Дотошкин вызвал помощника, и они ещё раз внимательно прослушали запись разговора генерала Казёнкина с Рыжаковским после исчезновения Зивелеоса. Было очевидно, что этот сверх человек или нечто подобное может появиться в любом месте, которое ему известно. Предшественник Дотошкина подозревал вообще конкретного человекакорреспондента газеты Самолётова. Но этой ночью, как он же и выяснил, Самолётов оказался у себя дома в то самое время, когда Зивелеос после появления в квартире Рыжаковского учинил расправу с четырьмя юношами из весьма респектабельных семей, которые будто бы пытались изнасиловать девушку. Зато другой корреспондент этой же газеты «Московская невралька» Олег Пригоров оказался на месте происшествия самым первым и успел зафиксировать всё фотоаппаратом, скрывшись при появлении милиции. Естественно, его уже вызвали к майору Скорикову для дачи объяснений по данному вопросу.
Майор тоже фактически не спал эту ночь, поскольку сначала его вызвали на квартиру Рыжаковского, но туда он не успел доехать, так как по мобильному телефону его срочно вызвали на проспект Кутузова. После осмотра места происшествия и отправки в больницу Склифосовского четверых сильно покалеченных парней (у водителя были сдвинуты шейные позвонки, у здоровяка, сидевшего справа, от удара ногой треснули рёбра груди, парень в курточке, брошенный Зивелеосом с высоты, оказался с переломанными ногами, не сумевший спастись бегством толстяк страдал от перелома поясницы) майор Скориков вместе с генералом Дотошкиным направились к пострадавшей Тане на дом, по адресу, указанному одним из четырёх страдальцев.
Беседа с девушкой и её бабушкой представляла для Дотошкина особый интерес. Только им довелось разговаривать с грабителем в спокойной обстановке. Но главный вывод, сделанный из этой беседы, говорил о необыкновенной опасности Зивелеоса. Ничего, кроме того, что она сильно боялась упасть, Таня рассказать не могла. Лицо её спасителя не разглядела. Единственное, что помнилаэто приятный мягкий голос молодого человека.
«Хоть что-то новое, подумал тогда Дотошкин. По крайней мере ясно, что это человеческая личность».
Бабушка, преподаватель медицинского училища, ничего существенного добавить не смогла, кроме того, что видела юношу всего несколько минут, но он ей понравился.
Так чем же он вам понравился? с удивлением в голосе спросил Дотошкин.
А тем, что внучку спас и домой доставил. И вежливый очень.
Ну а вежливость-то вы как определили? не удержался от вопроса майор Скориков.
Нечто я в людях не разбираюсь? возмутилась тогда женщина. Извинялся он чуть не через каждое слово, не перебивал меня, пока я внучку отчитывала, продемонстрировал своё умение летать, когда я не поверила, что он это может.
Он по вашей комнате летал? уточнил генерал?
Не то чтобы летал, а поднялся к потолку, повисел и опустился. Ну, а потом и вовсе улетел.
Генерал попросил бабушку и внучку всё описать подробно. Их письменные рассказы теперь лежали перед ним на столе. Но в настоящий момент его волновала судьба президента. Он позвонил помощнику президента, попросив о немедленной аудиенции, связанной с личной безопасностью главы государства.
Встреча скоро состоялась. Генерал постарался в своём кратком изложении резюмировать выводы. В его изложении получалось, что во всех чрезвычайных происшествиях, связанных с появлением Зивелеоса, его проникновение осуществлялось через открытые двери и окна, то есть он может ходить и летать. Во всех случаях, имевших место, Зивелеос появлялся с целью грабежа, за исключением последнего, когда он спасал девушку.
Президент заинтересовался случаем с ограблением Рыжаковского.
Сколько, говоришь у него было наличными?
Точно не скажу, но по тому, что мы поняли из магнитофонной записи, более двух миллионов.
Вот ведь гад, сколько у себя на карманные расходы держал, а то из-за пятисот тысяч скандал устроили, тьфу! и президент смачно сплюнул на пол.
Генерал сделал вид, что не обратил на эти слова внимания и продолжал пояснять, что поскольку не известна природа необыкновенных способностей Зивелеоса, то для безопасности страны и исключения возможности захвата президента в целях шантажа или чего-то другого, высшему руководству страны лучше всего куда-то скрыться на некоторое время, сохраняя место нахождения в строжайшей тайне от репортёров.
Это прецедент, с сомнением в голосе заметил президент. Опять скажут, что я заболел и нахожусь при смерти, а от народа скрывают правду.
Но это лучше, чем, если этот Зивелеос влетит к вам, а никто не сможет защитить, попытался убедить его генерал.
Да, лучше. Значит, сделаем так. В Барвихе на приёмах будет мой двойник. Скажем, что я слегка приболел простудой. Только никаких интервью. А я буду в нашем бомбоубежище там же. Встречать кого нужно можно и внизу достойно. Но не думай, что я собираюсь всю жизнь свою там проводить. Даю тебе и президент определил срок для решения вопроса.
Генерал собирался уходить, когда президент задержал его взмахом руки:
Так ты говоришь, что твой предшественник сам приехал помочь этой сволочи Рыжаковскому? А потом они решили не докладывать никому? Так они могут до чёрт те чего договориться. Вызови-ка Казёнкина к себе и подключи к расследованию. Поможет разобраться с этим, подумаем и над его судьбой. Мы ведь тоже не звери. А он мно-о-го знает, протянул президент многозначительно. Определи его себе замом вне штата. Сделай его руководителем операции по этому Зивелеосу, но не афишируйте перед журналистами. Собьём их с толку.
После ухода генерала президент тут же вызвал к себе Рыжаковского. Тот явился с трясущимися руками, которые пришлось скрестить на груди, потом спрятать за спину, чтоб не было заметно дрожи. Но президент заметил:
Ты не трясись. Не я сейчас тебе больше всего опасен. Смотри, чтобы опальный генерал, с которым ты вздумал якшаться, тебя не подвёл под монастырь.
Рыжаковскому показалось, что кожа на его лице не то чтобы белеет, а даже зеленеет от мысли о том, что президенту уже всё известно, хотя они с Казёнкиным были уверены в обратном.
Ты кому это перевёл восемьсот тысяч сегодня? И зачем? А миллионы долларов мог бы мне отдать, целее были бы, криво усмехнувшись, будто в шутку сказал президент. Ну да не трудись объяснять. Мне и так всё известно. Рекомендую сегодня же улететь к чёртовой матери отсюда. Проведёшь вроде бы переговоры с валютным фондом. Потом увидим, что с тобой делать.
Рыжаковский взялся уже за ручку двери, чтобы выйти и улететь, когда услышал в догонку:
Ладно, переведи там ещё десять на меня через зятя, чтоб осадка на душе не оставалось, а то видишь, как осложнилась ситуация? У меня тоже могут потребовать.
Согнувши свою огромную фигуру в дверях, Рыжаковский вышел, не оглядываясь, понимая, что десять миллионов могут вырасти и в большую сумму, задержись он ещё на пол секунды.
Сегодня у всех был полный атас.
Компания «Лестница»
Это было огромное, можно даже сказать, в чём-то красивое здание из стекла и бетона на Варшавском шоссе. В нём размещалась одна из крупнейших частных компаний «Лестница», которая занималась защитой прав и свобод частного бизнеса и объединяла в себе много других более мелких компаний, занимающихся тем же, то есть в неё входили, в частности, газетно-журнальные объединения и телевизионные каналы с общим ключевым для всех словом «Вралька». Жители столицы да и далеко за её пределами знали, что если издание называется утренним, вечерним, вчерашним или будущим, недельным или месячным, но со словом «Вралька»это означало, что относится сие издание к компании господина Утинского под кодовым названием «Лестница», подразумевающее, что тот, кто ступил на порог этой компании, будет всенепременно подниматься вверх по ступеням благополучия и процветания, если, разумеется, будет соответствовать всем требованиям «Вральки».
Компания была могущественной, со своими службами безопасности, контролями и разведками, спецохраной и спецпрослушиванием, спецпитанием и спецслужащими. Соперничать с этой компанией в стране могли немногие. Разве что те, кто имел дело со сбытом украденного у государства золота, как настоящего, так и чёрного или белого, а так же бриллиантов, ну и не такой уж мелочи, как газ, лес и прочие богатства, на излишках которого в стране можно было составлять частные капиталы. В сравнении со всеми другими мелкими государственными предприятиями компания «Лестница» несомненно выглядела монстром, а Утинский её главным монстрёнком с несколькими пастями на одной на удивление всем маленькой головке. На самом деле рот у него был один, но он столько заглатывал компаний и чужого добра, что казалось. Будто у него множество пастей.
У господина Утинского была всего одна слабостьон любил подарки.
В это злосчастное утро, когда, ничего ещё не зная о происшествиях прошедшей для него спокойно ночи, Утинский как обычно подкатил к подъезду многоэтажного стеклобетонного здания на своём Мерседесе, настроение преуспевающего бизнесмена было прекрасным. День ожидался быть напряжённым, но интересным.
В вестибюле ему не принято было ничего говорить кроме обычного идолопоклоннического приветствия, поэтому о новостях он узнал от своей секретарши при входе в кабинет, когда она подскочила к нему навстречу с газетой в руке:
Абрам Леопольдович, вы слышали? Какой кошмар!
Утинский ласково шлёпнул секретаршу чуть ниже спины, так что распростёртая ладонь достала края совершенно короткой юбки, и, улыбаясь, пожурил свою помощницу:
Здороваться надо сначала, Катюха.
Ой, здравствуйте, Абрам Леопольдович! и она привычно подставила щёку для поцелуя.
Утинский был невелик ростом, но велик положением, так что его не смущала разница в росте. Секретарша могла и нагнуться.
Что ж тут за новость такая, что заставила тебя забыть о главном?
Ой, Абрам Леопольдович, Зивелеос опять появился. Сегодня ночью напал на ваших ребят, а он их покалечил.
Утинский помрачнел при упоминании «ваших ребят» в сочетании с Зивелеосом. Он молча взял газету, прошёл в кабинет и начал читать.
В это время зазвонил телефон. Секретарша сообщила, что звонят из аэропорта, говорят пришёл какой-то груз из Америки с надписью «Лично Утинскому», с большим числом наклеек «Осторожно», «Стекло», «Не кантовать» и спрашивают доставлять ли сейчас или подождать, когда у него будет время.
Утинский планировал уехать через пол часа, но любопытство увидеть интересный подарок одержало верх.
Пусть везут сейчас и поскорее, а то у меня дела. От кого груз?
Фактура на английском языке, Фамилию отправителя не поняли, но говорят, что из Оклахомы. А как с пропуском на вахте?
Я сейчас распоряжусь, чтоб пропустили.
Утинский вспомнил, что недавно был в этом штате, но не мог сразу сообразить, какой именно друг догадался вспомнить о нём и прислать подарок. Его заинтересовали снимки в газете «Московская невралька», которую дала секретарша. Фотографии поверженных юношей он узнал сразу. Они входили в число его личных телохранителей. Вчера он с ними расстался в десять часов вечера.
Что же они делали, что попались этому Зивелеосу?
В газете было написано довольно много на эту тему. Его люди описывались в самом плохом свете. Он вызвал секретаршу.
Екатерина! Так он обращался к секретарше, если был рассержен. А что наших газет нет? Что ты мне подсунула?
Абрам Леопольдович, миленький, утешающим голосом заговорила секретарша, я несу вам наши, но в них нет снимков Зивелеоса, и они как обычно пришли к месту позже, чем «невралька». Она протянула шефу пачку свежих газет.
Повыгоняю всех! взорвался Утинский.
В это время в кабинет постучали и сквозь открывающуюся дверь послышалось:
Заносить груз?
И, едва дождавшись согласного кивка Утинского, двое дюжих ребят в форме служащих каких-то авиалиний внесли длинную коробку, оклеенную различными иностранными этикетками.
Ну, шеф, у вас и порядки. Недовольным тоном пожаловался один из носильщиков. Мало того, что мы сами доставили груз, так ещё нас с ним обследовали приборами, как на таможне. Груз ведь проходил через аппараты.
А вы не переживайте, ответил Утинский, сдерживая раздражение, возникшее от чтения газеты и доставая из кармана пачку долларов. Вот вам по пятьдесят и спасибо. Можете идти.
Это другое дело, обрадовались грузчики. За это благодарны вам премного. До свиданьица. Если ещё что придёт, доставим в лучшем виде.
Утинский на минуту забыл о газете.
Катюха, позови кого-нибудь, чтоб открыли. Посмотрим, что прислали.
Секретарша вышла. Утинский направился к своему столу. За спиной раздался какой-то треск. Обернувшись, Утинский увидел отлетевшую в сторону крышку и поднимающегося из коробки Зивелеоса.
Поразил Утинского способ выхода из коробки. Зивелеос взлетел в горизонтальном положении спиной книзу, затем перевернулся в вертикальное положение, подлетел к столу и опустился на пол со словами:
Снова мы встретились с вами, Абрам Леопольдович. Вы, мне кажется, первый, кто видит меня второй раз. Так что здравствуйте вам не говорю, так как здравия-то я вам не желаю по причине антинародной деятельности вашей, но доброе утро могу сказать, если оно вам покажется добрым после встречи со мной.
Утинский отличался умением сдерживать свои эмоции в самых трудных для него обстоятельствах. Вот и сейчас, мгновенно осознав, что находится на грани катастрофы, тем не менее, лихорадочно стал соображать, что можно предпринять. Во всяком случае для начала нужно было продлить как можно дольше разговор и потому он с готовностью ответил:
Откровенно говоря, господин Зивелеос, я давно ожидал встречи с вами. Признаюсь, что первая наша встреча была несколько неубедительной. Я думал, что это фокус-однодневка. Но ваше следующее шоу в ночном клубе и вот сегодняшнее геройство ночью доказали, что вы явно незаурядная личность. С вами можно иметь дело.
Спасибо за комплимент, учтиво поклонившись, ответил Зивелеос. Как раз делом я и хочу с вами заняться. Поэтому для начала позвоните секретарше и попросите отменить приглашение для открытия коробки. Скажите, что вы справились с трудным делом сами. И пусть она пока не заходит и никого не впускает к нам.
Утинский нехотя выполнил указания Зивелеоса, назвав по телефону секретаршу Екатериной, что насторожило её, заставив думать, что шеф опять чем-то недоволен и, скорее всего, присланным подарком.
А Зивелеос продолжал, оставаясь стоять у стола:
Я не думаю, что мы с вами откроем тут дискуссию. Это не входит в мои планы. Предлагаю вам осуществить перевод четырёх миллиардов рублей по одному миллиарду каждый на четыре счёта, которые я вам даю.
Зивелеос положил лист бумаги перед Утинским, словно выдув его из своей руки. Лист плавно спланировав, опустился на стол. Утинский взял его, раздумывая немного, затем произнёс:
Я понимаю, что вам нужны деньги. Но зачем вам такие суммы на какие-то счета? Деньги должны делать деньгиэто правильно. Однако мне кажется, что вы не совсем правильно понимаете свои возможности. Они у вас огромны. Не тратьте же их по мелочам. Миллиард туда, миллиард сюда. К чему это? Давайте с вами спокойно поговорим. Я могу быть вашим мозговым центром. Сейчас никто не знает, что вы здесь. Давайте обсудим. Я могу предложить вам грандиозные планы. А если у вас есть уже какие-то свои намётки, я разработаю их детально. Используя по-умному ваш талант, мы можем править всем миром.
Говоря свою внезапно родившуюся речь, Утинский уселся в своё вращающееся кресло, его лицо просветлело, он начал даже жестикулировать руками. Ему явственно представлялось, и он с энтузиазмом раскрывал Зивелеосу прекрасную перспективу о том, как можно, используя огромный аппарат Утинского, необыкновенную базу данных с давно собираемыми досье на всех политических деятелей и крупных коммерсантов, управлять расстановкой политических сил не только в стране, но и за рубежом, что позволит сделать свою страну самой богатой.
Вы только представьте, упоённо говорил Утинский, в правительстве те, кого вы хотите видеть, кого не хотим, уберём запросто. Миллиарды долларов, находящиеся сегодня в зарубежных банках, мы заставим вернуть в Россию. Заберём свои доллары и те, что они нам должны или будут должны. Наши фабрики и заводы расцветут, и мы начнём продавать свои товары во всех странах, мы завоюем рынки во всём мире. Мы будем устанавливать свои правительства в других государствах. Ваша сила плюс мой талант организатора и уже готовая система информации позволят перевернуть весь мир. Вы только скажите «да» и завтра все средства массовой информации запоют о вас то, что нужно. Начнём же дружить. Вот вам моя рука.
Зивелеос слушал оратора, сложив руки на груди. Заметив паузу в его речи, сказал:
Я не собирался вступать с вами в дискуссию, о чём уже говорил. Вы прогнили до мозга костей мерзкой страстью к личному обогащению и обладанием всем миром.