Майкл Массимино в книге «Астронавт. Необычайное путешествие в поисках тайн Вселенной» описывает свои ощущения в первые часы полета на космическом корабле «Спейс шаттл»:
«С той минуты, как я начал двигаться, я стал ощущать себя как слон в посудной лавке. На МКС астронавты могут пролететь через всю «трубу», набрать хорошую скорость и летать, как Супермен. На шаттле так нельзя. Ты можешь крутиться на месте, отталкиваться от пола и потолка, но не более. В первый день даже это трудно делать. Твои ощущения направления движения путаются. Теряя контроль над телом, ты поначалу просто сходишь с ума, по крайней мере со мной происходило именно это. Я от природы неуклюж, к тому же большой, и в ту пору не осознавал своей силы. Я бился обо все, натыкался на людей. Один раз зачем-то взлетел к панели над головой, мой палец неожиданно стукнулся о стену и щелкнул выключателем. В шаттле повсюду находятся инструменты и переключатели - только на полетной палубе больше 2000 дисплеев и устройств управления, - и никому не хочется, чтобы кто-то летал между ними и включал их случайным образом. Поэтому ты двигаешься медленно, осторожно и пытаешься выработать для себя какое-то ощущение контроля. Весь процесс похож на то, как человек снова учится ходить. То же самое происходит с руками, пальцами и тонкой моторикой. Ты хочешь взять что-нибудь но, вместо того чтобы схватить предмет, упускаешь его и вынужден за ним охотиться. Ты как ребенок, который в первый раз в жизни пытается взять пальцами колечко сухого завтрака.
И ты чувствуешь себя ужасно, просто ужасно. Тело болезненно привыкает к невесомости. Вначале жидкости в организме начинают по-другому перемещаться. В нашем теле много жидкостей: кровь, плазма, вода, слизь. На Земле сила тяготения заставляет их опускаться. В космосе они свободно приливают к голове. Лица у всех становятся одутловатыми и красными от прилившей крови. Мы плаваем вокруг и выглядим при этом как куклы на Марди Гра с гигантскими головами из папье-маше. Также в космосе удлиняется позвоночник - опять же потому, что нет силы тяжести, которая его сжимает. На орбите ты вырастаешь на пару сантиметров, и все чувствительные мускулы спины должны растягиваться и приспосабливаться. Это тоже болезненно.
А еще тошнота. Официально она называется «ощущение своего желудка». Весь первый день я парил в невесомости, чувствуя себя так, словно меня вот-вот вырвет. На самом деле космическая болезнь является противоположностью морской болезни. Проявления у них одни и те же - тошнота и рвота, но причины совершенно разные. Когда ты находишься внутри морского судна, ты не видишь, как оно движется относительно моря, поэтому глаза говорят мозгу, что ты находишься в состоянии покоя, хотя твоя вестибулярная система поднимается вверх и вниз вместе с каждой волной. То же самое происходит, если читать в движущейся машине. Противоречие между двумя сигналами сенсорной информации создает ощущение тошноты. В космосе ты паришь, и на этот раз твои глаза говорят мозгу, что ты двигаешься, а внутреннее ухо доказывает, что ты неподвижен, потому что в невесомости оно находится в покое.
Чем больше ты двигаешься, тем становится хуже. Ты думаешь, что полетишь в космос и будешь веселиться в невесомости, кувыркаясь и летая вверх-вниз, но в космосе нет верха и низа. Мозг воспринимает все эти полеты из стороны в сторону или сверху вниз, как будто ты стоишь, задрав голову. Поэтому, если ты крутишься или делаешь кувырок, ощущение не такое, как если бы ты повернулся или кувыркнулся. Ты чувствуешь, что это помещение кружится или кувыркается вокруг тебя, и это вызывает самое тошнотворное головокружение, какое ты когда-либо испытывал. Через пару дней к этому привыкаешь»[22].
Можно ли надеяться на качественную работу астронавтов на первом витке и на траектории спуска на Землю, если они находятся в описанном выше состоянии? Видимо, нет.
В случае разведывательного «нырка» над советской территорией возникает еще больше проблем.
Радиоразведка с борта летящего в плазменном облаке шаттла практически исключается, поскольку прохождение в плазме радиоволн весьма затруднено.
Что касается оптической разведки, то на первый взгляд близость шаттла к вероятному объекту разведки на земной поверхности во время «нырка» позволяет при той же оптике разглядеть некие объекты с большим разрешением. Но на деле оптика подвергнется тепловым и динамическим нагрузкам на участке спуска в атмосфере, если разместить ее в грузовом отсеке, а затем выдвигать на штанге во внешнее пространство во время «нырка». Если же оптику просто разместить в грузовом отсеке, то шаттлу придется во время «нырка» перевернуться раскрытым грузовым отсеком к объектам съемки на поверхности Земли. При этом грузовой отсек оказывается под воздействием динамических и тепловых нагрузок, способных разрушить всю орбитальную ступень за очень короткое время.
Если же разместить оптику внутри кабины космического корабля, то экипаж не сможет ее эффективно использовать при работе под перегрузками во время спуска корабля в атмосфере. Кроме того, размещение оптики возможно только на окнах кабины экипажа, что резко снизит обзорные возможности оптической разведывательной системыхотя бы потому, что сам корпус шаттла не позволит заглянуть из окна вниз, на земную поверхность под летящим кораблем. Не дает оптимальных возможностей для съемки и пространственное положение орбитального корабля на этапе полета в атмосфере, необходимое собственно для выполнения «нырка».
В целом же аналогичная программа могла бы быть выполнена с большей эффективностью малоразмерной беспилотной капсулой. Для разведки на первом витке или «нырковой» разведки нецелесообразно использовать такую громоздкую и дорогостоящую систему, как космический корабль «Спейс шаттл», да еще в пилотируемом варианте.
Кроме того, не стоит забывать, что полет космических аппаратов «вероятного противника» всегда отслеживался средствами орбитального наблюдения Советского Союза. При появлении спутника-разведчика «на горизонте» давалась команда на проведение срочных маскировочных операций, и они всегда осуществлялись с высокой эффективностью.
Утверждение13
«Разгадка состава и назначения полезной нагрузки может быть связана также с существующим требованием ВВС о замене полезной нагрузки на пусковом стенде в условиях, обеспечивающих «чистоту».
Комментарий13
Многие полезные нагрузки требуют обеспечения чистоты и возможности оперативно работать с ними на старте, а не только военные космические аппараты. Например, те же межпланетные станции. Стоит ли на этом основании подозревать персонал космодрома на базе Ванденберг в подготовке тайных запусков космических аппаратов к другим планетам с полярных околоземных орбит?
Утверждение14
«Обсудим подробнее особенности использования КС в качестве орбитального бомбардировщика. Полет КС до цели длится 70-80 мин из-за использования траектории, проходящей через Южное полушарие, однако время для его обнаружения существенно меньше, чем в случае применения межконтинентальных ракет, так как высота полета КС не превышает 185-200 км. Южная траектория облегчает прорыв обороны и обеспечивает возможность хорошего сопровождения КС до аэродрома посадки средствами ПРО, размещенными на севере американского континента».
Комментарий14
Из наших рассуждений выше уже ясно, что о «коварных замыслах Пентагона» станет известно уже с момента начала предпусковой активности на стартовой позиции шаттла на космодроме Ванденберг. А с момента запуска полет космического корабля вообще окажется под плотным контролем советских средств оповещения и контроля. За 70-80 минут после старта решение об его уничтожении в случае внезапного выхода на «нырковую» траекторию в атмосфере будет принято и соответствующие команды отданы. Прорыв обороны с южного направления давно предусмотрен советской ПВО. Что же касается «хорошего сопровождения КС до аэродрома посадки средствами ПРО (СШАС.Ч.), размещенными на севере американского континента», то с высокой степенью вероятности орбитальная ступень после сброса ядерной ракеты во время «нырка» будет уничтожена средствами ПВО СССР еще над территорией Советского Союза. ПРО на севере американского континента просто не успеет защитить космический челнок от удара советских противоракетных систем.
Вот и известные советские ученые и конструкторы, Ю.П.Семенов, В.А.Тимченко, C.К.Громов в статье «Буран» и будущее советской космонавтики», размышляя о сферах применения многоразовых космических аппаратов, пришли к однозначному выводу:
«Действительно, как можно использовать в военно-стратегических планах систему, стартовые позиции которой известны и на подготовку которой к запуску необходимо сравнительно большое время» [23].
Конечно, это вывод касался советского корабля «Буран», но вполне применим он и к американскому «Спейс шаттлу» - космическому аппарату такого же типа.
Утверждение15
«Наличие экипажа на борту КС позволяет повысить надежность и гибкость операции, а в необходимых случаях отказаться от её проведения в самый последний момент».
Комментарий15
В комментарии10 мы уже анализировали возможности деятельности экипажа на первом витке и во время «нырка», и пришли к выводу, что эти возможности окажутся очень ограничены.
Майкл Маллейн в книге «Верхом на ракете» описал свои ощущения на участке спуска шаттла в земной атмосфере:
«Начинает появляться перегрузка.
Аварийно-спасательный скафандр добавил почти 30 килограммов к весу моего тела. Мускулы, приспособившиеся к нулевой тяжести, уже чувствовали, как трудно нести этот вес даже при малой величине ускорения.
На высоте 73 километра и при скорости 24,9 Маха система управления дала «Атлантису» команду развернуться в 75-градусный правый крен. У него было многовато энергии, и автопилот уводил корабль с курса, чтобы увеличить длину пути до места приземления. Это лишнее расстояние дало бы нам больше времени на снижение. Мы доверяли автопилоту, который должен был вывести нас к посадочной полосе базы Эдвардс в правильное время. Пилот шаттла не мог смотреть в окна на лишенный каких-либо деталей океанский ландшафт с высоты 73 километра и, находясь еще в 4800 километрах от полосы, при этом вручную корректировать энергетическое состояние орбитальной ступени. Нам пришлось довериться мудрости акселерометров в инерциальных измерительных устройствах «Атлантиса», чтобы решить эту задачу»[19].
То есть во время движения по посадочной траектории астронавты, как правило, мало работоспособны. Даже операции пилотирования в большей своей части перекладываются на автопилот.
Что касается возможности в ходе операции «в необходимых случаях отказаться от ее проведения в самый последний момент», то в «последний момент», - то есть во время «нырка», когда корабль будет находиться уже внутри плазменного облака, - и поэтому радиосвязь с центром управления операцией окажется уже просто невозможной. Единственное, что может теоретически сделать экипажэто «усовеститься» и самочинно отменить милитаристскую авантюру Пентагона по началу третьей мировой войны.
Утверждение16
«Торможение скорости на 80 м/сек для схода с орбиты производится («Спейс шаттлом»С.Ч.) примерно за полвитка до места посадки на базе ВВС Ванденберг (34,6° с.ш., 120,4° з.д.). Известны также аэродинамические и весовые характеристики КС, что позволяет моделировать на ЭВМ траекторию полета с бомбометанием в заданную точку цели и последующим возвращением на аэродром базы ВВС Ванденберг. В качестве примера была проверена возможность поражения цели, имеющей координаты 56° с.ш., 37,5° в.д. (г. Москва)».
Комментарий16
То есть автор отчета сам формулирует задачу и определяет ее начальные условия. Для усиления психологического эффекта на потенциальных читателей в качестве цели для «ныркового» ядерного бомбометания выбрана Москва. Но пока все построения с научной точки зрения корректны: Ю.Г.Сихарулидзе имеет полное право математически просчитать любые абстракции.
Стоит еще обратить внимание, что Ю.Г.Сихарулидзе в своих рассуждениях упорно «загоняет» шаттл на орбиту, которая проходит на первом витке над Москвой и которая по своей высоте соответствует перечню аварийных орбит, рассчитанных НАСА для космического челнока и имеет обозначение АОА. Майк Маллейн в книге «Верхом на ракете» писал, что наихудшая аварийная ситуация на участке выведенияэто «отключение всех трех маршевых двигателей из-за низкого уровня топлива где-то над Атлантикой. От того, насколько высоко они (корабль «Спейс шаттл» и экипажС.Ч.) окажутся в этот момент и как быстро будут лететь, зависело, выживет ли экипаж (выполнив один из трех возможных аварийных режимов - TAL, AOA или ATO) или погибнет (при попытке посадки на воду)» [19].
Эти аварийные режимы в «насавской» классификации означают:
- TAL (Trans-Atlantic Landing)трансатлантическая посадка орбитальной ступени. Аварийный режим полета системы «Спейс шаттл», при котором после отделения твердотопливных ускорителей и внешнего топливного бака орбитальная ступень совершает суборбитальный перелет через Атлантический океан и приземляется на запасных аэродромах в Европе или Африке.
- AOA (Abort Once Around)возвращение после первого витка на посадочную полосу вблизи стартовой позиции. Аварийный режим полета системы «Спейс шаттл», при котором орбитальная ступень делает один виток вокруг Земли и совершает посадку на территории США.
- ATO (Abort to Orbit)аварийный выход «Спейс шаттла» на околоземную орбиту. Аварийный режим полета космического челнока, при котором после отказа двигателя орбитальная ступень выходит на орбиту безопасной высоты и может совершить по ней более одного витка.
Интересно, что при подготовке к полету астронавтам рекомендуют «дожимать до АТО»: остальные режимы считаются довольно рискованными, причем одновитковый режим АОА реализовать можно с меньшей вероятностью, чем два других режима: только при определенной скорости и на определенной высоте.
Утверждение17
«Расчеты показали реализуемость следующей траекторий полета КС. Вход КС в атмосферу, условная граница которой принята на высоте 110 км, происходит через 17 мин. после торможения; широта точки входа 30° с.ш. (практически на широте Северной АфрикиС.Ч.). Подъемная сила должна быть сначала направлена вниз для увеличения крутизны траектории. После 4-х минут полета в атмосфере, на высоте 67 км, когда угол наклона траектории достигает примерно -3°, а скорость равна 7,75 км/с. происходит отделение контейнера со спецгрузом и одновременно КС разворачивается так, чтобы подъемная сила оказалась направленной вверх с углом крена порядка - 30°. Такое управление обеспечивает выход из пикирования и выполнение бокового маневра для посадки на аэродром базы ВВС Ванденберг. Сброс контейнера и переворот КС происходят на широте 47° с.ш. (на широте Молдавии и УкраиныС.Ч.).
Поскольку в процессе пикирования скорость КС тормозится, то для достижения аэродрома посадки необходимо доразогнать КС на ~ 200 м/сек с помощью двигательной установки орбитального маневрирования. Остающийся к указанному моменту времени запас топлива позволяет осуществить такой маневр.
(Кстати, в своей книге «Космические встречи», которая вышла в 2017 году, Ю.Г.Сихарулидзе уточнил «технологию» ядерного удара при осуществлении «нырка»:
«Из проведенного анализа следовал естественный вывод о возможном использовании многоразовой системы «Спейс шаттл» для нанесения упреждающего обезглавливающего удара по Москве. Была промоделирована одновитковая траектория с так называемым «нырком», т.е. снижением орбитального корабля до высоты около 70 км путем аэродинамического маневра и последующим увеличением скорости (за счет включения двигателей орбитального маневрирования) для достижения базы ВВС Ванденберг с боковым маневром порядка 2000 км. В случае «нырка» время спуска сбрасываемого груза уменьшается до 3-4 минут, но последующее возвращение корабля на орбиту было невозможно из-за ограниченного запаса топлива для орбитального маневрирования (запас топлива обеспечивал суммарное изменение скорости порядка 300 м/с)»).
Таким образом, проведенные расчеты подтвердили возможность применения КС в качестве орбитального бомбардировщика.
Можно ожидать, что КС в варианте орбитального бомбардировщика будет применяться для поражения крупных административных и военно-промышленных комплексов, внезапное уничтожение которых дает существенное преимущество нападающей стороне. Кроме того, с помощью КС могут уничтожаться мобильные или обнаруженные в последний момент новые цели, имеющие важное оборонное значение».