Уоррен очень заинтересовался находкой. Здесь же, в больнице, провели тест и установили, что кровь на халате имеет ту же, третью группу, что была у Майклса. Он, разумеется, был не единственным пациентом в больнице с такой группой крови, но капитан Уоррен не мог проигнорировать этот факт.
Он начал было давить на Салли, но тут вмешался доктор Мерримен и рассказал ему о нашем коротышке, и про его историю с трижды произнесенными именами.
Какого черта, что за чушь?возмутился Уоррен.Мне нужны доказательства, а не фантазии какого-то чокнутого парня.
Действительно,торопливо вставил доктор Шац, пытаясь остановить доктора Мерримена, но не решаясь открыто прервать его.Это довольно типичное заблуждение, правды в нем не больше, чем в рассказах о ведьмах или гоблинах. Я не хотел бы тревожить пациента по этому поводу.
Можете не беспокоиться,сказал Уоррен.У меня есть более важные вещи.
Дело в том,продолжал доктор Мерримен,что этот человек, утверждает, заметьте это, что он боялся упоминать имя Пола Майклса. Именно поэтому он хотел, чтобы его заперли здесь.
Уоррен озадаченно посмотрел на него.
Хотите сказать, вы верите в то, что он назвал имя Майклса три раза, и тот умер.
Конечно, нет,сухо ответил Мерримен.Это поразительное совпадение, которое заслуживает внимания, вот и все. Или, возможно, мое представление о работе полиции отличается от вашего.
Я не знаю, как Шацу это удалось, но он убедил капитана Уоррена, что доктор Мерримен уже в годах, и его старческую причуду следовало бы удовлетворить. Я сопроводил их до кровати коротышки, только-только начавшего выходить из-под седативного воздействия препарата. Он еще был немного не в себе, но, увидев, как мы вошли, спрятал левую руку под одеяло.
Собственно, все, что вам нужно, чтобы заставить полицейского незамедлительно среагироватьтак это либо среди бела дня как угорелому выбежать из банка, или вот так подозрительно быстро спрятать руку. Уоррен сорвал с пациента одеяло и после недолгого сопротивления заставил раскрыть пальцы. Под ногтем мизинца коротышки виднелось что-то красное.
Кровь?поразившись, спросил я, после чего мне пришлось заняться пациентом. Он так и норовил вырваться, пока капитан Уоррен пытался сделать соскоб с его пальцев.
Это оказалась не кровь. Губная помада, что можно было определить и без лаборатории.
Ну, вот,убежденно заметил доктор Шац.Видите? Вы нарушили покой моего пациента, и ради чего?
Это мое дело,сквозь зубы ответил Уоррен.И я собираюсь еще немного побеспокоить его.
Он заставил меня вывести коротышку. Я не хотел, но доктор Мерримен отверг возражения Шаца, и приказал мне. Двое полицейских силой переодели парня в халат Салли Нортон и накрасили ему губы красной помадой.
А знаете, в этом стройнящем халатике и с колпачком на голове он выглядел весьма неплохо. Даже интереснее, чем Салли, надо сказать.
Ладно,согласился Шац,возможно, он сумел бы в полумраке проскользнуть мимо Слэттери. Допускаю. Но почему вы считаете, что он это сделал. Да и зачем ему это?
Во-первых, помада на мизинце,сказал Уоррен.Иногда приходится подправлять помаду пальцем. А что касается вашего «зачем», то это зависит от разных обстоятельств. Если парень просто псих, он мог зарезать Майклса потому потому, что он псих. Но, предположим, что онтот самый сбежавший грабитель, его сообщник, а Майклсединственный, кто мог рассказать о нем и опознать. И пока Майклс лежал в коме, этому типу нужно было только пробраться в больницу любым возможным способом и перерезать сообщнику горло, чтобы навеки заткнуть его. По-моему, все сходится.
Доктор Мерримен кивнул.
Именно об этом я и подумал, капитан,сказал он.
Ты лжешь! Ты лжешь!закричал коротышка.Я назвал его имя три раза, и он умер! Они все умирают! Это мое проклятье!
Хорошо, давайте проверим,сказал доктор Мерримен.Произнесите мое имя три раза.
Коротышка съежился и отступил.
Я Я не могу. Уже достаточно смертей на моей совести.
Я приказываю!крикнул доктор Мерримен, его лицо опасно раскраснелось.Произнесите мое имя три раза!
Коротышка бросил на доктора Шаца умоляющий взгляд.
Разрешаю,успокаивающе кивнул он.Я знаю, ты убежден, что это действует, но это полностью противоречит логике. Слова не могут убить. Ты сам себе это докажешь.
И коротышка, бледнея и дрожа, трясясь так, будто сейчас умрет от страха, произнес имя доктора Мерримена три раза.
Уоррен снял с пациента отпечатки пальцев и поручил Слэттери и еще одному охраннику караулить палату сумасшедшего коротышки.
Когда на следующий день я пришел на работу, в отделении царила необычная тишина, как на поминках. Салли Нортон рыдала, на докторе Шаце лица не было. И коротышка носился кругами в своей палате, крича, что ему не нужно было соглашаться делать это.
Что делать?все еще не понимал я.
Доктор Мерримен умер прошлой ночью,сказал Шац.
Я с ужасом посмотрел на маленького человечка.
Это он?
Нет, нет, конечно, нет,сказал Шац, но уже далеко не тем спокойным, уверенным голосом, как вчера.У доктора Мерримена было слабое сердце. Он мог умереть в любое время. Возможно, он испытывал бессознательное желание избежать боли и страха, и заблуждения пациента, вероятно, подтолкнули доктора Мерримена таким образом облегчить себе страдание. Он убедил себя психологически. Это как смерть от проклятья вуду. Жертва захотела собственной смерти, и проклятье сработало.
Все вновь погрузились в скорбь, пока не появился капитан Уоррен с широкой улыбкой на лице. Она тут же исчезла, едва он узнал о смерти доктора Мерримена, впрочем, капитан не допускал и мысли о том, что это сделал коротышка.
Будучи практичным копом, не верящим в фантазии, он водрузил свою руку на плечо коротышки и произнес:
Арнольд Роуч, вы арестованы за соучастие в убийстве
Как затем объяснил капитан Уоррен, коротышка, чье имя теперь стало известно всем, имел глупость оставить на месте преступления несколько отпечатков пальцев. И не придумал ничего лучше, чем сочинить историю о проклятии дурного глаза, наняв хорошего психиатра, который объяснил ему, как быстро и ловко изобразить невменяемость. Таким образом он и оказался здесь, в психиатрическом отделении. И если кто-то верит, что он действительно боится произнести любое имя хотя бы раз, не говоря уже о том, чтобы назвать его трижды, значит, ему нужно лечиться самому. Для пущей убедительности, коротышка исступленно кричал всякий раз, когда слышал, как кто-то называет любое имя. Из-за этого мы даже не могли обращаться к пациентам по именам, когда он находился рядом.
Ну, и что вы обо всем этом думаете?позже спросил я у доктора Шаца.Пареньпсих, или он удачно подвернулся фараонам?
Доктор Шац в задумчивости приложил ко рту ладонь и проговорил сквозь пальцы:
Я думаю, у него психоз. Конечно, этому недостаточно доказательств, но его поведение убеждает меня. Это определенно психоз.
А что насчет его истории о трижды произнесенных именах? Ладно, возможно, он спланировал все по пунктикам, прежде чем появился здесь. Те, кто мертвы, уже мертвы, и никто не узнает, умерли они просто так, или от того, что он трижды назвал их имена. Допустим, что этот шибздик мог перерезать Майклсу горло. Но как быть с доктором Меррименом?
Я же тебе объяснил,устало сказал Шац,Слабое сердце и, предположительно, желание умереть, инициированное внушением.
Я наспех протер пол, сунул швабру обратно в ведро и начал выжимать. Что-то не давало мне покоя, и я не хотел этого скрывать.
Это всего лишь предположение,сказал я.Ну, а вдруг этот чудик действительно не врет, и люди умирают, если он произнесет их имя три раза?
Почему бы тебе не попробовать самому, что из этого выйдет?зло спросил Шац.
Я чуть не уронил ведро.
Почему я? Вы психиатр. Вам и карты в руки.
Потому что я знаю, что это чисто детское заблуждение. Мне не нужно никаких доказательств.
Но это ведь,возразил я, опираясь на швабру,не научный подход, доктор.
Ну и черт с ним,раздраженно проворчал он.Ладно, если это тебя беспокоит, так и быть, я попробую.
Однако всякий раз, когда я напоминаю ему об этом разговоре, у него постоянно находится какая-нибудь отговорка.
Не принимай это близко к сердцу
Не знаю, как сейчас, но в те давние времена, когда мы были маленькими (разумеется, не настолько давние как Гражданская война!), дети, перепрыгнув через трещину в асфальте, имели обыкновение кричать: «Кто на трещину наступит, свою мамочку погубит!» И никто не наступал на трещины. Матерей уважали в те дни.
Какие детские глупости, сказали бы мы теперь. Но позвольте только психоаналитику услышать подобное сегодня, и он, нацепив пенсне, с умным видом пустится в рассуждения о «моделях компульсивного поведения», держа наготове старую кушетку. Потом к нему приводят какого-нибудь маленького Вилли, требуя вылечить малыша от невроза, потому что он, видите ли, настолько ненормален, что никто его терпеть не может!
Но правы ли мы, когда считаем, что навешивая ярлыки «одержимости», даем ответ? Что, если для подобных суеверий существуют веские основания? Кто-нибудь из окружающих готов рискнуть здоровьем своей матери?
Некоторые мужчины, входя в обувной магазин, ведут себя так нерешительно и кротко, будто чувствуют за собой какую-то вину. Отчасти это могло бы объяснить, почему Элиот Гранди более двадцати пяти лет оставался главным продавцом в магазине мужской обуви «Футфиттер».
У этого маленького суетливого человечка в сверкающих очках и с седыми волосами, зачесанными строго назад, чтобы прикрыть пробивающуюся лысину, был удивительно сильный, авторитетный голос. Когда Гранди заявлял, что клиент должен взять именно эту обувь, она оказывалась так хороша, что ее неизменно покупали.
Мистеру Кэхиллу нравилось наблюдать, как идет торговля у Гранди, особенно по субботам, которая оплачивалась по особой ставке.
Мистер Кэхилл стал управляющим магазина еще за два года до того, как здесь появился Гранди, но он не скрывал, что в мастерстве продаж и в подметки тому не годился.
Смотрите туда,в один прекрасный день сказал Кэхилл продавцу по имени Барнс, который, собственно говоря, никогда не хватал звезд с неба.Вон тот джентльмен хочет туфли с накладками из кордовской кожи. Послушайте, как с этим справится Гранди
Они трут в носке,тем временем жаловался клиент, немного пройдясь, чтобы опробовать обувь.Не могли бы вы подложить мягкую подушечку?
Я мог бы,ответил Гранди своим удивительным голосом.Но я не буду.
Ха?одновременно воскликнули клиент и Барнс, оба поразившись.
Если этот тип просит,шепнул Барнс мистеру Кэхиллу,почему бы Гранди не постараться для него?
Он знает, что делает,ответил мистер Кэхилл.Слушайте дальше.
Я не понимаю,озадаченно произнес покупатель.Если вы включите подушечки в счет, я уплачу.
Со своего места Гранди резко подался вперед.
Это не мой принцип. Ну-ка, присядьте.
Не успел еще заказчик плюхнуться на стул, как Гранди схватил его ногу за левую лодыжку, стремительно расшнуровал туфлю и приставил подошву к ступне клиента.
Ну что же, давайте посмотрим, почему она кусается. Вы никогда не спрашивали себя об этом? Обувь не жмет без причины, будьте уверены. Если это происходит, то лишь потому, что она не подходит к ноге.
Правда?клиент затаил дыхание.
Форма носка слишком узкая для вас. Посмотрите, как идет эта линия.Гранди замолчал и бросил на мужчину взгляд из-под блеснувших очков.Ваши ноги не попадают в нее, не так ли?
Да, пожалуй
А дубленая кожа груба и довольно тверда, сами видите. У вас ведь чувствительные ноги?
Ну, да
Мистер Кэхилл с улыбкой повернулся к Барнсу, не скрывая гордости за мастерство.
Учитесь. Вот как надо любить свою работу.
Но это было только начало. Гранди дал клиенту возможность примерить другие, более подходящие туфли, и даже походить в них и признать, что они кажутся более удобными. Однако покупатель, несколько вызывающе, попросил снова примерить предыдущую пару.
Я выбираю эти,начал было он, однако заметил, как неодобрительно сжались губы Гранди.Вы думаете, я должен взять те, с широким носком?
Уверен,заявил Гранди.
Клиент вздохнул.
Ну, хорошо. Выглядят они паршиво, но, по крайней мере, отлично сидят на ногах.
Это ведь самое главное, верно?завертывая покупку, Гранди закончил сделку улыбкой одобрения.
Думаю, да. Ну, разумеется! Почему я должен втискивать свои ноги в тесные башмаки
Если они неправильно подобраны,поспешил заметить Гранди.
Вот именно. С чего кто-то решил, что я должен ходить в узких туфлях? К черту их! Для меня комфорт на первом месте!воинственно произнес клиент, оправдывая решение, к которому его подвели.
Будь я проклят,сказал Барнс мистеру Кэхиллу.
Вы только что наблюдали за работой мастера, Барнс,произнес управляющий почти благоговейно.Никогда не забывайте этого момента, и пусть он будет для вас хорошим уроком.
Но у мистера Кэхилла бывали и проблемы с Гранди. Это прекрасно, конечно, что есть продавец, не пропустивший ни одного рабочего дня, который никогда не опаздывает, который всегда держит в чистоте пол возле примерочного стула. «Убирайте обувь, как только вы сняли ее с клиента,любил напоминать Гранди своим сильным голосом,если будет грязно, покупатели сбегут от вас». Гранди был одержим порядком на складе. Он терпеть не мог (и это еще мягко сказано) когда там было что-то не так, и, приходя в ярость, заставлял клиентов ждать, пока не расставлял все так, как считал нужным.
Это была одна из тех самых проблем, которые беспокоили мистера Кэхилла. Он всегда считал, что клиент должен быть на первом месте. Гранди, со своей стороны, утверждал, что неорганизованность на складе грозит нарушить эффективность продаж.
Как продавец может работать, если он не знает, где у него что лежит?
Но ведь разобраться с полками можно и после того, как вы отпустите клиента,напирал мистер Кэхилл.
Я не могу так работать.
Гранди. Вас ждет покупатель. Пожалуйста, вернитесь в зал и займитесь им.Кэхиллу не раз приходилось произносить эти слова.
Сэр, это приказ?всякий раз иронически спрашивал Гранди.
Приказ.
Гранди сперва неуверенно направлялся к выходу, затем, обернувшись, окидывал взглядом брошенные на произвол судьбы складские полки, затем и вовсе останавливался, разрываясь между желанием навести порядок и необходимостью выполнить приказ.
Я приду через несколько минут,обычно бормотал он.
Идите.
Другой проблемой был отказ Гранди примерять в первую очередь правый ботинок или туфлю. Довольно часто клиенты обращаются к продавцу с подобной просьбой: «Моя правая нога больше левой. Я хотел бы начать с нее».
И другие продавцы, и мистер Кэхилл были счастливы угодить покупателю в столь малой просьбе.
Но в коробке обувь лежит иначе,упрямо заявлял Гранди.Правый ботинок под папиросной бумагой. Значит, левый нужно доставать первым.
Вы не потратите много времени, если будете доставать их в обратном порядке.
Но я совсем не так учился продавать обувь, мистер Кэхилл: сначала берется левый ботинок, затем правый. Я не возражаю надеть их оба на клиента, но я не буду вынимать правый из коробки первым.
И он никогда не делал этого.
Случались и другие ситуации, когда Гранди проявлял упорство, и мистер Кэхилл иногда серьезно подумывал о том, чтобы избавиться от него. Но все эти моменты были всего лишь временными кризисами, и хотя привычка Гранди придерживаться своих твердо установленных правил всегда побеждала, мистер Кэхилл, немного остыв, понимал, что продавца такого масштаба как Гранди нельзя увольнять только за то, что он не хочет менять свои принципы. Если бы не Гранди, он вынужден был это признать, магазин лишился бы значительной доли выручки.
Но не только это влияло на его решение. Мистер Кэхилл старательно изучал Гранди все эти годы, поскольку убежден был, что любой менеджер, даже самый лучший, может нуждаться в его помощи; и он, понял, наконец, в чем корень проблем Гранди.
Я отвезу вас домой,сказал он однажды перед закрытием магазина.Есть серьезный разговор.
Никто, наверное, не заметил бы паники на лице продавца, но только не мистер Кэхилл.