Если мытакая ценность,я гнул свое,чего же вы нас не выращиваете в обитых изоляцией комнатах, подавая перетертую еду, чтобы не подавиться?
Ты что, еще не понял, мальчишка? Когда Ядро примет тебя или не тебя, а твоего брата, этого, следующего, маленького еще, или даже еще не родившегосякогда-нибудь примет, иначе в жизни и судьбе нет вообще никакого смысла, я в это поверить не могу Когда оно тебя приметты станешь нашим богом. У тебя будет доступ ко всем ресурсам корабля, экспедиции, планеты. И властьлететь или бежать, переместить корабль на дневную сторону, запустить терраформинг, или свалить с этого чертова Ляпуса к чертовой матери? Понимаешь? Один из вас станет богома никому не нужен злой маленький бог, воспитанный в ватном облаке, не знающий человеческих чувств. Бог, не умеющий любить. Поэтому вынаши дети. Мы не строгаем вас на верстаке, не запрещаем вам ничего, чего не запрещают детям родители. Мы воспитываем вас в любви. И ответственности. Воспитываем вас людьми, чтобы вы ими и осталисьпри любом раскладе. Иначе я бы не поступил с Вовкой моим Иначе я бы на все это не согласился
После этого я его долго молча тащил. Каждый раз вопрос в голову приходил, и тут же на него ответ вспоминался, и казалось, будто в голове у меня сидит маленький Фокин и со мною все время разговаривает и все мне объясняет. Напримеркак же вообще так получилось-то, что весь корабль и ресурсы экспедиции на полторы тыщи человек оказались замкнуты на одного-единственного капитана? «А как вообще всякие техногенные несчастья случаются? говорил маленький Фокин-из-головы, как объяснял нам лет пять назад в классе,по совокупности маловероятных событий, когда кубики раз за разом на ребро становятсядвигатели, гравитация, планеты, а потом какой-то самоуверенный дурак блокирует ИИ, переводит весь контроль на себя, будто бы он в игру играет, будто бы он бессмертный. Ну и собственно только поэтому упомянутые полторы тыщи человек не сгорают в атмосфере в рассыпающемся на куски корабле, а худо-бедно садятся уж куда вышло. И живут, живут себе дальше».
Сергей Васильевич,сказал я наконец,а мне вот никогда в голову не приходило спросить, а любопытно Почему у всех русские имена, ну украинские еще, польские, узбекские, а у нас такие странные?
Это кельтские имена, Дей. Чтобы вас ну, обозначить, дать вам что-то общее. У Вовки был позывной «викинг», он вообще увлекался культурой, мифологией. На мечах биться умел. Ну так, на уровне ролевиков. Татуировок кельтских себе понабил везде, разве что не на жопе а может и там, я не заглядывал
Нога у Фокина сильно болела, он сквозь зубы говорил. Я присел отдохнуть. Жарко было в скафандремы с них все лишнее поснимали, чтобы налегке, термоконтроля никакого. Обычно в космосе или на планетах без атмосферы главный страхчто кислород кончится, задохнешься. Здесь же такого нетзнай себе лишнее отфильтровывай. Вот ведь кислородбез него никак, а слишком многои еще более неприятная смерть
Я огляделся и вдруг понял, куда забрелмы были точнехонько у скалы, где полтора месяца назад разбился Дилионон мне ее тогда описал как «три каменных пальца смотрят вверх». Три каменных отростка и вправду были похожи на тонкую трехпалую руку.
Ну, отдохнул? спросил Фокин нетерпеливо.
Подождите-ка, Сергей Василич,сказал я медленно. Это здесь Дилион Он мне говорил, что тут, под скалой, он почувствовал, что есть ну, «что-то».
У всех у нас есть «что-то»,устало огрызнулся Фокин. Мне бы сейчас свое «что-то» твоей маме показать, Евгении Ивановне, а?
Мапе,машинально поправил я, чувствуя внутри странную отстраненность, будто между мною и Фокиным, да и всем миром, натягивалась тонкая прозрачная пленка, холодная на ощупь. Я лег на живот и подполз к краю скалы, ожидая увидеть тамну не знаючерную дыру в пространстве например. Но подо мною просто уходил вниз желто-серый утес, а под ним росли неприятного вида колючки. Ничего интересного не было, но я продолжал смотреть и ждать, не обращая внимания на недовольное «бубубу» Сергея Васильевича издалека. Скала под нами дрогнула раз, другой, но не угрожающе, как при землетрясении, а ровно, мягко, будто забилось огромное сердце.
Я сел и отполз от края. И из-под скалы медленно поднялось необыкновенное существоон был огромный, фиолетовый, с гибким длинным телом, с крыльями цвета неба. Восемь пар желтых глаз смотрели на нас.
Вы его видите, Сергей Васильевич? спросил я медленно.
Вижу,сказал Фокин сдавленным голосом. Ох, какой А мы за столько лет ни разу А мама твоя говорила, что надо на исследовательские экспедиции ресурс Вот это новый вид! Как мы его
Бармаглот,сказал я. Если есть снарки, должен быть и Бармаглот
Вот зубищи Осторожнее!
Фокин закричал, когда Бармаглот, перевернувшись в воздухе фиолетовым вихрем, вдруг бросился ко мне и острым когтем на краю крыла распорол мне скафандр вместе с кожейот бедра до горла. Чистый, нефильтрованный воздух Лепуса пах озоном, корицей и моей кровью.
Не дыши, Дей! в панике крикнул Фокин. Я засмеялся от нелепости предложения. Как же не дышать? Бармаглот больше не нападалпарил у края скалы прямо перед нами, внимательно смотрел на меня всеми своими глазами. Я дышал жадно, не мог удержаться, в голове у меня поплыло, глаза его казались желтыми звездамия мысленно стал проводить линии, соединяя точки. Получалась фигура, похожая на песочные часы. Бармаглот моргнул тремя глазами из восьми, потом всеми, потом одними каким-то образом я его понял.
Не надо,сказал я и пинком вышиб у Фокина из рук взведенный на существо арбалет.
Бармаглот позвал меняи я шагнул, протянув вперед дрожащую руку. Мне показалосья падаю со скалы, но на самом деле я просто выпал из своего телаи попал в него, в Бармаглота, внутри он был фиолетовым и прохладным, и спокойным, и я его понимал, как себя самого. Он хотел мне что-то показать, что-то важное. Не для него, для меня. Мы быстро полетели обратно, к кораблю, и я увидел его сверхуогромное, частично вросшее в землю металлическое яйцо. Сквозь грунт, слежавшийся от исполинского веса, мы нырнули в пустоту под ним, в гигантскую пещеру с каменным потолком, идущим трещинами от веса корабля. В абсолютной темноте глазами Бармаглота я видел километры пустоты между потолком и дном пещеры, видел, как трещины углубляются и расширяются, не быстро, но неостановимо. Что случится, когда все мы рухнем во внутренности Лепусабез защиты воздушных подушек и силовых щитов, в облаке каменного крошева и пыли? Сколько из нас переживут удар? Смогут вылезти обратно на поверхность? Продержатся в живых без синтезаторов воды, сумеют починить оборванные соединения батарей? Я в ужасе метался по огромной пещере. Было очень холодно. Потом вдруг стало жарко и светло, потом горячо и тяжело, потом никак, темно, всё.
Дей,звал меня мапа. Дей
Илонка клала на лоб прохладную руку.
Давай, просыпайся уже,сказала она. Спящий принц
Потом она наклониласьот нее пахло хлебом и цветами,потрепала меня по волосам и сухо, быстро поцеловала в губы. Ушла.
Как полагается по сказочным законам, после этого я почти сразу проснулся. Было очень темно, я открыл глаза, но ничего не увидел.
Ты очнулся! Мапа бросился ко мне, я узнал его запах, его руки.
Где мы? спросил я. Что случилось?
Фокин накрыл тебя своим телом и выстрелил в воздух из лучевого Возгорание, взрыв, трава вокруг вспыхнула, вас быстро нашли, ты выжил, сынок, выжил, теперь все будет хорошо
Что с Сергеем Васильевичем?
Обгорел, едва живой,сказал мапа и заплакал. Кожу наращивать слишком больно, я его положила пока в холодный анабиоз Он не возражал Что же мы теперь делать будем, сынок?
Ну, может, свет включим? предложил я. Чего мы сидим-то в полной темноте?
Мапа всхлипнул, и тогда я вдруг понял. Я ослеп.
У всех было много работы, для меня никто уже ничего сделать не мог. Мапа старался сдерживаться, но все время плакал. Я попросил, чтобы меня отнесли выздоравливать к Дилионуон был уже в корабле, его семья зимовала неподалеку от Ядра.
Отдыхайте, мальчики,сказала мама Дилиона, Гузальвысокая, черноглазая, очень красивая, как я помнил. Она поправила мое одеяло. Мы пойдем мясо разделывать, закатывать на зиму. Пять снарков добыли, маловато, завтра, может, еще одну охоту отправим, недалеко
Она ушла, дверь закрылась. Шаги удалились по коридору, потом вернулись и дверь щелкнула замком.
Она нас закрыла снаружизасмеялся Дилион. Чтобы мы с тобой, Дей не убежали
Он рассмеялся истерически, до всхлипа. Я сел на кровати, поднялся, по стеночке дошел до двери. И вправду было заперто.
Если снаружи толкнуть, дверь откроется,сказал Дилион. А изнутринет. Куда ты собрался, Дей? Тебе есть, куда идти? Ты насовсем ослеп?
Не знаю,сказал я. И рассказал ему, что показал мне Бармаглот.
Ты уверен? спросил Дилион. При кислородном отравлении, говорят, очень яркие глюки, делириум, темные ямы сознания.
Тут все наоборот,сказал я. Он, ну этот Бармаглот, он разумный. И не хочет, чтобы мы все умерли почему-то,добавил я, подумав, что на его месте может и предпочел бы, чтобы опасные инопланетяне под воздействием природных сил аккуратно сгинули в недрах планеты. Но он хотел меня предупредить, поэтому порвал скафандр, понимаешь? Чтобы я отравился и мое сознание изменилосьчтобы он мог мне показать
Что показать? Кому тут чего показать? Дверь открылась, вошли двое, еще двое нас. Микаэль и Тристан. Мы сбежали со всеобщей увлекательной забавы «разделка пяти центнеров мяса лазерными резаками», чтобы проведать наших страдающих братьев, то есть вас. Вы страдаете?
Тристан говорил бодро, легко, но под веселостью дрожала тревога. Как только закончится заготовка мяса, настанет пора модобраха.
Сядьте-ка,сказал я. Я расскажу вам про Бармаглота.
Я и сам знаю,сказал Тристан. Или Микаэль?«О, бойся Бармаглота, сын! Он так свирлеп и дик, а в глуше рымит исполинЗлопастный ммм?»
Брандашмыг,сказал я. И рассказал им про ждущую нас всех завтра, послезавтра или в любой день этой Зимы смерть. Остаемся ли мы на Лепусе или летим на Олоркорабль нужно поднять. Сейчас. Сегодня. Вот и все.
Тебе не поверят, Дей,сказал Дилион. Его голос был усталым, чуть надтреснутым, так я его отличал. Если Сергей Васильевич тоже видел этого Бармаглота, он бы мог тебя поддержать. Подтвердить, что был контакт с ранее неизвестным видом, описать ситуацию. Наверное, можно было бы включить геологический зонд вместо модобраха в этом году.
В тишине я услышал, как прочистил горло Тристан.
Но Фокин в коме,продолжил Дилион. Папа говорилуже началась мышиная возня за его место в Совете. Игра престольчиков. Никто тебе, Дей, не поверит.
А вы? спросил я. Вы верите?
Верим,ответили хором три одинаковых голоса и два детских. Эрик и Эйден?
Вы откуда взялись?
Пришли вас проведать. Мама вам хлеба свежего напекла
Но взял он меч, и взял он щит,пробормотал Тристан задумчиво,высоких полон дум В глущобу путь его лежит, под дерево тумтум. Все на разделке. Если мы заведем Ядро, закроемся и проведем себе свой маленький частный мего голос сорвался,модобрах, у нас будет четыре попытки.
Шесть,сказали мальчишки.
Э-э-э,протянул Микаэль, но я на ощупь нашел детские плечи, присел рядом, чтобы мои слепые глаза были на уровне их лиц.
Если у нас не получится,сказал я,нужно чтобы кто-то остался. И предупредил всех.
Нам не поверят,упрямо сказали мальчишки. Вы сами сказали, что никто не поверит.
Тогда поверят, потому что за вашими словами будут стоять наши смерти,сказал Микаэль и стало очень тихо, будто бы все перестали дышать. Смерть придает словам куда больший вес. Только вот чтопосидите тут, а? Не выходите. А то по вашим виноватым рожам кто-нибудь непременно догадается, что что-то не так.
Тристан поднял Дилиона, Микаэль обнял меня за плечи.
Пойдемте,сказал он. Мы закрыли дверь и двинулись к Ядру.
Нужно сначала активировать блок питания,сказал Микаэль через несколько шагов. Замкнуть контур на Ядро. Снять защиту с терминала. На двоих нам с Тристаномминут пятнадцать. Подождете?
Нет,сказал я. Мы дойдем до Ядра. Я понесу Дилиона, а он будет мне говорить, куда идти.
Дилион оказался тяжеленным.
Ну ты и отожрался за полтора месяца,хмыкнул я, поднимая его.
Это ты телом и духом ослаб,отрезал Дилион. Шагай давай. Раз-два, вперед Стой Руку подними, будет стена, по ней иди Раз-двачего ты смеешься?
Раз-два, раз-два, горит трава,пробормотал я сквозь истерический смех. Взы-взыстрижает меч
Не взы давай, а иди по стеночке
Мы вошли в Ядро, я сгрузил Дилиона на пол, обошел маленькую комнату, активируя панели по его указаниям. Мне стало казаться, что я вижу слабый свет, с которым они включались. Я боялся поверить и, закончив, сел в углу рядом с Дилионом.
Боишься? спросил меня он тихо.
Я помотал головой. Почему-то страха не было.
Все готово,сказали Микаэль и Тристан хором. Они тяжело дышали, и от них пахло пылью и электричеством. Ну что? Мы правда это делаем? Пути назад нетЯдро гудит, батареи разряжаются, если мы сейчас отсюда просто выйдем, нас так взгреют, что смерть в Ядре покажется приятным отдыхом
Да,сказал я. ЯДей Томилин. Я принимаю свою ответственность. Я рискую по собственной воле.
ЯМикаэль Томилин. Я понимаю, что случится, если мы ничего не сделаем. И, простите за пафос, но я хочу вернуть людям надежду и цель.
ЯТристан Томилин. Якороль пафоса. Я хочу подключиться к Ядру и спасти всех, кого люблю. А их много!
ЯДилион Томилин. Я пойду первым.
Мои глаза вдруг сильно заболели, полились слезы. Я все-таки видел свет, слабо, но видел. В свете шевелились тенидве подняли третью, защелкали подключения, Дилион вдруг захихикал.
Щекотно,сказал он.
Я чувствовал что-то совсем иное, чем на модобрахемы были здесь по своей воле, не по чувству долга, не повинуясь условностям. Мы выбрали эту попытку. Мы пришли сами. Никого больше не былотолько ямыварианты одной личностии Ядро.
Подключайте,сказал Дилион. Я готов.
Ядро загудело. Секунды шлиДилион не кричал. Чем сильнее я плакал, тем лучше видел. Моя футболка была уже мокрой на грудии мне показалось, что я вижу бледное, сосредоточенное лицо Дилионаего глаза закрыты под белым колпаком шлема, он улыбается. Броган выглядел точно так же, умираяно он не улыбался
Он что, улыбается? спросил я, не веря, вытирая горящие глаза подолом футболки.
Черт меня дерида, он улыбается! Дилион! Ну как оно там? Мозги кипят? Нет? Чем докажешь? Сделай что-нибудь, что ли?
Гнездо Ядра, в котором лежал Дилион, перевернулось, поднявшись вертикально. Со глухим скрежетом где-то открылись и закрылись заслонки шлюзов. Корабль дрогнул. Закричали людито, что слышалось нам тихим шепотом издалека, было громким криком десятков голосов.
Дилион открыл глаза.
Все работает,сказал он. Ядромое. Наше. Я могу прямо сейчас взлететь. Ходить не могуа летать пожалуйста. Куда полетим?
Не знаю,сказал Микаэль. Надо людей спросить. У нас же демократия, да?
Ну-у-у,протянул Тристан, и мы засмеялись.
Я не знал, полностью и насовсем ли ко мне вернулось зрение, но точно знал, что сделаю, выйдя отсюда. Я дойду до медблока и попрошу мапу осмотреть мои глаза. А сам буду смотреть на его лицородное, любимое, знакомое до малейшей черточки.
А потом выйду из корабля и, щурясь от света Медузы в небе, добреду до дома Илонки. Постучу в дверь, она откроет. Руки у нее будут в муке, волосы растрепаны, она всегда такая, когда хлеб печет.
Илонка,скажу я ей,я пришел к тебе, за тобой. Яне тот, прошлый, твоя детская влюбленность, голос в темноте среди космоса. Я не равен ему, хотя мое тело и создано по лекалам его тела. Я не равен твоим сыновьям. Мы не равны совокупности своих генов. Или клеток. Или элементов, которые нас составляют. Пусть даже они все когда-то были единой точкой, потом разлетались в Большом взрыве, потом горели среди звезд, потом стали нами, а потом перестанут нами быть. Мыэто мы, Илонка. Яэто я. Иди сюда.
Я ее поцелую, и будь что будет.
Андрей КокоулинВ поисках капитана Крапина
«Знаешь, Ленка, не представляю, как люди живут без этой красоты. Им надо почаще поднимать голову. Если ты посмотришь на Большую Медведицу, где-то у звезды Бенетнаш, у самого носа Медведицы, лечу я».