Так что насчёт того парня? вернулся к изначальной теме Андри, подходя ближе. Нам сказали, что он сам пришёл с повинной.
Да, это было его решение, кивнул Рекдри, потирая шею в нервном жесте. Это не укрылось от пары проницательных взглядов, но мужчина не думал лгать. Похоже, не только полицейские хотели поскорее прояснить ситуацию. Только, сдаётся мне, на самоличную явку его всё же подтолкнули.
Хотите сказать, его заставили взять вину на себя? уточнила Харден. В голове тут же начал выстраиваться возможный план действий: если они смогут доказать, что признание было сделано под давлением, Хилен будет оправдан. К тому же, преступника будет легче найти, поскольку именно он и был заинтересован в ложном признании. Если бы только Дрейк согласился сотрудничать.
Однако все алгоритмы действий разрушились на корню, стоило мужчине отрицательно покачать головой.
Не совсем так. Накануне поездки в Департамент Хилен заходил ко мне. Объяснил, в чём дело и почему решил признаться. Чтобы я потом передал всё его матери.
Он сказал, кто это был? понимая, что тема щекотливая, осторожно уточнила Харден. Насколько бы ей не хотелось ворошить неприятные воспоминания, докопаться до сути дела было важнее. Имя или хотя бы примерное описание.
Нет, покачал головой мужчина, принимаясь за вторую скрученную сигарету. Так проще говорить о том, что не стоило выносить за пределы личного разговора. Но глубоко в душе он всё ещё надеялся, что всё можно исправить. Что Хилен может ещё вернуться домой, и всё станет как прежде. Насколько это вообще возможно. Сказал, что это был мужчина. Не представился, не сказал, откуда он и зачем ему это делать. Зато в красках расписал перспективы, ожидающие Хилена, если он продолжит молчать.
Но он же невиновен.
Тем не менее, кому-то нужен был надёжный подозреваемый. Хилен подходил как нельзя кстати.
Хотите сказать, что он просто так взял и согласился сознаться в убийстве? приподнял одну бровь Андри, откровенно сомневаясь в словах мужчины. Это же прямая дорога в колонию, в блок Б, если не хуже.
Серьёзно думаете, что всё так просто? Дело в его матери, миссис Дрейк, ровное колечко серого дыма поднялось вверх, практически сразу растворяясь в воздухе. Задумчивый взгляд следил за мухой, ползающей по потолку в поисках пропитания. Судя по обиженному жужжанию, безуспешного. У него из родных только мать и осталась, продолжил Рекдри. Отец умер два года назад от пневмонии. До последнего тянул с походом в лазарет: думал, как-нибудь само пройдёт. Не прошло. Тот человек пообещал перевести его мать в Центральную больницу. Никаких счетов, долгов и долгих выжиданий очередей. О чём ещё можно мечтать?
И всё это в обмен на ложное признание, понятливо кивнула Харден. Теперь мотивы поступков Хилена не вызывали вопросов. Любой сделает что угодно ради близкого человека. Особенно если он единственный, кто остался в твоей жизни.
Утром Хилен уехал в департамент, а через пару часов за миссис Дрейк приехала машина. Юта подтвердил: её действительно положили в отделение и начали лечить, короткий смешок, направленный в сторону взгляд. О чём бы сейчас ни думал мужчина, его мысли были далеки от радостных. Никогда бы не подумал, что люди из Центра могут держать своё слово. Не принимайте на свой счёт.
Почему именно из Центра?
Потому что Хилен запомнил его процент. Случайно, тот не хотел показывать. Но, уже уходя, споткнулся о выступающий порожек, и жетон вылетел из-под одежды на всеобщее обозрение. Шестьдесят четыреэто Хилен запомнил наверняка. Здесь появляются люди из Центра, поэтому их легко запомнить.
Услышав последние слова, Харден машинально осмотрела сперва детектива, а затем и Рекдри. До этого момента её не волновали такие детали, как внешний вид окружающих людей. Родители с детства объясняли: судить по внешности нерационально и зачастую неэффективно, поэтому со временем Харден перестала придавать особое значение внешней оболочке. Оценку одежды и, тем более, мелких аксессуаров девушка считала пустой тратой времени.
И только теперь, осмотрев двух представителей разных социальных слоёв, заметила. Стиль одежды разнился из-за неравного финансового положения, вещи Брунигена и выглядели потрёпаннее и были куплены (или получены в дар) несколько лет назад. Однако сильнее её поразила разница в том, на что она никогда бы не посмотрела, если бы не тот день. Более грубая кожа с мелкими морщинками и обилием пигментных пятен. Похожие на веснушки, но крупнее и почти не выделяющиеся, если специально не искать, они покрывали кожу Рекдри практически полностью. Разглядеть их можно было лишь под хорошим освещением или если человек стоял под прямым источником света, как и было сейчас. Крохотные царапины, следы недавних порезов и успевшие выцвести переплетения шрамов. Все эти детали отличали человека, который привык работать в тяжёлых условиях, в отличие от тех, кто в основном имеет дело с интеллектуальным трудом.
Это так странно. Оказывается, не только пресловутые жетоны с набором цифр могут разделить общество на слои.
Наручные часы Андри пронзительным писком оповестили о необходимости возвращаться в центр. Этот немного раздражающий резкий звук стал переломным для людей, погрязших в своих мыслях. Словно вынырнув из омута тяжёлых дум, Харден качнула головой, стряхивая остатки оцепенения, поднимая взгляд на остальных присутствующих. Те пребывали в неменьшем замешательстве. И так же отчаянно старались скрыть волнение.
Спасибо за информацию, первым нарушил молчание детектив, отключая сигнал будильника. Не знаю, поможет ли услышанное нами Хилену, но, если есть хотя бы малейший шанс ему помочь, мы сделаем всё возможное. Даю слово.
Рекдри смерил его внимательным взглядом, а затем коротко кивнул, протягивая руку для прощания. И что-то в его взгляде не понравилось Харден. Так смотрят люди, которые точно знают, что произойдёт, но повлиять на ситуацию не могут. Остаётся только ждать и быть невольным свидетелем без права на участие. Что-то они всё равно упускали. Это «что-то» лежало на поверхности, но всякий раз, как девушка старалась понять, в чём дело, оно буквально ускользало сквозь пальцы. Но сдаваться Харден не спешила. Это уже дело честизавершить начатое. Неважно, в одиночку или с поддержкой странно ведущего себя в последнее время детектива.
Рада была увидеть Вас. Всего хорошего.
И вам, ребята. Берегите себя, и столько тепла было в его голосе, взгляде, что усомниться в искренности слов не получилось бы даже у отпетого скептика. Наверное, это особенность каждого человека, у которого есть дети. Смотреть на тех, кто подходит под их возраст с затаённым волнением и надеждой на лучшее будущее. Жаль, что в своём привычном окружении Харден таких людей не знала.
На улице постепенно начинало смеркаться. Подняв голову, Харден заметила несколько дефектных панелей на поверхности Купола. В этих местах имитация пасмурного неба, меняющего цвет в свете уходящего за слоем облаков солнца, оставляла желать лучшего, если вообще была. По большей части из-за неисправности систем на небе красовались темные участки прямоугольной формы. Над головой Харден насчитала шесть таких. Сколько их было в сумме, если пройтись по всем секторам, неизвестно, но одно она знала точно: в центральных кварталах подобного никогда не случалось. А если какие-то пластины и выходили из строя, их заменяли в течение пары часов. Максимум суток.
Детектив, можно задать вопрос?
В тишине им удалось пройти не более пятидесяти метров, после чего любопытство Харден взяло верх над инстинктом самосохранения. Мужчина скосил взгляд на спутницу, но не увидел никаких признаков надвигающейся опасности, поэтому коротко кивнул. Достал собственную пачку сигарет и, выудив очередную никотиновую палочку, втянул в лёгкие едкий дым. Девушка не возражала. Довольный детективобщительный детектив.
Вы сегодня более сдержанны, чем обычно, стараясь аккуратнейшим образом подбирать слова, начала Харден. Не язвили в ответ на слова Гастальби, не пытались ответить в том же наглом тоне. Даже когда это было бы уместно. В чём дело?
Андри молчал. Не сбавляя шага, мужчина следовал по чётко намеченному маршруту и менять курс не собирался. Намного больше слов напарницы его интересовала собственная сигарета, зажатая между плотно сомкнутых губ. Из-за сырости и относительно невысокой температуры руки быстро мёрзли на открытом воздухе, потому мужчина старался не вынимать их из карманов брюк, выдыхая дым с сигаретой во рту. Талант, не иначе.
Прошли несколько томительных минут ожидания, после которых Харден уже отчаялась получить ответ, как детектив вдруг заговорил. И сказал совсем не то, что она ожидала услышать.
Дело в Гастальби, в нём самом. Перед тем, как ехать сюда, я навёл справки о людях, которые были выбраны в качестве главы в каждом секторе. Как правило, это один человек, чья семья не одно поколение проживает на данной территории, но конкретно в шестом таких распорядителей два. И если Бруниген особых вопросов не вызывает, то Гастальбидругое дело.
Он знает сербский, вспомнила недавний разговор Харден и тут же почувствовала на себе крайне удивлённый взгляд. Что?
Откуда ты знаешь, что это за язык?
Можно подумать, у Вас не было в школе лингвистики, фыркнула девушка. Однако стоило Андри неловко кашлянуть, отводя взгляд, она прищурилась, заглядывая тому в глаза. Даже немного обогнать пришлось для удобства. Так была или?
Или, кивнул мужчина, дёргая уголком губ, я не ходил. Мне было слишком скучно, поэтому мы с друзьями гуляли по городу во время этих занятий.
И как Вас только в Академию приняли?..
Взяли с руками и ногами. У меня были хорошие рекомендации.
Харден подумала, было бы что рекомендовать, но вслух говорить ничего не стала. Впрочем, детектив понял её и без слов, недовольно закатывая глаза. Тогда девушка решила, что он точно заканчивал какие-то курсы по выполнению сего нехитрого движения. Слишком профессионально у него получалось изображать усталость от тупости собеседника. А может, это природный талант.
Так вот, решил продолжить детектив, оставляя все споры до лучших времён, спорить с Гастальби, а тем более настраивать его против нас весьма опасно для будущих перемещений по Периферии.
Насэто полиции?
Насэто жителей Центра, поправил её Андри, мы здесь всего лишь гости, которые обязаны следовать установленным порядкам. Однако есть небольшой нюанс: Руомар прекрасно, просто идеально знает историю создания системы Куполов. И не только её, но и то, как была устроена жизнь до применения процентного фракционирования.
Хорошие знания сейчас считаются недостатком?
Недостатком считаются экстремистские взгляды, основанные на нежелании подчиняться установленным порядкам, крохотный тлеющий огонек разгорелся с новой силой, стоило детективу втянуть новую порцию дыма. Как я понял из записей в архиве, не только он, но и его отец был против нынешнего режима. Семейная чертажелание вернуться к старому образу жизни: без каких-либо делений людей и прочего.
Всё это есть в архиве? удивилась Харден. Насколько она знала, в архиве можно найти информацию о любом жителе Купола, неважно, из Центра человек или с Периферии. То, что там хранятся данные даже о политических взглядах, стало для неё открытием.
Нет, но у Руомара достаточно приводов в полицию за крайне агрессивное поведение. Нападения, разбои, угроза жизни мирным гражданам. И всё это под предлогом «несогласия с установленным режимом». Его радикальные взгляды могут стать проблемой для других людей. К тому же, он из тех, кого легко спровоцировать на конфликт. Потому и старался не въе не конфликтовать с ним.
Харден понимающе кивнула, но сделала пометку выяснить немного больше деталей о настроениях Периферии. И о ЛЕФ. Почему-то интуиция подсказывала: если где-то появляются радикально настроенные группы или отдельные личности, как правило, появляются и участники этого движения.
КПП остался позади за считанные минуты до установленного времени. Харден устало опустила голову на стекло, рассматривая пространство вокруг. Знакомые широкие улицы, достаточно освещённые в любое время суток, расслабляли. Возвращение в родные края придавало уверенности в собственных силах, но вместе с тем вселяло странное, постепенно растущее чувство тревоги. С момента пробуждения после дурного сна Харден успела позабыть об этом, но после каждого визита на Периферию снова просыпалось это скребущее изнутри предчувствие чего-то нехорошего. Того, чего не удастся избежать никакой ценой.
Молчание в машине тянулось до финальной точки маршрута. Они не сговаривались о дальнейших действиях, не обсуждали, будут ли вообще продолжать расследование. Но когда машина притормозила у входа в Департамент, их взгляды, полные решимости докопаться до истины, пересеклись. В этот момент Харден поняла: как бы дальше ни повернулось расследование, не важно, смогут ли они помочь Хилену или все усилия окажутся напрасными, она не останется одна.
Только не теперь.
*
Для разговора было выбрано небольшое кафе, расположенное неподалёку от границы. Ехать далеко в Центр не хотелось, да и слишком многолюдно будет в такой час в любом заведении. На границе территорий такого обилия посетителей никогда не наблюдалось: любое кафе даже в лучшие времена наполнялось максимум наполовину. В одном из таких кафе и расположись молодые люди. Заняли столик у окна, желая наблюдать за редкими прохожими. Иметь возможность иногда отвлечься от разговора, если того потребует ситуация.
Харден нервничала. Андри видел это по коротким нервным движениям пальцев, которые девушка отчаянно старалась занять чем угодно: хоть краем скатерти, хоть кружкой чая, принесённой сонной официанткой минутой ранее. Радовало отсутствие любопытных взглядов в их сторону: два работника зала и один бармен тихо переговаривались между собой, не обращая никакого внимания на редких посетителей. Андри устраивало подобное положение вещей. Он внимательно смотрел на Харден, которая собирала мысли в единое целое, и старался по возможности не давить. Знал, что спешка не лучший помощник в моменты, когда дело касается чувств. Он предоставил полную свободу действий, спокойно ожидая объяснения. И был вознаграждён за терпение.
Здесь толком и рассказывать нечего, после долгого молчания выдохнула девушка, глядя в окно. За стеклом редкие прохожие торопились по своим делам, многие держали в руках покупки. Продукты или что-то особенное для близких, к которым спешили. Как давно она последний раз так же стремилась попасть домой к семье? В нашей семье у всех невысокий процент, насколько помню, даже у дедушек с бабушками он не оказывался выше семидесяти пяти. Ни я, ни папа не были исключением. Он работает на фармацевтическом заводе и постоянно сталкивается с парами химических веществ. Наверное, это и послужило причиной развития болезни.
Лёгкие?
Саркоидоз, согласно кивнула девушка, судорожно вздыхая. Хотя доподлинно неизвестно, что вызвало эту патологию. Может, судьба такая.
Разве такое заболевание, предпосылки к которому наверняка выявляют ещё при беременности, не повод для автоматического попадания в третью категорию?
Слова прозвучали жёстоко, но Андри никогда не вникал в тонкости присваивания процентного статуса людям. Единственное, что он доподлинно знал: какими бы идеальными ни были гены человека, если есть хоть малейший шанс возникновения тяжелого или неизлечимого заболевания, причиной которого будет служить «поломка гена», будущее человека буквально обрывалось ещё в утробе. Страх повторить ошибки прошлых поколений, когда общество буквально самостоятельно убивало себя, никак не ограничивая распространение врождённых болезней в популяции, заставлял людей идти на крайние меры. И это работало. Большая часть мутаций, пугающих предыдущие поколения растущей частотой проявлений, остались лишь на страницах медицинских учебников. И люди радовались общему оздоровлению поколений, но редко задумывались, какой именно ценой давался такой прогресс.
Это не генетическое заболевание, поэтому его не определили ни в эмбриональном периоде, ни в младенчестве. По словам лечащего врача, если бы не поражение лёгочной ткани продуктами производства препаратов, ничего бы не было, каждое слово давалось с трудом, но, раз уж начала, отступать было поздно. В общем, ему нужна операция. Пересадка лёгких, если точнее. Думаю, Вы знаете, какие трудности возникают, когда дело доходит до таких хирургических вмешательств.
На самом деле, нет, с сомнением произнёс Андри, задумчиво крутя кружку в руках. Чай успел остыть, но запах мяты всё ещё был приятным. Успокаивал.