Роберто собрал всю обиду и праведный гнев, накопившиеся за три года не слишком удачного брака, и поднялся на ноги.
И почувствовал, что его крепко держат.
Он обернулся. Трини уже проснулась и внимательно смотрела на него, пальцы ее сильной правой руки крепко сжимали его левое предплечье.
Он взглянул на нее сверху вниз с деланым выражением абсолютной невинности на лице. Она молчала, однако ее прожигающий насквозь взор, казалось, озарял полумрак салона.
Сядь, Роберто.
Он открыл рот, но не произнес ни слова. Лгать он никогда не умел, а импровизировать бы не смог, потому, вместо того чтобы пробормотать какую-нибудь глупость, он лишь пожал плечами в стиле понятия не имею, о чем ты.
Сядь.
Он подчинился.
Трини наклонилась и положила руку на его затылок.
На тебя это не похоже.
Он ощутил, как его щеки заливает горячий румянец смущение, гнев, сдерживаемое желание посылали кровь ему в лицо.
Не лезь.
Именно это я и хотела сказать. Она продолжала пристально смотреть на него.
Роберто отвернулся. Он чувствовал себя униженным и хотел ответить ей тем же.
Он вновь поглядел на Трини.
Ревнуешь?
Он хотел уязвить, и у него даже получилось: он ранил ее и достиг цели. Лицо Трини вытянулось, слегка, почти незаметно, скорее от разочарования, чем от уязвленной гордости.
Ее первый и единственный брак распался лет десять назад, и сам факт, что она вообще вышла за кого-то замуж, был весьма примечателен. Произошел разрыв вовсе не из-за постоянных разъездов и неизбежной секретности, а потому, что Трини не испытывала особой любви к человеческим индивидам. Правда, с людьми все было нормально: просто ей самой не нравилось смотреть на них или их слушать.
Одна она была уже десять лет, что ее вполне устраивало.
В глубине души она считала внезапную тягу к Роберто химической реакцией гормонов на его преувеличенно привлекательную внешность. Он нравился ей, она любила работать с ним, уважала его профессионализм, то, что он всегда был не против почесать языком, но романтических чувств она к нему не испытывала. Ни в коей мере. Он ее напарник. Ее потрясающе красивый напарник. Ведь люди, которые не любят сладкое, могут порой восхититься куском шоколадного торта, верно? Именно для этого такие вещи и созданы: им полагается выглядеть заманчиво. Вот и Роберто был таким. И он выглядел именно так, как нужно.
Все это Трини решила для себя уже давно, раз и навсегда.
Но в восемьдесят третьем году она попала в автомобильную аварию, сломав две кости в районе поясницы исключительно болезненная травма, приведшая к тому, что она подсела на болеутоляющие, которые щедро прописал ей штатный врач на базе. Ей очень нравилось, как они действовали во время ее сна: она принимала таблетку за час до того, как лечь в постель, и уносилась в головокружительные опиатовые грезы, где не чувствовала никакого недомогания. Кроме того, она знала, что ничто в мире уже не причинит ей боль, сейчас или впредь. Где еще в жизни мы можем получить такую уверенность?
Зависимость крепчала. Она продолжалась примерно полгода, и догадался об этом только Роберто. Сначала он ругался с ней. Потом потратил много энергии и сил, чтобы помочь Трини очиститься. Она настояла, чтобы больше в ее состояние никто не вмешивался, и Диаз решил попробовать.
Вскоре, во время одной из самых беспокойных, потных и бессонных ночей у Трини началась паника. Тогда Роберто забрался в ее кровать, держа ее за руки, чтобы помочь пройти через ломку. В какой-то момент Трини взглянула на него, сказала, что всегда была влюблена в него и всегда будет, и потянулась, чтобы поцеловать. Он отстранился, приказал ей заткнуться и постараться заснуть.
Ничего другого не оставалось.
Они проспали вместе в одной простели, и ничего не произошло. Энни он никогда ничего не рассказывал. Они с Трини тоже между собой никогда это не обсуждали.
До той самой минуты, когда он захотел ранить ее.
Что и сделал.
На другом конце самолета дверь туалета открылась. Раздалось легкое «щелк».
Геро пошла по проходу.
Трини повернулась на другой бок и, ссутулившись в кресле, попыталась задремать.
Роберто приник к иллюминатору, запихнул между ним и спинкой сиденья подушку, натянул одеяло до подбородка и притворился, что спит.
Так они и летели в Австралию, неся уже значительно больший груз, чем в ту секунду, когда самолет взлетал.
3
Костюмы биозащиты оказались чертовски неудобными, а хуже всего, по мнению Трини, было то, что некуда оказалось пристроить пистолет. Поэтому ей оставалось нести свой Sig Sauer P320 в руке, помахивая им у бедра, и беззвучно, одними губами, ругаться за стеклом маски.
Геро посмотрела на нее, по-прежнему удивляясь этим воякам и их неопытности в деле, которое им поручили. Она нажала пару кнопок сбоку на шлеме, и ее голос резко прозвучал в наушниках Трини:
Пожалуйста, включите радио.
Женщина, пошарив на шлеме, нашла нужную кнопку.
Разве здесь нет карманов?
Не дойдя до Кивиркурры, они установили костюмы на максимальный уровень защиты с собственной системой подачи кислорода. На ногах были тяжелые ботинки со стальными мысками и стойкие к химическим веществам перчатки. И, да, тут не имелось карманов, которые могли помешать цели данного неуклюжего наряда и предоставить укромный уголок для бог знает чего, что могло отправиться домой вместе с тобой.
Геро решила, что простое «нет» вполне удовлетворит ворчливый вопрос Романо. После приземления Трини быстрыми затяжками выкурила три сигареты подряд при том, что в течение полета не расставалась с «Никоретте» и с полосками никотинового пластыря, а в костюм была затянута теснее, чем если бы умудрилась запихнуть себя в огромный мяч для гольфа. Лучше держаться от нее подальше, справедливо решила Геро.
Роберто обернулся и посмотрел на бескрайнюю пустыню, которую они пересекали. Их джип поднял плотный шлейф пыли, и попутный ветер нес ее вперед, что означало песчаную бурю на протяжении по меньшей мере двухсот километров.
Лучше начать прямо сейчас, пока еще хоть что-то видно, буркнул он.
Машина развернулась и поехала в сторону поселения. Припарковались они в километре от окраины. В костюмах передвигаться получалось плохо, но они как-то продвигались и даже различали усеивающие горизонт мелкие точки построек. Кивиркурра оказалась скоплением дюжины одноэтажных коттеджей, некрашенных, с разноцветными заплатками из старых досок и фанеры, отданных жителям комиссией по переселению. Какая-то особая планировка в глаза не бросалась нечто вроде главной улицы с домами по обе стороны и несколько пристроек чуть поодаль, вероятно, для «опоздавших», пожелавших квартировать поодаль от соседей.
Чемодан стал первой странной вещью, которую они заметили, не дойдя до городка метров пятьдесят. Он лежал на середине дороги, закрытый, словно терпеливо ожидая поездки в аэропорт. Вокруг него ничего и никого не было.
Все трое переглянулись и приблизились к нему. Встав вокруг, уставились на чемодан. Можно было подумать, они надеялись, что он расскажет им свою историю. Ничего подобного.
Трини двинулась вперед, держа перед собой пистолет.
Добравшись до первого коттеджа и обойдя его, они увидели, что у него три стены вместо положенных четырех, как будто специально для циркуляции воздуха в крайне засушливом австралийском климате. Они заглянули внутрь, уподобившись детям, которые изучают кукольный домик. Там обнаружились отдельные зоны: кухня, спальня, туалет (с дверью), вторая маленькая спаленка в самом дальнем конце. На кухне был стол с едой, над ней кружили мухи.
Люди отсутствовали.
Роберто повертел головой.
А где все?
В том и вопрос.
Трини попятилась и снова внимательно огляделась, сканируя пространство.
Машины еще здесь.
Они проследили за ее взглядом. Да, тут есть автомобили: как минимум несколько. Джип, припаркованный на другой стороне дороги, а еще мотоцикл, пикап и старый седан. Каким бы образом жители ни отправились туда, куда они собирались, сделали они это пешком.
Они продолжили осмотр, прошли мимо того, что смахивало на детскую площадку в центре поселения. Старые качели на цепях скрипели, раскачиваясь на ветру. Пыль так и крутилась столбом.
Роберто обернулся и, сощурившись, посмотрел на облака, плывущие по небу. Песок бил о стекло лицевой панели, и ему стало трудно не щуриться, даже без необходимости.
Через тридцать метров они достигли границы Кивиркурру. Входная дверь самого большого дома оказалась приоткрыта, и Трини стволом пистолета распахнула створку настежь. Роберто жестом показал, чтобы Геро оставалась на крыльце, и вместе с Романо переступил порог жилища в отработанном порядке, друг за другом.
Доктор Мартинс ждала снаружи, наблюдая за ними через дверной проем и грязное окно. Они обыскали все: комнату за комнатой. Трини шагала, как всегда, впереди, с пистолетом. Более осторожный и внимательный Роберто позади, наблюдая за обстановкой и постреливая глазами. Геро восхитилась грацией и легкостью, с которой он двигался даже в неуклюжем костюме. Но она знала, что бояться нечего. То, что они видели в Кивиркурре, говорило только об одном это поселение-призрак. Женщина догадывалась о том, что скажет Трини, еще до того, как та очутилась на крыльце несколько минут спустя.
Четырнадцать домов, двенадцать машин, и никого из местных.
Роберто положил руки на бедра, позволив себе немного расслабиться.
А это еще что за фигня?
Геро наконец заметила то, за чем они пришли. Во дворе хорошо сохранившегося скромного коттеджа лежал крупный баллон из серебристого металла, похоже, совсем недавно отполированный поверхность его ярко сверкала на солнце.
Я не думаю, что эта штуковина здешнего производства.
Они осторожно направились к баллону. Ветер подул сильнее, пыль клубилась повсюду и вздымалась вверх, чтобы снова осесть и взвиться штопором.
Остановитесь здесь, Геро предупреждающе вскинула руку на расстоянии трех метров от баллона.
Она осмотрела землю вокруг них, насколько это было возможно в кружащемся песке, и стала медленно подходить к коттеджу, внимательно изучая почву, прежде чем сделать следующий шаг.
Идите по моим следам.
Они подчинились, двигаясь тесной цепочкой, глядя под ноги и ступая друг за другом гуськом.
Дойдя до цели, Геро присела на корточки. Грибковые наросты она обнаружила мгновенно: спасибо тренированному зрению. Неопытный человек увидел бы просто зеленоватые пятна на округлой поверхности, напоминающие окислы меди. В любом случае баллон не выглядел идеально новым: он как-никак пролетел через земную атмосферу, что может оставить глубокие вмятины на чем угодно. Но Геро эти зеленые пятна говорили о многом.
Трини огляделась по сторонам, по-прежнему держа пистолет наготове, и сделала несколько шагов по двору. Она остановилась и изучила коттедж, который практически ничем не отличался от остальных. Но одну вещь она подметила сразу машину. Старый «Додж Дарт», стоящий под странным углом к дому. Капот был почти вплотную прижат к перилам. Навес над крыльцом был низеньким, рифленым, значит, с того места, где был припаркован автомобиль, можно легко взобраться на крышу.
Трини задумалась.
Согнувшись у баллона, Геро положила рядом чемоданчик для образцов. Открыла его, вытащила лупу с двадцатикратным увеличением и сжала ее, активируя светодиодные лампочки по краю изогнутого стекла. Через линзу она рассмотрела грибок. Он был жив и активно цвел, здесь бы не понадобилось даже небольшое увеличение. Мартинс наклонилась так близко, как только осмелилась, ища самые активные участки. И увидела какое-то движение. Она бы все отдала за линзу помощнее, но в полевом снаряжении ничего другого не предполагалось, а значит, надо полагаться на свой страх и риск.
Женщина через плечо оглянулась на Роберто.
Просунь руку через петлю у меня сзади между лопаток.
Диаз увидел узкий вертикальный клапан на спине костюма, нечто вроде ручки, куда можно просунуть пальцы. Он сделал, как она просила.
Теперь держи крепко, сказала Геро. Я буду тянуть тебя вниз, но постарайся устоять. Если начну падать, рывком тащи назад, не церемонься. Главное, не дай мне дотронуться до баллона.
Понял.
Он сжал петлю. Геро встала вплотную к баллону, сантиметрах в тридцати от него, и наклонилась. Роберто, не ожидая, что она настолько доверится ему, слегка покачнулся, но быстро восстановил равновесие.
Лицевой щиток шлема Геро приблизился к поверхности баллона уже сантиметров на десять, она переключила линзу на максимальное увеличение, а светодиодную подсветку на максимально яркий режим.
У нее перехватило дыхание. Сквозь линзу она могла отчетливо рассмотреть рассеянные по мицелию плодовые тела, крохотные стебли с капсулами на верхушках, набухшие и готовые выпустить споры. Мицелий рос столь стремительно, что это было видно невооруженным глазом.
Господи.
Роберто сгорал от любопытства.
Что там такое?
Геро не могла оторвать глаз от грибка.
Я не знаю, но он очень быстрый. И, похоже, что это гетеротроф, то есть он забирает углерод и энергию из всего, к чему прикасается, иначе он не смог бы она резко замолчала.
Не смог бы что?
Она не ответила, вглядываясь в одно из плодовых тел. Его капсула распухала прямо перед линзой, поднимаясь на поверхности баллона.
Самый агрессивный рост спор, который я когда-либо
С резким хлопком плодовое тело взорвалось, и линза покрылась липкими пятнами. Геро вскрикнула и невольно подалась назад. Она была больше удивлена, чем испугана, но на секунду потеряла равновесие и отставила правую когу, чтобы не упасть. Нога наступила на что-то мягкое, прежде чем добраться до твердой почвы рядом с баллоном. Мартинс замахала руками, и земля начала неумолимо приближаться.
И вдруг Геро рывком полетела вверх. Одним сильным движением Роберто поставил ее на ноги.
Она благодарно посмотрела на него.
Он улыбнулся.
Осторожнее.
Откуда-то сверху раздался голос:
Эй!
Они обернулись. Метрах в трех над ними на крыше дома стояла Трини.
Вроде бы я нашла дядю.
Подъем даже в костюмах оказался несложным. Сначала взбираемся на капот, затем одним рывком на навес крыльца, прыжок с перекатом через плечо, и готово. Последним был Роберто: он страховал Геро и был слишком занят, следя за тем, чтобы она не упала. В общем, он не разглядел нечто на подошве ее ботинка, даже когда тот едва не задел его шлем. Правда, чтобы заметить это, ему нужно было обладать орлиным зрением.
Рядом с каблуком, между четвертой и пятой резиновыми дорожками подошвы ее правого ботинка, появилось зеленое пятно, в которое она наступила, потеряв равновесие.
Геро наконец вскарабкалась на крышу, следом за ней влез Роберто, и они подошли к Трини, которая таращилась на что-то. Сильно мешали ветер и пыль, но опознать труп человека она могла в любых условиях. Тело было в плачевном состоянии. Дядя, вероятно, скончался недавно, но плоть выглядела жутко и не благодаря разложению. Мясо не тронули ни хищники, ни птицы.
Он прямо взорвался изнутри, произнесла Геро.
Боже, неужели такое возможно То, что когда-то являлось человеком, превратилось в вывернутую наружу оболочку. Грудная клетка разорвана и лежит ворохом окровавленной одежды, из которой внезапно вытряхнули владельца. С рук и ног слезли мышцы, кости испещрены следами, напоминающими мелкие внутренние разрывы, а череп разошелся по швам, будто клей, удерживавший скелетный каркас, почему-то перестал действовать.
Роберто, который повидал немало неприятных вещей, такое встречал впервые. Он отвернулся, и неожиданно ветер стих, пыль осела, и общая картина прояснилась. Все коттеджи оказались одной высоты, и с крыши дядиного дома открывался обзор на остальные.
Ну и ну!
Трини и Геро вздрогнули.
Все крыши были покрыты мертвыми телами, и каждое выглядело точно так же, как то, что лежало сейчас перед ними.
Роберто и считать не потребовалось. Он и так знал, что их двадцать шесть.
Пока они стояли, не шевелясь, пытаясь понять, что случилось с жителями злополучного поселения, грибок, пристроившийся на подошве ботинка доктора Мартинс, был занят делом. Cordyceps novus добрался до «стены»: плотной резиновой прослойки между ботинком и ногой Геро. Если он был способен на ненависть, то исключительно по отношению к таким вот преградам.
В мутированном состоянии он обзавелся эндосимбионтом, организмом, который обитает внутри его во взаимовыгодном сотрудничестве. Чего не может сделать грибок, под силу эндосимбионту и в данном случае следовало синтезировать хаотическое скопление молекул в новый состав, чтобы пробраться через барьер. Похоже на то, как если бы вы получили собственную химическую лабораторию.