Я взял бутылку, подошел к шкафу, поставил ее на место, запер дверцу и положил ключ в карман.
Он смотрел на меня вытаращив глаза.
Эй! Какого дьявола вы распоряжаетесь в моей комнате?!
По праву старшего.
Тут нет старших. У нас персимфанс, оркестр без дирижера, так что отдайте ключ и катитесь к чертовой матери!
Я инспектор отдела полезных ископаемых.
Тут он взорвался окончательно:
Сукин сын вы, а не инспектор! Будь вы инспектором, вы бы видели, что тут творится! Пора закрывать эту лавочку, не то
Что же вы замолчали? Я вас слушаю.
Он устало махнул рукой.
Отдайте ключ.
Не отдам. Вы мне нужны в таком состоянии, чтобы дойти до шахты.
Опять это знакомое мне выражение испуга:
До шахты? Я туда не пойду.
Почему?
Мне там нечего делать.
Вы помните место, где подобрали труп Майзеля?
А что?
Покажите мне.
Не могу.
Как этоне можете?
Забыл.
Я подошел к нему, схватил за плечи и тряхнул с такой силой, что у него лязгнули зубы.
Одевайтесь и пошли!
Я не могу, вдруг захныкал он, я болен!
Вы не больны, а пьяны.
Нет, болен. У меня кашель, высокая температура и еще печень болит.
Хорошо. Сейчас я приглашу сюда сеньору Сальенте. Она определит, больны вы или нет, и, если нужно, даст лекарство.
Внезапно он протрезвел:
Сальенте? Ну нет! Скорее я суну голову в львиную пасть, чем возьму лекарство из рук этой гадюки!
Почему?
Хочу еще пожить.
Я начал терять терпение:
Послушайте, Милн. Или вы перестанете валять дурака и говорить загадками, иди я вас так трахну головой о стену, что вы забудете, как вас зовут!
Я не говорю загадками. Просто я боюсь этой женщины.
Вы считаете, что она могла убить Майзеля?
Он расхохотался.
Убить Майзеля?! Ох, уморил! Долорес могла убить Майзеля! Да вы знаете, что она нянчилась с этим хлюпиком, как с малым ребенком? После взрыва в шахте он запсиховал, ну что-то вроде нервной горячки. Так она с ним ночи сидела напролет. А выубить! Нет, уважаемый Шерлок Холмс, тут ваш метод дал осечку.
Вы уверены, что Майзель покончил с собой?
А кто его знает? Может, и покончил. Я при этом не присутствовал. А вообще он был чокнутый, этот Майзель.
Хватит! Одевайтесь!
Видно, он понял, что я от него все равно не отвяжусь.
Отдайте ключ, тогда дойду.
Не отдам. Вернемся, пейте сколько влезет.
Ну один глоточек!
Черт с вами! Лакайте!
Я отпер шкаф и налил ему в мензурку на два пальца. Но тут у меня опустилась рука, и содержимое бутылки полилось на ноги. Среди огрызков хлеба и недокуренных сигарет на столе лежала стреляная гильза.
Перестаньте разливать виски! крикнул Милн. У меня его не так много осталось, чтобы поливать пол.
Я поставил бутылку.
Скажите, Милн, откуда у вас эта гильза?
Он выпил и еще раз налил. На этот раз я ему не препятствовал.
Откуда гильза? Подобрал около шахты.
Когда?
Не помню. Давно.
Зачем?
А чего ей там валяться?
Я взял гильзу. Судя по влажным окислам на поверхности, она долго находилась под открытым небом и попала на стол к Милну не далее чем вчера.
Ладно, сказал я, поход отменяется, а теперь сядьте и поговорим по душам.
А разве до этого мы говорили не по душам?
Он снова начал хмелеть, но я подумал, что, может, это лучше. Больше вероятности, что проболтается спьяну.
Слушайте, Милн. Есть основание считать, что Майзель был убит, и подозрение падает на вас.
Он ухмыльнулся:
Ну нет, номер не пройдет! У меняжелезное алиби. Я тогда два дня не уходил с базы.
Но именно вы нашли труп.
Это еще ничего не доказывает.
Милн нахмурился и засопел. Видимо, такая постановка вопроса ему была не очень приятна. Я выдержал долгую паузу и спросил:
Вы вчера шли за мной к шахте?
Шел.
Зачем?
Обожаю детективные романы. Хотел поглядеть, как работает прославленный Джек Клинч.
И, чтобы облегчить работу, спрятали гильзу?
Может быть.
Где вы ее обнаружили?
Она сама попалась мне под ноги. Около входа на пятачок. Видно, отнесло туда ветром.
Я мысленно обругал себя болваном. Эту возможность я не предусмотрел. В самом деле, ветер такой силы вполне мог откатить легкую гильзу.
А потом из-за того же интереса к детективным сюжетам вы пытались меня убить?
Я этого не делал. Слышал, как упал обломок скалы, но я находился тогда внизу.
Что же, он сам так просто и свалился?
Возможно. Такие вещи тут бывают. Полно бактерий, разлагающих горные породы. Остальное делает ветер.
А вы не допускаете мысли, что этот обломок кто-то сбросил нарочно?
Вполне допускаю.
Кто же это мог сделать?
Он удивленно взглянул на меня:
Как кто? Конечно, Энрико. Вы его еще не знаете. Угробил двух жен, и вообще ему убить человека легче, чем выкурить сигарету.
О господи! Час от часу не легче! Я вообще уже перестал что-либо понимать. Если даже допустить, что все они убили Майзеля сообща, то какой ему резон топить Лоретти? Ведь о главной уликеоболочке пули, найденной в пепле, им ничего не известно. Зачем же Милну так легко соглашаться с версией убийства? На суде все равно вскроется правда, тем более что изворачиваются они очень неумело. Однако так или иначе, но допрос нужно было довести до конца.
Значит, Лоретти мог и Майзеля убить?
Конечно!
Вы располагаете какими-нибудь данными на этот счет?
Я же вам сказал, что это законченный негодяй.
Ну а взрыв в шахтетоже дело чьих-нибудь рук?
Не думаю. Тут все объясняется просто. Бактерии выделяют много водорода. Я предупреждал Майзеля, чтобы он был осторожнее.
И он вас не послушал?
Видно, не послушал, раз произошел взрыв.
В комнате было нестерпимо душно, и я весь взмок. Хотелось поскорее уйти из этого логова алкоголика, но многое в Милне мне еще оставалось неясным. Я решил повернуть допрос в новое русло:
Скажите, Милн, почему вы так опустились? На Земле у васжена и трое детей. Неужели вам не стыдно было бы предстать перед ними в таком виде?
Он вздрогнул, будто я ударил его по лицу.
Мне страшно, Клинч, произнес он после небольшой паузы. Весь его гаерский тон куда-то улетучился. Вы знаете, что такое страх?
Знаю.
Нет, не знаете, вздохнул он. Вам, наверное, никогда не приходилось умирать от страха. Мне кажется, что я схожу с ума. Я боюсь всего. Боюсь этой проклятой планеты, боюсь Лоретти, боюсь Долорес, боюсь
Меня? подсказал я.
Да, вас. Боюсь, что вы мне пришьете дело об убийстве, в котором я не виноват!
Я протянул ему бутылку, и он с жадностью припал к горлышку.
Не собираюсь вам пришивать дело, Милн, но если в моих руках будет достаточно улик, тогда берегитесь!
Спасибо за откровенность! Он запрокинул голову и вылил себе в глотку добрых полпинты неразбавленного виски.
И вот что еще, сказал я, отдайте мне ваш пистолет.
Милн безропотно вытащил из кармана брюк вороненый «хорн» и подал его мне.
Пистолет был на боевом взводе со спущенным предохранителем. У меня заныло под ложечкой, когда я подумал, что все это время ему было достаточно сунуть руку в карман, чтобы выпустить мне в живот целую обойму. Впрочем, так открыто он вряд ли бы на это решился. Такие обычно наносят удар из-за угла.
Я встал и уже в дверях как бы невзначай задал вопрос:
Кстати, не вы ли на днях смыли спиртом следы пальцев с пистолета Майзеля?
Я.
Почему?
Все по той же причине. Там могли быть и мои следы.
26 марта.
Опять не мог уснуть. Поводов для размышлений было более чем достаточно.
Что представляет собой Милн? Откуда эта смесь наглости и страха? Почему он старается выгородить Долорес и поставить под подозрение Лоретти? Отчего не спрятал гильзу, а оставил ее на столе? Трудно предположить, чтобы он не ожидал моего визита. Тогда что же? Желание поиграть в опасную игру? К тому же мне казалось, что временами он прикидывался более пьяным, чем был на самом деле.
Если принимать поведение Милна всерьез, то напрашивается версия, при которой преступникиМилн и Долорес, а Лоретти что-то знает, но по неизвестным причинам не решается их разоблачить. Тогда становятся понятными загадочные слова Лоретти о яде, который могут подсыпать в пищу.
Кроме того, оставалось невыясненным вчерашнее падение камня. Случайность это или покушение?
Видимо, с камня и нужно начинать распутывать весь клубок.
Я оделся и, стараясь двигаться как можно тише, чтобы никого не разбудить, вышел на воздух.
Ветер стих, дождя тоже не было, и я дошел до шахты значительно быстрее, чем позавчера. На этот раз я был уверен, что за мною никто не крадется, поэтому позволил себе полностью расслабиться. После нескольких дней непрерывного напряжения впервые я наслаждался чувством безопасности и с удовольствием вдыхал свежий воздух.
Без особого труда мне удалось найти место, где я чуть было не отправился к праотцам. Обломок скалы весом в несколько тонн выглядел достаточно внушительно для надгробного памятника ирландцу на чужбине. Такого не постыдился бы даже мой дед, заказавший себе при жизни самый роскошный склеп в Дублине.
Я вооружился лупой и самым тщательным образом исследовал поверхность обломка. Милн говорил правду. Весь разлом, за исключением тонкой перемычки, был изъеден, как сыр рокфор. Впрочем, оставшуюся перемычку могли с одинаковым успехом сломать и ветер, и человек.
Оставалось только бегло осмотреть почву. Следы крови давно уже должны были быть смыты дождями, а на какую-нибудь случайную находку я мало рассчитывал.
Вскоре я отправился назад, так и не обнаружив ничего интересного.
До базы оставалось не более сорока шагов, когда я услышал громкие голоса. На всякий случай я спрятался за выступ скалы и, выждав немного, осторожно высунул голову.
У дверей базы оживленно разговаривали Милн с Лоретти. Вернее, говорил Милн, а Лоретти весело смеялся. Затем Лоретти похлопал Милна по плечу, и они, продолжая беседовать, скрылись в дверях.
Я простоял в своем укрытии еще несколько минут, а затем с беспечным видом пошел к дому.
Однако выдержки мне хватило ровно настолько, чтобы дойти до своей комнаты. Там я бросился на кровать и в отчаянии схватился за голову. Теперь я решительно ничего не понимал! У меня даже мелькнула мысль, не разыгрывают ли тут меня. Неплохой сюжетик для водевиля. Сыщик явился для расследования убийства, а изнывающие от безделья ученые подсовывают ему одну липовую версию за другой и потом веселятся за его спиной. Если так Впрочем, нет!
Весь мой многолетний опыт детектива подсказывает, что это не то. Я вспомнил выражение испуга во взгляде Долорес. Нужно быть изумительной актрисой, чтобы играть с таким искусством. Кроме того, Майзель мертв, а у меня в карманеоболочка пули. Тут уж не до шуток. Для убийцы дело пахнет максимальным сроком заключения, если не хуже.
Я вымыл голову под краном и решил побриться, но тут мне был преподнесен новый сюрприз. Кто-то постучал в дверь, и голосок Долорес произнес сладчайшим тоном:
Мистер Клинч, идите завтракать!
Этого я ожидал меньше всего.
В кают-компании моему взору представилась поистине буколическая картина.
Во главе стола восседала прекрасная Долорес. На ней было ажурное платьице, на изготовление которого ушло меньше шерсти, чем можно было бы настричь с моих усов. Справа от нее сидел свежевыбритый Милн в крахмальной рубашке с галстуком, к тому же совершенно трезвый. СлеваЛоретти, красивый, как супермен на сигарной этикетке.
Они ели яичницу с беконом. В центре стола красовалось большое блюдо с тостами.
Я пожелал им приятного аппетита. Долорес жестом указала мне место напротив себя.
Вам кофе с молоком или черный? спросила она.
Благодарю вас, черный.
Лоретти пододвинул ко мне сковороду с яичницей, и мы с ним обменялись любезнейшими поклонами.
Я подумал, что, видимо, это мой последний завтрак в жизни. Неплохо придумано! Трое свидетелей внезапной смерти Джека Клинча. Виноват, Юджина Коннели, инспектора и т. д. Дальше все по трафарету. Контейнер с прахом отправляется на Землю, прелестные пальчики мадемуазель Лоран повязывают траурный креп на урне, скромные похороны на кладбище в Космополисе.
Почему вы не едите? поинтересовалась Долорес.
Спасибо, не хочется.
Боитесь, что отравят? усмехнулся Милн.
Нет, не боюсь.
Боитесь! Он поддел вилкой большой кусок с моей сковороды и отправил себе в рот. Ну что? Убедились?
Убедился. Я мысленно вознес молитву святому Патрику и залпом выпил кофе.
Как вам здесь нравится? светским тоном осведомилась Долорес.
Ничего, очень мило. А у вас сегодня что, какой-нибудь праздник?
У нас теперь каждый деньпраздник, сказал Милн. Делать-то нам нечего.
Смотря кому, поморщился Лоретти, мне так работы хватает.
Вот как, вы продолжаете работу? Для меня это было новостью.
Делаю кое-что.
Когда же нас все-таки отправят на Землю? снова задала вопрос Долорес.
Не знаю. Это должен решить мистер Роу.
Ну а ваше мнение?
Я думаю, что базу нужно ликвидировать. Откачать воду из шахты вряд ли удастся, а бурить такую толщу скал невозможно.
Правильно! хлопнул рукой по столу Милн. Вот это слова! Приятно слушать!
Лоретти встал со стула:
Прошу извинить, у менядела.
Я тоже поднялся:
Спасибо за кофе, Долорес! Мне нужно с вами поговорить, сеньор Лоретти.
Он удивленно поднял брови.
Пожалуйста, но только не раньше чем через час. Я должен закончить опыт.
Я провел этот час у себя в комнате, пытаясь разобраться, чем была вызвана удивительная метаморфоза. Чем больше предположений я строил, тем меньше что-нибудь понимал.
Так ничего и не решив, я направился к Лоретти.
Дверь комнаты Милна была открыта. Я заглянул туда. Долорес босиком, в шортах мыла пол. Милн, с видом пай-мальчика, без ботинок, поджав ноги, сидел на тщательно застеленной кровати. Окно было распахнуто, и даже видневшееся в нем небо имело какой-то непривычно голубоватый оттенок.
Поистине день чудес!
Долорес меня заметила и, откинув тыльной стороной руки прядь волос, улыбнулась:
Не правда ли, мистер Клинч, Милн ужасная неряха?!
Я неплохо разбираюсь в женских ногах и могу сказать без преувеличения, что у Долорес они выше всяких похвал. Увы! Детективу часто приходится приносить в жертву самое лучшее, чем может жизнь одарить мужчину. Впрочем, лирику побоку! Мне предстоял важный разговор, который мог кое-что прояснить.
Я постучал в дверь Лоретти.
Он сидел за микроскопом и кивком головы предложил мне сесть.
Я огляделся по сторонам. В комнате был идеальный порядок. В углу, над кроватью, висела фотография молодой девушки, почти ребенка. Мне невольно вспомнилась история с несовершеннолетней дочерью миллионера.
Поглядите, мистер Клинч, металлургический завод в миниатюре.
Я подкрутил окуляры по своим глазам. В капле на предметном столике копошились какие-то твари.
Бактериологическое разложение осмистого иридия, пояснил Лоретти. Полный переворот в технике. Огромная экономия, не нужно ни электрического тока, ни сложного оборудования. Все идет без вмешательства человека.
Да, занятно. Но какой сейчас в этом толк, если шахта затоплена, а другого места для добычи на планете нет? Я намеренно задал этот вопрос.
Меня интересовало, как он воспринимает все случившееся.
Не беда! ответил он небрежным тоном. Тут у меня подготовлено несколько штаммов для отправки на Землю. Не удалось тут, наладим там.
А это не опасно?
В каком смыслеопасно?
Все-таки бактерии. А вдруг они вызовут на Земле какую-нибудь эпидемию?
Исключено!
Почему?
Он достал из стола коробку с сигарами. Это были мои любимые «Корона-корона», и я с удовольствием закурил.
Видите ли, мистер Клинч, сказал он, выпустив большой клуб дыма, здесь, на Мези, никогда не было животной жизни, поэтому и опасных для живого организма бактерий быть не может. Они просто не смогли появиться в процессе эволюции.