Вы знаете, Анжелика, проговорил Вольф. Сегодня с улицы пришли два человека и сказали мне, что я неправильно живу. Я не поверил им, а они мне доказали это как дважды два. Я их прогнал, потому что все равно не поверил. И когда они ушли, жизнь принялась мне вдалбливать их доказательства с бешеной силой. Я даже пострадал, он усмехнулся и осторожно потрогал ссадину. Все мы живем не очень правильно. У кого-то рассогласование больше, у кого-то меньше. А кто-то, как я, не хочет верить в свои ошибки. И упирается, охраняя вектор своей жизни, устремленный в темноту. Потому что привык, потому что удобно!.. Человек не может правильно жить в вакууме, не заполненном другими людьми, даже если это идеальный вакуум. Очень обидно осознать это, когда молодость в общем-то миновала, когда на голову рухнул четвертый десяток, и столько лет прошло впустую. Нет, разумеется, что-то сделано, что-то достигнутоно какой ценой! И цена высока не столько для тебя самого, сколько для окружающих. Анжелика, у меня нет друзей. У меня есть только оппоненты!
У меня тоже, сказала она. Только продавцы и покупатели. И муж, который давно опостылел.
Я ничего не смыслю в людях! произнес Вольф с ожесточением. Они для меняфункции, я не вспоминаю о том, что у каждого из них есть не только настоящее, но прошлое и будущее! Ко мне пришли двое, они хотели мне помочь, а я принял их за прохвостов, преследующих свою мелкую выгоду! Каждый день я видел вас на лестнице, но никогда не думал о вас иначе, как о продавщице овощного магазина и жене люмпена! Мне и в голову не приходило, что вы двигались по жизни тем же путем, что и я, но мы трагически разминулись на каком-то перекрестке. Нужно что-то менять!
Да нужно ли?
Анжелика шла к нему через всю комнату, а ему казалосьплыла, потому что у него кружилась голова, вокруг рушились стены, проваливался в преисподнюю пол под банкеткой, раскалывался и возносился в безвоздушное пространство потолок. Анжелика подошла совсем близко, ладошкой провела по его щеке, осторожно коснулась боевой раны возле глаза.
Больно? спросила она тихонько.
Ничего, промолвил он. Иногда полезно бывает испытать боль впервые за много лет.
Это воскресенье, шептала Анжелика, гладя его по голове. Сумасшедшее воскресенье. Все кувырком, потому что мы изо всех сил стараемся воскреснуть для новой жизнитакой уж это день. И ничего-то у нас толком не выходит Но оно закончится, и все пойдет как и шло. И ничто не изменится.
Я так не хочу, бормотал Вольф. Я хочу, чтобы изменилось. Я жил неправильно. Я связался с дурной компанией империей Моммр Звездное эхо Обратная связь
Он чувствовал себя маленьким и слабым. Ему было жаль себя, жаль несчастных роллитян, жаль всех несчастных и обездоленных во вселенной. Жальи много больше, нежели просто жаль! Анжелику. Ему хотелось плакать, отчегоон не понимал, хотя еще недавно ему мнилось, будто он понимал все на свете.
«Анжелика, что вы станете делать, если я скажу, что люблю вас?»«Ничего не стану делать. Просто не поверю. Так не бывает.»«А вы знаете, как бывает?»«Наверное, знаю.»«Нет, не знаете. И никто не знает.»«Но вы этого не скажете. Потому что я замужем. И сейчас пойду домой, к мужу.»«Я скажу. Только соберусь с силамии скажу.»«Зачем вам это?»«Это всегда низачем»
Где-то на другом краю плоской Земли аварийной сиреной взвыл телефон. Вольф вздрогнул и открыл глаза. Анжелика тоже вздрогнула и отстранилась.
«Для чего? Ну для чего он звонит? Янис кем не хочу разговаривать, кроме нее.»
Вольф поднялся, прошел к телефону, взял трубку.
Олег Олегович? спросил его кто-то слабознакомый.
К вашим услугам.
Это Дедушев. Тот самый. Я прошу вас о встрече, прямо сейчас. Дело чрезвычайной важности. И прихватите прибор. Он, должно быть, вас сильно стесняет.
Я не могу сейчас.
Потом будет поздно. Приходите в парк, к ротонде. Я жду вас на одной из скамеек.
В трубке запищало.
Вольф беспомощно обернулся к Анжелике.
Мне надо уйти, сказал он. Ненадолго.
Конспиративная встреча? спросила она с вымученной улыбкой. Вы, часом, не шпион, Олег Олегович? Уж очень вы умный, не по нашим меркам.
Я прошу вас, промолвил Вольф. Нет, умоляю. Дождитесь меня здесь. Я еще не все вам сказал. И потом, он собрал остатки душевных сил, чтобы соврать более или менее правдоподобно, я потерял ключи от квартиры, а за ней нужен постоянный присмотр.
Дедушев сидел на свежепокрашенной скамейке в тени облупленной ротонды, памятника архитектуры прошлого, а то и позапрошлого века. Он курил, вернеепытался это делать, должно быть, впервые в жизни. Дым валил из него, как из паровоза.
Дед, ты спятил? испугался Колобов. Ты же помрешь от позднего токсикоза!
Пусть, прокашлял Дедушев.
Здесь покрашено, и ты теперь будешь сзади походить на каторжника.
Мне это подходит.
Колобов покрутился возле умерщвлявшего свою плоть Дедушева и неловко пристроился на краешке бетонной урны.
Ты можешь мне объяснить, что происходит? спросил он. Какой-то безумный день, или Женитьба Фигаро. С утра ты затеял свою аферу со звездным эхом. Потом мы наведываемся к Вольфу для восприятия от него пинков. После обеда ко мне заявляется Верочка Лисичук тут он прикусил язык, чтобы не болтать лишнего.
Дедушев дожевал сигарету и не глядя бросил ее в Колобоватот едва успел увернуться, пропуская окурок по назначению. В этот момент в аллее стремительно возник Вольф с кинескопом под мышкой. При виде этого непередаваемого зрелища Колобов ахнул, а Дедушев часто-часто заморгал слезящимися глазами.
Добрый вечер, произнес Вольф крайне деловито. Я готов выслушать вас. Только прошу всемерно ускорить изложение, поскольку я не располагаю достаточным временем.
Это мы уже сегодня слышали, сказал Колобов. Что с вами стряслось, Олег Олегович? Неужели выпали с лоджии? И где ваш галстук?
Неважно, сказал Вольф, потянув кончик галстука из кармана и тут же утолкав его назад.
Не садитесь со мной! закричал Дедушев. Здесь покрашено!
Благодарю вас, сказал Вольф и сел рядом. Итак, начинайте, Игорь Рюрикович.
Вы все спятили, промолвил Колобов убежденно. Но только не думайте, что я буду третьим в вашей палате.
Заткнись, Колобок, сказал Дедушев грубовато. Я собрал вас, господа, чтобы сообщить
Нельзя ли без ерничания? нетерпеливо оборвал его Вольф.
Можно. В общем, я вас всех разыграл.
Дедушев соскочил со скамейки, нервно обежал ее кругом и снова сел.
Что значитразыграл? переспросил Колобов сварливо.
Это значит, что никакого звездного эха не существует. И все вы живете сами по себе, ни с какими галактическими процессами не связаны. И можете хоть всю жизнь ходить на головах, спиваться, безобразничать ничего и нигде, кроме нашего города, не произойдет.
А как же катаклизмы? Бедствия? Роллитяне?
Все это я выдумал, Дедушев скорчил язвительную физиономию. Ты же инженер, Колобок. У тебя высшее образование. Неужели ты допускаешь, что я, простой технарь, смогу придумать сверхсветовую связь, да еще при посредстве некондиционного телевизора из магазина «Юный техник»?
Но ты же говорил
А у тебя своя голова есть на плечах? Если я тебе скажу, что нужно выброситься из окна, чтобы взмыть в небо, ты пойдешь бросаться?
Но эта хреновина что-то показывает! горестно вскричал Колобов.
Один момент, вмешался Вольф. Игорь Рюрикович, как вы заметили, я освободил ваш прибор от э-э излишнего декора. За что прошу прощения. Тем не менее, он продолжает транслировать вполне удобовоспринимаемые изображения якобы из окрестностей планеты Роллит. Если пощелкать выключателем, который у меня в кармане, прибор демонстрирует нам корабли пресловутой империи Моммр возле воздвигнутого ими силового барьера. Который, как мне представляется, отчего-то пропал. Удовлетворите мое любопытство, объясните, как все это работаетбез видеозаписи. Что именно нам показывают, если это не Роллиг, и как именно это делается. Лично я не в состоянии пока разгадать этот ребус.
Эх, вы, сказал Дедушев. А называетесь кандидат наук.
Он отобрал у Вольфа кинескоп, быстро свинтил его тубус и вытряхнул на ладонь обычную круглую батарейку.
Там еще видеогенератор с микропроцессором, добавил он. Вроде вашего «Коммодора», только отечественного производства. А в нем зашита программа смены картинок.
Но эти экзотические названия! Вы же не могли их выдумать!
Что так? усмехнулся Дедушев. Мне положено иметь фантазию по должностной инструкции.
Дед, прохрипел Колобов. Ох, и гад же ты.
Зачем вы это сделали? сдавленно спросил Вольф.
Проснулся утром. Солнышко светит, воскресенье на дворе. Благодать! Вот я и подумал: почему люди живут неправильно? Почему звезды ходят по правильным орбитам, а люди петляют и кружат? Как им помочь осознать, что каждый человек будто звезда не песчинка в пустыне, а галактический объект?!
И помог, зануда, проворчал Колобов.
Но отчего вы не ограничились своим другом? беспокоился Вольф. Отчего набросились на меня?
Это чистая случайность. Вдохновение какое-то нашло На вашем месте мог оказаться кто угодно.
Дед, застонал Колобов. Что ты за зверь такой? Я же тебе поверил. Я же новую жизнь решил начать. Ты мне всю душу вывернул своим телевизором. Я думалс понедельника за ум возьмусь, тематику разгребу, с диссертации пыль сдую! Аты меняпод дых Да я же сейчас пьян напьюсь, Верочку соблазню и обесчещу, еще что-нибудь сотворю, только бы изнутри не взорваться!
Что и говорить, зло произнес Вольф. Мало того, что ложь безнравственна сама по себе. Так вы еще и взяли на себя право судить, кому и как жить! Откуда вам знать, что правильно, а что нет? Вы сами лишены твердых нравственных принципов! Я по вашей милости сегодня подрался!
Это любопытно, сказал Дедушев. Надеюсь, вы никогда больше так не поступите. Это вредно для вашего галстука
Он вдруг с ожесточением стукнул кулаком по колену:
Господи! Почему вы не можете без подпорок? Почему вам все время нужны то десять заповедей, то моральный кодекс, то звездные сказки, чтобы оставаться людьми?! Ладно, братцы, мигом погас он. Пора давать занавес. Живите как умеете.
Дедушев с треском отклеился от скамьи, подхватил мертвый уже кинескоп и побрел куда-то за деревья, в светлый июньский вечер. Колобов и Вольф молча смотрели ему в разлинованную зелеными полосами спину.
Дед никогда прежде не курил, наконец промолвил Колобов. И не врал. А теперь врет напропалую. Отчего бы?
А где он взял программу для смены изображений? кивнул Вольф. Ее же сочинить и отладить надо, а это не каждому по зубам.
Конечно, согласился Колобов. Он с тоской посмотрел в потемневшее небо. Кажется, дождь собирается, как говаривал поросенок Пятачок Жаль, что все так обернулось. Спокойной ночи, Олег Олегович.
До завтра, ответил Вольф. Помявшись, добавилЗаходите как-нибудь в гости.
Да? Колобов улыбнулся. И о чем же мы с вами станем беседовать?
Не знаю, честно сказал Вольф.
И я тоже, проговорил Колобов.
В квартире было сумрачно и пусто. Воняло какой-то кислой дрянью. «Хлев, подумал Колобов с ненавистью. Авгиевы конюшни. Как в пьесе у Дюренматта: действие разворачивается на сцене, заваленной дерьмом. Минуло полвоскресенья, а потом еще столько же, и ничего не изменилось.» Принюхиваясь, он прошелся по квартире. Разило из мусорного ведра. Уезжая, Циля настрого наказала освобождать его вовремя. Разумеется, Колобов немедленно забыл об этом.
Он распахнул на кухне окно. Воздух посвежел и наполнился оголодавшим комарьем. «Стервы, спать не дадут. Все плохо, все кругом плохо. Позвонить Бабьеву? Может, у него найдется выпить Мусорная планета Шушуга,»тут же вспомнил Колобов и едва не плюнул на пол от злости.
В окне болталось и плыло куда-то небо. Пустое, никем не обжитое. Начхать ему было на мелкого муравья Колобова, ни с того ни с сего возжелавшего с ним породниться.
«Плохо мне, думал Колобов. На душе пакостно. Была бы на самом деле эта чертова Роллит наверное, ледником бы накрылась в три слоя. Плохо, плохо Ну, где же вы, друзья-спасатели? Идеант, Найви, Аморайя? Куда вы все попрятались, что не спешите, едят вас мухи?»
И тутв комнатенастойчиво и частозазвонил телефон.
Кто? бестолково закричал Колобов. Кого нужно?
Три три четыре четыре три три? спросила насморочным голосом телефонистка. Ответьте Алуште.
Какой Алуште? растерялся Колобов. Кто это?
Это такой курорт, разъяснила телефонистка и шмыгнула носом. Южный берег Крыма. Неподалеку от Симферополя. Мечта
Циля! завопил Колобов. Цилька, ты?!
Алло, зазвучал в трубке далекий родной голос. Вадик, наконец-то я тебя застала дома. Я звоню уже третий день, вся трясусь, совершенно не нахожу себе места. Решила, что если не услышу тебя сегодня, то завтра беру обратный билет. Это какой-то кошмар!
Циленька, как ты там?
Все чудесно, и это ерунда. Чем ты питаешься? Ты вовремя ложишься спать? Ты же постоянно не высыпаешься! Как твой обмен веществ? Надеюсь, ты не куришь в постели? А ведро освободил? Мама не звонила? Я имею в виду обеих мам. Как у вас там погода? Ты вытираешь пыль с моего пианино? Я буду тебе звонить каждые три дня, а письмо уже отправила. Ты можешь не отвечать, тут жуткая почта. Ты не простудился? Кстати, почему ты не в постели?
Цилька, у нас еще вечер, ты все перепутала!
Разумеется, ты же знаешь, что я слабо ориентируюсь в вашем жутком пространстве и вашем ужасном времени. Как у тебя настроение? Ты там не скис без меня? Как твоя кошмарная работа? Господи, тебе же завтра на работу, а я лезу со своей болтовней!
Цилька, ты только не молчи, говори что-нибудь
Галактический объект Колобов сидел на полу, плотно прижав телефонную трубку обеими руками к уху. Перед его зажмуренными глазами водили хоровод большие теплые звезды.
А-а, сумрачно протянул измятый Медведков. Вот и хозяин пришел.
Он стоял, привалившись к двери вольфовской квартиры, и грыз потухшую беломорину.
Вас уже освободили? с иронией осведомился Вольф.
Кому я там нужен Отрезвили и выпнули домой, до особого распоряжения. Выходного как не бывало. Анка у тебя?
С чего вы взяли?
Сердце вещует Да добрые люди сказывают.
У меня, жестко произнес Вольф. Разрешите пройти.
Она мне жена, напомнил Медведков и набычился.
Неважно, Вольф отодвинул его и надавил на пипку звонка.
Будет тебе «неважно», пообещал Медведков. Сейчас она откроет, и я сперва тебя грохну, потом ее, а меня суд оправдает, потому как я буду в состоянии сильного душевного расстройства.
Не хорохорьтесь попусту. Какой из вас убийца, когда вы прирожденный мелкий хулиган?
Ух ты! опешил Медведков, увидев расчерченную зеленой краской спину Вольфа. Это зачем?
Неважно, отмахнулся тот.
Щелкнул замок, дверь отворилась. На площадку, щурясь от света, вышла Ганна Григорьевна в домашнем халате и шлепанцах с помпонами.
Долгонько вас не было, сказала она попятившемуся Вольфу. Я уж и вздремнула в кресле, вас дожидаючи. Принимайте жилье, все лежит нетронутое.
Медведков нырнул в темноту мимо нее и тут же пулей выскочил обратно.
Где Анка, язви вас? ошалело спросил он. Куда спряталась, так вас и эдак?!
А бог ее знает, охотно ответила незлобивая Ганна Григорьевна. Попросила меня присмотреть, а сама хвост трубой и умелась куда-то. Так я пойду?
Да, спасибо вам, опомнился Вольф. Спокойной ночи.
Ганна Григорьевна величественно кивнула и прошествовала в свою квартиру.
Сбежала, плачущим голосом сказал Медведков. Бросила меня! Но и тебе тоже во! он скрутил Вольфу под нос нечистый, но выразительный кукиш.
Уймитесь, сказал тот, брезгливо отстраняясь. Может быть, она ушла домой к вам.
Стал бы я здесь торчать понапрасну!
А к подругам? Ах, да, у нее здесь нет подруг.
Нет повторил Медведков. Никогошень-ки-то у нее здесь нет, кроме меня.
Тоже мне, пристанище, грустно съязвил Вольф.
Молчи, интеллигент, обиделся Медведков. Ты не понимаешь ни шиша. Я же люблю ее, лярву. Я же, можно сказать, выкрал ее. Из свадебной «Волги» вынул, вот у такого, как ты, увел.
Ну, и кому от этого стало лучше?
Верно, никому, Медведков снова сник. Что же мне теперь делать, куда податься? Ты ученый, дай совет!
Для начала надо найти Анжелику Юрьевну, сказал Вольф. Не может же она оставаться на улице в такой поздний час одна. А потом человек она свободный, брачные узы в вашем случаевсего лишь дань условностям. Пусть решает сама, как всем нам быть дальше, он задумчиво погладил рассеченную бровь. У нее существует возможность куда-то от вас уехать?
Уехать? не понял Медведков. И вдруг хлопнул себя по лбу. Вокзал! Ну точно, вокзал. К отцу она поедет, в Котовск. Или к сестре в Гомель. И как я сразу не допер? Слушай, интеллигент, возьми денег, а я пока на улице тачку захомутаю.
У меня есть, промолвил Вольф.
Когда за ними стукнула дверь парадного, из квартиры Ганны Григорьевны вышла Анжелика. И остановилась, держась за перила.
Твой-то с этим, сказала Ганна Григорьевна. На вокзал поехали. Как бы в дороге не разодрались.
Да нет, проговорила Анжелика. Коля спокойный, когда трезвый.
Ты куда сейчас?
Не знаю.
Ой, гляди, девка. Муж какой-никакой, а все ж таки муж. Мало ты его воспитывала, вот что я скажу.
Разве я нянька ему?
Тоже правильно. Но ты же его знаешь, выучила за столько лет. А начинать все сызнова тяжко, даром, что молодая. Этот-то разве он мужик? Встретишься и не поздоровается. Так, полено с глазами.
Может быть, никто еще не выстрогал из него Буратино?
Ганна Григорьевна хмыкнула.
Дело твое, сказала она. Нынче воскресенье, чего ж не подурить? А завтра новая неделя, будто старой и не бывало. Решай, стало быть, сама, куда тебе дальше.
Сейчас решу, сказала Анжелика.
На далекой планете Роллит, издревле известной во всей цивилизованной вселенной как «Жемчужина мироздания», все возрождалось к новой жизни. Будет ли она прежней? Кто знает Роллитяне возвращались в разрушенные города, по дороге расставаясь с пережитыми страхами. С любопытством разглядывали они бронированные башни спасательных звездолетов. И каждый втайне надеялся застать свой дом уцелевшим.
С небес падал слепой дождь, смывая с листьев и травинок серый ненужный пепел прошлого.
А. БушковВАРЯГИБЕЗ ПРИГЛАШЕНИЯ
А. Бушков. Варяги без приглашения,
ж. «Литературная учеба», 1981, 5
Получить квартиру в новом доме, если до этого не имел никакой, событие, безусловно, радостное, где-то даже эпохальное. Смотреть на наш дом одно удовольствие, такой он новый и красивый: песочножелтый, девятиэтажный, с длинными балконами и узором из красных кирпичей на торцевых стенах. Если бы только не подходы к нему Когда-нибудь здесь появятся аккуратные асфальтовые дорожки, клумбы и детские площадки, но пока вместо этого планируемого благоустройства лишь взрыхленная земля, разнообразный строительный мусор и канавы, в которые уже три раза проваливался пьяница местного значения, мой новый сосед, отставной вертухай Бережков, а один раз угодил кто-то трезвый, плохо знакомый с топографией новостройки.
Я перешел канаву по узкой грязной доске, вошел в свой подъезд, достал из почтового ящика «Комсомолку» и письмо, почему-то без обратного адреса. Предназначалось оно мне, хотя я так и не смог вспомнить, чей это почерк. Решил прочесть его дома и пошел на свой третий этаж.
Щелкнул замок, я шагнул в прихожую, хотел повесить сетку на вешалку и остановился с нелепо вытянутой рукой.
Это была не моя прихожая. Вместо досок пола рыжего цветавеликолепный блестящий паркет, вместо зеленой краски, какой обычно покрывают стены в прихожейкрасивые сине-черные обои с полуабстрактным рисунком. Вместо моей простенькой ширпотребовской вешалкиультрасовременное сооружение из меди, которое и вешал-кой-то назвать казалось нетактичным. Произведение искусства, а не вешалка. Место стандартного плафона над дверью в туалет занял элегантный светильник, а сама дверь была не больнично-белойприятной для глаз синей, гармонировавшей с обоями. Ни такой вешалки, ни таких обоев, ни такого светильника я никогда не видел ни в кино, ни в магазинах, ни в чьей-нибудь квартире. Все это было до ужаса красиво и, без сомнения, очень современно, а из прихожей я видел комнату, напоминающую декорацию для фильма о современном западном бомонде.
Первое, что пришло мне в головуя ошибся квартирой, по рассеянности проскочил выше или не дошел до своего этажа. А то, что ключ подошел к замкув конце концов при нынешней стандартизации такие вещи происходят не только в фильме Эльдара Рязанова и юмористических рассказах, но и в жизни. Мне приходилось слышать о таких случаях, а теперь это произошло со мной. Мелкая бытовая хохмочка.
Я забрал сетку и осторожненько, неслышно ступая, вышел на площадку. Оказавшись в неловком положении, самое лучшеекак можно быстрее выпутаться.
И все-таки я не ошибся ни площадкой, ни дверью! Та незнакомая роскошная квартира была двенадцатой, моей, а на двери соседней одиннадцатой, где обитал пьяница местного значения Бережков, белела знакомая царапина от пола до замка, оставленная кем-то из его дружков. И возле моей, двенадцатой, лежал старенький, привезенный из общежития половичок. Это была моя квартира.
И я снова вошел в великолепную прихожую, повесил сетку на произведение искусства, снял туфли и вошел в комнату так неожиданно ставшую чужой. Комнату? Ну да, моя квартира состояла из одной-единственной комнаты. Сейчас, неизвестно откуда, появились еще две, значит, двух лишились соседи, но пока что не слышно, чтобы они взволнованно метались, чтобы они заметили. Правда, они могли еще не вернуться с работы
Тут я заметил, что старательно думаю о второстепенном, не решаясь задать себе главный вопроскто это устроил и зачем? В отлучке я пробыл максимум тридцать пять минут. Не в человеческих силах за такой срок настелить паркет, оклеить стены обоями, заменить лампы, привезти и расставить мебель, привести квартиру в такой вид, словно она пребывает в нынешнем великосветском состоянии месяц по крайней мере. Не говоря уж о том, что не в человеческих силах добавить две лишних комнаты. Люди такого не могут, по крайней мерепока.
И мне стало страшно. Просто первобытно страшно. Я сидел в великолепном кресле у великолепного стола посреди великолепной гостиной, и меня бил озноб. Хотелось сесть спиной к стене, чтобы никто не прыгнул сзади, хотелось бежать, но куда? От кого? От чего? И к кому? Я не сплю, я не сошел с ума. Мир не изменился. Кроме моей квартиры.
Я распечатал письмо и стал читать. Внешне оно не выглядело необычнымконверт, какие продают в киоске на углу, текст умело, без помарок отпечатан на пишущей машинке.
«Уважаемый Борис Петрович! Без сомнения, вы удивлены и, вполне вероятно, напуганы случившимся. Хотим сообщить вам, что волноваться и бояться не нужно. В случившемся с вами нет ничего сверхъестественного или мистического. Обстановка квартиры, деньги и машина (еще и машина!?) принадлежат вам лично, и вы можете распоряжаться ими, как сочтете нужным. Деньги настоящие, и пользование ими не связано с какими бы то ни было сложностями. Что касается Жанны, то здесь вы также свободны в своем выборе. Советуем ни в коем случае не обращаться в органы милиции или иные аналогичные организацииэто для вас чревато».
Я отложил письмо. Это для вас чревато «Палажи под втарую скамейку тыщу руб. новыми. Если стукнешь ментамтебе хана». Похоже? Нисколько. Такие письма пишут, когда хотят что-то от тебя получить, но здесь противоположноеот меня ничего не требуют, наоборот, только дают, а неприятностями грозят, если я это сдам властям. Странные шантажисты, шантажисты навыворот
Действительно, почему бы не набрать 02? Приедет капитан или лейтенант с институтским ромбиком, мне без труда удастся убедить его, что все это не мое и никогда моим не былоя не вороватый завбазой и не подпольный валютчик, я простой программист. Все это богатство скорее всего конфискуют. Интересно, будет ли оно считаться кладом, найденным мною и переданным государству? И Что? Неизвестный в темном подъезде, сопя, сует мне нож под ребро? Четверо неизвестных заталкивают в машину и увозят?
Дело даже не в обещанных неприятностях, хотя и онине сахар. Я могу так никогда и не узнать, кто это сделал и для чего, а ведь я страшно любопытен, да и не одно любопытство двигало бы любым, попавшим в такую ситуацию. Еще и долгдолг исследователя, если хотите. Человек, столкнувшийся с таким, просто обязан докопаться до сутине ради славы, не ради любопытства. Жажда познания, вот что это такое. Если есть загадка, она должна быть решена.
Письмо прояснило кое-что, но одного я решительно не понималкто такая Жанна. Слово написано без кавычекимя женщины? Но где она в таком случае?
Я встал и начал обыскивать квартирумедленно, методично, как сыщики в романах.
Мебель была великолепной, ковры тоже, одежда, такую должно быть, носят миллионеры или еще не свергнутые короли. Огромный цветной телевизор, стереомагнитофон, подключенный к квадрофонической системе и установке цветомузыки. Кухняскопище технических новинок, призванных максимально облегчить труд хозяйки. Ваннаяцветной кафель, озонаторы и куча других приспособлений, назначения которых я не знал. Деньги я нашел в секретере, по приблизительным подсчетам, их оказалось сорок три тысячи в рублях, пять тысяч в долларах и еще десять тысяч в неизвестных мне банкнотах.
Для живущего на одну зарплату скромного программиста более чем достаточно
Огромный холодильник забит разными деликатесами, барне менее полсотни бутылок, я узнал лишь три-четыре марки, про которые слышал или читал. Миниатюрный рай. Эдем на одного. На одного ли?
Во время обыска я убедился, что Жаннаимя женщины, и появление этой женщины здесь было предусмотрено. Половину гардероба составляла женская одежда, а в секретере лежали футляры с украшениямизолото и драгоценные камни. Мои неизвестные благодетели были кем угодно, только не крохоборами, и уж безусловно людьми со вкусом. Людьми? Не знаю, не знаю
Одна маленькая странностьвместе с моими старыми пожитками исчезли все мои книги. Библиотека у меня была небольшая, но хорошая, я подбирал ее семь лет, и если что-то огорчило, так это исчезновение книг.
Зная, что анонимные филантропы боялись крохоборства как черт ладана, логично было предположить, что вместо моих пропавших книг появится масса новых, дорогих и дефицитных. Однако ни одной книги в квартире не было. Думать и над этим ребусом мне уже не хотелось. Хотелось есть.
После того, как я ознакомился с содержимым холодильника, моя авоська с бутылкой кефира, двумя плавленными сырками и банкой хека в масле, казалась инородным телом. Я отнес ее на балкон, вернулся в гостиную и сел пировать, прихватив из бара какую-то красивую бутылку. Интересно начинается отпуск, право
Звонок в дверь, мелодичный, нисколько не напоминавший звук старого, раздался минут через сорок. К тому времени, несмотря на обильную и вкусную еду, я успел немного опьянеть и уже не боялся никого и ничего, даже неизвестных филантропов. Впрочем, не было смысла их боятьсянеприятностями они грозили, если я обращусь в «иные аналогичные организации»
Первый раз я окаменел часом ранее, обнаружив, во что превратилась моя квартира. Второй разсейчас.
Удачнее всего было бы сказать о ней одним-единственным словомСовершенство. Мисс Вселенная. Самые синие в мире глаза, самые красивые светлые волосы, даже не прикасаясь к ним, чувствуешь, какие они легкие и пушистые. Фигура губы улыбка
На ней были обыкновенные джинсы и голубой батник, но это не имело значения: если напялить на нее рогожный мешок и поставить рядом с королевой в парадном платье со всеми регалиями, никто и не взглянет на королеву, все станут, разинув рот, глазеть на это чудо, мисс Вселенную.
Она улыбнулась, и от этой улыбки где-то на другом конце Галактики полыхнула сверхновая, а я понял, что погиб, и окончательно, любой на моем месте погиб бы
Боря, вы меня впустите наконец?
Я мы вы сказал я. Пожалуйста
Протрезвел я мгновенно, но язык решительно отказывался повиноваться. Если это сон, просыпаться я не хочу. Проходя мимо, она задела меня плечом, ее волосы коснулись моего лица, и я вдохнул приятный легкий аромат незнакомых духов. Я посмотрел в зеркалооттуда на меня растерянно пялился Борис Петрович Песков, двадцати шести лет от роду, не урод, но и не в коем случае не первый парень на деревне. Среднестатистический молодой специалист. О научной работе не думал, рацпредложений не вносил, изобретений не делал и вряд ли сделаю, фантастических рассказов не публиковал даже под псевдонимом, потому что к литературному творчеству неспособен. Смею надеяться, что не совсем серенький: знаю много, читаю много, в компании не ударю лицом в грязь сумею поддержать и веселье, и умный разговор. Таких миллионысредние скромные люди, умеющие с должной самокритичностью оценить себя и потому не претендующие на что-то большее, чем они есть. Типичные представители определенной социальной категории. Почему же тогда именно со мной случились эти странности? Чем я их заслужил или в чем провинился по большому счету вселенской бухгалтерии?