- Рихтер, у меня знак...
Даже не договорила, как он кивнул:
- Да, я знаю. Теперь ты пойдешь со мной, госпожа Крыса!
Нет, не услышала я в последнем ни капли опасности. Ни одна темная мысль о Миракулум не колыхнулась, одно лишь недоумение:
- Зачем?
- Я разочарован... Что, даже ты, старый оружейник, не бросишь в мою сторону взгляда с угрозой? Доверчивый смертный, столько пережить и все равно не сомневаться? - По-мальчишески хмыкнул: - Вот дураки...
- Я буду признателен, Рихтер, если хоть что-то скажешь в объяснение.
- Ты вверяешь свою судьбу Рыс? Ты примешь любой ее выбор и последуешь за ней по любому пути?
Я уже слышала эти слова! Слышала! После этих вопросов и моего "да" Алхимик усыпил меня в карете, а проснулась я лишь для того, чтобы следующий сон стал непробудным, вечным... я была уверена, что смертельным!
- Да. Да и да.
Твердо ответил Аверс, глядя тому в глаза и тоже понимая, что за этой клятвой верности кроется нечто тяжелое и неизбежное. Взгляд его потемнел и оружейник, не прибавив ни морщинки в лице, проявился в этом взгляде годами жизни. И сердце, и разум - в своих шрамах утрат, ожиданий, лишений и нелегких поступков. Что же на этот раз должна сделать я, а не он, и что выбрать за Аверса? Также ли это страшно, как и наша смерть... столь недавняя для меня.
- Люнтберту все сам объяснишь, как проснется. Если парень не согласен насовсем отправиться в прошлое, отпускай его, пусть едет домой - путь окончен. А если пойдет на обмен, то я буду ждать вас на том Берегу через три дня. Сам вас найду. Не бойся, время пролетит быстро, и маленькая разлука ничто в сравнении с вашими прежними испытаниями.
Он не дал больше ни мне сказать ни слова, ни Аверсу, который уже сделал вдох и невольно подался вперед, одной рукой удерживая голову Берта, а второй потянувшись к нам - как Рихтер перехватил меня поперек живота, и в этот же миг кольнуло ощущение пропасти. Все исчезло.
Глава одиннадцатая
- Я обещала Аверсу, что теперь во всех перипетиях жизни мы будем вместе. Что бы ни было - рядом друг с другом. Так ли необходимо было нас разделять?
Рихтер смотрел вперед, и вместо ответа на вопрос лишь слегка повернул голову, скосив глазами и хитро улыбнулся. Даже не знаю на кого он походил в этот момент. Оборотень, иначе и не скажешь. Столь молодой образ делал из него плута. Эдакого сказочного героя многих коротких историй, когда ловкий пройдоха обводит вокруг пальца королей, богачей и служителей, мотаясь по дорогам как вольный ветер. Нищий, да неунывный и с огоньками в глазах.
- Ты не ответишь. Ты балуешься и смеешься над своими же проделками, колдун и похититель. Где мы?
- На твоем Берегу.
Все, что я видела - окружающие нас развалины. Снега нет вовсе, одни каменные стены и заросшие мхом валуны. Теплая, дождливая зима, свойственная самому краю родного Побережья, не отняла у природы цветов, лишь напитав землю сыростью. Грабы потеряли листву, красуясь темными стволами и изогнутыми ветвями на фоне бледного неба.
Малолюдное место, в воздухе царила тишина природы, и я не уловила ничего чужеродного. Ни дороги рядом, ни города. В этом времени люди стали столь шумными, что спрятаться от машин, поездов или заводов можно было только уехав по-настоящему далеко. Горечь современности в том, что человек отнимает для себя все больше и больше места, лишив уединения тех, кто его жаждет. Найти безмолвие и чистый воздух становится все труднее.
- Я рада встрече, Рихтер. Рада, что могу сказать тебе слова благодарности за то, что помог мне и Аверсу, подарив новую жизнь. Спасибо.
- Ты все еще считаешь меня своим другом?
- Да.
Он скинул на землю рюкзак, Развернулся и сделал шаг ближе, крепко взяв за запястья:
- Интересно, что ты скажешь после...
Одежда прожглась легко и ссыпалась тлеющими лоскутами сразу же в первые мгновения - рукава и ворот, ровно на тех местах, где и были мои ожоги. Я скривилась от внезапной боли, дернулась, испытав то же бессилие перед крепостью раскаленных кандалов, какими сейчас обернулись руки Миракулум. Желание крикнуть "Пусти!" все сильнее и сильнее завладевало мной, но я стерпела и его, и боль, оставшись на месте и не разомкнув губ даже в стоне.
Рихтер почернел, обострился чертами, а глаза ушли в глубину, запав до более густой темноты. Мир вокруг менялся, картина руин смазалась и за взметнувшимся черным дымом возросли стены храма. Мы оказались внутри призрачного зала, при алтаре и священных лампадах, и за дымкой едва-едва мерцала реальность настоящего времени. Я видела все размыто, через слезы, но плакала от боли молча, собирая все мужество внутри сердца и понимая, что Алхимик не из жестокости мучает меня, а дает испытание.
- Что... все... еще... друг?..
С каждым обрывком фразы, распавшейся, как звенья тяжелой цепи, Рихтер менялся. Голос его огрубел и зазвучал глубже. Он скалился так зло и походил на демона больше, чем на человека, почернев почти весь.
- Да!
Где я?.. Кто я такая?.. взмыленное от пота тело бьется в судороге боли, а шею выгрызает железный и беспощадный огонь... До меня пробивается крик, который я, еще не потеряв разума, издала сама. Я понимаю это, хоть и кажется, что вопль идет от стен и сводов. Отраженный и повторенный эхом. О боги... Лаат, отец, отдал меня служителям!
- ...силе твоей, чистоте твоей, взываю и поклоняюсь... изгони демона, вытрави с кожи клеймо, а из крови чуму, и сердце жаром своим очисти от черного зла...
Это жрец... он читает молитву в то время, как послушник меняет в щипцах диск с прилипшей паленой кожей на новый, раскаленный и чистый.
Я в храме огня... но кто я?.. Я вновь плененная Крыса! Мне нужно помнить об этом! Чтобы не потерять разум от боли нужно помнить - я Рыс! И это кончится. И надежда не умрет. И я вырвусь обратно! Я вернусь к Аверсу на тот Берег!
- ...вернись чистой душой в объятия бога, смертная, отринь служение Змеиному Алхимику, вернись в лоно веры своей, богов своих, и снизойдет на тебя искупление...
Я вернусь к Аверсу! Я вернусь к любимому! Я никогда не сверну с пути своей судьбы!
Боль угасла внезапно. Жар и внутреннее солнце наполнили тело иным огнем, тем, что грел меня в королевской тюрьме перед сном Миракулум. Ноги никто не держал и руки не сковывал - я подняла ладони, увидев рубиновое мерцание ожогов. Моя плоть светилась изнутри, как раскаленная, а шрамы отслаивались чешуйками так легко, словно тонкий белый пепел с углей. Сеть кровотока и огненные завитки - я знала, что вся такая, и рубцы сходят с шеи также быстро, как и с запястий.
Морок таял... огонь и черный дым слизывал призрачные стены храма огня быстро, возвращая холод, сырость и тишину заброшенных руин. Я лежала не на жертвенном столе у алтаря, а на мшистых камнях и земле, на том месте, где много веков назад меня на самом деле "очищали" от скверны.
Одежда была испорчена - рукава, горловина, все выгорело, едва держась на плечевых швах, подарив мне почти полную наготу верха. И знак на груди прожег своим кольцом ткань платья и пальто. Коснувшись плеча, я обрадовалась так, словно не потеряла сокровище - маленький шрам на месте! Он моя память о походе в Шуул и наполнен не болью, а теплотой пережитого. Аверс четырьмя стежками стянул рану от клинка цатта, и эти следы - любовь и забота оружейника.
- От чего ты никогда не хотела избавиться, то не исчезло. Вставай, Рыс.
Рихтер протянул мне руку и помог подняться. Ни малейшим отзвуком в теле не отозвалось боли или усталости. Но как только я встала и вновь посмотрела на руки, на гладкую и чистую кожу, как мои ноги подкосились от долгожданной счастливой мысли:
- Я исцелилась?
- Нет. В тебе нет болезней ни тела, ни разума, чтобы сейчас исцеляться. - Он снял с себя куртку и накинул мне на плечи, заботливо, но небрежно, наперекос. - Но морозить тебя зазря тоже как-то не хочется. Забирайся в рукава, застегивайся и пошли.
- Спасибо, Рихтер. А ты?
- Ты всерьез спросила?
На его притворное удивление я немного смущенно пожала плечами. Действительно, глупое беспокойство.
- Что ты сделал со мной?
- Узнаешь. Но не сегодня. Пошли.
Это странно, но я не переставала ощущать внутреннюю теплоту. И была уверена, что если даже скину все, облачившись в самое легкое и тонкое платье, а сапоги сменив на туфельки - не замерзну. Холод чужд, бессилен, и больше никогда не тронет моего тела с умыслом украсть теплоту и жизнь. Но что значит - во мне нет болезней?.. Чтобы Алхимик не видел, я на шаг от него отстала, и осторожно тронула себя за живот, точно этот наивный жест что-то поможет понять в здоровье или не здоровье.
- Боги, молю вас... - Без звука, только шевелением губ, я не сдержала сокровенной просьбы: - Верните мне мое женское и исконное, прошу...
Пробираться без тропинок, через кустарники и высокую сухую траву, подниматься на холмистую цепь и преодолевать сырую низину, - все как встарь. Трудно и долго. Одно радовало - обувь хороша и ноши на плечах нет. Удивило меня то, что когда мы добрались до дороги, Рихтер пошел вдоль обочины и голосовал каждой проезжающей машине, как делают современные путешественники. Я не стала спрашивать - куда он дел силы, что способны перетащить за миг меня и его через море и забросить на другой Берег? Отчего так просто мы должны добираться до людей, прося помощи у попутчиков на колесах? И как же забавно, что в подобном мир мало изменен - когда-то обозы подсаживали к себе пилигримов, за монету или по доброму сердцу, вели разговор, угощали едой, помогая пешему скорее добраться до города или до села. Вот и возле нас остановился большой грузовик и мы с Рихтером сели в кабину.
Знал бы водитель, кого подсадил! Кого слушает и над чьими шутками смеется! А сам "студент-археолог" Миракулум не прочь был развлечь веселыми историями из жизни. Умел колдун расположить к себе, лицедействовал и жил в своем образе, как дышал. И я улыбалась, не смотря на усталость, а порой и смеялась, невольно вспоминая байки охотника, слышанные однажды давным-давно.
Так мы добрались до окраины. А после, с еще одной пересадкой, и до пригорода. Рихтер сопроводил меня до какой-то улицы, уже ночной и пустынной, и подтолкнул в спину:
- Дальше сама. Не промахнешься - самый большой особняк в конце, достаточно подойти к воротам, как тебе откроют, впустят, накормят и выделят комнату. Обо мне никому не говори, лучше совсем молчи, и жди завтра.
- Хорошо.
Миракулум не сдуло с места, растворив в воздухе. Он столь же обыденно развернулся и пошел прочь, оставив меня на пятачке тротуарного перекрестка. Мне хотелось его расспросить - и чей дом, и что за люди там, и что будет завтра, но что-то подсказывало, что вопросы останутся без ответов и в этот раз. Пока он сам не сочтет нужным все объяснить, знания мне из него не вытянуть. Нужно послушаться.
Рихтер не обманул - едва подошла к высоким воротам, преддвериям сада и аллеи к большому дому с высокой крышей и темными окнами, как откуда-то из тени вынырнул человек:
- Заблудились? Подсказать вам дорогу?
Я не ответила и молча ждала, заметив по фигуре привратника возникшую настороженность, а потом нервозность. Мужчина понял, что я не прохожая, и уходить не собираюсь. А немота придала моей персоне необходимую таинственность. Он вдруг как выдохнул страх и восторг:
- Госпожа Мираклиида?..
Полутень. Весь этот дом был полон переселенцев, которые собрались и сплотились, создав тайный орден соплеменников по происхождению и времени. Они меня ждали. Не зная облика, ждали со дня на день, и встретили так, как я не ожидала... было в том обращении нечто жуткое, отчего пробирало холодом вдоль спины! И без совета Рихтера я здесь и рта бы не раскрыла, только от страха, что что-то сделаю не так, не то скажу, и ритуальность обрушится! Меня встретили поклоном и прикладыванием руки к шее, знаку. Они расступались, что-то шептали, кто-то преклонял колено или кланялся совсем низко. Много мужчин, разных лет и разных лиц, одинаково жутко-почтительных, словно за порог ступила не я, а особа королевской крови, а то и больше - жрица, богиня, демонесса, та самая Мираклиида или Соор. Я даже не знала, что было бы страшнее для меня - оказаться окруженной стаей волков в лесной глуши, или этой стаей преданных послушников в темном доме?
Рихтер не обманул, - с поклонами и шепотками проводили до комнаты наверху, быстро принесли сервированный холодный ужин и горячее вино, и уверили, что будут сторожить мой сон преданно, и не один из них в доме не посмеет сомкнуть глаз. Как же дико это все было, как неуютно и тревожно. Полутень да, пугала и настораживала меня, но доверия Миракулум и его неведомой цели, ничто не порушило.
Пережитое за сегодня - чудо, а слова Рихтера о моем здоровье - сделали надежду на иное чудо не призрачной, а реальной и близкой. Я баловалась придумкой, что стану героем сказки, а теперь же, даже растратив ту наивность, вдруг оказалась внутри нее. И я согласна! Все пройду, и костры, и водовороты, и пурпурный штандарт, и железные башмаки стопчу, и золотые, и под звездами, и под солнцем, и в песках, и в снегах... Я и Аверс...
Звук странный... я проснулась от того, что услышала слабую мелодию насвиста, кто-то дул в горлышко бутылки, тихо, но умело меняя тройку нехитрых нот. Открыла глаза.
- А где твоя свита. Рыс? Где твой любовник и где мальчик-слуга?
- А где твой рыжий хозяин, Итида, и почему ты без поводка?
Я лежала как и лежала, не пошевелившись, а сон слетел в миг, едва увидела девушку у окна, отпивающую из бутылки вино и при каждом глотке свистящую в горлышко. Не понравился мне ни тон ее вопроса, ни взгляд, который Итида с меня не сводила.
- Такой кайф быть королевой, правда?.. Вот ты хамишь, и не знаешь, что все мужчины в этом доме выполнят любой мой приказ, потому что я будущая богиня и императрица нового мира. Они уже все зависят от моих денег, а в будущем самым преданным я буду раздавать земли и возвращать баронства. Не ссорься со мной, Рыс, лучше выслушай и будем подругами.
Спала я одетая, в своем прожженном платье, лишь сняв обувь и накрывшись курткой Алхимика для уюта. Столь пафосная речь девушки не сподвигла подняться, я лишь приподнялась, оперлась на подушку спиной и вальяжно осталась в постели:
- Я слушаю, если так.
- Выпьешь?
- Нет.
Вчерашний ужин я съела, а к вину не притронулась, - весь кувшин так и остыл.
- Миракулум тебе не нужен, я убедилась в этом. И тебе ведь все равно, чье место он здесь займет, чтобы переродиться, да? Если это не твой любовник, то какая разница? - Итида оторвалась от стены у окна и оставила бутылку, чуть подошла, улыбаясь хитро и так понимающе. - Подставь Красдема, и я в долгу не останусь. Он мне надоел, разочаровал и вообще... хочу от него избавиться. Хочу заменить его на Миракулум.
- Не ожидала услышать подобные слова. - Со всей искренностью ответила Итиде. - Ты говоришь серьезно? Разве ты не любишь разбойника?
Высказать изумление от того, что она хочет Рихтера в пару, мне не позволило благоразумие. Итида не глупа, но молодой возраст вместе с больным воображением вдруг так преломили мир в ее представлении. Боги, какое перерождение? Какое второе пришествие и новая знать? Откуда все это в ее голове?!
- Я хочу бога! А Красдем... наигралась. Просто убить жалко, да и бароны не поймут, а сделать его необходимой жертвой - идеальное решение. Твой Аверс вне опасности, всем хорошо. Договорились?
- А как же тот, кого вы выбрали раньше? Как ты самого Краса вокруг пальца обведешь?
- Не твоя забота.
- Я отвечу тебе позднее.
Нужно было встать, умыться. Переждать время до того, как снова появится Рихтер... выпустят ли меня из дома теперь, или я почетная пленница? Если Итиде поклонение нравилось, то меня воротило с души от ожидания, что сейчас за порогом комнаты безумные фанатики будут все как один, трогать свои шеи и склонять головы.
- Эй, Рыс... - девушка присела на край. - А ты и в самом деле можешь выпустить когти и зубы, или просто пугала меня? Да, ты древняя, но всего лишь девчонка. Умеешь танцевать, знаешь языки и ведь все? Даже алкоголь не пьешь, сладкое любишь, чисто ребенок, а я... а я отца сама убила. Это он мне оставил, скотина.
Девушка указала на шрам, прикусила нижнюю губу и схмурилась:
- Это я демонесса. Я - ведьма и воительница. А ты все-таки... ты убивала? Дралась хоть раз?Я смотрю в твои серые глазки и не верю, что в тебе есть жажда чужой боли и слез. Признайся, врала?
Хмурость ее пропала, сменилась игривой улыбкой, и Итида больно ущипнула меня за ногу... Понять, что случилось, я смогла лишь после того, как вспышка неприятия и ярости во мне возникла и угасла. Девушка с таким визгом и руганью отлетела к двери, словно кошка, увидевшая змею, и я была уверена, что у той, кого Крас называл "хищница" вся "шерсть" встала дыбом! Постель вокруг меня прогорела без пламени, обуглившись в толстых складках не снятого покрывала и совсем истлев на тонких тканях простыни и наволочки. Самое печальное - платье, самый подол у ног тоже испепелился, носить подобный наряд даже с прикрытием верха уже невозможно.