Генри КаттнерВласть и слава
Повелитель бури
Глава 1. Рождение нового лидера
ХЭВЕРШЕМ уставился на огромную белую башню больницы, залитую светом. На его бледном лице выступили крупные капли пота. Раздался отдаленный стук копыт, и он вжался в пухлое сиденье машины, расслабившись только когда стражник с развевающейся алой накидкой и золотым шлемом, блестящим под раскачивающимся плюмажем, галопом проскакал мимо.
Сталелитейщик помял костлявыми пальцами красновато-коричневую накидку.
Я сам его убью,шепотом сказал он,если мой сын вырастет и станет одним из этих напыщенных засранцев
Полегче, Джон,сказал человек, сидящий рядом с ним.Полегче! Надо придерживаться плана.
Хэвершем снова взглянул на больницу. Он был моложе своего спутника, но выглядел старше. Его костлявое лицо было суровым и фанатичным.
Плана!воскликнул он.Нам пора действовать!
Пока еще рано.
А когда будет не рано? Через несколько лет, Кеннард? А, может, веков?
Возможно,ответил чей-то тихий голос, и Кеннард Ла Бушери, грузный и неуклюжий, как мастодонт, в многослойной накидке, побарабанил толстыми пальцами по рычагу коробки передач.
В его руках сосредоточилась вся человеческая ловкость, а толстые бесформенные перчатки выглядели обманчиво. Ла Бушери мог управляться скальпелем и микроскопом не хуже, чем с пулеметом, или мог стискивать обманчиво неуклюжие пальцы на горле врага.
Предпочтительно, на горле кромвеллианина.
Знаю,сказал Хэвершем.Ждать всегда трудно.
Ты уверен насчет Марго?
Она не проговорится.
Даже под наркотиками?
Она мало что знает,еще раз яростно стиснув накидку, выпалил Хэвершем.По крайней мере, про меня про насфрименов.
Ла Бушери положил ему на колено тяжелую руку, призывая успокоиться.
Сталелитейщик затаил дыхание.
Они не боги,запротестовал он.Ты начинаешь верить в собственные мифы?
Мифы?Лицо толстяка Ла Бушери стало похожим на улыбающийся череп, когда его губы растянулись в ухмылке.Кто сказал, что это мифы? Да, я однажды выразился иносказательно. Таким людям, как мои, нельзя выкладывать все напрямую, Джон. Кромвеллиане действительно обладают практически богоподобными научными возможностями. И, как они, вообще, их получили?
33 Знаешь ли ты уставы неба, можешь ли установить господство его на земле?
34 Можешь ли возвысить голос твой к облакам, чтобы вода в обилии покрыла тебя?
35 Можешь ли посылать молнии, и пойдут ли они и скажут ли тебе: вот мы?
36 Кто вложил мудрость в сердце, или кто дал смысл разуму?
(Книга Иова, 38:3338:36)
Знаю.Хэвершем махнул рукой в сторону больницы, указывая на террасу с садами.У нас бы тоже были подобные возможностей, если бы они поколениями не снимали сливки, начиная прямо с колыбели. Если бы они только оставили нам какого-нибудь лидера!
Не оставят. Можешь не сомневаться.Ла Бушери снял шляпу с перьями и потер красную полосу на лбу от ее полей.У нас нет лидеров,усталым голосом продолжал он.Все, что у нас есть,слабаки, которые иногда понимают тебя и то, если только ты говоришь иносказательно. Мифами. Они не так далеки от правды, Джон. И нам надо быть осторожными, если мы хотим выйти сухими из воды.
У нас все получиться. Мой сын не вырастет кромвеллианским лидером.
И Хэвершем показал из-под руки смертоносное дуло лучевого пистолета.
Убери его,повелительно прорычал Ла Бушери,дурак!
СНОВА послышался стук копыт. Хэвершем тут же спрятал пистолет.
Маленькие глаза Ла Бушери неохотно засветились от уважения при виде приближающегося всадника в форме, даже несмотря на то, что все мышцы его грузного тела напряглись в ожидании худшего. Но стражник в алой накидке и золотом шлеме лишь мельком глянул на простых людей в простой машине. Его шлем был лихо сдвинут набекрень, а накидка развевалась над лошадиной спиной и поблескивающим крестцом. Он проехал мимои Ла Бушери, будучи выдающимся денди даже в эпоху денди, позавидовал одеянию алых с золотом цветов и великолепной лошади, натертой воском до яркого блеска
У Хэвершема не возникло таких чувств. Его мысли занимал только новорожденный сын, находящийся в огромной больнице, возвышающей над ними. Он пристально посмотрел на Ла Бушери и дернул головой в сторону удаляющегося всадника.
Иногда мне кажется, что ты завидуешь этим павлинам,заметил Хэвершем.
Я мог стать одним из них,медленно ответил толстяк.Мог стать Лидером.Под толстой маской жира вновь выступили очертания черепа, а в глазах сверкнула злоба.Но не стал. И никогда не стану, особенно теперь.
Но Хэвершем пропустил это мимо ушей.
Мой сын они его не получат. Я не отдам его в лидерские ясли и не позволю всю жизнь работать на правосудие. Правосудие! Сотню лет назад еще может быть, но только не сейчас.
Возможно, они и не возьмут его,сказал Ла Бушери.
Возьмут. Предварительные тесты показали, что его способности превосходят порог значительно превосходят. Они возьмут его, если смогут.
Поглядим,серьезно ответил Ла Бушери.Наверное, уже пора, Джон. Нельзя заставлять ждать их. Знаешь, ты же всего лишь отец.
И простолюдин,проворчал Хэвершем.
Он нажал кнопку двери и вышел из машины, чтобы секунду постоять в тишине, любуясь холодным великолепием больничной башни, возвышающейся, как зиккурат, среди залитых лунным светом садов на террасе, украшенной балюстрадами и изящными балконами в стиле рококо. Над центральной башней нависала гигантская мраморная фигура слепой богини с весами в рукебогини правосудия, являвшегося символом мира 1970-ых годов, где никакого правосудия не было и в помине.
Хэвершем взглянул на огромную статую. Затем содрогнулся и повернулся к Ла Бушери.
Если у нас ничего не выйдетначал он.
Я сделаю, что смогу. Я заберу твоего сына, если получится. И дам ему правильное воспитание.
Тут Хэвершем почувствовал какой-то холодок и сверхъестественное предчувствие будущего. Он посмотрел на Ла Бушери, тайного вождя фрименов, внезапно прояснившимся взглядом, и плоть, казалось, отслоилась от круглого лица, оставив лишь голый череп. И еще кое-что. Яркое пламя, сияющее неутихающей яростью, и загадочные мотивы, сделавшие Ла Бушери тем, кем он являлся, человеком, бросившим вызов целому миру.
Удачи,пожелал Ла Бушери.
Хэвершем молча кивнул и повернулся к сводчатому входу в больницу. Под фиолетовой туникой он чувствовал два громоздких пистолета, надежно спрятанных в экранированные кобуры, непроницаемые для лучей металлодетектора. Носить такое оружие, разумеется, считалось государственной изменой. В мире, где правили Лидеры, можно было владеть только смехотворными игрушками, называющимися световыми мечами.
Хэвершем пожал плечами. По всей вероятности, ему все-таки придется воспользоваться пистолетами.
Пару лет назад фойе больницы было белым и пустым, как греческий театр, но современная мода настигла это место и подавила простоту. Теперь на стенах висели полосы узорчатого искусственного бархата, а деревянные стойки ожидания заменили на мягкие диваны богатых, насыщенных цветов. Все больницы, служащие Лидерам, могли позволить себе подобные излишества.
Хэвершем свирепо посмотрел на объемную фреску, блестящую на стене. Он не хотел, чтобы Марго рожала здесь. Альтернативой, разумеется, была бы одна из переполненных, неудобных больниц для простолюдинов, но это все лучше, чем просить одолжения у Алекса Ллевелина. Он с легкостью мог сделать, что угодно, поскольку являлся Лидером.
Возможно, за последние два года Марго не раз пожалела, что вышла замуж не за Ллевелина, а за мужчину с суровым, худым лицом.
И почему она так не сделала? У Ллевелина было все, чего не было у Хэвершема: красота, добродушие, успешность, к тому же он никогда не думал ни о чем серьезном. Ллевелин жил жизнью средневековой знати, а Хэвершемжизнью крепостного. Но Марго никогда не жаловалась, вообще никогда, хотя, тем не менее, наверняка осознавала огромную пропасть между ними.
ХЭВЕРШЕМ нахмурился, взял шляпу в руку и принялся протискиваться через толпу модных леди и важных джентльменов в вестибюле. Мужчины щеголяли разноцветными накидками, а женщины выставляли напоказ облегающую греческую одежду, передвигаясь маленькими нетвердыми шажками на высоких каблуках и бросая взгляды через прозрачные темные кружева, скромно прячущие их лица. Большинство из них сопровождали престарелые компаньонки с острыми глазками, стражи нового морального кодекса, начинающего ревностно охранять женского целомудрие.
Что желаете, сэр?
Хэвершем остановился перед одним из приемных окошек. За стеклом показался служащий.
Я Джон Хэвершем. Меня ждет доктор Торнли. Код семнадцать био-сорок.
Лифт двадцать четыре.
Над открывающейся дверью засветилась лампочка, и Хэвершем вошел в кабинку, а его сердце застучало часто и сильно.
Доктор Торнли с ярко-румяным лицом встретил его в коридоре наверху.
Доброго здравия, Хэвершем! У меня хорошие новости.
Хорошие новости?
Да. Я Но вы, наверное, сначала хотите увидеть жену. Ей я еще не говорил. Но вы сами можете догадаться, в чем дело. Это великая честь, Хэвершем!
Темное лицо Хэвершема помрачнело еще сильнее. Он пошел за Торнли по коридору, размышляя о Марго, об Алексе Ллевелине и том, что должен сделать сегодня вечером. Хэвершем думал о своем новорожденном сыне, о земном освободительном движении и обо всех бесправных людях, ищущих у Ла Бушери наставлений и поддержки.
Блестящие черные волосы Марго кольцами лежали на подушке. Она улыбнулась емуочень нежно, очень безнадежно и очень наивно, и в грубом сердце Хэвершема пробудилась непривычная мягкость. Затем он снова стиснул губы.
Здравствуй, дорогой,сказала Марго.Ты буквально на минуту разминулся с Алексом. Знаешь, что он хочет? Забрать малыша Мартина в свой отдел мнемонической психологии. Он говорит, что возможности нашего ребенка превосходят порог.
О, значит, он вам уже сказал,разочарованно заметил Торнли и повозился с кнопками у основания кровати.«Мартин Хэвершем»,прочитал он.«Потенциальный лидер. Его избрали»
Лидер?грубым голосом спросил Хэвершем.Какой ветви? Он подходит для отдела мнемоники?
Пока мы, разумеется, не можем сказать с полной уверенностью. При рождении нам под силу проверить лишь возможности мозга. Но наследные шаблоны говорят о склонности к психологическим наукам. Мартин определенно будет очень умным. Психология, социологияон найдет свое место. И получит наилучшее воспитание в Яслях.Торнли резко взглянул на Хэвершема.Кстати,быстро продолжал он,это не значит, что вы потеряете статус родителей. Вы останетесь его отцом, а миссис Хэвершемматерью. Многие этого не понимают. Все совсем не так. Разумеется, Мартина будут воспитывать и обучать в Яслях, но вы сможете видеться с ним, когда вам будет угодно, если, конечно, не станете нарушать его умственное и эмоциональное равновесие.
Понятно.
И, со временем, он попадет в отдел исследований и займется тем, что ему по душе. Лидеры живут легкой и беззаботной жизнью, как вам известно. Вашему сыну очень повезло.
Да,ответил Хэвершем.Могу я его увидеть?
Джонсказала Марго.
Сталелитейщик быстро нагнулся и поцеловал ее. Она посмотрела ему вслед, и, когда он ушел вместе с доктором, в ее глазах появилась тень беспокойства.
Торнли привел Хэвершема в тускло освещенное помещение, застекленное с одной стороны. За барьером виднелась небольшая комнатка.
За стеклом появилась медсестра, держащая на руках ребенка, завернутого в одеяло. Она раздвинула складки одеяла, чтобы показать красное, сморщенное личико.
Насколько я помню, правила запрещают мне подержать его?спросил Хэвершем.
Прошу прощения. Только если вы хотите пройти через комнату очищения. Младенец может заразиться каким-нибудь паразитом. Мы не можем так рисковать.
Хэвершем заколебался. Если он снимет одежду, то обнаружится его оружие.
Он сунул руку под накидку и выхватил из кобуры пистолет. Почти мгновенно прицелился и выстрелил. Стекло разбилось, трехметровый круг превратился в звенящие осколки. От неожиданности Торили разинул рот. Когда Хэвершем вбежал в образовавшийся проем и выхватил младенца из рук ошеломленной медсестры, врач лишь бессильно махнул рукой.
Теплый, живой сверток удобно лег на сгиб локтя Хэвершема. Это был первый и последний раз, когда он взял своего сына на руки, и на него нахлынула теплая волна неожиданных чувств.
Лидер, ну уж нет! Ненавистный кромвеллианин! Только через труп Хэвершема!
Глава 2. Спасение и смерть!
ДОКТОР ТОРНЛИ резко развернулся и понесся к двери. Хэвершем быстро прошел через дыру в стекле.
Стой!приказал он, и доктор застыл, как вкопанный.
Святые небеса! Вы сошли с ума? Что вы себе позволяете?
Заткнись,крикнул Хэвершем.
Он увидел, что медсестра упала в обморок, это было ему даже на руку. Он ткнул дулом лучевого пистолета Торнли в ребра.
Ты же знаешь, что он может с тобой сделать,сказал Хэвершем.Тебе наверняка приходилось видеть раны, оставленные лучевым пистолетом, не так ли?
Врач содрогнулся.
Тогда без глупостей. Мы вместе выйдем из больницы. С тобой ничего не случится, если не будешь напрашиваться.
Румяное лицо Торнли покрылось бледными пятнами.
Вы не можете так поступить,не смея повернуть головы, сказал он придушенным шепотом.Тут везде стражники Вы хотите, чтобы вашего сына убили?
Если не будет другого выхода. Тогда, он, по крайней мере, не станет Лидером.
Государственная измена?в голосе врача послышалось сомнение, поскольку измена приравнивалась к богохульству, хотя прощалась гораздо менее охотно.
Открой дверь,приказал Хэвершем.Быстрее!
Торнли подчинился. Они прошли по пустому коридору. Казалось, никто не услышал звон бьющегося стекла. Та комната, вероятно, была звуконепроницаемой. У лифта Хэвершем оттолкнул Торнли в сторону и подошел так близко, что на экране было видно только его лицо.
Лифт, пожалуйста.
Один момент.
Двери раздвинулись. Хэвершем кивнул, держа пистолет наготове, но так, чтобы его не было видно, и Торнли первым зашел в кабинку лифта.
Пока никакой тревоги.
Лифт остановился, и дверь открылась. На Хэвершема смотрело трое стражников в красной форме, яркой, как кровь, на фоне бледно-серых стен. Пистолеты были направлены на него.
Хэвершема чуть не стошнило от отчаяния. Перестрелка со стражниками может означать только смерть!
Торнли ожил и попытался выхватить ребенка из рук Хэвершема. Сталелитейщик почти машинально нажал на курок лучевого пистолета. Лицо Торнли превратилось в кровавое месиво. Оказавшийся на пути луча стражник завопил и отлетел назад, а его грудь вогнулась от удара невидимой энергии.
Черт побери!прорычал Хэвершем.
Он прыгнул вбок, чтобы спрятаться за дверью, и снова прицелился. Лифтер припал к полу в углу, его лицо позеленело. Он не станет вмешиваться. Стражники все еще колебались, не смея убить младенца, которому предназначено стать Лидером. Жизнь любого Лидера была неприкосновенна.
Оружие Хэвершема извергнуло еще пару смертоносных зарядов энергии. Стражники погибли, отлетев к стене и разбившись об нее.
Дверь лифта начала закрываться. Хэвершем выскочил через сужающийся проем, мгновенно увидел, что путь свободен, и помчался к выходу, на прохладный ночной воздух, где в фиолетовом небе сверкали звезды, и в машине ждал Ла Бушери
Но уже подняли тревогу. Послышался топот ног. На полу внезапно разлилось озеро ослепительного белого света.
Что-то просвистело тихим шепотом смерти, и Хэвершем почувствовал, как ему в спину воткнулась иголка. Его тут же охватил холод. Сердце подпрыгнуло, сбилось с нормального ритма, и он понял, что умирает.
Он уже почти добежал до машины. Дверца была открыта, Ла Бушери стоял с вытянутыми руками. Хэвершем пошатнулся вперед и, перед тем как упасть, бросил завернутого в одеяло младенца в сторону машины. Ла Бушери ловко поймал сверток.
Через мгновение после того, как у Хэвершема подкосились ноги, его встретил покрытый резиной тротуар. Сталелитейщик смутно ощутил удар. Скрипнули шины машины Ла Бушери, когда та сорвалась с места.
Ребенок в безопасностиМой сын никогда не станет Лидером. По крайней мере, это у меня получилось, подумал Хэвешем
Хэвершем перекатился на спину и увидел гигантскую башню больницы. Где-то в этом огромном строении осталась Марго. Марго!
Над башней возвышалась колоссальная фигура слепой богини. Она вот-вот упадет, подумал он, и раздавит меня. Но, опрокинувшись, фигура каким-то образом растворилась в бесконечном множестве мерцающих точекзвезд, и все погрузилось в кромешную темноту.