Поставивший перед каждым из присутствующих по тарелке раб был милостиво отпущен указующим наклоном макушки своего хозяина. Он долго сидел на каком-то ящике в кухне, гадая, что может ждать его по результатам этого экзамена. Понятно, что Ту-Гиддо возлагал на него какие-то особые надежды. Или ему просто так кажется? Может просто элитный повар решил испытать свое новое приобретение, доставшееся задарма не прогадал ли он, забрав выигрыш, для чего пригласил нескольких своих приятелей.
Вытащив из-под складок одежды часы, Роман посмотрел на стрелки прошло почти три земных часа! И чего там есть? Может они разошлись давно? Ушли через другую дверь? Там вроде действительно была еще одна дверь. Подожду еще с полчаса и пойду, проверю решил землянин. Он уже клевал носом, когда его пихнули в плечо. Перед ним стоял новый хозяин. Роман расстроился ну вот, опять. За один день проштрафился дважды. Но Ту-Гиддо вроде как даже не сердит. Он выглядит довольным, насколько землянин научился разбираться в выражениях лиц гиодов. Слегка приоткрытый широкий рот-клюв и блестящие черным глаза в разбежку явно свидетельствует о хорошем настроении. Когда гиоды сердятся, их клювы плотно защелкнуты, а глаза уставлены в одну точку на виновного. Если же они в ярости, клюв напротив, хищно раздвинут и виден подрагивающий раздвоенный кончик змеиного языка. И шипят ещё. А теперь нет доволен. Роман ждёт. Новый хозяин не сказав ни слова, похлопал своим тяжелым щупальцем раба по плечу и подтолкнул его в сторону выхода.
Иди. Отдыхай. Заслужил. Завтра с утра на первую вахту не опаздывай. Твои рабочие вахты первая и вторая. Третью можешь отдыхать. Помни, ты должен быть здесь с утра, еще до моего прихода. и, в спину уходящему рабу, Тебе очень повезло. Будешь и дальше так готовить, считай, что твоя жизнь окажется лёгкой и беспечной.
***
Но жизнь его нельзя было назвать ни лёгкой, ни беспечной, как предсказывал хозяин Ту-Гиддо. За малейшую провинность, а то и без всякой видимой причины его лишали единственной свободной вахты и землянин работал круглые сутки, засыпая лишь урывками на полчаса в кресле в закутке за печью, пока рабы-уборщики проводили обязательную санобработку кухни дважды в течении каждой рабочей смены. Характер у нового хозяина очень тяжелый, не в пример старому. Ладдер был веселым и отходчивым. А этот нет. Чуть что не по нраву не пожалеет. Заставит заниматься самой грязной работой, помогать тем же уборщикам. Разгружать тележки со склада. А затем изволь будь готов стряпать.
Главное блюдо, которое постоянно заказывали Роману тушеное мясо с овощами. Он действительно достиг в его приготовлении совершенства. Были и другие заказы, но тушеное мясо чаще всего. Все господа очень любили мясо. На кухне кроме Романа работали еще несколько поваров. В основном рабы из маа. Был один дабл-дредноид, но он смешивал напитки. Несколько поваров-гиодов специализировались каждый на каком-то особом блюде и появлялись на кухне редко. Они постоянно ворчали и раздавали рабам-поварам указания. Их раздражала тупость рабов и то, что они сами вынуждены работать рядом с этим отребьем. «Отребье» их любимое словечко. Большинство из гиодов иначе никак к рабам и не обращалось. Роман про себя решил, что это из-за того, что социальный статус самих гиодов был где-то посередине между господами и рабами и их это подсознательно задевало.
Статус самого Романа оказался несколько неопределенным. С одной стороны он безусловно раб и таковым воспринимался всеми окружающими. С другой он представитель совершенно иной, незнакомой расы, статус которой так же еще не определен Хозяевами Вселенной и матороканцами. Поэтому и отношение к землянину помягче. Но это не спасало его от тяжелой работы, которой нагружали его помимо прямых обязанностей повара.
Как правило, когда Роман приходил на свою вахту минут за двадцать до хозяина, на его столе уже размещался набор необходимых продуктов. Фрукты и корнеплоды помыты и освобождены от корешков и ботвы. Мясо, почти оттаявшее после заморозки, очищено от кожи и лишних жил, нарезано крупными кусками. Ему оставалось подойти к экрану, найти свою страничку и прочитать то, что он должен приготовить сегодня. Часто во время готовки экран вспыхивал, призывно побулькивая, уведомляя о поступившем новом заказе. Нередко Романа вызывали даже в его свободную смену. Разумеется потраченное личное время никто ему компенсировать не собирался. Ведь он всего лишь раб.
***
Вот и сегодня, не успел землянин как следует выспаться, в никогда не отключаемом динамике связи забубнил голос невидимого диктора, призывающего его незамедлительно явиться на кухню. Ничего необычного. Так заканчивалась каждая третья его свободная смена. Землянин, накинув одежду, покорно отправился туда, откуда не больше пары часов назад вернулся. Кухня почти пуста. Лишь один дабл-дредноид, специализировавшийся на опьяняющих напитках для матороканцев, выжимал в дальнем углу в серебристый сосуд сок сразу из нескольких плодов, собираясь затем подморозить его. Когда вошел Роман, тот удостоил его беглым взглядом и вернулся к своему занятию. Не будет же он разговаривать с этим рабом. Больше в кухне никого нет. Лишь над рабочим столом Романа призывно помаргивает свет.
Ученик повара подошел, пнул большую квадратную кнопку и свет перестал мигать, залив рабочую поверхность ровным приятным светом. На информационном экране поступивший заказ. Как всегда тушеное с плодами мясо. Ого! Аж десять больших порций. Роман критически оглядел стол. Мяса явно маловато. Что делать? Вызывать рабов, отвечающих за подготовку продуктов? Он даже не знает, где те сейчас находятся. Возможно в других кухонных блоках, а может вообще на отдыхе в общем кубрике рабов этого сектора. Сколько времени пройдет?
Он знает, где размещаются холодильные камеры. Никогда правда там не бывал, но ничего страшного не случится, если он сегодня сам пойдет туда и отрежет нужный ему кусок мяса. Роман взял большой вибронож и отправился к выходу, ответив на удивленный взгляд работавшего в углу дабл-дредноида:
За мясом я. За мясом. Мяса кончилось. и вышел. Во взгляде верзилы промелькнула неуверенность. Роман уже не видел, как после его ухода дабл-дредноид подбежал к переговорному устройству и стал кого-то лихорадочно вызывать.
***
Морозильные камеры, представлявшие собой большие комнаты-холодильники, находились в том же коридоре, что и кухня, в которой работал Роман. Вот она, мясная секция, в самом конце. Открыв первую герметичную дверь, он вошел в небольшое помещение теплового затвора. Закрыл плотно за собой дверь. Выбрал одну из нескольких, стоявших здесь же трехколесных тележек для мяса, кинул туда вибронож и вручную открыл дверь в саму морозильную камеру. Роман здесь никогда еще не бывал. Да и повода не было раньше мясо всегда находилось у него на столе. Открывая дверь в морозилку, Роман вспомнил брошенный на него рабом-буфетчиком обеспокоенный взгляд. Может поварам не положено самим ходить на склад за продуктами? Или это касается только его? Но у него есть задание, которое следует выполнить. Землянин с усилием откатил массивную дверь. Лицо обдало могильным холодом и облачком вырвавшегося морозного пара. В морозилке заморгал, а затем включился тусклый желтоватый свет. Роман шагнул внутрь.
Комната-морозилка уходила вдаль на десяток-другой метров. Слева и справа от центрального прохода, вдоль стен в три ряда тянуться широкие открытые полки нижняя на уровне колен Романа, средняя на уровне груди и верхняя уже над его головой. На всех полках лежали, вытянувшись в струнку, руки вдоль тела, голые замороженные трупы людей.
Глава 4. Возобновляемые запасы
Сколько времени так простоял Роман, он и сам не понимал. Словно провалился в черную яму беспамятства. Очнулся от начавшего бить не то от холода, не то от ужаса озноба. Передернул плечами.
Это действительно люди!? Очень, очень похожи. Светло-розовая, совсем как у землян, слегка заиндевевшая от мороза кожа. Голова. Две руки. Две ноги. Их тут десятки. Десятки замороженных, окаменевших тел, аккуратными рядами уходящих вдаль. На каждой полке по два тела бок о бок. Рука к руке. За их головами голые ступни следующих. За головами тех следующие. За ними следующие. И так ряд за рядом. Ряд за рядом. Рад за рядом.
Две нижних правых полки свободны. У трупа в следующем ряду отрезаны обе ноги, а у лежащего рядом, у стены левая рука по локоть и одна нога по колено. Отрезано профессионально, по суставам.
Перед глазах Романа всё плыло. Так вот чье мясо он готовит уже несколько месяцев кряду! Вот чье мясо так любят матороканцы и не отказывают себе в удовольствии полакомиться им гиоды! Животы туш (то, что он видит телами назвать трудно. Это подготовленные для дальнейшей разделки туши), и их грудные клетки вспороты и выпотрошены. Туши явно опалены огнем, чтобы удалить все росшие на них волосы. Черепные коробки вскрыты. Мозг из них извлечен. Глаз нет. Одни пустые глазницы. Постой глазниц не две, а четыре две побольше и две, смещенные к бокам головы, поменьше. Да и нос какой то странный. И так у всех тел. На каждой руке и ноге по четыре пальца. Пальцы побольше и подлиннее, чем у человека и оканчиваются острыми коготками. Кто это? Роман облегченно вздыхает. Не люди. Это не люди! Какой тяжкий груз спадает с его плеч. Тем не менее ужас всё еще владеет им. Он, забыв и про тележку и про лежащий в ней нож разворачивается чтобы скрыться прочь, бежать из этого страшного места.
Перед ним стоит Ту-Гиддо. Тот, сразу оценив ситуацию, понимающе кивает.
К-к-кто это? слова с трудом вылетают из уст Романа.
Что? не понимает чудище.
До Романа доходит, что он говорит на русском, он повторяет на местном:
Кто это?
Это тцоп-виши.
Тцоп-виши? Те самые? Вы вы что, едите их?! почти шепчет землянин.
Да. Это считается лучшим мясом.
Но но они же люди.
Не люди. Они тцоп-виши.
Всё равно. Всё равно. Разумные существа.
Роману показалось, что Ту-Гиддо пожал плечами.
Это пища матороканцев. Они когда-то захватили планету тцоп-вишей и пытались поработить их самих. Но они оказались не способными к производительному труду. Впадали в тоску и быстро умирали. Тогда Хозяева стали есть тцоп-вишей. Как это произошло, я не знаю, но стали их есть. Это факт.
Но они же они же разумные повторял Роман в шоке.
Они разумные не больше, чем моя поварешка, покачал макушкой головы гиод, Матороканцы разводили их на своей планете как скот. Как мы разводим кормовых червей, чьим мясом кормим весь корабль. Матороканцы пристрастили к этой пище даже своих господ, айоллов. Гиодов тоже. Правда не всех. Многие брезгуют. Ту-Гиддо вздохнул и вновь покачал головой, Но это всего лишь мясо. Всего лишь мясо. Такое же мясо как у наших кормовых червей. Только вкуснее и не такое жилистое. К тому же их специально выращивают именно в качестве пищи.
Роман почувствовал, что сейчас его стошнит.
***
Землянин со временем свыкся с мыслью, что поедаемые хозяевами тцоп-виши действительно не люди, а животные, лишь отдаленно напоминающие их. Действительно четырехглазое, четырехпалое существо вряд ли можно назвать человеком. Да и Ту-Гиддо уверяет, что их интеллектуальный уровень не дотягивает даже до уровня кормовых червей гиодов. Поэтому их и держат на корабле отдельно, отдельным, так сказать, стадом. Их даже не привлекают к каким то работам. Что им доверишь? Только на корм и годны. Человек, существо пластичное ко всему привыкает. Привык и Роман. Правда лишний раз старался в морозилку за мясом сам не ходить.
Матороканцы затребовали нового блюда из мяса и Ту-Гиддо переадресовал эти требования своему талантливому рабу. Роман уже не раз ловил себя на мысли, что смотрит теперь на туши тцоп-твишей, как на туши обычных земных свиней. Жалко конечно скотинку, но это всего лишь животное. Такова его судьба. Его для этого и выращивали. Вот и тцоп-вишей где то сейчас выкармливают, ухаживают, убирают за ними. Когда придет пора заколют (или как там их еще убивают), туши опалят, выпотрошат и на заморозку. А то, что похожи на человека, так это игра природы, не более.
Воспоминание о свиных тушах натолкнуло Романа на мысль запекать туши тцоп-вишей целиком в печах, нафаршировав предварительно пряными травами и плодами. Печи на корабельной кухне большие, рассчитанные на приготовление значительного количества порций разом и одна туша животного входила в нее как раз. Блюдо настолько понравилось матороканцем, что Ту-Гиддо, как старший повар, был милостиво приглашен присутствовать при трапезе. Это считалось наивысшей степенью почета для повара, да и оказывалась такая честь только поварам-гиодам. Похвалить раба никому бы не пришло в голову не его это заслуга. Но так как Роман не относился к «природным» рабам, хозяева после небольшого совещания все же решили и ему оказать своеобразные почести, вызвав в зал где происходило пиршество. Правда Роману показалось, что вызвали его скорее из любопытства (что это за зверь такой новый), чем из желания высказать благодарность или восхищение его талантом. Тем не менее, Ту-Гиддо счастлив! Это, в конце концов, его заслуга и пойдет в плюс именно ему. Именно он дрессировал инопланетянина. Роман же молил лишь об одном чтобы его не пригласили отведать приготовленного им блюда. Как бы то ни было, но съесть хоть кусочек мяса, с тех пор как он узнал, что оно из себя представляет, он не мог. Даже не смотря на то, что, в конце концов, это всего лишь мясо животного. Но его никто и не собирался угощать. Сидеть за одним столом могли только представители одной расы расы матороканцев. Как исключение такой чести мог удостоиться гиод. И то не всякий. И то только в неформальной обстановке за небольшим дружеским столом. Но никак не раб.
Роман видел, как матороканцы, сидящие вокруг большущего стола, на котором водружено гигантское овальное блюдо с целиком запеченной тушей тцоп-виша, покрытой тонкой, коричневатой, хрустящей корочкой, смотрят на неё с вожделением в предвкушении незабываемой трапезы и нахваливают Ту-Гиддо. Над горячим блюдом поднимается лёгкое жаркое марево. Запах печеного мяса дразнит обоняние. Будит голодную фантазию. Наконец один из сотрапезников, очевидно самый старший, ухватившись тремя крепкими пальцами легко отрывает прямо от туши понравившийся ему большой кусок, с которого закапал жирный прозрачный сок, и тут же засунув его в рот, принялся громко смачно чавкать. По отвратительной лошадиной морде покатились липкие капельки жира. Фасеточные глазищи поблескивали десятками угольков. Роман готов поклясться, что чудище поглядывает в его сторону. Землянину стало плохо. Кажется ему понятно теперь желание матороканцев посмотреть на него перед обедом. Он представил себя на этом блюде и задрожал. А ведь сожрали бы при случае. Как пить дать сожрали. И не побрезговали. Он для них такое же животное, как этот несчастный тцоп-вишь, пасшийся еще недавно где-то там, в неведомом загоне, на своем искусственном лугу и не помышлявший о предвидевшей его участи.
На его уход никто из пирующих не обратил ровно никакого внимания. И так рабу оказано слишком много чести.
***
Прошёл ровно год с тех пор, как Роман попал на корабль. Где они сейчас находятся? Кто его знает. О судьбе своих друзей с того памятного дня распределения он так ничего и не слышал, хотя пытался при каждом удобном случае расспрашивать о них всех знакомых рабов. Те лишь испуганно таращились на него говорить о чем-то ином, кроме их непосредственных обязанностей рабам строго настрого запрещено. Гиоды, те из них, с которым Роман оказался на более-менее дружеской ноге, как любимчик шефа, только качали головами. Либо они действительно ничего не знали, либо просто не хотели говорить. Да и не мудрено затеряться пленникам на этом огромном безбрежном корабле, на многочисленных палубах которого сосредоточены тысячи и тысячи существ самых разных рас.
Вскоре после прибытия Роман неожиданно столкнулся со своим приятелем по старой кухне маа Кабо. Тот работал здесь же, среди обслуги кухни. Оказалось, что Ладдер, пытаясь отыграть у Ту-Гиддо способного раба, проиграл в результате и Кабо. Роману оставалось лишь тихо радоваться, что его друг последовал за ним и он не останется здесь в полном одиночестве. Кабо же расстроен не на шутку у старого хозяина осталась вся его многочисленная семья (у маа практиковались групповые браки), другие соплеменники, налаженный образ жизни. А здесь кто он? Раб самого низшего уровня? Надо начинать всё с начала. В этом он винил больше Романа, нежели проигравшего его хозяина. Тот пытался утешать друга. Маа то успокаивался, то высказывал всё, что наболело на душе. Землянину грустно и горько от несправедливых упреков. А каково ему? У него-то вообще на корабле нет семьи. И нет даже надежды когда либо встретить её. Они с Кабо то горько плакались друг другу в жилетку, то целыми сменами вообще не разговаривали. Все это не способствовало улучшению и без того депрессивного состояния Романа. Это не ускользнуло от глаз хозяина. Тот сложил два и два и вскоре Кабо исчез. Роман поначалу даже позлорадствовал, но вскоре глубоко раскаялся в таких мыслях.