Трудно пока сказать. Держатся одним пакетом. Но не менее трех судя по полевому фону.
Кто объект?
Похоже, «ЕТ». В этом районе больше никого нет.
Значит, взялись за центральные фигуры. Давно пора. Витольд, бери объект «ЕТ» под усиленный контроль, кодтри единицы. «Гостей» не трогай, только если начнут зарываться. Могут пожаловать «хамелеоны»это твоя главная задача. Если что, сразу запрашивай эшелон поддержки.
Принял, Центр.
Удачи, Витольд. Отбой ЦентрАльфедва.
Альфадва на связи.
Алексей, у Павловского «гости». Направь эшелон поддержки на уровень двадцать три. Пусть будут где-нибудь поблизости.
Экипировка?
«Атлант».
Серьезные гости? присвистнул Алексей.
Нет. Думаю, объявятся «хамелеоны».
Принял.
Конец связи Центрдвадцать триодиннадцать.
Двадцать триодиннадцать у аппарата.
Кончай кривляться, Йозеф. Что у тебя там?
Тишина. «ЕМ» на рабочем месте.
У Витольда «гости». Чудики активизировались, похоже, затевают какую-то хитрую комбинацию. Повнимательней там. Если чтозапрашивай эшелон поддержки. Кудряшин вышлет с минуты на минуту.
Все сделаю, Виктор Степанович. Если только со скуки не помру.
Только попробуй! Отбой
Елена ТопилинаБудни
Елена не могла дождаться окончания занятия.
Правая рука, подпиравшая чуть повернутую влево голову, затекла, а правая нога, на которой Елена полулежалаонемела. Спина ныла. Левую, согнутую в колене ногу, упиравшуюся пяткой в жесткую поверхность, хотелось расслабить и распрямить. Или хотя бы чуть отогнуть в сторону. Лучше всего было левой рукета расслабленно лежала на правом бедре.
Те, кто считает работу натурщика легкойсиди себе, стой или лежиглубоко заблуждаются. А попробуйте сами полежать или посидеть без движения хотя бы час. К тому же иногда приходится позировать в белье, а то и вовсе вовсе голышом Но что делать, если на дворе были смутные девяностые, и в столь тяжкое время найти приличную работу (даже не работу, а подработку) было делом практически невозможным.
Елена, потеряв год назад мужа в автомобильной катастрофе, осталась совершенно одна с двумя маленькими детьми на рукахдевятилетней Светкой и шестилетним Алешкой. Мать с отцом недавно умерли. Сначала мать, а за ней и отец ушел. А родители мужа никогда ее не признавали. Сейчаси подавно.
По профессии она была медсестрой, а много ли заработаешь на этой работе. В ночные смены, конечно, платили более или менее, плюс уколы и капельницы на стороне, но все равно на жизнь едва хватало. С двумя же детьми на руках Елену никуда не брали
Пойти подработать натурщицей посоветовала ей одноклассница Верка Симонян. Верка, умудрившаяся закончить ВУЗ в Москве на золотую медаль и, зачем-то вернувшись в родной город, теперь преподавала в этом самом ВУЗе, где готовили художников, и там постоянно требовались натурщики. Платили гроши, зато за каждый отработанный день.
Сначала Елена отказывалась, но потом, когда стало с деньгами совсем туго, решила попробовать. Стыдно, разумеется, было до чертиков, когда впервые пришлось раздеться. Повезло, хоть студенты битые попались: никто не глазеет, лица у всех умные, сосредоточенные, одухотворенные. Но по здравому размышлению Елена все-таки решила, что ничего в этом нет предосудительного. Искусствооно вообще не от мира сего: свои правила, взгляды на жизнь. Да и развратного от нее ничего не требовали. Но привыкнуть все равно было тяжело.
Не сразу, помаленьку Елена свыклась со столь неординарной подработкой. Работа натурщика, по сути, оказалась нудной и утомительной. Время тянулось медленно, а уроки казались бесконечными, но Елена, со своим нескончаемым оптимизмом, смогла и в этой работе найти забавное.
На анатомических, как она их называла, сеансах, интересно было наблюдать за молодыми «талантами», особо, если те впервые рисовали обнаженную натуру. Тогда они пытались всеми силами придать своим лицам отсутствующее выражение и выглядеть удрученными опытом завзятыми художниками. Со стороны это выглядело довольно потешно
Сидеть или стоятьэто еще ничего. Но вот сегодняшняя позаполулежа, с подпертой рукой головойбыла настоящим мучением.
Занятие, наконец, закончилось. Студенты, мгновенно утеряв к ней интерес, неторопливо собирались и о чем-то оживленно спорили.
Елена с трудом поднялась с импровизированного ложа, покрытого куском мягкой пушистой материи, накинула халат и, запахнув его, проследовала в каморку студии, заваленную всяким хламом. Там она быстро оделась и привела прическу в порядок, глядясь в мутное зеркало с трещинками на подложке.
В комнатку зашла Катя Ефимова.
Вот, распишись, сунула она Елене в руки дневной заработок и ведомость для росписи.
Елена расписалась, не считая, убрала деньги в сумочку, обулась и, взглянув на часы, выбежала в коридор. До дома от института нужно было ехать почти через весь город, а еще в магазин заскочить и за Алешкой в садик.
Подбегая к остановке, она издалека увидела ожидающий пассажиров автобус. Но как назло, когда Елена уже была метрах в десяти от него, двери, злорадно прошипев, внезапно захлопнулись, и автобус, мигнув желтым глазом поворотника, рванул с места.
Елена закричала и помахала рукой, но водитель или не заметил ее, или ему было банально наплевать на женщину, оставшуюся в полном одиночестве на конечной остановке в сумерках унылого, моросящего дождем вечера.
Следующий автобусчерез полчаса.
Елена, придерживая рукой капюшон плаща, перебежала через дорогу и вошла в двери универсама.
Теперь торопиться было некуда.
Елена побродила между рядами стеллажей и лотков. Брезгливо поковырялась рукой в надетом на нее целлофановым пакетом в гниловатой, дурно пахнущей картошкелучше взять у себя, в ларьке. Набрала лукулук был хороший, плотный, в сухой золотистой шелухе, морковкитак себе, зато недорогой. На ходу подхватила еще мягкую буханку серого хлеба. В мясном отделе долго стояла в раздумье у витрины и решила все-таки взять полкило свиного фаршадети обожают котлеты.
Очередь у кассы оказалась длинной, продавщицавялой, лениво тыкающей одним пальцем на кнопки кассового аппарата, совсем молодой особой. Народ возмущался; продавщица морщилась, лениво косилась на очередного недовольного и продолжала гнуть свое. То ли назло, то ли просто была новенькой неумехой.
Елена то и дело поглядывала на часы. Прошло уже двадцать минут, но все бросать и бежать, когда впереди тебя осталось всего два человека
Двадцать пять минут
Наконец, расплатившись за товар, Елена быстро покидала свои покупки в купленный фирменный пакет магазина, обещавший крикливой надписью на размалеванном боку невероятные шестнадцать килограмм грузоподъемности, и выбежала из магазина через едва успевшие разойтись в стороны стеклянные двери.
Дождь уже закончился.
Автобус стоял на остановке, вхолостую попыхивая сизым дымком из выхлопной трубы. Елена рванулась к нему. Пакет предательски затрещал, и продукты весело посыпались через образовавшуюся дыру на влажный, поблескивающий в свете фонарей асфальт.
Елена остановилась, зло отбросила расползшийся по нижнему шву пакет и присела возле валявшихся на земле упаковок с продуктами. К ней приблизился проходивший мимо мужчина.
Вам помочь? спросил он.
Разве что донести в руках, сказала она, поднимая с асфальта влажные, в грязи целлофановые упаковки.
Складывайте сюда, предложил мужчина, извлекая из вместительного пакета с надписью «Эльдорадо», который он нес в руках, большую коробку, и протягивая пакет девушки.
А вы? удивилась та.
Мне он ни к чему, улыбнулся в короткую бороду мужчина. В магазине дали бесплатно. Сервис! Складывайте, я подержу.
Спасибо, обрадовалась Елена, наспех подбирая и запихивая в пакет покупки. Не знаю, как вас и благодарить.
Не стоит. Рад был помочь.
Он подождал, пока девушка не выпрямилась, передал ей пакет и пошел своей дорогой.
За спиной взрыкнул и укатил автобус.
«Да что же за издевательство такое!»в сердцах подумала Елена, понуро бредя к вновь опустевшей остановке.
Внезапно ее охлестну светом фар автомобиль, вынырнувший из переулка рядом с остановкой. Елена обернулась на свет и, прищурив глаза, прикрыла их рукой.
Автомобиль медленно докатился до нее и остановился. Опустилось левое стекло.
Ленка, ты, что ли? Привет! спросил удивленный знакомый голос. Из темноты салона в открытое окно выдвинулось женское лицо. Елена узнала знакомую массажистку, раньше работавшую в их поликлинике.
Ее звали Оксаной, и о ней в больнице ходили всякие разные неудобоваримые слухи, связанные с ее частной деятельностью. Слухи Елена не любила, равно как и совать нос в чужую жизнь.
Привет!
Ты домой? На школьную?
Да.
Садись. По пути.
Ой, спасибо, Оксан. Елена торопливо обежала спереди новенький «Киа», открыла дверь и бухнулась на сиденье. Не поверишь, я второй автобус упустила! Удачно ты мне попалась. Она тихонько захлопнула дверь и устроилась поудобнее, пристроив сумки на коленях. Машина рванула вперед. А ты как здесь? Ты вроде бы на Свердлова живешь?
К родителям заезжала.
Машина притормозила у светофора, свернула налево и стремглав понеслась вдоль оживленной улицы.
Как работается? спросила Оксана, перестраиваясь в правый ряд и поддавая еще газу. Фонари вдоль дороги почти слились в желтую нескончаемую ленту. Ты все там же, в терапии?
А куда мне с двумя детьми? Никто не берет.
Не понимаю, как ты одна выкручиваешься. Оксана вновь резко перестроилась влево, обходя старенькие жигули, и вернулась на правую полосу.
Так неопределенно ответила ей Елена вздохнув.
Я слышала, ты подработку себе нашла. Думала шутка, а сейчас смотрюты, рядом с институтом искусств.
Ну, нашла, и что? с вызовом сказала Елена и зло подумала: «Тебе бы мне моей подработкой в глаза тыкать!»
А чего ты злишься-то сразу? Я же ничего не говорю. Просто никогда бы не подумала о тебе. Лучше б тогда стриптизершей в ночной клуб пошлатам хоть платят нормально. А то за копейки крутишь голым задом.
Оксана включила правый поворотник и выбралась из потока машин, свернув на Калинина. До дома оставалось минут десять езды.
Елена задохнулась от услышанного и не сразу нашлась что сказать.
Я не кручу голым задом и я не проститутка, чтобы ублажать тупых ублюдков! раздельно, сквозь зубы проговорила Елена.
Да ладно тебе, скривила смазливое, без меры накрашенное личико Оксана. Все одно. Что там, что здесьсидят и жрут тебя глазами.
Никто меня ничем не жрет! окончательно сорвалась Елена. Все, останови машину.
Ой, успокойся. Разволновалась тоже. Сказалаже: довезу, значит, довезу.
Останови!
Да сиди уж. Подумаешь, обиделась. А что тут такого? Нужно как-то жить. Я вот мужикам «общие» массажи делаю, и не стыжусь. Зато при бабках.
У тебя же муж, тихо сказала Елена. Ей вдруг стало противно и гадко от подобного цинизма.
Это разве муж? Это тряпка, а не муж.
Она наконец замолчала.
Елене расхотелось болтать, к тому же она чувствовала себя так, будто на нее вылили ведро помоев. Девушку передернуло. Ни к чему в этой дорогущей машине после услышанного прикасаться не хотелось.
«Киа» наконец остановилась у тротуара, и Елена, подхватив сумки, быстро выбралась на свежий воздух, полной грудью вдохнув его.
Спасибо тебе, сухо бросила она Оксане, захлопнула дверь и побежала в сторону детского сада.
Проходя мимо овощного ларька, Елена вспомнила про картошку.
Отстояв в небольшой очереди, купила пару килограмм, убрала в пакет и аккуратно подняла его. Эльдорадовский пакет возмущенно поскрипывал, ручки его натянулись, врезаясь в пальцы, но пока держался.
В детсаду тоже пришлось задержаться.
Пока Алешка одевался, вертя в руках штаны и завязывая шнурки потертых стоптанных ботинок, Елена выслушала от молоденькой воспитательницы кучу нелицеприятных замечаний в адрес сына: непоседливый (можно подумать, это не ребенок, а статуя), не хочет спать (разумеется, ты в его возрасте просто горела желанием спать днем), дерется (естественно, только он, а другиеангелы с крылышками), и тэдэ, и тэпэ, и пр
Елена смиренно пообещала серьезно поговорить с сыном и, раскошелившись на пятнадцать рублей «добровольных пожертвований»в этот раз на игрушки, наконец покинула стены детского сада, уводя за руку взопревшего в пальто в ожидании матери Алешку.
Елена была в отвратительном настроении. Сначала автобусы, потом эта сумка на шестнадцать кэгэ, проститутка Оксана, еще и воспитательницабез году неделя в саду, да и вообще, а мнит себя не иначе как Макаренко!
Почти до самого дома она отчитывала сына за плохое поведение, срывая злость на немпонимала это, но не могла остановиться. Алешка, хорошо чувствуя настроение матери, осторожно отделывался стандартными фразами: «А чего она?», «А он первый начал», «Я ничего не делал».
Однако то, что увидела Елена, войдя во двор, повергло ее в настоящий шок
Двадцать триодинЦентру.
Центр на связи. Витольд?
«Хамелеоны» не объявились. Объект «ЕТ» прибыл к месту проживания. Направляется к дому. Горизонт чист.
Что «гости»? Прямого воздействия или контакта не было?
Нет. Поработали барабашками и рассосались. Предполагаю, им необходимо было зачем-то задержать объект. По крайней мере у меня сложилось подобное впечатление. Высылаю подробный отчет.
Спасибо. Подожди, Йозеф вызывает. Центрдвадцать триодиннадцать. Слушаю.
Виктор, пятнадцать минут назад зарегистрировано появление «гостя». Очень высокая энерговооруженность.
Почему сразу не доложил?
Объект находился в режиме мерцания.
Режим объекта определили?
Не совсем. Такие еще не объявлялись.
Что из себя представляет?
Похож на «живчика», но накачан энергией под заглушку. Имеет постоянный канал подпитки.
Не трогали?
Только пощупали. Гость с норовом, огрызается.
Не трогайте, просто следите. Видимо, прибыл контактер. Контакт с «ЕМ» был?
Да, но, как я говорил, засекли поздно.
Черт! Похоже, чудики выходят на новый уровень.
Что нам делать?
Пока просто следите.
Понял. Конец связи.
Витольд?
Разговор слышал. Похоже, чудики затеяли какую-то многоходовку.
Они мастера по этой части. Витольд, повнимательней там.
Будет сделано
Евгений МолчановСуета
Евгений оторвался от клавиатуры и бросил усталый взгляд на часы в правом нижнем углу монитора. Восемнадцать пятьдесят две
В отупевший от многочасовой напряженной работы мозг информация проникала медленно и как-то тягуче.
Восемнадцать пятьдесят три
Эти белые цифры о чем-то говорили, и говорили они о чем-то очень важном. Они торопили и прямо-таки вопили с экрана, пытаясь достучаться до его сознания.
Сознание было глухо.
Евгений потер ладонями лицо, повернул голову к окну.
За окном уже стемнело. Черные силуэты высоких раскидистых кленов, подсвеченных сзади тусклым светом пыльных фонарей, грустно покачивали ветвями, роняя свои пожелтевшие одеяния. В приоткрытую форточку с холодным октябрьским воздухом врывались шорох листвы, звонкий топот ног нечастых прохожих, дробящийся эхом, и шум моторов и шелест шин проезжающих автомобилей.
Евгений зябко поежился. В комнате становилось прохладно.
«Только семь, а уже темно», подумал он и опять перевел взгляд на экран монитора.
Восемнадцать пятьдесят четыре
В голове как будто тихонько щелкнуло лепестками контактов внезапно проснувшееся реле.
«Черт! спохватился Евгений. Черт! Черт! Уже почти семь!!!»
Он вскочил из офисного кресла. Кресло откатилось чуть назад и, ударившись спинкой о беленую стену, обиженно отвернулось в сторону.
Набрасывая на ходу куртку, Евгений подбежал к окну и закрыл деревянную форточку. На подоконник посыпались чешуйки облупившейся белой краской.
Старые чугунные батареи совершенно не грели, и завтра Варвара с Нинкой опять устроят ему нагоняй за вымороженную комнату, будут зло греметь чашками с кофе, не предлагая напоить Евгения, и кутаться в свои пушистые шали, прижимаясь к булькающим маслом радиаторам.