Событие семьдесят третье
Патриарх Филарет проснулся в келье, в которую отправился ночевать, не приняв приглашения митрополита Никодима переночевать у него в палатах. Вместо этого Филарет остался в новом, только осенью достроенном и освящённом храме Рождества Пресвятой Богородицы. Храм был не велик. Интересен он показался патриарху тем, что построили его купцы нижегородские вскладчину на свои деньги у выезда из Нижнего в сторону Вершилова, уже как бы и не за городом.
Настоятель храма отец Феоктист действия купцов объяснил так:
- Купцы оне с торговли живут, а вся торговля сейчас с Вершилова идёт, вот как завершит купец удачную сделку, так и по дороге из Пурецкой волости мимо храма и не проедет, обязательно молитву благодарственную закажет, а то и заклад хороший оставит. Выгодно вишь с князем Пожарским торговать. И ценят, что он иноземных купцов сюда не допускает.
Филарет всё это и сам знал, но вот услышать было приятно. Правильно они с Мишей поступили, закрыв Вершилово для купцов заморских. Вечером успел патриарх ещё и объехать Нижний Новгород, из кареты благословляя верующих. Бросилось в глаза, что под колёса кареты не бросались нищие и юродивые, не бежали за каретой и беспризорные мальчишки попрошайки. Значит и в Нижнем, по примеру Вершилова всех этих людей извели. Юродивых и нищих, патриарх слышал, на въезде в Нижний останавливают и отправляют в приют, а беспризорных детей селят в специальные "интернаты" или раздают в семьи. То дело благое и надо бы это распространить и на другие города, особенно на Москву, где от всей этой братии прохода нет.
Патриарха дорога вымотала. Нет, после Владимира сама дорога была просто замечательная, широкая, сухая, ни ям, ни ухабов и это весной в самую распутицу. Едешь себе, и только шуршание гравия под колёсами напоминает, что ты в дороге. Вымотал сосед. Патриарх специально посадил Никодима к себе в карету и почти всю дорогу вёл с ним беседы. И как только он просмотрел этого сквалыгу, когда несколько лет назад утверждал его митрополитом в Нижний Новгород. Тогда ему показалось, что Никодим рачительный хозяин и сможет после всех войн и усобиц наладить управление некогда богатой провинции, вернуть Нижнему былой блеск.
Никодим же занялся накопительством. Деньги лежали всуе под семью замками, храмы не строились, даже то, что было, толком не ремонтировалось. Не разор и запустение конечно, но и улучшений ни каких за пять лет, и это при том, что купцы богатели на глазах, а значит и десятина на церковь увеличилась в разы. Вон в самом городе и дороги сделаны и дома стоят под черепичными крышами и множество домов обложено красивым кирпичом, а ворота, как у купцов и мастеров расписаны, прямо картины, а не ворота. Понятно, в паре часов езды собрались десятки лучших в Европе художников. Есть деньги, закажи, тебе не только ворота хоть весь забор разрисуют. А в храмах штукатурка кое-где потрескалась и обвалилась и росписи выцвели. А оказывается, Пётр Пожарский виноват, десятины не платит. Хотелось спросить этого "товарища", как их называл Петруша, а ты бы, что с этими деньгами сделал, построил бы храм, открыл мастерскую по отливке колоколов, школы для детей организовал, или ты бы ещё сотню тысяч рублей в сундуки заховал.
Проснулся Филарет не отдохнувшим. Видно, заботливый хозяин всю ночь печи шуровал, и жара и духота стояли неимоверные. Испив холодного кваску, патриарх стал собираться в дорогу. Делать ему в Нижнем было нечего, разве что выискивать следы небрежения церковным имуществом. Хотелось задать митрополиту прямой вопрос, ты что, деньги с собой на тот свет собрался забрать, зачем ты их копишь? Но нельзя ведь. Ещё учудит чего и не познакомится с палачом в Москве.
На дворе уже собрались все митрополиты, что приехали с Филаретом. Занимались они делом странным. Ходили вокруг кареты и ощупывали её. Через минуту в это процесс включился и сам патриарх. Пощупать было чего. Поверх обычных колёс на обод было то-то надето. Это не был тканью. Единственное, что напоминал этот материал Филарету так это стирательную резинку в наборе карандашей. Материал был такой же податливый и упругий, но резинка была серой, а этот материал был чёрного цвета. Кроме того, под днищем кареты была видна непонятная конструкция из железа.
- Садитесь, Ваше Святейшество, - пригласил его кучер, после того как подошёл под благословление, - Домчим с ветерком.
Ну, кони были под стать карете. Четвёрка чёрных великанов злобно дёргала головой и нетерпеливо переминалась всеми шестнадцатью ногами. Сюрпризы с новой каретой начались ещё до того, как экипаж тронулся. Патриарх наступил на ступеньку, и карета чуть наклонилась в его сторону. Филарет ногу снял - карета выпрямилась.
- Садитесь, Ваше Святейшество, это придумка новомодная, "рессора" называется, - подбодрил его говорливый кучер.
Что ж, Филарет ляхов не боялся, а тут просто железо и дерево. Он перекрестился и уселся на сидение, прикрыл за собой дверь, которая как-то странно при этом щёлкнула. Наклон исчез. Сидения были мягкие и сделаны как бы в виде двух кресел, только чуть пониже обычных и спинка наклонена сильнее. Патриарх откинулся и вытянул ноги. Благодать. Удобно и мягко и рукам уютно на подлокотниках. Вторым сюрпризом было то, что движение вообще не ощущалось, и даже не слышалось. Не скрипел гравий. Понять, что лошади лихо мчатся вперёд, можно было только по тому, как мелькают придорожные деревья в больших окнах. На окнах были занавески, но задёрнуть их патриарх не смог. Он стал осматривать дверцу и увидел небольшую ручку на металлическом стержне. Филарет крутнул ручку и вот тут шторы стали сходиться, закрывая окно. Как ребёнок патриарх несколько раз крутил ручку до конца в обе стороны - шторы открывались и закрывались. Наверное, просто задёрнуть шторы руками было бы даже проще и быстрее, но сам процесс затягивал. Придумают же немцы.
Филарет стал дальше изучать устройство необычного экипажа. Между кресел было, что-то типа ящика и когда патриарх нажал на красную кнопку, то крышка откинулась и там оказалась бутылка и два стакана. Вынув пробку, патриарх понюхал содержимое. Это был китайский чай. Филарет налил себе половину стакана и отпил, чай был сладким, но вкуса мёда не ощущалось, сладость была другой. Чудно. Он допил чай и поставил всё на место. Крышка при закрывании щёлкнула, и только ещё раз нажав на кнопку, Романову удалось её открыть. Понятно - немцы.
Продолжив изучать внутренности кареты, патриарх обратил внимание на ручку на потолке. Он попытался крутнуть и её, но ручка не крутилась, зато, когда он приложил усилие от себя, то часть крыши кареты съехала, и показалось утреннее голубое небо. Но ещё и стекло отделяло пассажира от внешнего мира. Ручка была и на стекле, и вот когда Филарет отодвинул и её внутрь устремился прохладный ветерок. Патриарх закрыл стекло и откинулся на кресле, смотрел вверх на проплывающие небольшие облачка и дивился тем людям, что напридумывали всё это. Конечно, главное - это то, что просто не чувствуешь движение, настолько мягко и плавно карета движется. Но и все эти чудачества немецкие тоже полезны. В жару можно открыть себе часть потолка и вдыхать свежий ветерок, а если нужно, что прочесть или написать, то можно оставить стекло, гораздо светлее становится. Всё-таки не отнять у немцев любви к удобству. Наши-то, почему всего этого не умеют? Да, русскому каретному мастеру просто в голову не придёт, такое хитрое окошко в потолке устроить. Правильно Петруша всех этих иноземных учёных заманил, пусть учат нас делать и думать по-другому. Не по никодимовски.
Событие семьдесят четвёртое
Царь и Великий Государь Михаил Фёдорович Романов слушал посла и веселился. Если быть более точным, то слушал Михаил толмача, а если ещё более точным, то толмачёнка. Ежу понятно, что на Руси датского никто не знал, по этой простой причине в приютах язык сей не преподавали. Посол был от датского короля и прибыл со своим переводчиком. Только и сей господин русского не знал, зато он знал шведский, французский и латынь. Так и получалось, что датский посол напыщенно произносил фразу, датский переводчик бубнил её перевод на шведский, а Васька Ерёмин, четвероклассник царёва приюта, звонко кричал уже по-русски. Где-то по дороге смысл фразы утрачивался частично и пафоса в том, что кричал Васька, не было и в помине.
Король Дании Кристиан соглашался выдать за русского царя свою племянницу Доротею Августу, но обговаривал целую кучу условий. Наверное, из уст посла это звучало как требование великого монарха к бедному родственнику. Только из лишённого части молочных зубов ротика Васьки вылетали жалкие просьбы. Кристиан просил, не "требовал", чтобы русские построили в Копенгагене монетный двор, чтобы он чеканил монету, как на Руси. Ещё король "требовал" поставить тысячу русских мушкетов с батарейным замком. И последнее условие было построить в том же Копенгагене завод по литью колоколов и пушек.
Михаил Фёдорович выслушал все требования и прослезился. Сподобил Господь дожить до такого дня. И чёрт бы с ней той невестой. У него просили помочь отсталому родственнику. Будущему родственнику.
Французы просят научить их делать фарфор и стекло, датчане чеканить монету и лить колокола с пушками. Обогнали всю Европу. На что угодно готовы пойти "немытые", чтобы заполучить те умения. Эти принцессу отдают, те империей признают. Нужно не забыть и датчан заставить в договоре переделать "царь" на "император", пусть привыкают "родственнички".
Что ж, они обговаривали с Петрушей, что делать, если датчане начнут просить "технологии", так Пожарский свои умения называет. Разговор как раз и шёл о монетном дворе и новых мушкетах, опять угадал Пётр Дмитриевич.
- Соглашайся, Государь, на все их требования, построим им монетный двор. Только они ведь за матрицами опять к нам поедут. Вот научить их делать матрицы не соглашайся, это такой ворох секретных знаний за собой поволочёт, что у них там второе Вершилово строить придётся.
Про колокола и пушки Пожарский ничего не говорил, но Михаил решил выполнить и это условие Кристиана. Тем более что было и ещё одно последнее условие. Датчане собирались воевать со Швецией и "требовали", чтобы Михаил одновременно с ними объявил Густаву Адольфу войну и напал на шведов с востока. Ничего против этого условия Михаил не имел, тем более что и тут Петруша предвидел это требование.
- Нам всё равно через два года вместе с ляхами нужно Адольфу войну объявлять и возвращать земли, отошедшие к Швеции по Столбовому договору. Вот пусть датчане на этот срок и нацеливаются. Если по шведам с трёх сторон давануть, то они как орех гнилой расколются.
А вот тысяча новых мушкетов Михаила конкретно напрягала. Сейчас этим оружием вооружён только "полк", что стоит в Вершилово. Французы тоже прислали посла с просьбой продать им три тысячи мушкетов с батарейным замком. Царь не знал, как Пётр справится с таким большим заказом. Зато Михаил знал, что стволы в Вершилово пока сами не делают, а снимают их со шведских мушкетов, что достались Петру после "северного похода". Ну, время сгонять гонца до Вершилова и обратно есть, пока ещё Дума боярская всё обсудит и даст добро.
- Передайте моему брату, королю Кристиану, что он получит всё, о чём просит. Я только не услышал, что даёт мой брат Кристиан в приданное датской принцессе, - вежливо улыбнулся этому разряженному гусю Михаил.
- В не наследное владение принцессе Доротее Августе передаётся герцогство Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Норбург пожизненно. Герцогство находится на острове Альс, - узнал Государь от Васьки.
- Там сейчас война? - Михаил не слишком пристально следил за неутихающей войной в Европе.
- Нет. Там есть замечательный замок Норбург.
- Много ли народу живёт в этом герцогстве? - чувствуя подвох поинтересовался Михаил.
- Я точно не знаю, Ваше Величество, но думаю что несколько сотен.
Да, Кристиан за будущую Российскую Императрицу просил не мало. А вот даёт в приданное несколько сотен человек. Скряга. Ладно, нам чужих земель не надо, свои бы освоить.
- На днях соберётся боярская Дума, и мы составим договор, - ответил послу Государь и отпустил датчан.
Нужно было срочно слать гонца в Вершилово. Тем более что и батюшка сейчас там.
Вчера от Петра Пожарского пришла очередная посылка с гостинцами. Три огромных сундука были заполнены серебряными монетами. Михаил достал одну и долго вертел, в руках соображая, что это. На аверсе монеты была надпись "Памятная монета" ниже значилось новыми цифрами "1 рубль 22 копейки". И всё. Сумма более чем странная. На реверсе тоже была надпись "Победа над Речью Посполитою 1622 год". Наверное, раз 22 год, то и 22 копейки, сообразил, наконец, Государь.
Кроме трёх сундуков был ещё и небольшой фарфоровый ларец. В нём были медали необычной формы. Ленточка была двуцветная, полосатая. Одна полоска была чёрного цвета, а вторая тёмно-оранжевая. А вот вместо медали был крест, наподобие тамплиерского с расширяющимися лучами и в центре Георгий Победоносец, поражающий змия. Десять крестов было из золота и двадцать из серебра.
Понятно, что было и письмо.
"Здравствуйте Ваше Императорское Величество" - писал Пётр Дмитриевич Пожарский.
Высылаю десять тысяч памятных монет, своих я сам медалями наградил, а это для ополченцев, что пошли воевать с отцом и Романом Пожарским. Думаю, люди заслужили, столько землицы от ляхов назад возвернули. Я, конечно, мал и неразумен ещё, но позволь, Государь, совет тебе дать. Тех ополченцев, коих памятной монетой награждать будешь, освободи ещё на год от налогов и сборов всех. Ведь через полтора года новая война, и она как раз на севере будет, надеюсь. Так люди, зная, что и награда будет и послабление в налогах охотнее в новое ополчение пойдут, а я мыслю, что оно нам понадобится. Велика граница с королевством шведским.
Крест же сей называется "орден Георгиевский". Золотым награди, Великий Государь, коли сочтёшь нужным, воевод, что в этой войне самую большую пользу государству нашему принесли, а серебряным крестом простых воев или сотников, тех, кто первый в город ворвался или большую личную отвагу проявил.
Кроме того, государь, высылаю тебе новые книги, что в вершиловской типографии вышли. Это вторая часть "Дон Кихота", учебник по математике с занимательными задачами, что составил вновь прибывший французский учёный Клод Гаспа́р Баше́, сьер де Мезириа́к. Не мне тебе советовать, Великий Государь, но книга эта достойна, чтобы автора её сделали русским дворянином. Третья же книга - это новое издание Ветхого Завета с иллюстрациями. Переводили на русский мы с греческого издания очень старого, думаю, что в книге этой меньше всего будет ошибок и неточностей, что появляются, когда несколько раз переводятся книги не очень грамотными людьми. Здесь переводили, те, кто греческий и русский знают отменно. Нужно бы сравнить эту книгу с теми, что рукописные или печатные на Руси есть и понять, а по правильным ли книгам мы людей учим. Сам я такими полномочиями не располагаю, но надеюсь, что ты, Государь, и батюшка твой Патриарх Филарет книгу прочитаете и с имеющимися у вас сравните. Я пока всего несколько экземпляров на пробу напечатал, если будет высочайшее повеление, то буду дальше печатать.
Кроме книг, Государь, высылаю и новые поделки мастера Андрея Лукина из фарфора - это всадники разных народов. За сим, Ваше Императорское Величество, разрешите откланяться.
Михаилу фигурки всадников понравились и рейтар и гусар ляшский с крыльями и араб на верблюде с луком и монгол с арканом. Всего было десять фигурок. Молодец этот Андрейка. Нужно, поди, и его во дворянство возвести. Вон сколько всего понавыдумывал. За этими всадниками купцы опять в драку пойдут. А налог с ополченцев и впрямь можно год не брать, чай не обеднеем. Зато через два года можно новую рать набрать, не меньше чем сейчас. Ну, "товарищи" шведы, ждите Пожарских в гости.
Событие семьдесят пятое
Князь Владимир Тимофеевич Долгоруков стоял позади патриарха Филарета и только горестно вздыхал. Уже ничего нельзя было исправить. Патриарх молился. Владимир Тимофеевич тоже осенял себя время от времени крестным знаменьем, но благости в душе не чувствовал. Не до молитвы ему сейчас было. Над Вершиловым нависла беда. Воевода Ян Заброжский зарубил митрополита Нижегородского Никодима.
Сразу всё пошло наперекосяк. Гостей решили встречать на площади перед новым храмом. Она была самая большая, вот количество зевак и не ограничили. А зря. В результате набилось полным-полно народу и кареты церковных иерархов и властей из Нижнего Новгорода еле протиснулись. Когда гости вышли и из-за малого места сгрудились в одну кучку, руководители Вершилова потянулись к патриарху под благословление. Первым, понятно, шёл князь Долгоруков, потом уже князь Пётр Дмитриевич Пожарский. И только он преклонил колени перед патриархом и потянулся поцеловать протянутую руку, как из-за спины Филарета выскочил митрополит Никодим и закричал: "Изыди Сатана". После чего сорвал через голову тяжеленный золотой крест и с размаху саданул им Петра по голове.