Тай Алина ЛеонидовнаХ Легион (вторая форма, общий файл)
Глава 1.
И чёрт меня дёрнул лезть в этот вонючий подвал, чтоб ему пусто было! - возмущению моему не было предела.
Уже битый час при тусклом свете карманного фонарика я пытался разобраться в диком переплетении проводов старого полурассыпавшегося электрического щита, по вине которого сегодня вечером наш дом остался без света.
Я не электрик. Но руки растут, вроде, из нужного места: в электричестве мало-мальски соображаю. И не полез бы я в этот треклятый подвал, если бы наш "любимый" электрик дядя Петя не принял на грудь ударную дозу алкоголя в честь внезапно свалившегося ему сегодня счастья в виде зарплаты, внушительная часть которой и была потрачена на вышеозначенный продукт. А так как среди жильцов нашей пятиэтажки я оказался самым "подкованным" по технической части, - идти разбираться с проблемой пришлось именно мне. И посему, вооружившись фонариком, тестером, изолентой и сумкой с инструментами, я вступил в неравную борьбу с безумным миром сумасшедшего электрика, пытаясь для начала хотя бы понять, откуда в этом макаронном цехе, состоящем из кучи дико перекрученных между собой проводов, поступает ток. По истечении получасовой возни в царстве тьмы и нелепого абсурда мне стало ясно, что битву за свет я катастрофически проигрываю: электрик так "нахомутал" в схеме, что разобраться в ней мог только такой же сумасшедший.
Понимая, что запутался окончательно, я отошёл чуть в сторону от щита и окинул взглядом открывшуюся мне картину целиком. И, о чудо, в голове наступило просветление: наконец, я понял, откуда всё начинается и где должно закончиться. Испустив радостный крик бешеной обезьяны и уже представив себя в мыслях новым Прометеем, я с новым пылом ринулся в гущу проводов, предвкушая долгожданное завершение процесса. Но что-то пошло не так. Когда работаю с электричеством, всегда соблюдаю святое правило не касаться проводов двумя руками сразу. Но так как я работал в прорезиненных перчатках, для ускорения процесса задействовал обе руки.
Последнее, что помню: яркая вспышка и резкий сокрушительный удар, отправивший меня в нокаут. Остатки сознания донесли видение того, как на огромной скорости моё тело впечатывается спиной в стену подвального помещения...
***
Тело скрутила невыносимая боль и я пришёл в себя, открытым ртом хватая воздух. Его, почему-то, катастрофически не хватало, зато во рту было полно крови, которой я едва не захлебнулся. Откашливаясь и отплёвываясь, с большим трудом сделал вдох, отчего от боли тут же чуть не потерял сознание: в груди что-то засвистело и захлюпало, а изо рта пошла пузырящаяся пена. Тут не надо быть вундеркиндом, чтобы понять, что у меня повреждено лёгкое, а может даже оба. И мне было не просто плохо,- мне было смертельно плохо. Сказать конкретно, что у меня болело,- значит не сказать ничего: всё тело превратилось в какой-то немыслимый клубок адской боли. Однако, вскоре боль чуть поутихла, а зрение - немного прояснилось, и глазам предстали остатки какого-то строения. Древние полуразрушенные стены почти сплошь позарастали мхом и были покрыты толстым слоем бурой пыли, а над головой нависли свинцовые тучи, беременные надвигающимся ливнем. И не было даже намёка на крышу. Сначала я подумал, что у меня галлюцинации, и потряс головой, пытаясь отогнать видение, но лучше не стало. Вместо этого перед глазами лишь заплясали фиолетовые круги, да от возникшей резкой боли чуть не стошнило. Когда головокружение прошло, я снова увидел полуразрушенные стены. Остатки здания выглядели так, словно в него попала бомба. Возможно, даже не одна.
"Это же надо, как рвануло!" - мысленная попытка пошутить оказалась весьма вялой и настроения мне не добавила.
"Но где же дом?" - а эта попытка мыслить благоразумно заставила всё моё естество сжаться от плохого предчувствия.
Я попытался, было, сдвинуться с места, но в то же мгновение тело сотряс дичайший приступ боли и, опустив глаза вниз, я с удивлением обнаружил тонкий прут арматуры, торчащий из груди чуть ниже левой ключицы. В глазах всё плясало и двоилось, и мне с большим трудом удавалось фокусировать зрение. Когда я наклонял голову, глаза закрывало что-то непонятно-рыжее. Из-за того, что свисало оно с моей головы, я подумал, что это какой-то шарф или тряпка, но сил поднять руки не было и я отставил попытки убрать это нечто с моих глаз, из-за чего с трудом разглядел, что с прута стекала тонкая струйка крови. Подавшись немного вперёд и скривившись от новой порции болезненных ощущений, я посмотрел под ноги. Сделать это не наклоняясь что-то мешало: в районе груди взгляд всё время натыкался на какой-то объёмный предмет, заслоняющий обзор. Лишь слегка наклонившись, я разглядел небольшую лужицу крови, что натекла с острия торчащей из груди арматуры.
- Раз лужа небольшая, значит я недолго был без сознания, - пробормотал я, пытаясь звуком собственного голоса придать себе уверенности. Мысли путались и я с трудом соображал, что происходит. Голос же был подозрительно слаб, напоминая тихий шелест ветра, да и кровь, идущая горлом, сильно мешала произношению: в любой момент я мог ей запросто захлебнуться. Дышать было очень тяжело, так как любое движение причиняло сильную боль. Стоять на месте было нельзя: я был серьёзно ранен и вполне мог скоро потерять даже способность к передвижению. А пробившая меня насквозь ржавая арматура гарантировала мучительную смерть от заражения крови даже в том случае, если бы рану удалось забинтовать.
Посмотрев по сторонам, насколько позволяла мне тут же просыпающаяся от малейшего движения боль, я понял, что перевязать рану нечем: кругом, насколько хватало глаз, были лишь остатки каких-то строений, и ни следа близкого присутствия человека. Но тут вспомнил, что когда полез в подвал, на мне была куртка. И ей можно было бы хоть как-то перевязать рану.
Поэтому, не желая долго мучиться, я, задержав дыхание, одним рывком сдёрнул себя с арматуры. Благо, штырь был почти параллелен земле. Будь он направлен в небо - сдёрнуть себя с него самостоятельно стало бы невыполнимой задачей.
Я чуть не задохнулся от спазма, молнией прошившей всё тело с головы до пят и, не удержав равновесия, упал на колени. В груди что-то засвистело и мне пришлось срочно прикрыть рукой открывшуюся рану, из которой сразу хлынул поток крови. Рука плохо слушалась и мне стоило больших усилий поднять её на уровень груди.
Сознание помутилось. С трудом дыша и не в силах даже кричать, второй рукой я пытался содрать с себя куртку, но пальцы всё время за что-то цеплялись в районе пояса, а до сознания никак не доходило, почему у меня ничего не выходит. Почти вконец обессилев, я понял, что если срочно не закрою дыру в спине, то скоро буду вести переговоры с Богом. С трудом сфокусировав зрение, глянул туда, где рука натыкалась на непонятную преграду, и обнаружил у себя на поясе небольшую коробочку, краем сознания отметив тот факт, что моя одежда была совершенно не похожа на ту, в которой я был в подвале. Эта больше напоминала комбинезон. Цвет только было никак не разобрать, да и не до того мне было сейчас. Схватившись свободной рукой за коробку на поясе я, видимо, случайно привёл в действие какой-то механизм, так как внутри неё что-то зажужжало и в бок мне несколько раз больно кольнуло, после чего комбинезон вдруг "ожил" под моими пальцами: я почувствовал, что какой-то невидимый глазу жгут перетянул грудную клетку, останавливая поток крови.
Самочувствие стало значительно лучше: несмотря на подозрительное бульканье в груди и пульсирующую боль во всём теле, я даже смог самостоятельно подняться на ноги.
"Видимо, какая-то высокотехнологичная аптечка",- подумал я, расценив такое улучшение самочувствия действием странной коробочки на поясе. Комбинезон, вероятно, тоже имел какие-то механизмы управления, так как жгут затянулся именно там, где нужно. Удивление вызывало ещё и то, как этот, то ли скафандр, то ли комбинезон оказался на мне.
Под воздействием лекарств мой мозг вновь обрёл некоторую способность мыслить, и теперь я смог оглядеться.
По ощущениям, кроме пробитой груди, синяка во всё тело, хриплого лёгочного дыхания и внутреннего кровотечения, других повреждений не имелось, поэтому я сразу приступил к осмотру местности: надо было побыстрее найти короткий путь до ближайшей больницы, где мне могли оказать помощь. С кровоизлияниями шутки плохи: в любой момент организм мог отказать, и тогда - летальный исход. Если же кровотечение было сильным, тогда времени у меня не осталось совсем. Очень сильно мешала дикая слабость: я едва мог передвигаться, да и то при этом меня так шатало из стороны в сторону, что только чудом удавалось не упасть: во второй раз я мог уже и не подняться.
И вот тут впервые в жизни я стал молиться: то и дело спотыкаясь и шипя от боли, хрипя пробитым лёгким и пуская кровавые пузыри, я пытался сказать то, что давно уже следовало, единственному невидимому собеседнику, который вправе был либо забрать мою жизнь, либо продлить её ещё на какое-то время. Таким искренним я ещё никогда не был даже наедине с самим собой. И, странное дело, мало-помалу боль поутихла и я смог, наконец, найти какое-то подобие дороги, и даже пройти по ней немного. Теперь уже не я управлял телом: ноги сами несли меня в одном им известном направлении. Кругом были только развалины, густо поросшие мхом: самое высокое строение было немногим выше меня. Но на осмотр местных достопримечательностей времени не осталось: я нутром чувствовал, как из организма утекают последние драгоценные жизненные силы. Когда же ноги перестали меня держать, я упал на колени и слабеющим голосом прошептал:
Господи, спаси!..
Угасающим сознанием уловил вспышку света над головой и уши тут же заложило от сильного грохота. Уже падая, вдруг почувствовал, как кто-то сильный подхватил меня на руки. Остатка сил хватило лишь на то, чтобы благодарно улыбнуться и прошептать: "Спасибо!". А затем я погрузился во мглу безвременья...
***
Боль накатывала толчками, заставляя судорожно дёргаться всё тело. Я раскрыл глаза и ничего не понимающим взглядом вперился в кромешную мглу перед собой.
Господи, не думал, что на "том свете" будет так темно и так больно! - попытавшись съязвить, я понял, что ещё жив: всё тело ныло и немилосердно саднило. Дышалось с трудом, но вполне терпимо. Припоминая недавние события, схватился за то место, где ещё недавно из груди торчал штырь арматуры. На моё удивление, ничего, кроме кармана собственной куртки я там не обнаружил. Тщательно ощупал себя и блаженно улыбнулся: вроде, переломов не было; я был цел, относительно здоров и, похоже, по-прежнему находился в тёмном подвале пятиэтажки, куда полез чинить электричество. Синяки и ссадины я как-нибудь переживу. О том, что мне только что привиделось, будет время подумать позже. А самое главное сейчас - это то, что никаких дополнительных дырок в организме за время моей отключки не образовалось и я, вроде, не умираю. Осознание этого факта подвигло меня на более решительные действия: примерно прикинув, куда меня отбросило ударом электрического тока, я на ощупь стал продвигаться туда, где, по моим представлениям, должен был находиться выход. Раз кругом была кромешная тьма, то фонарика, который, скорее всего, от удара об пол выключился, я сейчас точно не найду. Света в доме по-прежнему нет, поэтому надо побыстрее добраться до собственной квартиры и взять другой фонарик. Сидеть без света "до второго пришествия", даже несмотря на приснопамятный удар током, я не собирался. Поэтому, довольно быстро добравшись до выхода из подвала, сбегал домой за необходимым. Пока бегал туда-обратно, никого из соседей не встретил: те, видимо, отчаялись ждать появления света и легли спать. Такое уже не раз бывало: если электрик в течение часа не восстанавливал подачу электричества, то дальше можно было уже не ждать,- в лучшем случае, это счастливое событие могло произойти уже только утром, когда протрезвевший Пётр Петрович выходил на смену и делал вторую попытку.
Но памятуя о его слабости к спиртосодержащим напиткам и зная объём потреблённого им продукта (по количеству пустой тары в его каптёрке, куда я заглянул перед посещением подвала), предположил, что электрика нам не увидеть трезвым минимум до обеда (если не до вечера). Поэтому-то решил временно занять его место, что и привело к вышеозначенному "приключению". И хотя от такого "веселья" еле стоял на ногах, у меня, всё же, промелькнуло в голове несколько скептических мыслей: "Почему я остался жив? Почему вместо того, чтобы упасть замертво прямо на месте, я был отброшен неведомой силой к стене? Ещё со школы известно, что при ударе током все мышцы сокращаются, и ухватившись за провод под напряжением, самостоятельно разжать руку уже попросту невозможно. А вместо этого я исполнил акробатический трюк под названием "держи меня, стена"..."
Но неудачи меня только ещё больше раззадоривали и заставляли с ещё большим упорством пытаться достичь намеченной цели. Поэтому, приняв необходимые меры безопасности, я вновь сунулся в подвал. Благо, уже знал, что дальше нужно было делать. Кстати, будучи у себя в квартире, я всё-таки успел рассмотреть перчатки, в которых полез в электросхему щитка. На них живого места не осталось: материал во многих местах проплавился и пришёл в негодность. Вот только странным было то, что руки мои при этом не пострадали: ни одного ожога я не обнаружил.
Дальнейшие действия интереса более не вызывали: всё прошло "без сучка и задоринки". Буквально минут через двадцать в доме зажёгся свет и я вернулся в квартиру "победителем".
Конечно же, удар током для меня даром не прошёл: во всём теле появилась странная ломота и чувствовал я себя не очень хорошо. Поэтому счёл за лучшее быстро принять душ и завалиться спать. Тем более, что с утра пораньше мне нужно было на работу: впереди маячили ещё два рабочих дня до долгожданных выходных.
И глотнув "на сон грядущий" горячего чайку, я с удовольствием отдался во власть Морфея.
***
Разбудил меня яркий свет, бьющий прямо в лицо. Недовольно поморщившись, я хотел поднять руку, чтобы защитить от него глаза, но она меня, почему-то, не послушалась, оставшись лежать там, где и была. Со второй рукой было то же самое: я не мог ими управлять, чувствуя лишь онемение во всём теле. "Бог ты мой, что со мной произошло?" - мысли в панике заметались, пытаясь найти выход из создавшегося положения. Я попытался шевельнуть хоть чем-нибудь, но тело тоже не желало выполнять мои команды: мне удалось лишь немного повернуть голову набок, из-за чего свет перестал бить прямо в глаза, и я смог рассмотреть окружающее пространство, а точнее, ту его часть, что была доступна моему зрению. Честно говоря, то, что я увидел, ничуть не помогло в разгадке произошедшего: кроме края кровати, пола, покрытого чем-то белоснежным, похожим на кафель, и стены такого же белого цвета, я ничего не увидел. Зрение никак не хотело фокусироваться, из-за чего всё кругом казалось нечётким и размытым. В голову настойчиво лезли какие-то звуки, но разобраться в их природе я никак не мог: уши словно ватой заложило. Смог распознать лишь какое-то бубнение и нечто, напоминающее человеческую речь. Сколько продолжалось сие действо - мне неведомо, но тут надо мной нависла какая-то тень, голову обхватили чьи-то руки и привели её в первоначальное состояние, из-за чего мне пришлось крепко зажмуриться: от яркого света, бьющего по глазам, невозможно было никуда скрыться. Потом я опять услышал какие-то звуки, напоминавшие человеческие голоса, но из-за эффекта ваты в ушах разобрать что-либо было попросту невозможно. А затем снова потерял сознание.
Глава2.
Второе пробуждение было гораздо более обыденным: меня разбудил будильник, поставленный на семь утра. Полчаса на сборы и я, свеженький как огурчик, уже бегу на остановку маршрутки. До работы ехать всего ничего: двадцать минут, но это же час пик, когда толпы народа пытаются попасть на работу, а это значит, что все маршрутки переполнены. Лишь немногие останавливаются на моей остановке, да и те быстро уезжают, осаждаемые большим количеством рвущегося на работу народа. Задумчиво "чешу репу": видимо, опять мне впаяют опоздание. И тут, о чудо, подруливает нужная мне "бусина"* (маршрутка), причём подозрительно пустая, и, проехав мимо остановки, глохнет. Пустая, видимо, потому, что водитель только вышел на маршрут. Ринувшаяся, было, вслед за маршруткой толпа понимает, что агрегат, скорее всего, неисправен, и разочарованно оттягивается к прежним рубежам.
Мне же терять особо нечего: так и так я, похоже, уже опоздал. Ходить по головам и расталкивать конкурентов локтями за всю свою тридцатидвухлетнюю жизнь так и не научился. И в транспорте, по-старинке, как учили меня родители, всегда уступал место нуждающимся. Так и сейчас: я лучше подожду полчасика, пока невменяемая толпа рассосётся, зато доеду нормально, без дикой толкотни и сопровождающих её матов пассажиров. Пусть снова опоздаю, зато чувствовать себя буду гораздо спокойнее, а посему и работать буду "с огоньком", более производительно.