Итарр горько усмехнулся Но Тсаис тут же протянула руку и прикоснулась к нему: «Итарр!»
Он снова повернулся к ней: «Да?»
«У меня неправильный мозг. Меня отвращает все, что я вижу. Я не могу справиться со страхами. И все же то, что не совсем подчиняется мозгу моя кровь, мое тело, мой дух все это тебя любит. Даже то, что спрятано под твоей маской».
Итарр с пристальным вниманием изучал ее бледное лицо: «Как ты можешь меня любить, если ты меня ненавидишь?»
«Я ненавижу тебя так же, как ненавижу весь мир. Я люблю тебя так, как не люблю никого другого».
Итарр отвернулся: «Мы с тобой странная пара».
Смятение в котловане хныкающее, подвывающее совокупление человеческой и бесовской плоти внезапно затихло. На каменном возвышении появился высокий человек в черной конической шапке. Обратившись лицом к небу, он принялся протяжно выкрикивать заклинания, одновременно рисуя руками в воздухе замысловатые руны. По мере того, как он гнусаво причитал на давно забытом языке, высоко над амфитеатром начинала формироваться гигантская колеблющаяся фигура невероятно высокая, выше самых больших деревьев на горном хребте, выше самого неба. Внутри фигуры смешивались и рассеивались зеленоватые туманные завихрения постепенно она становилась все плотнее, и через некоторое время ее очертания стали различимыми: в воздушных потоках над миазмами шабаша колыхалось олицетворение женщины, прекрасной, серьезной и величественной. Мало-помалу колоссальный силуэт, лучившийся неземным зеленым светом, приобретал устойчивость и весомость. Голову гигантской женщины венчали обручи золотистых кос так, как это было принято когда-то в незапамятные времена. Покрой ее складчатой хламиды тоже напоминал о седой древности.
Вызвавший это видение чародей истерически хохотал, выкрикивая язвительные оскорбления, отзывавшиеся эхом от обступивших котлован утесов.
«Она живая! испуганно пробормотала Тсаис. Она шевелится! Кто это?»
«Богиня милосердия, Этодея, ответил Итарр. Ей поклонялись еще тогда, когда Солнце было желтым».
Чародей размахнулся из его ладони в небо полыхнула лиловая молния, разбившаяся огненными брызгами о полупрозрачную золотисто-зеленую фигуру. Спокойное лицо богини болезненно поморщилось; наблюдавшие за ней демоны, ведьмы и некрофаги радостно заверещали. Колдун на возвышении вертелся, как дискобол, швыряя в беззащитную богиню искрящие лиловые разряды.
Откуда-то издалека донеслись позывные горна тихие, но отчетливые, они рассекли невнятный рев шабаша, как бриллиантовый луч маяка рассекает ночную тьму. Сборище в котловане замерло, затаив дыхание.
Горн протрубил снова, на этот раз громче, чисто и звонко здесь, в средоточии бесовского торжества, звуки эти казались чуждыми, неуместными. И вскоре, грозной накипью поднявшись над утесами, отряды людей в зеленых униформах с фанатической решимостью хлынули вниз.
«Вальдаран!» закричал чародей на каменном помосте; гигантская зеленоватая фигура Этодеи всколыхнулась и пропала.
По всему амфитеатру распространилась паника. Раздавались хриплые возгласы, обессилевшие от разгула летаргические тела приподнимались и расползались кто куда, над котлованом вспорхнуло целое облако крылатых теней демоны спешили разлететься. Некоторые колдуны отважно выступили навстречу противнику, распевая заклинания, изрыгавшие пламя, повергавшие в прах, сеявшие паралич но им противостояла мощная магия: невредимые, зеленые мстители врывались в амфитеатр, пробивались к центральному помосту, вскакивали на него. Их мечи поднимались и опускались они рубили, полосовали и кололи, безжалостно и безудержно.
«Зеленый легион Вальдарана Справедливого! прошептал Итарр. Смотри, вот он стоит!» Итарр указал на мрачную фигуру в черном, с сосредоточенным удовлетворением наблюдавшую с плоской вершины утеса за кишащей внизу кровавой бойней.
Демонам тоже не позволяли скрыться. Хлопая крыльями, они поднимались в ночное небо, но им навстречу стремительно спускались на огромных птицах наездники в зеленых униформах. У летучих всадников в руках были стволы, испускавшие вращающиеся веера жгучих лучей демоны, оказавшиеся в радиусе действия этого оружия, падали кувырком с ужасными воплями, рассыпаясь в черную пыль.
Нескольким чародеям удалось пробраться в темные ложбины и скрыться в лабиринте скал. Итарр и Тсаис слышали, как под ними кто-то пыхтел и карабкался. Лихорадочно взбиралась по расщелине между утесами та, кого искал Итарр: вечно юная Джеванна с развевающимися на ветру потоками рыжих кудрей. Итарр спрыгнул на нее, повалил и заломил ей руки за спину.
«Пошли!» он позвал Тсаис и повлек вырывающуюся пленницу вниз по расщелине эскарпа.
Через некоторое время они спустились на вересковую пустошь, и беспорядочный шум резни затих вдали. Рывком поставив колдунью на ноги, Итарр опустил ладонь, зажимавшую ей рот. Теперь она впервые смогла разглядеть своего обидчика. Гневная гримаса сползла с ее лица в бледном зареве звезд можно было заметить, что она усмехается. Пригладив пальцами растрепанную рыжую шевелюру, она аккуратно расправила кудрявые локоны на плечах и некоторое время наблюдала за Итарром. Тсаис подошла ближе; повернувшись к ней, Джеванна смерила девушку долгим взглядом с головы до ног.
Ведьма рассмеялась: «Итарр, Итарр! Ты не сохранил мне верность, у тебя новая любовница!»
«Она не имеет к тебе никакого отношения», сказал Итарр.
«Прогони ее, и я буду любить тебя снова, пообещала Джеванна. Помнишь наш первый поцелуй под тополями, на террасе твоей виллы?»
Итарр отозвался коротким смешком: «Мне от тебя нужно только одно мое лицо!»
Джеванна издевалась: «Твое прежнее лицо? Чем тебе не нравится новое? Оно тебе больше подходит. В любом случае, твое прежнее лицо пропало безвозвратно».
«Пропало? Почему же?»
«Его владельца подстрелили в ночном небе зеленые легионеры да вымочит Краан в кислоте их живые мозги!»
Итарр поднял голубые глаза к утесам.
«Так что твоя физиономия превратилась в пыль, в черную пыль!» злорадно промурлыкала ведьма. Взглянув на ее дерзкое, насмешливое, сладострастно-красивое лицо, Итарр в ярости шагнул к ней, чтобы отвесить крепкую пощечину.
Но Джеванна проворно отступила: «Будь осторожен, Итарр! Мои чары всегда со мной, тебе может не поздоровиться. Что ты скажешь, если я подарю тебе кривоногое ковыляющее тело того, чью морду ты позаимствовал? А твоя прекрасная темноволосая подруга станет игрушкой в руках демонов!»
Итарр заставил себя сдержаться и тоже отступил на шаг; глаза его горели: «Я уже разбираюсь в магии да и без всякой магии я заставлю тебя молчать ударом кулака прежде, чем ты вымолвишь первый слог заклинания».
«Ха-ха! Посмотрим, посмотрим! воскликнула Джеванна, бочком отбегая в сторону. Я знаю замечательное двухсложное заклятие!» Итарр тут же бросился к ней, но ведьма успела выкрикнуть два слога. Итарр остановился, как вкопанный, опустив руки по бокам обессиленный магией, он превратился в безвольного раба, в существо, лишенное собственных побуждений.
Но Джеванна застыла в такой же позе, тупо уставившись в пространство серыми глазами. Свободной осталась только Тсаис: руна, подаренная ей Панделюмом, отражала чары на того, кто ими пользовался.
Девушка стояла в замешательстве посреди темной ночной пустоши, в компании двух безжизненных истуканов. Она подбежала к Итарру и потянула его за рукав. Тот взглянул на нее безразличными, потухшими глазами.
«Итарр! Что с тобой случилось?»
Так как воля Итарра была парализована, он вынужден был отвечать на любые вопросы и выполнять любые приказания. Он ответил: «Ведьма произнесла заклятие, лишившее меня собственной воли. Поэтому я не могу двигаться или говорить, не получив соответствующий приказ».
«Так что же мне делать? Как тебя избавить от этого заклятия?» сама того не зная, в отчаянии Тсаис задавала правильные вопросы. Итарр стал безвольным рабом, но его мыслительные способности и его чувства сохранились.
Неспособный к сопротивлению, он мог предоставить, однако, требуемые сведения: «Ты должна приказать мне действовать так, чтобы я преодолел заклятие ведьмы».
«Что я могу тебе приказать? Я ничего не знаю».
«Спрашивай, и я тебе скажу».
«Разве не лучше приказать тебе делать то, что ты хотел бы сделать сам, если бы мог?»
«Да, это было бы лучше всего».
Так простодушная Тсаис сумела победить чары коварной Джеванны. Итарр снова стал самим собой и действовал согласно собственным побуждениям. Он приблизился к неподвижной ведьме: «Теперь ты меня боишься?»
«Да, отозвалась Джеванна, боюсь».
«Правда ли, что мое лицо украденное тобой лицо превратилось в черную пыль?»
«Твое лицо превратилось в черную пыль вместе со взорвавшимся демоном».
Голубые глаза пристально смотрели на ведьму из отверстий черной маски: «Как мне возвратить прежнее лицо?»
«Это почти невозможно. Это мог бы сделать только тот, кто способен вернуться в прошлое. Мне не подвластны такие чары, они не подвластны никому из волшебников Земли, и даже в мирах, населенных демонами, прошлое недоступно. Повернуть время вспять могут только два повелителя космических сил. Один из них Панделюм, обитатель неземного радужного мира»
«Эмбелиона», пробормотала Тсаис.
«Но заклинание, позволяющее посетить Эмбелион, давно забыто. Есть и другой. Он не чародей, ему неведомы заклинания. Вернуть прежнее лицо ты сможешь только тогда, когда найдешь одного из этих двух». Джеванна замолчала она ответила на вопрос.
«Кто второй из двух?» спросил Итарр.
«Я имени его не знаю. Легенда гласит, что в далеком прошлом в немыслимо далеком прошлом в стране к востоку от Моренронских гор, за степями Рухнувшей Стены, на берегу океана жила особая раса, раса справедливых людей. Они построили город, город высоких стройных башен и низких хрустальных куполов, и жили в свое удовольствие. У этих людей не было бога; проходили века, и они почувствовали потребность в поклонении кому-нибудь или чему-нибудь. Поэтому они возвели великолепный, ослепительный храм из золота, стекла и гранита храм выше знаменитых северных деревьев, шириной превосходивший долину реки Скаум там, где она течет по долине Высеченных Гробниц, и такой же длины. Все обитатели города честных людей собрались в этом храме. Охваченные всеобщим молитвенным порывом, они воззвали к небесам и если доверять легенде совместным усилием воли сотворили божество, наделенное их свойствами и характером: живого бога высшей справедливости.
Прошли тысячелетия. Обитатели города вымерли, их здания обрушились, великий храм превратился в груду обломков. Но бог еще жив он навеки укоренился там, где ему поклонялись его создатели. Власть этого бога превыше власти правителей, ученых и чародеев. Каждому, кто обращается к нему, этот бог воздает по справедливости. Немногие, однако, осмеливаются предстать перед богом справедливости, ибо он безжалостно карает зло, и никому никогда не удавалось его умилостивить».
«Мы предстанем перед этим богом, с мрачным удовлетворением решил Итарр. Все трое, и пусть каждый из нас познает беспощадную справедливость».
Они вернулись по каменистому верещатнику к избушке Итарра, где он сразу же стал просматривать книги в поисках возможного способа перемещения к развалинам древнего храма. Но тщетно книги молчали. Не располагая достаточными магическими средствами, Итарр обратился к Джеванне: «Известны ли тебе чары, способные доставить нас к древнему богу?»
«Да».
«В чем они заключаются?»
«Я могу вызвать трех крылатых тварей с Железных гор, и они нас отвезут».
Итарр с подозрением покосился на мертвенно-белое лицо Джеванны: «И какое вознаграждение они за это потребуют?»
«Они убивают тех, кого перевозят».
«А, ведьма! воскликнул Итарр. Даже под властью заклятия, будучи вынуждена откровенно отвечать на вопросы, ты строишь планы нам на погибель!» Он наклонился к прекрасному исчадию зла с пышными рыжими волосами и влажными алыми губами: «Как нам добраться до бога справедливости и остаться при этом целыми и невредимыми?»
«Для этого нужно заранее заколдовать перевозчиков».
«Вызови этих тварей! приказал Итарр. И заколдуй их всеми доступными тебе чарами так, чтобы они были послушны и не создавали для нас никакой угрозы».
Джеванна вызвала перевозчиков; они прилетели и спустились к избушке, хлопая огромными кожистыми крыльями. Ведьма наложила на них заклятие, обязывающее не нападать на наездников и оберегать их, что заставило ящеров разочарованно скулить и рыть землю когтистыми лапами.
Все трое взобрались на спины этих существ те взмыли и понеслись над пустошью на восток, стремительно рассекая ночной воздух, уже увлажненный утренней росой.
Наступил рассвет. Впереди по темному небосклону медленно поднималось, как громадный воздушный шар, тускло-красное Солнце. Позади остались степи Рухнувшей Стены и черный хребет Моренронских гор. На юге простирались пустыни Альмерии, а за ними заросшее джунглями дно высохшего древнего моря; на севере темнели дикие леса.
Весь день они летели над пыльными безлюдными просторами, над серыми скалами, над еще одним горным хребтом, тянувшимся от горизонта до горизонта, и только перед заходом Солнца стали понемногу спускаться к пологим зеленым холмам, усеянным редкими деревьями.
Дальше переливалось блестящей рябью море. Крылатые твари приземлились на широкой песчаной косе, и Джеванна снова заколдовала их, чтобы они не двигались и ждали возвращения наездников.
Ни на берегу, ни в холмах не было никаких следов некогда чудесного города. Но из моря, примерно в полумиле от пляжа, поднимались несколько обломков мощных колонн.
«Море наступает, пробормотал Итарр. Город затопило».
Он зашел в воду. По спокойному прозрачному мелководью можно было идти, не погружаясь глубже, чем по колено. Тсаис и Джеванна последовали за Итарром. Когда в небе уже начинали сгущаться сумерки, а вода уже доходила до пояса, они добрались до разбитых колонн древнего храма.
Здесь, в этом странном месте, безошибочно ощущалось задумчивое присутствие бесстрастного божества, обладавшего непреклонной волей и безграничной властью.
Итарр остановился посреди развалин. «Древний бог! воззвал он. Я не знаю, как тебя зовут иначе я обратился бы к тебе по имени. Мы все трое прибыли к тебе из далекой страны в поисках справедливости. Если ты меня слышишь и готов воздать каждому из нас по заслугам, подай мне знак!»
Послышался низкий рокочущий голос, исходивший ниоткуда и отовсюду: «Я слышу и воздам каждому по заслугам!» Перед ними возникло видение: огромная золотая фигура с шестью руками и безмятежным круглым лицом, неподвижно сидящая в центральном нефе исполинского храма.
«У меня похитили лицо, сказал Итарр. Если ты считаешь, что это было бы справедливо, пожалуйста, верни мне первоначальный облик».
Бог справедливости распростер шесть рук: «Я прочел твои мысли. Ты можешь снять маску». Итарр поднял маску медленно, непривычным движением и ощупал пальцами лицо. Дьявольская морда исчезла, это было человеческое лицо его лицо.
Тсаис взглянула на него и ахнула: «Итарр! Мой мозг исправился! Я вижу я вижу этот мир!»
«Каждому, кто сюда приходит, воздается по справедливости», произнес рокочущий голос.
Услышав стон, Итарр и Тсаис обернулись к Джеванне. Где было очаровательное лицо, куда делись пунцовые губы, белоснежная кожа?
Нос красавицы превратился в трех шевелящихся белых червей, рот в гниющую язву. Обвисшая кожа ее шеи и щек поросла болтающимися зеленоватыми бородавками, ее пепельно-черный узкий лоб словно перекосило и вдавило ударами молота. От прежней Джеванны остались только длинные рыжие волосы, спускавшиеся на плечи.
«Каждому, кто сюда приходит, воздается по справедливости», повторил низкий голос ниоткуда. Призрак великого храма поблек и растворился кругом снова не было ничего, кроме тихо плещущей, доходящей до пояса прохладной ряби вечернего моря и темных силуэтов покосившихся сломанных колонн.
Они медленно вернулись к сидящим на берегу крылатым тварям.
Итарр повернулся к Джеванне. «Прочь! приказал он. Лети в свое логово! Завтра, когда зайдет Солнце, ты освободишься от заклятия. Никогда больше нам не докучай! Я приобрел чары, которые предупредят о твоем приближении, и мне известно заклятие, которое тебя испепелит».