Веслав, как всегда был опрятен. Он сидел в неновой, слегка помятой, но чистой рабочей куртке, у которой были застёгнуты всё её многочисленные карманы. Вообще, весь его внешний вид говорил о какой-то внутренней собранности. Никогда при нём не было ничего лишнего. Как он определял, что и когда ему нужно при таком невообразимом количестве необычных заданий, меня всегда удивляло. При всей постоянной неубранности помещёний он умудрялся почти не пачкаться. В сравнении с Крабом можно было порой подумать, что тоже здесь в командировке. Но это было, конечно, не так, это место он любил и просто относился к нему со всем уважением данным при воспитании. Но вообще-то и в других местах его другим не видели.
Погоди ты, Веслав отклонился в сторону и протянул мне руку, Привет, Бит! Тут видишь какое дело. Тебе Краб, наверно, наговорил всяких небылиц. Машина сбежала и так далее. Ты ж сам понимаешьэто бред сивого мерина. Видишь скалится, это я про него. Главный компьютер этой машины получил задачу исследования внешнего периметра со стандартными тестами окружающей среды. Вот я тебя здесь спрошу, Бит, нам, как думаешь, это надо?
Да, кто вас знает? Может вы тут на спор гонки устроили на полевых машинах, попытался я пошутить, но никто не отреагировал.
Он ещё шутит, осклабился Веслав, смешно. Но я думаю ты сам понимаешь, нам во внешке исследования ещё на сто лет рогом не уперлись. Нам тут под землей кремневые штольни копать, не перекопать. Космос без кремния, как дева без гребниятак, кажется, в фольклоре? Плановый заказ Лиги и так далее, и даже всё такое. Да, что я тебе, как ребёнку? Лыбится сидит. Не, ты глянь, на него. Короче, паря, знаешь, кто машинку-то погулять отправил? Твои, универовские!
Да, ладно, бровь Краба задралась вверх, неужто на Парнасе есть кто по умней тебя, Битик?
Я не знал, что сказать. Первую секунду я думал, что приехал сюда в это кремневое логово зря. Местная система дала неправильную задачу. Два добрых молодца не смогли с наскока разобраться. Хотя это и вызывало некое подозрение. Веслав, хоть и не совсем прогер по специальности, из природного любопытства знал многое, чего не знали порой и уже начавшие практику кодеры. А знать бы должны были из любопытства профессионального. И Веслав не лажает. Он очень долго будет копаться в трех байтах, но результат будет всегда точным. Да, и онне Краб. С проф-юмором у него полный ноль. Во как смотрит, как сычь голодная на мышь. Второе, что пришло в головунелепость происходящего. Адреса процессоров здесь могут быть только местные. Ни один адрес Парнаса не может выйти за его пределы. А чтоб адрес ещё и задачу отдал? Тут явно попахивало или мистикой, или запредельными возможностями в университете. И сходу не прослеживалась цель. Что они, хакеры-недоучки, за двести километров машину угнать хотели? Да, если надо, в городе можно угнать. А здесь-то что? Или они думали машина уедет бесхозно в гранитную глушь и они её там подберут для неведомых опытов? Так это её ещё найти там надо уметь. А добираться до неё как? На другой угнанной машине? Эта теория с неизвестным человеческим фактором имела путаный след. Правда, ещё третья мысль прошлась тенью по логическим закоулкам. Но я ее отогнал, как совсем фантасмагорическую и невозможную вовсе.
Ясно было одно, надо было всё проверять. И с Веславом мы засели на полтора часа, пока я сам точно не убедился, что адрес мой. Теперь это точно было моё дело. Надо было начинать общую двустороннюю проверку. Но мне, не смотря на цифры, все равно не верилось, что это так, как выглядело. Я не мог себе представить логическую цепочку, протянувшуюся от Парнаса до кремневых рудников. Я запустил два проверочных протокола, один из которых был мой собственный. В паре они ещё ни разу не подводили.
До завтрашнего дня здесь делать было нечего, да и завтра сюда можно было не ехать, так как я дал доступ внешнему каналу связи. Но время оставалось. И можно было всё-таки взять стаканчик «Черного града», но мысли мои отвлёк карманник. Я вытащил его из кителя, посмотрел на экран и сразу понял, что последние два часа здесь провел точно зря. Выходило, что вернуться назад было более срочно, чем добраться сюда.
Я гнал назад как можно быстрей, наврав Веславу, что делаю так всегда. Автопилот выбрал бы более оптимальный путь, сэкономив топливо и излишне не перегрузив ходовую механику машину. Но в данном случае, мне это не подходило. Расправив невидимые крылья, нужно было мчаться к Парнасу. Веслав сидел тихо, изредка спрашивая что-нибудь неважное, и выглядел спокойным. После наших протокольных изысканий, или, лучше сказать, копания в выгребной яме, он попросился со мной в мегаполис. Он сидел на сидении справа от меня, временами поправляя очки на переносице. Это было понятнодорога была не совсем ровной.
А в остальном мне было много чего непонятно. До конца этой дороги у меня есть время обдумать всё произошедшее. Интуиция говорила, что выводы делать пока рано. А значит, надо спокойно ещё раз всё проглядеть, что имелось к данному моменту. А имелось вот что.
Вчера ночью некто из самого большого и единственного университета инфотехнологий или из самого большого, потому что единственного научно-вычислительного центра, обойдя все составленные мной протоколы безопасности, соединился с горнопромышленным комплексом подземного типа, читай кремниевым рудником. Кроме моих церберных программ он ещё поставил на свои рельсы все нужные ему местные средства связи. Далее из всех объектов этого бескрайнего предприятия он выбрал ни старую, ни новую, но тем не менее полностью оснащенную полевую машину для работ с гранитом (ПМРГ), поставив ей задачу выехать с территории. Конечная точка маршрута задана не была. То есть задача была пройти контрольно-охранный пункт на выезде из ангара. Кстати, там ещё метров двести подъемной дороги до поверхности. Как некто намеревался держать связь с машиной на поверхности непонятно. В принципе, гранитное плато над рудником истыкано небольшим количеством дельта-вышек для обеспечения связи между штольнями по равнине. Сеть этих вышек преследует цели только самого предприятия и для внешних гостей не предназначена. Хотя так или иначе связана с внешним каналом на мегаполис.
Что удалось узнать о цели этого неудачного предприятия? Угон машиныконечно, бред. Удаленно угонять спец-технику на гранитном плато. Любая летяга найдет его в момент. Трюк ради взлома. Вот это теплее. Некто хочет попробовать свои силы. И выбирает объект за двести километров. Неплохая цель для теста на хакерство. И тех, кто способен на такое можно так или иначе вычислить, добраться бы до Парнаса. И третий вариантсамый тревожный, а если подумать, то и страшный, это сделано лишь для того, чтобы я сюда поехал. Мой карманник мне об этом говорит почти что человеческим голосом. Но чтобы это проверить надо быть там, в центре университетской сети. На месте администратора всей парнасовской связи. На моем рабочем месте. И я ещё раз пожалел, что кроссдезер не едет быстрее.
Видимо, я был долгое время погружён в себя и не заметил, что Веслав уже довольно давно и пристально смотрит на меня. Он, наверно, тоже о чём-то думал, так как губы его уже до предела сморщились, как будто он только что до конца распробовал лимон.
Слушай, Битвайзер, спросил он, когда я обернулся на него, а что хакерство ещё себя не изжило? Ты ведь там в университете видишь тех, кто учится, сам, наверно, преподаешь. Ты ведь чувствуешь, что у студентов на уме. Я думал, хакеры уже минувшее прошлое. У них же идея-то быланеограниченный айтишный контроль. Но суть в том, что дальше этого никто не шагнул. В том смысле, что если предположить, что контроль есть, то сразу встаёт второй вопрос, а что с ним делать? Тем более он не постоянный. Технологии меняются, ты вон сам свою систему меняешь постоянно. Вот получил ты доступ ко всему, ну, положил себе в карман сколько хотел или взял, что искал, то есть удовлетворил свою личную потребность. А дальше? Так как ответа никто не нашёл, то и пробовать перестали. Свои мечты исполнить можно и без этого. Как думаешь?
Любопытство. Человеческое любопытство неисчерпаемо. Сам разум неисчерпаем. И поэтому, чтобы мы там не сетовали, всё равно найдётся тот, кому нужно будет больше остальных. Потому что он любопытней. Нет?
Любопытство тоже ведь дойдет до какой-то границы. Будет ли это страх, предел терпения или предел физических возможностей. Боль, наконец. Что-то же может ограничить любопытство? И что тогда? Так ли неисчерпаем разум?
Но если человек развивается, то есть не останавливает развития, то боль можно научится преодолевать, пределы физические расширить, терпение и страх могут быть подчинены воле. Так что получается принципиально? Есть ли настоящие тормоза для человека?
Смерть хороший тормоз. Безупречный. И неотъемлемый.
Веслав, что-то грустно звучит? Тебе лет-то сколько? Не рано ли задумался?
Если об этом не думать, то можно прожить значительную часть жизни в иллюзии, что жизнь бесконечна. А можно помнить об этом каждый день. В каком случае человек рациональней распределится временем?
Если помнить каждый день, то депрессия сломает тебя быстрей, чем ты сделаешь что-либо, как ты говоришь, порациональней. А не чувствуя смерти, можно творить с чистой и легкой душой.
Не чувствуя смерти, можно пробездельничать хоть всю жизнь.
Видимо, мы смотрим на одно и тоже с разных сторон. Ты вот лучше скажи, почему до сих пор очки носишь?
В семье по мужской линии всегда все носили. Даже когда коррекция появилась. Так и носили ноль на дужках. Дед в память о прадеде, отец в память о деде и так далее. Традиция своего рода.
То, что твоего рода, я понял!
Веслав улыбнулся, шутка ему понравилась. Он был мне симпатичен, такой немного нескладный, но всегда серьёзный. Вроде не сильный, но никогда ещё я не слышал, чтобы он что-то не доделал вовремя или кого-то бросил без помощи. Он был силён духом. Чувствовалась в нём какая-то переданная поколениями интеллигентность, несмотря что в айти он не слишком преуспел, а считал это своей профессией. Даже глядя на свои недостатки, гордость в нём была и непреклонность в собственных убеждениях перед лицом времени.
В полисе он попросил остановить недалеко от Парнаса перед каким-то кафетерием. Он несильно пожал мне руку, закинул через плечо сумку с лэпом и пошёл немного тяжеловатой походкой в направлении двери, собирая на плечи мокрые снежинки.
Я немного посмотрел ему вслед, потом закрыл глаза и, помассировав лоб, на миг провалился в полное отсутствие мыслей. Потом медленно открыл веки и, нажав педаль движения, погнал дезер на верхнюю парнасовскую стоянку для университетских машин.
Глава 2 (пятница) Парнас
В университете было как всегда хорошо. Прохладный свежий воздух, постоянный шум различных разговоров, яркие и пёстрые вереницы студентов всевозможных факультетов и отделений. И ни один не похож на другого. Всё время они торопятся то на лекцию, то на плановые тесты, то на практические опыты. Всё время сумка через плечо или рюкзак, с увесистым лэпом или стопкой мимолётной распечатки, или с архаичными книгами из самых дальних архивных помещёний самых нижних этажей.
Движение в этом постоянно светлом стоэтажном непомерно разросшемся здании из гранита и стекла было непрерывным. Даже ночью то и дело по этажам сновали люди. Кто с озабоченным видом в одиночку, кто в компании с шутками и хохотом, готовым обрушить потолок из-за хорошего эха в пустынном коридоре. Коридоры универа! Это была территория свободы. Это в кабинетах, аудиториях, лабораториях и ещё с сотню других различных видов помещёний необходимо было вести себя в соответствии с обстановкой, работой или имеющимся там коллективом. Но коридор был общей территорией для всех и, по негласному закону, вести себя там можно было, как угодно. Каждый знал, что любая дверь, а уж тем более стеназвуконепроницаемые, и, следовательно, помешать, находящимся за ней, было невозможно. Тем более после того, как все зашли, двери ещё и запирались. Так что, по-большому счёту, об неё можно было хоть убитьсяте, кто внутри, всё равно бы ничего не почувствовали.
Но здесь в коридорах между лекциями от одной аудитории к другой можно было идти с гитарой, горланя неприличные песенки, подмигивать любому встречному и, если надо, повиснуть на плечи к первым попавшимся из рядом стоящей компании и вступить в спор.
Иногда, уже ночью, на полу изредка можно было увидеть спящего с сумкой под головой. Если это был кто-то университетский: студент, практикант или умаявшийся лектор, то охрана никогда не выпроваживала его и даже не будила. Все общие входные двери никогда не запирались и после официального закрытия охранники следили лишь за тем, чтобы остались только свои.
Я всё это любил. И каждый раз проходя по коридорам меня обдавало ветром этой студенческой жизни. Конечно, это был университет, с его исследованиями, защитами дипломов, представлениями последних достижений, но ветер для меня создавало лишь студенчество. И хоть сам я студентом уже не являлся и выбранное образование освоил, покинуть это здание мне не хватало духу. Не мог я, может быть пока, найти ему замены. И не мог покинуть этой атмосферы, где интеллектуальные побоища в лекционных залах велись параллельно с безалаберностью и безответственным прожиганием времени коридорных корифеев. Неясно откуда и кто приволок этот термин, но тех, кто кроме коридорной жизни не вёл никакой научно-познавательной, называли именно так. Звучало, как масло масленое, зато хорошо передавалась суть.
Корифеев на моём теперешнем пути к лифту видно не было. В студенческих кителях уляпанными различными нашивками в конце этажа частично стояла, а частично и сидела, компания человек в десять. Они громко спорили о каком-то программном алгоритме. Кто с волосами длиннее плеч, кто с кудрявой шевелюрой, кто просто взлохмочен, кто брит, кто не брит, у кого рукава закатаны по локоть, у кого рукава, вообще, оторваныно все скрючены над сидящем на полу второкурсником, который в противовес возрасту отпустил неполноценную бороду.
Подойдя ближе, я протиснулся сквозь них и свернул за угол. На меня внимания никто не обратил. Не всегда такое случается. Видимо алгоритм был действительно интересным. На этот раз из разговора никаких занятных слов в памяти не застряло. Мои собственные мысли сейчас доминировали над всем. Я нажал кнопку вызова, лифт подъехал на удивление быстро. Там никого не было, я шагнул внутрь и не заметил, как ко мне присоединилась ещё одна пассажирка.
Нажав свой этаж, я обернулся и слегка вздрогнул от неожиданности. Передо мной стояла красивая девушка и улыбалась. Я сразу не сообразил, что что-то необходимо спросить.
Вам какой? секунду спустя спросил я, здравствуйте!
Мне тридцать восьмой, мягко сказала она и ещё раз улыбнулась, а вы, Битвайзер?
Ну, что ж такое? Может китель совсем носить перестать. Оставить лишь значок ит-специалиста. А шеврон админа куда деть? Перешивать с рубашки на рубашку. Но ведь не только в этом дело. Носить универский китель любого из тридцати покроев дело чести. Снять его всё равно, что отказаться от парнасовской жизни. Порой в нём неудобно, бывает жарко, поэтому ему и рвут рукава. Но никто не снимает. Если ты выйдешь в полис пусть в самом ободранном, запущенном и распоследнем кителе самого низкого ранга, то есть студенческом, прохожие или работники какой-то из сферы услуг, держатели кафешек или музклубоввсё равно кто, но кто-то из них, вежливей, чем остальным предложит пропустить стаканчик кофе, или лишний раз пропустит вперёд себя, не смотря на разницу в возрасте, или просто уважительно на полсекунды дольше задержит на тебе взгляд. Городское уважение чувствовалось всегда на университетских. Город знал, что это именно они двигают технический прогресс дальше, тем самым создавая условия остаться в Лиге и, вообще, на этой планете.
Мой же китель не особенно отличался от остальных. Несколько нашивок особенно дорогих мне ветвей информатики, нашивка клуба стрельбы из лука, первый марафонэто не считая официальных знаков отличия. Нашивка Белое перо. Ворот уже перетёрт, но это ещё лучше, чем новый. Манжеты расстёгнуты, повёрнуты и обтрёпаны. А это, вообще, классика! Но так ничего особенного. Таких, как я, здесь тысячи.
Но по каким-то причинам за неделю находился хоть один студент, кто спрашивал меня о моём имени. Я даже на двери своей лаборантской написал Битвайзер и ниже более мелко администратор. В надежде, что видя постоянно меня около этой двери, проходящие разнесут это остальным, кто хочет знать, как я выгляжу, и меня перестанут об этом спрашивать.