- Сейчас вам принесут бумажку и карандаш, возведите в куб любое двузначное число и назовите мне этот куб, а я вам скажу, какое число вы возвели.
Томас, не веря своим ушам, возвёл в куб 57.
- 185193.
- Это 57, - без всякой задержки ответил царь.
- Как вы это сделали Ваше Величество? - опять сократил титул Финке.
- Есть правила сокращённого умножения, их у нас дети проходят, - хитро улыбнулся человек, сидевший на троне.
Томас на секунду представил себе Кристиана IV извлекающего кубический корень за мгновение и усмехнулся. А он не хотел ехать. Нет, выходит не врут слухи. Все учёные Европы, лучшие учёные, перебрались в Россию и теперь варвары живут в Дании, а не в Московии. А в это время те же люди внесли три книги. Император предложил Финке отойти в сторонку и полистать их, пока он будет вести переговоры с имперцами. Книги были на латыни. Чудесная белоснежная бумага из Пурецкой волости, тонкие переплёты, непонятно как скреплённые страницы. Всего этого он не заметил. Это были книги по математике. Одна называлась "Арифметика Диофанта с комментариями", вторая "Учебник математики за пятый класс", третья - "Учебник геометрии за пятый класс". Томас листал эти книги и понимал отчётливо, насколько Европа, Дания, отстала от русских. И это не могли сделать приехавшие в Россию учёные. Они этого сами не знали. Все обозначения действий были необычно, но когда с ними разберёшься, то задаёшь себе вопрос, а сам-то, почему до этого не додумался. А изложение материала. Сначала теория, потом примеры, а потом задачи для самостоятельного счёта. Он больше трёх десятков лет учил студентов. Неправильно учил. Вот как надо учить! Русские! Слухи неверны. Учёные из Европы едут не учить русских, а учиться у русских. Нужно проситься остаться. Он тоже хочет всё это уметь.
Событие тридцать четвёртое
Свадьба будет только через три дня. Сейчас его невеста датская принцесса Доротея Августа в Троицко-Сергиевой Лавре переходила в православную веру и получала новое имя. Русскую императрицу будут звать Дарья Ивановна. На этом настоял Михаил. Дарья ближе всего к Доротее, а умершего отца принцессы звали Иоганн, а значит по-русски Иван. Девушка Михаилу понравилась. Она была не дурна и не дура. Более того, Доротее, как и Михаилу, нравилась математика. Спасибо отцу и Петруше Пожарскому. Они сломали упрямство датского короля Кристиана, дяди его будущей жены. Михаилу шёл уже двадцать седьмой год, и жениться было пора. И так бояре по углам шушукаются, нужен наследник. Понятно и почему Кристиан долго упирался, его брат за несколько дней до свадьбы с Ксенией Годуновой вдруг ни с того ни с сего помер. Отравили, скорее всего, бояре. Королевича Иоганна Михаил не помнил, маленький был, всего шесть лет.
Зато он точно помнил, что его первую невесту отравили Салтыковы. На их счастье Мария Хлопова или царевна Анастасия, так девушку переименовали перед свадьбой в честь первой русской царицы, первой жены царя Ивана Васильевича и двоюродной бабки Государя - Анастасии Романовны Захарьиной-Юрьевой, не умерла. Сидеть бы обоим на колу. Но раз царевна выжила, то братья Салтыковы с жёнами были всего лишь сосланы "по деревням с приставами": Борис Михайлович - в Вологду, в село Ильинское, Михаил Михайлович - в Галич, в Коткишевскую волость, а их мать, старица Евникия, была сослана в Покровский монастырь в Суздаль. Ну и всех вотчин лишили душегубцев. Царевну Анастасию поселили сейчас в Нижнем Новгороде. Мать в отместку за опалу родичей упёрлась, что не даст согласия на брак с Хлоповой.
Вот тут и нашёл отец эту датскую принцессу, а Пётр Пожарский подарками склонил Кристиана к согласию на этот брак. Марию или Анастасию Михаилу было жалко, девушка ему нравилась и она была ни в чём не виновата. Михаил позавчера попросил приехавшего на свадьбу Петрушу забрать её из Нижнего в Вершилово. Там ей лучше будет.
А ведь всё из-за той дурацкой сабли. Уже шесть лет бы жили они душа в душу и детишек растили. Михаил вновь вспомнил тот случай. Однажды он ходил по Оружейной палате, смотрел пищали, сабли и прочее. Его сопровождали оружничий Михаил Михайлович Салтыков и Гаврила Васильевич Хлопов, дядя невесты. Первый из них, показав царю турецкую саблю, утверждал: такую и в Москве могут сделать. Царь передал оружие Хлопову:
- Как ты думаешь, сделают у нас такую саблю?
- Чаю, сделают, только не такова будет, как эта!
- Ты говоришь, - Салтыков выхватил саблю у Хлопова, - не знаючи!
За несогласием последовала брань. Салтыков обвинил Хлопова в незнании холодного оружия. Ну и поговорили "гораздо в разговор". Михаил понимал, что над Хлоповыми нависла угроза - Салтыковы не простят такого упрямства худородным Хлоповым, не "извычным" к придворным тонкостям, осмотрительности. Так и получилось.
Позавчера Государь показал эту саблю Петру Пожарскому и сказал, что хочет выбросить её, но тот подержал саблю, вернул её Михаилу и, склонив голову, проговорил:
- Прими совет, Государь. Повесь эту саблю у себя в спальне. Пусть она тебе напоминает ежедневно, на что бояре способны. Может, убережёт она будущую Государыню Дарью Ивановну. И ещё один совет, царь батюшка, набери ей прислугу только из датчанок, чтобы ни одной русской боярышни на версту рядом не было. И запрети этим девкам русский учить.
- Думаешь, что и Дарью попытаются отравить? - вскинулся испуганный Михаил.
- Уверен на сто процентов. Бояре ведь как думают. Изведём датчанку, и царь на русской женится. На ком ни будь из их дочерей, чтобы к трону поближе быть. Предлагали ли тебе бояре жениться на ком из своих?
- И не раз, - совсем подавленно произнёс царь.
- Эти и попытаются.
- И что же делать мне? - Михаил сжал челюсти, готовый бежать звать стрельцов.
- Пока окружи, Государь, императрицу только датчанками и готовят еду пусть датчанки. Нет у меня других советов, - развёл руками Пётр.
После этого зашёл у них с Петрушей разговор о предстоящей войне. Михаил спросил, как в этот раз Пожарский воевать собирается.
- Не знаю ещё, Государь, - пожал плечами Пётр, - Всё зависит от того сколько новых мушкетов и боеприпасов к ним сделаю. Да ещё от того сколько пушек новых отолью.
- Может с пушками помочь тебе надо? - поинтересовался Михаил Фёдорович, - Литейца Андрея Чохова в Вершилово отправить.
- Чохова!? Он жив? - Петруша аж подпрыгнул.
- Знамо дело, на Пушкарском дворе как работал, так и работает, - удивился царь.
- Я схожу завтра, пообщаюсь с ним, - заулыбался Пожарский. И продолжил про войну, - Вы всеми войсками, что наберёте, осаждайте Ивангород, Копорье, Орешек, Карелу, что шведы в Кексгольм переименовали, Выборг, Ниеншанц. А я со своим полком в другое место ударю. Думаю, что после этого Густав Адольф все земли нам вернёт, что по Столбовому договору захапал, да ещё и в придачу чего даст. Только не спрашивай, Государь, куда пойду. И у стен есть уши. А если шведы прознают, то и не получится ничего.
Давай я тебе, царь батюшка, лучше расскажу, кто и зачем в этой войне участвует.
- Что ж тут такого, это и так понятно, - усмехнулся Михаил, но застыл в кресле, внимательно слушая.
- Начнём с датчан. Им в этой войне не столько территории нужны, сколько ослабить Швецию. Больно сильны те стали. Опасаются, даны, что перехватят у них соседи первенство и сами Балтийским морем завладеют. Дальше Речь Посполитая. Сигизмунд ведь прав на шведскую корону не меньше Густава Адольфа имеет. И кроме того нужно им шведов из Эстляндии выбить. А если мы при этом выбьем их из Ингрии, то ляхи не будут границы со Швецией иметь. Можно будет спокойно, не опасаясь удара в спину с нами разделаться, а потом за османов взяться. Швеция хочет Балтийское море сделать своим внутренним озером. Отобрать у Польши Ливонию и Курляндию, а у нас Псков, а если получится, то и Новгород. Только против троих врагов, они будут по-другому воевать. Засядут в крепостях, а несколько полков нам и ляхам в тыл зашлют, - Пётр перевёл дух.
- Теперь, что нужно нам. Нам нужно вернуть свою землю и разрушить крепости шведов в Финляндии и народ оттуда угнать. Тогда продовольствие к крепостям некому будет подвозить и много войск в них разместить не получится. Нам со Швецией ещё не раз и не два воевать, сильны они. Вот и нужно в этот раз хоть немного их ослабить. Нужно, Государь, прямо с сегодняшнего дня запретить их купцам у нас продовольствие покупать. Остальное пусть берут на здоровье, а пшеницу, рожь и прочую крупу, под страхом высылки в Сибирь запретить купцам им продавать.
- Так ведь разорятся купцы, - перекрестился Михаил.
- Нужно в районе Новгорода и Пскова уже прямо сейчас создавать продовольственные склады. Закупать у этих купцов зерно и свозить туда. Тогда армии следующей зимой воевать легче будет. И добираться быстрее, не надо с собою огромные обозы тащить, - пояснил свою мысль Петруша.
- А ну как шведы первыми нападут, да те склады захватят, - усомнился Государь.
- Ну, совсем-то близко к границе не надо строить, да в конце лета туда уже войска нужно собирать, граница со Швецией большая, много нужно войск.
- Подумать надо, на Думу Боярскую вынести, - вздохнул Михаил.
- Вот и я о том же. Пока ещё бояре своё веское слово скажут, а Адольф уже всё знать будет.
- Пётр Дмитриевич, - вдруг ссутулился царь, - А что теперь делать с нападением казаков на папского нунция и на вас?
Пётр просиял.
- Сам долго не знал, Государь, всю дорогу голову ломал. А придумал-таки.
- Говори быстрее, - не терпелось Михаилу.
- Ты, Государь, скажи, что под пытками признались запорожцы, что их нанял коронный гетман Речи Посполитой Лев Сапега. И хотел этот лев как раз посла Ватикана извести, чтобы папа римский не заключил ни каких договоров с вечным врагом ляхов Московией. Нужно поссорить Речь Посполитую с Ватиканом.
- Поверит ли посол?
- Я уже приказал Лукаша Сагайдачного сюда из Владимира переправить. Поговорим с ним. И он сам всё папскому нунцию расскажет.
- Не плохо будет, если получится.
- Получится, Государь, ещё как получится.
Событие тридцать пятое
Наконец-то эта свадьба закончилась. Пётр страшно устал. Все эти хождение в храм, венчание, бесконечный звон колоколов и безделье вымотали. А потом ещё пиры начались. Пиры Пожарского серьёзно напрягли. Все эти бояре, которые пищали, но лезли вперёд поближе к царю. Правда, были моменты, когда он отдыхал душой. Смотришь, как с князя Милославского пот ручьями течёт и легче становится. На каждом боярине было по две шубы, ну, или вернее, шуба, чаще всего турская, одетая внакидку с короткими руками, и под нею ещё и ферезея, которая имела длинные узкие откидные рукава, однако в рукава её не носили: руки продевали в разрезы, сделанные спереди по пройме, в которую вшивали рукава, а рукава завязывали сзади на талии. Ферезея имела четырёхугольный откидной воротник почти до середины спины. Шили ферезею из золотых тканей, носили внакидку, застёгивая лишь у шеи. Мех на шубе был повёрнут внутрь, только воротник из черно-бурой лисы привлекал внимание. Кроме двух шуб на каждом боярине было и по три шапки. Сначала тюбетеечка - тафья. Такая не бедная тюбетеечка вся в золотом шитье. Поверх тафьи была мурмолка - невысокий колпак из дорогой ткани с отворотами из меха. Такая недоделанная шапка Мономаха. Ну и конечно горлатная шапка, сшитая из горлышек куницы или чёрно-бурой лисы. Шапка эта представляла собой меховой высокий, расширяющийся кверху цилиндр, с бархатным или парчовым верхом. Горлатную шапку часто не надевали на голову, а держали на сгибе левой руки. Сидел Данило Иванович и потел во всём этом, Пётр, одетый в лёгкий кафтан из шёлка, который назывался атлас, злорадствовал.
Был и ещё один раз, когда удалось посмаковать происходящее. Это случилось на второй день свадьбы, когда все подходили к молодожёнам и подарки дарили. Подошли они с Марией далеко не первыми, царская чета успела прилично устать. А тут подходит Мария Владимировна, в платье с кусочками зеркал и пелериной из горностаев, и на вполне сносном немецком поздравляет императрицу. Понятно, что находящаяся в информационном голоде Дарья Ивановна, спросила герцогиню, где она взяла это великолепное платье. И Мария не ударила в грязь лицом, сказалась вершиловская школа.
- У нас в Пурецкой волости много чего умеют.
- Ты дочь герцога Пожарского? - удивилась царица.
- Почему дочь, я его жена, вот же он, - Петра вперёд чуть выдвинула.
Дальше и Петру пришлось по-немецки общаться с девушкой. А народ, вокруг начинал роптать. Никого до этого Государыня разговором не развлекала. Вымученный кивок головы и всё. Барышни принялись обсуждать наряды, а когда оказалось, что белая шубка и золотое платье императрицы это всё вершиловская работа, то Дарья Ивановна, строго взглянув на Михаила, попросила Марию перевести мужу, что она желает в ближайшее время посетить Пурецкую волость.
- Летом и съездим, - опять через Марию ответил Михаил.
Ну, а потом стали подарки заносить. Про вазы и всю эту прочую хрупкую роскошь и говорить не стоит, а вот про велосипед как не упомянуть. Протащить его в Грановитую палату оказалось не просто, вся палата и проход к ней был запружен народом. Пришлось рынд привлекать, чтобы место в палате хоть чуток освободить. Когда рынды со стрельцами всё же сумели создать круг диаметром около четырёх метров, Пётр сел на велосипед и продемонстрировал венценосцам и гостям его возможности. Бояре не впечатлились, а вот имперцы, папский нунций, ляхи во главе с Владиславом, датчане и французы вещь оценили. Вот и замечательно, будет ещё одна статья экспорта. И подделать они его не смогут. Там ведь резина, и там куча подшипников. А шарики и в Вершилово-то с огромным трудом делают. А без подшипников это будет уже не велосипед.
На следующий день после свадьбы Пётр целую кучу встреч наметил, но получилась только одна. Остальные гости маялись с похмелья. Ещё бы, дорвались до сорокаградусных вершиловских напитков. Встретился Пётр Дмитриевич только с профессором копенгагенского университета Томасом Финке. Старичок или пил мало или организм уже закалённый возлияниями в честь Бахуса.
- Можно ли мне будет приехать в Вершилово, чтобы поучиться в вашей школе? - огорошил князя профессор, едва переступил порог Крестовой палаты Кремля, где назначил всем встречи князь.
- Зачем? - усмехнулся Пётр.
- Как зачем, те знания, что дают в вашей школе, неизвестны нигде в Европе и методика их подачи вообще уникальна, - наивно развёл руками датчанин.
- А мне это зачем? - остудил пыл старичка Пожарский.
- Но ведь в Вершилово приехало уже не мало известных учёных, - точно наивный.
- Все они переехали в Пурецкую волость, не для того, чтобы красть знания, а для того, чтобы жить там и учить детей в этих самых школах, ну и самим учиться.
- То есть вы не выпустите их, если они захотят уехать назад к себе? - сник профессор.
- Конечно же, отпущу, только в мире ещё не родился человек, который по своей воле захочет уехать из Вершилово.
- А если я соглашусь переехать в Пурецкую волость? - опять воспрял датчанин.
- Давайте, профессор, вы мне сначала расскажите о себе, - Пётр ничего не слышал о медике и математике Томасе Финке, ни в будущем, ни от своих учёных.
А вот когда датчанин закончил, то Пётр со страшной силой сдерживал себя, чтобы не выдать заинтересованности в этом зубре.
- Давайте, профессор, поступим так. Вы возвращаетесь в Копенгаген. Добываете чертежи Ураниборга и нанимаете людей, которые смогут это здание построить в Вершилово. Нужен архитектор, нужны каменщики, нужны каменотёсы. Желательно, чтобы эти люди потом остались у нас.
- Но, чтобы построить "Звёздный дворец" потребуется десяток лет, - удивился Финке.
- За два года построим, - успокоил старичка Пётр, - У нас время по-другому течёт. Приедете - поймёте.
Договорились, почему не договориться, если оба желают договориться.
А на следующий день подошли и остальные датчане. Пётр предварительно переговорил о них с почти уже своим Томасом Финке и точно знал, что с товарищей требовать. Они ведь просители. Управляющий вдовствующей королевы просил построить заводы по производству фарфора и стекла у них в замке Нюкёбинг на острове Фальстер.
- Вынужден вам отказать де Расмуссен, - оказывается в Дании "де" это не дворянство, а вежливое обращение на "вы".
- Почему же, Ваша Светлость? - улыбчивый толстячок перестал улыбаться.
- Это очень сложные производства, вы их повторить не сможете, и там много компонентов, которые в Дании невозможно достать. Кроме того, если мы всё же построим там завод и будем завозить компоненты, то у вас эти секреты украдут. Я могу вам предложить другие, пусть менее прибыльные проекты, но тоже весьма интересные.
- Охотно выслушаю вас, Ваша Светлость, - неохотно откликнулся толстячок.
- Зря вы так, господин Расмуссен. Предложение очень интересные. Я могу продать вам семена ржи и пшеницы, как озимой, так и яровой, которая приносит с одного тонне ланда земли почти полтора комм-ласта зерна, - князь всю голову вчера сломал с Томасом Финке, чтобы перевести центнеры с гектара в датские меры площади и веса. Пришлось сначала переводить в английские фунты и футы, а потом уже совместными усилиями с целым профессором приводить к общему знаменателю на датские меры.