира, вдоль всего периметра нижнего города простиралась массивная укрепленная стена. На каждом из ключевых направлений она примыкала к гигантским межуровневым полишлюзам, через которые проходил весь трафик транспорта и пассажиров в верхний город. Именно к одному из таких шлюзов и вела новая Тверская улица, служащая аналогом некой центральной аллеи новой Москвы. Там, на самой границе парящего города, располагались огромные, слегка выпирающие платформы. Усеянные защитными орудиями разных калибров, ракетными установками и средствами ПВО, они служили главными аванпостами гарнизона города. Сотни вооруженных солдат рассредоточивались вдоль стен и бойниц полишлюзов. Ракетные установки заряжались усиленными боекомплектами, а системы залпового огня то и дело обрушивали огненный смерч на строй противника в надежде наконец-таки пробить защитное поле Айков. К слову, они также не планировали откладывать момент наступления и под затяжное завывание сирены приступили к активной фазе. В один миг сотни залпов таинственных огневых установок озарили небо над Москвой. Черные ракеты врывались в укрепления на границе верхнего города и с грохотом разносили их в клочья. Массированный ответный огонь из сотен лазерных установок окрасил поле битвы в характерный пурпурно-розовый цвет. Однако столь мощная огневая завеса, к сожалению, не возымела желаемого успеха. Разящие лучи разбивались о голубое мерцание защитного поля над полчищем тварей. То и дело случайной волной или рикошетом удавалось поразить нескольких монстров, но всё же на раскладе сил в целом это не сказывалось никак. Над городом появились десятки космических кораблей республиканской гвардии, и, словно предвидя это, навстречу выступили черные как ночь космические корабли противников. Залпы систем ПВО пытались переломить исход воздушного противостояния с обеих сторон, но защитники были явно слабее. За каждый сбитый корабль захватчиков люди платили непомерную плату в четыре-пять кораблей гарнизона. Выстрелы, взрывы, лазерные пульсации проносились повсюду. Казалось, в этом мерцающем безумии под покрывалом пепла и пыли невозможно было различить ничего. Однако кое-что всё же происходило. Огромные кубообразные машины Айков излучали таинственное фиолетовое свечение, а из их фронтовых бортов с невероятными темпами появлялись парящие мосты, устремленные прямиком к границе верхнего города. Не дожидаясь их полной готовности, армии монстров взбирались по ним, шаг за шагом приближаясь к заветному городу. В авангарде карабкались наиболее крупные представители своего рода, облаченные в черные доспехи и прикрывающие всех следующих позади внушительными силовыми щитами. То и дело одному из кораблей людей удавалось пробиться сквозь огневой шквал захватчиков и подорвать один из мостов, но их было слишком много. Порядка пятидесяти уже были у самой границы города и ещё столько же в процессе возведения. Как только первые мосты коснулись парящих улиц, армия Айков бросилась в атаку. Свирепые создания, в чьих образах не было ничего даже отдаленно напоминающего людей, которыми они когда-то были. Изуродованные и мутировавшие, с гигантскими выпирающими конечностями, аномальными костяными наростами. Каждый из них был уникален, но в то же время таким же, как остальные. Безвольным, бесчувственным и беспощадным. Словно машина, запрограммированная на убийство, они не чувствовали ни боли, ни сострадания. Даже захлебываясь собственной кровью, они из последних сил пытались дотянуться до ближайшего живого существа, чтобы в умирающем порыве исполнить свое предназначение пополнить армию Айков ещё одним созданием. Чем больше становилось монстров на улицах верхнего города, тем отчетливее приходило понимание, что среди них есть не только некогда люди. Здесь были и мутировавшие волки, медведи. Несколько мостостроительных установок возводили гигантский трап для более крупных созданий. Конечно, теперь едва ли можно было понять, кем они раньше были. Зловещие гниющие куски мяса с гигантскими передними лапами, гигантскими когтями и костяными бивнями, разросшимися настолько, что пробивались даже с обратной стороны черепа. Защитники города держались из последних сил. На окраинах парящих улиц захватчиков встречали сотни усиленных танков и машин огневой поддержки. Нерушимой лазерной стеной они застилали все пути наступления. Но противник был подготовлен не хуже. Углубившись в оборону города, они создали плацдарм для наступления тяжелой техники черные танки вступили на улицы парящей Москвы. Конечно, вся техника Айков не являлась чем-то новым и особенным. Все эти образцы так или иначе фигурировали в планах военных, перспективных чертежах ученых. Но большая часть из них существовала лишь на бумаге из-за технической сложности воплощения в жизнь столь смелых и амбициозных задумок. Айкам же каким-то образом удалось за считаные часы довести эти исследования до логического завершения и построить сотни опытных образцов. Они превосходили все существующие аналоги, и оттого каждая машина захватчиков стоила десятка людских. Бой был неравный, но люди держались. Держались изо всех сил.