Играть больше и в самом деле не желаете? вполне искренне заговорил Лопухин. И лишь из-за того, что разочек продули? Что с вами, Фернрайт? Устали от Игры? Но неужели вы полагаете, что, отказавшись от общения с нами, игроками, вы хоть что-нибудь приобретёте? Неужели действительно думаете, что бесцельное час за часом, день за днём сидение в одиночестве в своей конторе вас вконец не доконает?
Похоже было, что даже не окончательное, а тем паче вовсе ещё не бесповоротное намерение одного игрока, пусть и одного из лучших, оставить Игру порядком расстроило Лопухина.
Да не принимайте вы мои слова слишком уж близко к сердцу. Просто ответ на вашу чепуховину сам собою напрашивался, а я его проморгал, вот слегка и расстроился, попытался спасти положение Джо, но, поняв сразу, что такое его объяснение московского партнера по Игре ни в чём не убедило, с неохотой продолжил: Ладно, ладно, признаю: у меня, похоже, депрессия. Всё вокруг опостылело. Понимаете? Абсолютно всё! Ведь вы, несомненно, меня понимаете! Джо умолк, и с минуту они оба молчали, и минута эта едва не растянулась до размеров вечности. Я разъединяюсь, проговорил, наконец, Джо и потянулся к кнопке на терминале.
Подождите, поспешно заговорил Лопухин. Ещё хотя бы разочек.
Нет.
Джо прервал связь. На листке бумаги перед ним оставалось несколько не опробованных ещё ни на ком чепуховин, но взгляд Джо сам собой оказался устремлён в пустоту поверх них, а по извилинам его мозга, словно улитки по раскисшей от осенних дождей глине, поползли мысли.
«Заряд батарейки внутри меня, похоже, практически иссяк; нет больше мочи вести прежнюю никчёмную жизнь жизнь, в которой никак не применить мои пусть и скромные, но всё же данные свыше таланты. А пыжиться, доказывая собственную незаурядность, тем паче какой смысл? А ведь именно этим мы по большому счёту и занимаемся в Игре.
А ещё мы стремимся убежать от одиночества, размышлял далее Джо, и посредством Игры вроде бы получаем столь нами желаемое общение. Но, глядя друг на друга, что же мы видим? Лишь зеркальные отражения самих себя; видим лишь собственные безжизненные, пустые до тошноты, измождённые лица да ощущаем на себе сочувственные, ни к кому конкретно не обращённые взгляды.
А ещё, похоже, где-то совсем рядом бродит смерть, не унимались мрачные думы Джо. И чем больше думаешь о смерти, тем ближе она подбирается. Никто конкретно мне, разумеется, не угрожает, поскольку нет у меня ни врагов, ни противников, а есть лишь пустота вокруг, но я присутствие её, треклятой, нутром чувствую Да и сам я непрерывно ветшаю, что позабытое на гвозде в сыром чулане тряпьё, ветшаю месяц за месяцем, за месяцем месяц. Вот уже обветшал даже до того, что и для Игры не гожусь, хоть и знаю, что нужен остальным участникам и что вовсе не будет лишним для них мой посильный в Игру вклад».
Голова Джо сама собой склонилась, и взгляд его приковали к себе им же самим ранее написанные на листке чепуховины. Джо словно оцепенел, но организм его, хоть и неохотно, хоть и не сразу, всё ж, неведомо откуда постепенно набравшись сил, вдруг точно воспрял ото сна и настоятельно призвал хозяина к действию, и тот поспешно принялся за составление новой чепуховины.
Набрав номер, он вышел через спутник на связь с Японией. Вызвал Токио и передал цифровой шифр местному компьютеру-переводчику. Сноровисто обойдя множество его многоуровневых систем защиты и бесцеремонно оттеснив затем в очереди многочисленных корпоративных, привилегированных и уж конечно же персональных пользователей, Джо напрямую подключился к огромному, гудящему, лязгающему массой несуразных составных частей, почти разумному сооружению-механизму.
Перейти исключительно на оральное взаимодействие со мной, распорядился он.
Огромный Джи-Икс-9 послушно переключился со смешанного типа приёма-передачи информации лишь на звуковую.
«Ор-фей спус-ка-ет-ся в ад», по слогам выговорил Джо, предварительно включив запись на своём терминале-телефоне.
Компьютер, разумеется, даже и не пытаясь вникнуть во весь спектр значений предложенной ему фразы, практически мгновенно выдал её самый очевидный эквивалент на японском.
Спасибо. Отключаюсь.
Джо повесил трубку. Затем без особого труда связался с гораздо менее загруженным в любое время суток компьютером-переводчиком в Вашингтоне. Воспроизвёл тому только что произведённую запись и немедленно услышал из трубки теперь уже перевод с японского на английский:
Гам волшебниц погружается в пекло.
Что там у тебя погружается? со смешком спросил Джо. Повтори, пожалуйста.
Гам волшебниц погружается в пекло, с подобающим ему по роду службы терпением монотонно повторил компьютер.
А твой перевод точный? поинтересовался Джо.
Гам волшебниц погружа
Уже усвоил, перебил его Джо. Разъединяюсь.
Он повесил трубку и широко улыбнулся. Немудрёная забава наконец-то напрочь разогнала его мрачные думы.
Поколебавшись с минуту, он набрал номер старика Смита в Нью-Йорке.
Управление закупок и снабжения, седьмой отдел на проводе, раздался из динамика скрипучий голос Смита, а на сером экранчике возникло его худющее лицо ни дать, ни взять морда неделями терзаемой несварением желудка гончей. А, это вы, Фернрайт? Никак, нарыли для меня что-то?
Ну да, нарыл, охотно согласился Джо. Моя чепуховина совсем простенькая. Гам волшебниц погру
Погодите-погодите, послушайте вначале мою, немедля перебил его Смит. Моя, в отличие от вашей, то, что надо! Вам её вовек не разгадать! Вот, послушайте, послушайте. И он тут же зачастил, захлёбываясь слюной: Это книга. «Мигалки исполина» называется. Фамилия автора Брысь-ниже-всякой-критики.
С меня довольно! вдруг вырвалось у Джо.
Чего довольно? Смит, подняв голову, недоумённо заморгал. Вы же ещё даже не приступили к решению. А я даю вам время. Как и предписано правилами, пять минут. Понимаете? У вас ещё целых пять минут для размышлений.
Я выхожу из Игры, пояснил Джо.
Выходите? Из Игры? Но вы же один из лучших! Вашему же нынешнему рейтингу в Игре завидуют почти все и всяк!
Ну и пусть завидуют, а мне так надоело корчить из себя чёрт знает кого! в сердцах вскричал Джо. Мне так окончательно обрыдло, понимаете ли, постоянно прикидываться непревзойдённым интеллектуалом. Я, если хотите знать, для себя уже всё решил! Вот только закончу разговор с вами и сразу же переведу свой телефон лишь на исходящие звонки. И тогда поминай меня как звали! Прощай, Игра, прощай, профессия! Прежде чем продолжить, он сделал глубокий, как перед прыжком в тёмную незнакомую воду, вдох. Признаюсь, я скопил уже шестьдесят пять четвертаков. Настоящих, ещё довоенных четвертаков. Отказывал себе почти во всём целых два года.
Вы скопили монеты? поразился Смит. Настоящие металлические монеты?
Да, и у меня их дома под радиатором центрального отопления целый асбестовый мешочек, проникновенно сообщил Джо. По сегодняшнему курсу это Джо, сверившись с газетой, поспешно произвёл в блокноте вычисления, без малого десять миллионов долларов в нынешних товарных талонах. Джо, торжествуя, оглядел Смита. А на улице, где я живу, на ближайшем перекрёстке, есть та самая будка.
Про себя Джо подумал: «Сегодня же попытаю счастья. И пусть говорят, что мистер Рекрутер всегда даёт ничтожно мало (или, иными словами, запрашивает за свои услуги непомерно много), но шестьдесят пять четвертаков это всё-таки шестьдесят пять четвертаков! Монет у меня уж точно предостаточно».
После гнетущей паузы медленно заговорил Смит:
Желаю вам удачи. Может, за всю свою сумму вы заполучите с десяток, а то и с целую дюжину слов, и слова эти в итоге, весьма вероятно, сложатся в две-три никчёмные фразы. Типа: «Поезжайте, мол, в Бостон. Спросите там» Затем мистер Рекрутер резко прикроет свою лавочку, а ваши четвертаки из приёмного контейнера со звоном покатятся по жёлобу вниз, а далее, как уверяют знающие люди, монеты эти, влекомые искусственно нагнетаемыми воздушными потоками, отправятся по лабиринту подземных труб прямиком к центральному мистеру Рекрутеру в Осло. Смит провёл указательным пальцем по крыльям своего носа, как это обычно делает уставший от зубрёжки школьник, незаметно, в его понимании, избавляясь от сопли. Завидую вам, мистер Фернрайт. Может, полученных вами двух-трёх фраз окажется вполне достаточно. Признаюсь, однажды я и сам обращался к помощи такого же автомата. Кинул в него почти полсотни четвертаков. И всё, что он мне выдал, было: «Поезжайте в Бостон. Спросите» И знаете, бездушный механизм, несомненно, получил истинное удовольствие и оттого, что заглотил мои монеты, и особенно оттого, что намеренно оборвал ключевую фразу на полуслове. Но вы всё же попробуйте, попробуйте. Вдруг что путное и выйдет.
Конечно попробую. Голос Джо, хоть и далось ему это с немалым трудом, всё же прозвучал вполне твёрдо.
Когда он переварит все ваши четвертаки продолжал Смит.
Я вас уже понял, попытался прервать его Джо.
И никакие молитвы гнул своё Смит.
Да понял я, понял, заверил его Джо.
Минуты две они, глядя друг на друга, молчали, а затем Смит всё же закончил начатое:
В общем, ничто на свете не заставит эту богом проклятую машину выплюнуть хотя бы ещё одно-единственное слово.
Ясно.
Джо старался виду не показать, но слова Смита, разумеется, охладили его пыл. Мало того, душу его вдруг охватил ещё и леденящий страх.
«Теперь мне очевидно, в каком именно месте на всём белом свете открывается бездна адская, подумалось вдруг ему. А открывается она в точности там, где опущенные в мистера Рекрутера монетки проваливаются в никуда».
Слушайте, а может, вы всё же напоследок разгадаете одну-единственную мою чепуховину? скороговоркой предложил Смит. Её выдал мне компьютерный переводчик в Намангане. Вот она, вот. Он лихорадочно схватил длинными дрожащими пальцами сложенный лист бумаги. «Воля, дикторша на племя». Картина тысяча восемьсот тридцатого года, франц
Задачка была воистину элементарной, и Джо, не дожидаясь окончания, проговорил безжизненным тоном:
«Свобода, ведущая народ».
Да, Фернрайт, вы правы! Теперь можете визжать и топать от восторга ногами. А как насчёт ещё одной? Погодите, погодите, только не вешайте трубку! У меня есть для вас действительно отменная чепуховина!
Задайте её Хиршмайеру из Берлина, посоветовал Джо и отключился.
Он опустился в своё ободранное древнее кресло и тотчас углядел, что на почтовом ящике горит красная сигнальная лампочка.
«Странно, подумал Джо. Сегодня до четверти второго никакой рассылки нет. Специальная доставка, что ли?»
Он нажал кнопку.
На стол выпал пакет. Действительно, спецдоставка.
Джо вскрыл конверт. Внутри была полоска бумаги.
Она гласила:
МАСТЕР, ТЫ МНЕ НУЖЕН. Я ЗАПЛАЧУ.
Ни подписи, ни обратного адреса.
«Боже мой, что-то наконец-то реальное и весомое. Почти наверняка настоящее дело».
Джо осторожно развернул кресло так, чтобы в поле зрения постоянно находился индикатор на почтовом ящике, и приготовился ждать.
«Так и буду сидеть и ждать, пока наконец вновь не загорится чёртова лампочка, заверил он сам себя. Лишь бы не умереть прежде с голоду. Хотя теперь я ни за что не уйду из жизни добровольно. Буду жить. Жить и ждать. Ждать, и ждать, и ждать».
И именно ожиданием он покорно и занялся.
Глава 2
Ничего нового почта за остаток дня, к разочарованию Джо Фернрайта, так и не принесла, и он привычной дорогой понуро добрался домой, а домом ему служила упрятанная глубоко под землю комнатушка-модуль в уродливом, вгрызающемся, как в самое небо, так и в самые недра планеты, многоквартирном жилище-муравейнике. Прежде компания «Радость труженика» из Большого Кливленда почти каждые полгода меняла трёхмерный анимированный пейзаж за «окном», и Джо, особо не напрягая воображение, засыпал и просыпался в доме, расположенном то на опушке рощи секвой, а то и на самой вершине огромного холма с видом на море, но дела его в последнее время пошли совсем уж из рук вон, и теперь ему пришлось волей-неволей привыкнуть к тому, что большую часть одной из стен его комнатёнки занимает вовсе не вид как бы наружу, а раздражающий глаз прямоугольник матово-чёрного стекла.
Можно было ещё, конечно, запустить вмонтированный в шкаф стандартный мозгодуй, и тогда бы не только пейзаж за «окном», а и вообще вся обстановка в комнате всегда бы в точности соответствовали текущему настроению, но Джо мозгодуем никогда не пользовался, поскольку всеми фибрами души ненавидел любые наведённые на его разум иллюзии.
Джо взгромоздился на единственный в комнатёнке шаткий стул перед единственным здесь, видавшем лучшие времена столом и с тоской оглядел окружающее его убожество. Когда-то его посещали богатые заказчики, приносили для излечения дорогие, изысканные вазы, и вазы Джо исправно исцелял. Ему же в итоге не досталось ни единого горшочка, который, быть может, скрасил бы унылый вид его жилища.
Размышляя о тщете собственной жизни, Джо привычно погрузился в безрадостные думы.
Прежде вполне себе денежную работёнку ему регулярно подкидывал Кливлендский Музей Шедевров Прошлого, и калильная игла Джо, как тому некогда и учил его отец, кропотливо, один за другим соединяя хрупкие черепки, вернула к жизни множество керамических сосудов, но теперь все до единого они оказались полностью восстановлены, и на заказы музея более рассчитывать не приходилось.
В поисках клиентов Джо давал малюсенькие, самые дешёвые объявления в каждый номер ежемесячного «Вестника Мастера Керамики», и объявления эти некогда неизменно приводили к нему заказчиков, но год от года заказчиков становилось всё меньше и меньше, и вот, в конце концов, их не стало вовсе, публикуй в журнале объявления хоть дешёвые, маленькие, неказистые, хоть дорогущие, красочные, на полстраницы.
Размышляя подобным образом, Джо совсем недавно призадумался было даже и о калильной игле: «Если я приставлю сей крошечный инструмент к груди прямо напротив сердца и надавлю на ручке кнопку, то с недоразумением, коим и является вся моя жизнь, будет наконец-то покончено меньше чем за секунду. А почему бы, собственно, и нет?»
Не найдя тогда однозначного ответа (а почему бы, собственно, и да?), Джо решил пока повременить с калильной иглой.
«Ну а сегодня? Быть может, как раз сегодня самое время для иглы?»
Но сегодня по почте пришла странная записка А как её отправитель узнал о нём?
Джо поднял трубку телефона, набрал номер и через несколько секунд узрел на экране лицо своей бывшей жены Кэт самоуверенной, чрезвычайно энергичной блондинки.
Привет, как можно дружелюбнее обратился к ней Джо.
Где последний чек на алименты? немедленно бросилась в атаку та.
У меня тут наметилась весьма достойная работёнка, доверительно сообщил ей Джо. Уверен, что расплачусь со всеми долгами, как только это дело
Какое у тебя вообще может быть дело? со злостью перебила его Кэт. Или делом ты называешь очередную свою идиотскую выдумку? Маразм, порождённый твоими, с позволения сказать, мозгами?
Записка подавленно выдавил Джо. Сейчас прочту её тебе. Надеюсь, ты уж разберёшься, что в ней да как.
Даже более года спустя после развода Джо по-прежнему отдавал должное острому, проницательному уму своей бывшей, хотя именно этот ум её во время совместной жизни (да, признаться, даже и сейчас) вызывал в нём порой неприязнь к ней, а случалось, и вовсе вспышки ненависти. Да и вообще, Джо отчётливо осознавал, что испытывать к бывшей тёплые чувства у него нет ни малейших оснований. Ещё бы, ведь на протяжении всех лет их брака она настойчиво изо дня в день внушала Джо, что тот ни на что не способен, поскольку, несмотря на все свои старания, ему не по силам главная функция истинного мужчины приносить в дом деньги. Много денег. Она ежедневно внушала ему презрение к себе. Внушала, внушала, да так мал-помалу и внушила. А потом и бросила его.
Джо отчётливо осознавал, что бывшей супруги ему следует сторониться. Осознавать-то он это осознавал, но тем не менее частенько звонил ей. Спрашивал у неё совета. Набивался на встречу и поделать с собой ничего не мог.
Джо прочёл записку вслух.
Похоже, ты по самые уши вляпался в криминал, не раздумывая, заключила Кэт. Хотя, знаешь, меня теперь мало волнуют твои проблемы. Разбирайся с ними сам. Или подключи ту, с кем-ты-там-сейчас-спишь. Ей лет, поди, восемнадцать? И ни мозгов у неё, ни опыта зрелой женщины не наблюдается?.. Ну, так она тебе точно поможет, а мне, уж извини, недосуг.
Что-то ты напутала, искренне возмутился Джо. Какая может быть связь между вазами и криминалом?
Какая связь, спрашиваешь? Ну так вспомни, например, порнографические сосуды. Те, изящные, Кейтайские, времён самого начала Войны.
О, Господи! невольно вырвалось у Джо.
О тех вазах он давным-давно и думать забыл. Но Кэт-то, Кэт! Ни единой мелочи у неё из памяти не выпадает! Хотя представлялись ли те сосуды Кэт мелочью? Сильно вряд ли!