За четверть часа поднятый в полном составе авиационный полк достиг села Поморяны, в котором собрались прорвавшиеся из окруженного Зборова отряды 22-й пехотной бригады, соединившиеся там со своим 32-ым егерским батальоном и частью обоза. Не обнаружив в нем противника, Михаил повел полк дальше на запад, весьма скоро нагнав отступающую австрийскую колонну, находящуюся на подходе к Дунаюву. Специально подсчитывать количество войск, не было времени, но по первоначальным прикидкам к селу отходило не менее полка, так что можно было даже выбирать, на чью голову высыпать свои "подарки". И что еще порадовало Михаила, они застали колонну на открытой местности. Со всех сторон на несколько километров простирались только-только убранные поля. Успей же эта колонна достичь Дунаюва и укрыться в городе, достать их было бы проблематично.
Покачав крыльями, он повел свой отряд в атаку, благо полк и так выходил в тыл вражеской колонне. К сожалению, выучки летчиков было еще совершенно недостаточно, дабы произвести одновременную атаку столь вкусной цели разом всеми тридцатью шестью машинами полка. Вновь приходилось действовать отдельными эскадрильями, тем самым снижая эффект удара каждой последующей. Но с этим приходилось мириться, ведь иным результатом могло стать столкновение в воздухе, чего допускать он точно не собирался.
Оставив хвост и центральную часть колонны второй и третьей эскадрильям, и проигнорировав обоз, он заставил познать ужас очередного авиационного налета подразделения, затесавшиеся в авангард. К моменту выхода на рубеж атаки все двенадцать У-2Б первой эскадрильи уже шли строго над дорогой строем колонны, сократив дистанцию между машинами до минимальных тридцати метров, и как только с ведущего самолета вниз устремились первые бомбы, следующий за ним тут же освободился от своего груза.
Волна взрывов, прокатившаяся по дороге, сразу накрыла не менее батальона не успевшей разбежаться по полям пехоты. До сих пор не принявшие участия ни в одном из сражений егеря шедшего в арьергарде 32-го батальона, вместо того, чтобы поднять тревогу, лишь задирали головы вверх, стоило над ними промелькнуть крылатой машине, да в изумлении тыкали в те пальцами, начисто позабыв рассказы раненых кавалеристов о жутких русских аэропланах с красными звездами на крыльях. В результате первая же атака дюжины бомбардировщиков оказалась настолько результативной и ошеломительной, что в сводном батальоне 22-й бригады, после окончания налета не досчитались более трехсот человек. А ведь следом за первой эскадрильей в атаку выходила уже вторая, а на подходе маячила и третья.
Следующий вылет удалось сделать уже через час после первой атаки. Вновь поведя полк на ту же колонну, Михаил обнаружил ее части уже в Дунаеве и, сделав круг над поселением, повел своих людей на юг к Жукову, близ которого также наблюдалось большое скопление войск противника. Все же выучка его пилотов являвшихся, по сути, гражданскими лицами, все еще хромала на обе ноги, не позволяя гарантировать безопасность жилых строений и мирных жителей при бомбежке войск находящихся в населенных пунктах.
Пролетев вдоль железнодорожных путей чуть более 20 километров, они застали у Жукова лишь арьергард отступавшей на запад, по шоссе к Нараюву, длиннющей колонны. Судя по всему, это была 21-я бригада все той же 11-й пехотной дивизии. Замыкающий колонну батальон как раз осуществлял переправу через реку, отчего по обе стороны Золотой Липы скопились сотни людей. Именно на них и пролился дождь из бомб и флешетт. Далеко не все звенья, на которые Михаил на сей раз разделил отряд, добились попаданий, но даже на первый взгляд потери у противника были страшными - не менее двух сотен человек.
Следующий, третий по счету, вылет всего отряда состоялся ближе к двум часам дня, после того как вернулись разведчики. Все это время вокруг машин суетились техники, приводя их в порядок. К сожалению, качество бензина, масел, да и самих двигателей оставляло желать лучшего. Как они ни старались, даже лучшие экземпляры З-5 требовали весьма дорогого капитального ремонта уже через 180 - 200 часов работы. Но что было неприятнее всего, все У-2Б добровольческого полка до сих пор находились на балансе завода "Пегас". Тут их командующий ИВВФ обставил по всем статьям, привязав приемку последней партии аэропланов из заказа 1913 года к окончанию военных сборов. Да, при этом военно-воздушный флот получал уже побывавшие в эксплуатации машины, но в случае потерь этих самых машин в авариях, все затраты ложились на плечи производителя. А уж лишиться той или иной машины с началом войны и вовсе стало легче легкого. Зато это позволило Михаилу перетянуть на себя одеяло в деле ежедневного бодания по поводу своих полномочий со старшим лейтенантом Яцуком, являвшимся официальным командиром полка. Потому Николай Александрович скрипел зубами, но вынужденно подчинялся гражданской штафирке, являвшемуся, по сути, владельцем всего вооружения полка. Хотя не мог не отметить высокую эффективность полка действующего по разрабатываемым тем планам. Но обида все равно оставалась и даже потихоньку накапливалась.
Впрочем, убедившись, что боевая отдача каждой отдельной машины при одновременной атаке всем полком ниже ожидаемой, Михаил согласился начать работать звеньями. С одной стороны это позволяло нарабатывать командирам звеньев столь необходимый опыт управления вверенным подразделением, с другой стороны - экономить начавшие подходить к концу дорогостоящие авиационные бомбы. Учеба учебой, но слишком много этих авиационных боеприпасов оказалось потрачено впустую за дни предыдущих боев, потому ныне они подвешивались только под машины наиболее подготовленных летчиков, которым в качестве мишеней назначали артиллерийские батареи противника. Прочих же натравливали на живую силу, выдавая им в качестве боеприпасов контейнеры с флешеттами. Но, и то, и другое, исчезало из арсенала полка с поражающей воображение скоростью. Даже последний, неприкосновенный, запас трехпудовок пришлось пустить в ход, чтобы не потерять столь удачную возможность атаки войск находящихся на марше. В результате, к тому времени, как солнце скрылось за горизонтом, пилоты израсходовали почти все, что снабженцы успели доставить в Олеюв, записав на свой счет еще дюжину артиллерийских орудий, зачастую с расчетами, пренебрегших какой-либо маскировкой, а то и выставлявших орудия на господствующих высотах. Но оставшиеся в наличии три десятка таких бомб наглядно демонстрировали, что подобное избиение повторить удастся не скоро.
Естественно, столь высоких результатов удалось достичь не столько безупречной работой всех пилотов полка, сколько неготовностью противника к встрече с подобным типом вооружения. Хотя, не следовало принижать теоретические знания и опыт нанесения воздушных ударов, что Михаил изо дня в день передавал своим подчиненным. Но царем и богом пилот-охотник был лишь в своем формировании. Потому пилоты корпусных авиационных отрядов все так же продолжали вылетать исключительно на разведку. Один лишь Нестеров отличился, забросав какую-то пехотную часть небольшими самодельными бомбами. Да и только. Об этом командир 11-го корпусного авиационного отряда поведал, прилетев во второй половине дня для повышения своей квалификации у настоящих мастеров бомбардировочного дела, как он выразился сам, тряся руку Михаилу и поздравляя того с ошеломляющими результатами. Келлер по результатам совместных действий с авиационным полком составил столь хвалебную реляцию, подтвержденную тысячами пленных и многочисленными трофеями, что информация весьма быстро распространилась по всей 3-й армии и даже успела уйти вверх по инстанции.
- Что же, Петр Николаевич, принимаю ваши поздравления. И с превеликим удовольствием составлю вам компанию в вылетах. Судя по тем данным, что нам удалось сегодня собрать, уже завтра начнутся серьезные наземные бои, так что работы нам хватит надолго. Будем сегодня летать, пока не стемнеет, или пока не закончатся боеприпасы.
- Да, насчет тех боеприпасов, что вы сбрасывали со своих аэропланов. А с моего У-2Р их применение возможно?
- После небольшой доработки, вполне, - кивнул Михаил. - Вам необходимо установить держатели для бомб, бомбовый прицел и протянуть тросы системы сброса. Все У-2 изначально производились с необходимыми технологическими отверстиями для их быстрого превращения в бомбардировщик. Так что дайте нашим техникам часа полтора и ваша ласточка превратится в настоящего ястреба.
Пока штабс-капитан общался с находящимися на импровизированном аэродроме летчиками в ожидании готовности своего аэроплана, Михаил успел сделать еще один вылет вместе со своей эскадрильей и обнаружить две батареи полевых орудий. Первую они разбомбили сразу же, а на атаку следующей он повел лишь свое звено, взяв в качестве ведомого второй пары штабс-капитана Нестерова.
Вторая батарея за прошедший час так и не сменила своей позиции, но зато от орудий мгновенно во все стороны порскнули артиллеристы, видевшие печальную участь своих сослуживцев. Поскольку спешить Михаилу было некуда, он поставил ведомых в круг и по одному начал выводить их на мишени. Первый слегка поторопился, и разрывы встали метрах в двадцати перед орудием. Второй отбомбился на отлично, так что на месте очередного орудия осталась исковерканная куча железа. А вот Нестеров, не смотря на то, что сбрасывал бомбы вместе с Михаилом, положил свои сильно в стороне от батареи, дав небольшой крен перед самым сбросом. Михаил же не промазал, в очередной раз, уложив бомбы точно в цель.
Надо было видеть, с каким лицом выбрался из своего самолета Нестеров после возвращения с первой бомбардировки. Не смотря на прошедшие с момента атаки полчаса, его глаза все еще были раза в три больше, чем обычно. Второй вылет с таким же грузом и по той же цели он перенес менее эмоционально, но по возвращению чуть ли не прыгал вокруг Михаила, выпрашивая разрешения на еще один рейд, дабы закрепить достигнутый успех. На сей раз он в точности следовал всем советам и наставлениям своего первого инструктора, и одна из бомб легла в стоявший по соседству с орудием зарядный ящик, вызвав его детонацию. Так одну за другой они разбили все обнаруженные пушки, лишив 11-ю дивизию абсолютно всех тяжелых аргументов, что должны были помочь ей при общении с русской пехотой.
- И рад бы, Петр Николаевич, но бомб осталось совсем мало. А не сегодня-завтра наши войска пойдут в атаку, так что необходимо приберечь их для прорыва обороны противника. Мало ли когда снабженцы подвезут новые боеприпасы.
- А меня возьмете с собой? - словно маленький ребенок на родителя, уставился двадцатисемилетний офицер, командир авиационного отряда, на Михаила.
- Если командование не отошлет вас на другой участок фронта, непременно возьму. И даже... - договорить он не успел, так как увидел происходящее в небе безобразие и, нахмурившись, погрозил кому-то кулаком.
Обернувшись, Нестеров увидел как в небе новейший двухмоторный аэроплан, с которым его впервые познакомили всего три месяца назад, выделывает в небе фигуру, названную его инструктором "Бочкой". Крутанув три бочки, аэроплан покачал крыльями и пошел на посадочный круг, а вокруг ничего не понимающего штабс-капитана поднялся возбужденно-радостный гвалт.
- Что это, Михаил Леонидович?
- Похоже, скоро мы с вами будем лицезреть первого в истории пилота одержавшего воздушную победу. Иного обстоятельства, заставившего одного из моих пилотов красоваться таким вот образом, я не вижу. Идемте, Петр Николаевич, узнаем, был ли я прав. - Подошли к остановившейся на поле машине они отнюдь не первыми и, судя по тому, что пилота под громовое "Ура" активно качали на руках, Михаил оказался прав в своих суждениях. - Равняйсь! Смирна! - рявкнул он, и доселе окружавшая самолет толпа довольно споро превратилась в подобие строя. - Господин Янковский, потрудитесь объяснить ваше неподобающее поведение.
- Господин Дубов, Михаил Леонидович,.. Я СБИЛ! Вы понимаете! СБИЛ! - едва сдерживающийся от переполняемых его эмоций летчик трясся всем телом, желая показать, как именно он сбил.
- Кого вы сбили, голубчик? - подражая интонациям старого доброго доктора, поинтересовался Михаил, не забыв нацепить на свое лицо располагающую улыбку.
- Австрийский разведывательный аэроплан! - все же не выдержал летчик и, перестав тянуться, начал размахивать руками, показывая, как именно происходил бой. - Он как раз кружился над расположением какой-то пехотной части, когда я его заметил. Как Алексей Михайлович и учил нас когда-то, я набрал высоту, зашел ему в хвост, а потом поднырнул под него и открыл огонь. - Пусть оборонительного вооружения на вражеских аэропланах еще не имелось, пилотам изначально пытались прививать навыки выхода в атаку из позиции, являвшейся мертвой зоной для хвостового стрелка атакуемого самолета. Потому если сейчас подобный маневр с подныриванием под противника выглядел лишним, в будущем он обещал сохранить немало жизней.
- Австрийский аэроплан был вооружен? - тем временем продолжил задавать уточняющие вопросы негласный комполка.
- Честно говоря, я не успел рассмотреть, - прервав театр одного актера, вынужден был пожат плечами летчик.
- Ладно, потом выясним этот факт, - потер подбородок Михаил. - Помнишь, где упал противник? Сможешь показать на карте?
- Конечно!
- В таком случае, временно объявляю тебе благодарность от лица командования в моем лице, - усмехнулся он получившейся тавтологии. - Но ежели окажется, что австриец не был вооружен и ты вместо того, чтобы принудить его к сдаче, решил исполнить свою давнюю мечту и сбить вражеский аэроплан, быть тебе битым! - в мгновение ока растерял все добродушие Михаил, не забыв повертеть у носа подчиненного кулаком. - Лично всыплю! Или вычту из зарплаты стоимость упущенной выгоды!
- А он и не разбился вовсе, - сильно напрягшись, тут же нашел чем прикрыться пилот. - Я ему двигатель повредил, он и пошел на вынужденную посадку. У него даже шасси не подломились! И там еще наши пехотинцы были. Они в сторону аэроплана по полю неслись, словно кони. Так что снова взлететь ему явно не позволят.
- Во-о-от! - протянул Михаил. - Это уже другое дело! Сейчас все проверим. И как факт подтвердится, выпишем тебе премию за сбитого. Ладно, хватит тянуться. Пойдем, покажешь, где твой трофей искать.
Пропетляв почти час по разбитым сельским дорогам, колонна из двух грузовиков и легкого броневика, наконец, добралась до села Кабаровце, на одном из полей близ которого вовсю шла фотосессия на фоне замершего среди копен аэроплана. Бравые пехотные и кавалерийские офицеры то и дело менялись, подпирая собой со всех сторон двух замученных летчиков. И, судя по количеству людей в форме толпящихся вокруг единственного фотографа, работы последнему было еще не менее чем на несколько часов.
Михаил не горел желанием ссориться со всем этим количеством бравых вояк, но и оставлять им свои законные трофеи и естественно, славу, тоже не собирался, потому приказал всей колонне направляться прямо по полю к замершему на нем биплану. Естественно, появление новых действующих лиц не осталось незамеченным, тем более что столь редкого в войсках зверя, как броневик, многие доселе еще и не видели вживую. Подкатив вплотную к аэроплану, до того как новая группа желающих запечатлеть свой образ на фоне трофейной машины займет свои места, колонна замерла и из кабины грузовика выбрался разодетый в щегольскую летную форму без знаков различия Михаил.
- Ты этого сбил? - не крича, но достаточно громко, чтобы слышали все окружающие, поинтересовался он у выглядывающего из кузова Георгия.
- Так точно, Михаил Леонидович! - играя на публику, вытянулся по стойке смирно пилот.
- Молодец! Орел! - солидно кивнул ему Михаил, принявшись уже хозяйским взглядом осматривать аэроплан и австрийских летчиков, в свою очередь с интересом изучающих вновь прибывших.
- А с чего вы решили, господа, что данный аэроплан был сбит вами? - Естественно, тут же нашлись недовольные тем, что появились новые лица, претендующие на факт захвата вражеского аэроплана, и способные отнять уже было примеряемые к груди ордена. К прохаживающимся вокруг подбитого Альбатроса пилотам протолкался лихого вида офицер. - Штабс-капитан Зверев, Александр Николаевич. 121-й Пензенский пехотный полк - пижонски козырнул он.
- Заместитель командира Добровольческого авиационного полка Императорского Всероссийского Аэро-Клуба, пилот-охотник ДубовT Михаил Леонидович, - представился в свою очередь Михаил, даже не пытаясь показать намерения вытянуться по стойке смирно, а лишь лениво козырнув в ответ. - А это один из моих летчиков. Пилот-охотник Янковский. Именно он автор сей замечательной победы одержанной в воздухе. И чтобы не разводить никому не нужные споры, предлагаю сразу проверить, какие повреждения были нанесены данному аэроплану. Судя по тому, что я могу лицезреть несколько десятков пробоин в радиаторе системы охлаждения двигателя и в масляном баке, данный аэроплан был сбит, либо из пулеметов, либо залповой стрельбой полнокровной роты, все бойцы в которой, как один, великолепные стрелки. Ведь больше в аэроплане не наблюдается ни одной пробоины. Ни в крыльях. Ни в фюзеляже. У вас, господин штабс-капитан, в полку имеются пулеметы оснащенные станком для стрельбы по аэропланам?