Откуда вам известно, кто кого остановил? Кто вам сказал, что у девушки насильно пытались отнять честь? Как нам известно со слов потерпевших, девушка сама села к ним в машину и хотела развлекаться в пути.
Я сам видел эту плачущую девушку, которую вытащил из машины один из парней. Это у меня зафиксировано.
Ваш снимок есть в газете. Но девушка плакала от испуга, когда её стали вытаскивать полуобнажённой. Ничего удивительного.
Но ведь сама девушка, говорит обратное.
Откуда вы знаете?
Я говорил с нею после того, как у неё побывали вы.
Очень хорошо. Меня как раз интересует вопрос, как и когда вы узнали её имя и адрес, если сама она, по словам очевидцев, ни с кем не разговаривала и исчезла с помощью Зивелеоса? Вы знали её раньше?
Вы говорите почти правильно, но не всё, упрямо не согласился с майором Олег. Я узнал адрес девушки и её имя от тех же преступников, что и вы. Но вы с генералом сразу сели в машину и помчались к ней домой, а я поехал в редакцию готовить материал. Потом отыскал номер телефона и позвонил. Вы успели уже её допросить, но почему-то интерпретируете всё диаметрально наоборот тому, что было на самом деле.
Но вы не разговаривали с потерпевшими.
Конечно, нет. Зато с ними говорили вы, а я только слушал, стоя сзади. В суматохе и темноте вы меня и не разглядели. Я был в спортивном костюме.
«Вот болван! мысленно выругал себя Скориков. Я же видел спортсмена, да не придал значения. Действительно показался знакомым, да некогда было. Всё у него гладко складывается».
Ладно, не это главное, произнёс он вслух. Меня интересует, откуда вы узнали о том, что там будет происходить? Но не говорите, что вы прогуливались там с фотокамерой по обыкновению ночью.
Я ж не на следствии, товарищ майор. Оправдываться мне не в чем. Выдумывать не моя профессия. Я репортёр, который пишет только правду. Так что прошу мне верить. Я не гулял этой ночью, хотя с камерой хожу почти всегда. Мне позвонили, когда я был уже в постели и читал книгу.
Какую, если можно спросить?
Ги де Мопассана, с вашего позволения.
Кто звонил?
Этого не знаю. Какая-то женщина. Голос показался мне знакомым, но вспомнить не могу.
Что сказала, помните?
Да, буквально следующее: «Извините, Олег. Через пять-семь минут возле вашего дома на Кутузовском будет Зивелеос. Берите камеру». Вот и все слова. Я вскочил, натянул спортивный костюм, схватил аппарат и через несколько минут был уже на Кутузовском. Мой дом совсем рядом.
Это нам известно. Значит, звонившая знала вас по имени. Как же вы не узнали её? Простите, но вызывает сомнение правдивость ваших слов.
Понимаю ваши сомнения, товарищ майор, но ничем помочь пока не могу. Сказал, что знал.
Хорошо, расскажите, что было дальше.
Стою на шоссе у лестницы, смотрю по сторонам. Я ведь не знал, откуда ожидать Зивелеоса. Тут со стороны города несётся иномарка с затемнёнными стёклами. Сверху тень какая-то мелькнула, в машине что-то хрустнуло, двигатель заскрежетал, и машина стала. Я сразу рванул через дорогу на противоположную сторону. Решил, что тут будет главное, и не ошибся. Сверху откуда-то свалился Зивелеос. Я в этот момент был к нему спиной, выходя на тротуар.
Обернулся, а он уже перед машиной. Ну, дальше всё стал фотографировать.
Понятно. Скажите, вы так в спортивной форме и поехали в редакцию?
Ну, что вы? Я обычно в костюме, как сегодня. В карманах все документы, деньги. Если меняю одежду, то всё надо перекладывать. Так что пришлось забежать домой, откуда позвонил шефу сначала и Самолётову.
А Самолётову зачем?
Мы с ним товарищи. Кроме того, он обычно хорошие идеи подбрасывает к материалам. Да и привыкли, если что срочное, то собираем почти всю редакцию ночью. Я за ним заезжаю на машине, так как у него нет своей.
В этот раз вы тоже за ним заехали и всё рассказали по дороге?
Вы как-то опережаете меня, товарищ майор, с рассказом. Я не заехал за Самолётовым, ибо не смог дозвониться.
Занято было?
Нет, линия, наверное, была неисправна. Я его слышу по телефону, а он меня нет. Я слышу, как он говорит «Самолётов слушает, говорите», отвечаю ему, а он опять не слышит. Я не стал терять время, решил позвонить из редакции. Так что он приехал позднее.
Долго вы работали в редакции?
Как обычно в таких случаях. Задержали номер несколько, но к семи утра все были свободны.
Магнитофонную запись беседы с Пригоровым после расставания с корреспондентом Скориков понёс генералу Казёнкину, приступившего к обязанностям внештатного руководителя операции по Зивелеосу. Они сели в небольшом кабинете, выделенном временно генералу, и прослушали внимательно весь разговор. В одном месте Казёнкин попросил перекрутить плёнку назад и повторить кусок записи, где Пригоров рассказывал о том, как звонил Самолётову домой.
Это любопытно, сказал он, дослушав запись до конца. Я ведь в ту ночь звонил Самолётову на всякий случай из квартиры Рыжаковского. Это было до инцидента на Кутузовском. Самолётов тоже не слышал меня и точно так же сказал, как я помню, «Самолётов слушает, говорите». Но теперь мне кажется, что был при этом какой-то писк в трубке. Не могло ли быть это звуком автоответчика? Похоже очень.
Так, а что тут странного? У многих есть автоответчики, не уловив сходу мысли генерала, ответил Скориков.
Конечно, рассмеялся генерал, и у него возникло желание потереть руки от нарастающего возбуждения, как на охоте. Ты же не станешь писать на автоответчик, что тебе ничего не слышно?
Справедливо, согласился майор, но не отказал в удовольствии возразить в другом, однако это не обязательно был автоответчик. Если действительно что-то было неисправно на линии, человек не слышал того, кто ему звонил, он вполне мог говорить «не слышу».
Ишь ты! осерчал генерал, за дилетанта меня принимаешь? Неужели ж не понимаю, что мог он одинаково ответить несколько раз, если телефон не работает. Но когда много совпадений, то это наводит на размышления. Вот следи за нитью, и генерал стал перечислять:Впервые Зивелеоса увидели возле дома Самолётова в ночь первого ограбления. В эту ночь он был у своей девушки, но потом оказался в редакции. Девушка подтвердила, что он был с нею, но саму девушку мы пока не видели. Она говорила с нами по мобильному телефону, который оказался зарегистрированным на Самолётова, так что адрес подруги мы пока не узнали. Самолётов не горел желанием его давать. Но мы подумали, что и не нужно. Слушай дальше. Генерал загнул один палец на руке.
Второе ограбление в ночном клубе. Где был тогда Самолётов, я не знаю. Среди журналистов на площади я его не помню. Но письмо о предстоящем ограблении в районе банка было опять-таки адресовано в «Московскую невральку» и лишь по ошибке, а может и специально, было передано на другой этаж. Это письмо и предыдущее оба написаны на компьютере и отпечатаны лазерным принтером. Такая аппаратура имеется в редакциях многих газет, но и в «Московской невральке», генерал загнул второй палец.
Слушай дальше. В этой же газете появляется статья Самолётова о детской беспризорности. Сам по себе факт ничего не значил бы, но после этой публикации выясняется, что детей кто-то вывозит из Москвы в заброшенное место, где устраивается коммуна в качестве филиала детского дома. А деньги дают на это не кто иной, как Рыжаковский и Утинский под нажимом Зивелеоса. Есть же тут какая-то связь между публикацией Самолётова и спонсорством под нажимом для детей? Это три. Генерал загнул палец.
Теперь, где был Самолётов ночью во время ограбления Рыжаковского и драки на Кутузовском проспекте? Будто бы дома с испорченным телефоном. А если телефон работал нормально? К нему же дозвонились позже, и он приехал-таки в редакцию? Нет, это, несомненно, зацепка. Генерал загнул четвёртый палец и продолжал:
Утром они ушли из редакции. Прекрасно. И утром же, через пару часов ограбление Утинского. Опять неизвестно, где был Самолётов. Он, конечно, скажет, где находился, но нам нужно стопроцентное подтверждение, чтобы снять с него подозрение. Вот, генерал поднял кулак с зажатыми пятью пальцами. Пять совпадений. Это не доказательство, но зацепка. Нужно работать.
Неожиданный визит путает карты
Даже если вы ждёте телефонный звонок в течение часа, он прозвучит для вас неожиданно, если же вы его не ожидаете, тем более. Генерал Казёнкин, только что закончивший раскладывать пасьянс загадок Самолётова, поднял телефонную трубку. Звонил дежурный офицер и сообщал о том, что какой-то журналист добивается с ним встречи.
Отправьте его в пресс центр, как и остальных. Что вы звоните, будто не знаете? Взревел Казёнкин, но тут же осёкся, вспомнив, что он уже не самый главный, и добавил спокойнее:Извините, но вы отвлекаете меня. Порядок есть порядок. Не могу я встречаться с каждым журналистом. Они у меня уже во, где сидят, и он провёл ребром ладони по шее, о чём звонивший мог только догадатьсявидеотелефоны в управлении установлены не были.
Прошу прощения, товарищ генерал, отчеканил офицер в трубке, но этот журналист говорит, что вы его обязательно примете, если узнаете, что он из газеты «Московская невралька».
Что? Как его фамилия?
Самолётов, товарищ генерал.
Проводите! выдохнул Казёнкин.
Молча глядя на своего помощника, продолжающего сидеть за столом, генерал думал. Неожиданный визит показался странным. Рыба сама шла в сеть, но рыба ли она в таком случае? Шла вторая половина дня. Обедать опять не хватало времени. Представился укоризненный взгляд жены, говорящий, как обычно: «Снова ничего не ел весь день? Когда ты научишься думать о здоровье? Загнёшься ведь». Так она говорит ему всю жизнь, а ничего не меняется. И здоровьесплюнь три раза через плечопока ещё держится. Правда, язву таки нажил и пришлось удалять, но это быстро забывается. Главное, что бегаешь пока. Условно, конечно, бегаешь. В основном-то на машине носишься.
Мне выйти? прервал размышления вопрос майора. Вы кого-то ждёте?
Нет, оставайся, поспешно ответил Казёнкин, вспомнив, что находится как бы под колпаком своего преемника. Все основные мероприятия желательно было выполнять в присутствии других сотрудников. Сейчас будет наш друг, что лёгок на помине.
Самолётов, что ли?
Он самый. Собственной персоналией.
Чего это он?
Не знаю. Вот сам думаю. Не ход ли это конём?
Генерал играл в шахматы слабо (для серьёзной игры требуется и серьёзное время), но выражение «ходить конём» любил, особенно в своих многоходовых комбинациях, как в борьбе с преступным миром, так и в решении задач, связанных с продвижением по служебной лестнице.
Обсудить шахматные варианты Самолётова старшие офицеры не успели. Дежурный доложил о прибытии журналиста.
Входите, входите, произнёс генерал, широко улыбаясь навстречу вошедшему, поднимаясь и идя к нему навстречу с протянутой для пожатия рукой.
Майор тоже поднялся, но не осветил своё лицо улыбкой.
Каким ветром занесло сюда нашу популярную сегодня газету в лице её молодого таланта?
Генерал хотел бы сказать и более цветасто, но уж как получалось. Литературных колледжей или университетов он не кончал. Обменявшись рукопожатиями, все сели за стол.
Ветер сегодня у всех один, товарищ генерал, подхватив выражение Казёнкина, ответил с Самолётов и тоже улыбнулся. Ночное происшествие уже несколько дней не даёт никому покоя. Вот направили к вам разобраться, что делает наша доблестная служба безопасности в плане охраны общественного порядка. Что можно ожидать от наших правоохранительных органов в борьбе с появившимся опять сверх человеком? Хотел получить интервью у генерала Дотошкина, но он в отъезде. Неожиданно узнал, что вы опять на службе, вот захотел встретиться с вами, как со старым знакомым.
Так могли же пойти в наш пресс-центр, как все. Что именно ко мне?
Есть одна причина. Но об этом, может, позже?
Нет уж, давайте начнём с неё. Не так у нас много времени. Майор, надеюсь, вам не помешает? Вы же с ним тоже знакомы?
Разумеется, товарищ генерал. Вдвоём вам легче будет решить мой вопрос.
А так у вас вопрос? Ну, слушаем.
Проблема, собственно говоря, небольшая, но интересная. В ту ночь, когда случилась эта неприятность с дракой на Кутузовском, у меня дома случайно упал телефонный аппарат.
У генерала Казёнкина засосало в желудке. Он понял, что наносится удар по только что сработанной им версии. Испорченный телефон играл в ней важную роль. Был ли он испорчен?
Как же это он ночью у вас свалился? с наивным удивлением в голосе спросил Генерал. Была молодёжная пьянка и кто-то из гостей, пошатнувшись от перепоя, скинул аппарат?
Вопрос был задан не случайно. Генерал знал, что никакой пьянки в квартире Самолётова не было. Больше месяца в телефонном аппарате находилось миниатюрное передающее устройство, фиксирующее всё происходящее в комнате. Устройство было установлено майором Скориковым по заданию генерала ещё при первом упавшем на Самолётова подозрении и повторном осмотре его квартиры. Но за всё время прослушивание не дало ничего интересного. Гости к Самолётову не приходили, сам он в квартире не разговаривал, разве что по телефону, но, главным образом со своей редакцией. Даже с девушкой Машей никаких переговоров не было зафиксировано.
Нет, зачем же? не согласился Самолётов с предположением генерала.
Я не любитель пьянок. Всё было гораздо банальнее. Выходя из ванной, на ходу вытирал голову полотенцем и локтем зацепил аппарат. Он у меня старенький, но не рассыпался. Зато провод оборвался у самого телефона. Пришлось раскручивать корпус и снова подключать. Я в технике специалист небольшой, так что при подсоединении перепутал провода. Ну и когда мне позвонил кто-то, я не услышал ничего, но подумал, что это на линии несработка. Когда же второй раз позвонили, и опять ничего не было слышно, я сообразил, что сам виноват.
Поменял местами концы провода на аппарате и он заработал.
Понятно, сказал генерал, внутренне расстроившись оттого, что слова Самолётова проверить не было никакой возможности. Ну а в чём же проблема теперь, раз аппарат работает? Не это же вас волнует, я надеюсь.
Самолётов кивнул, соглашаясь.
Разумеется нет. Но, когда я второй раз раскрыл аппарат, то обратил внимание на лишнюю детальку в нём, которую сначала не заметил. Вам ведь известно, что я служил в ВДВ, а там у нас кроме физической подготовки были и некоторые специальные занятия. Знакомили нас, в том числе, немного и с жучками, которые устанавливаются для прослушивания разговоров секретными службами. Я, правда, давно забыл эти уроки: не приходилось в жизни сталкиваться с ситуациями, которые отрабатывались на случай военной обстановки, и не думал, что меня могут прослушивать. А тут смотрюжучок. Хотел вам сразу принести, да закрутился со срочными заданиями. Журналиста ведь, как волка, ноги кормят.
Самолётов достал из внутреннего кармана пиджака конверт и положил на стол перед генералом, лицо которого внезапно посерело. Майор Скориков опустил голову, уставившись глазами на неизвестно откуда взявшееся на брюках пятно. В конверте, безусловно, лежал тот самый жучок, который был установлен у журналиста. Назревал скандал.
Генерал взял конверт и, не дотрагиваясь пальцами, выбросил устройство на стол. Посмотрев на него, как бы в первый раз видя, наконец, сказал:
Это любопытно. Действительно, похоже на подслушивающее устройство. Но надо будет проверить. Мы это сделаем срочным порядком. И давно оно у вас, как вы думаете?
Генерал вложил в вопрос как можно больше искренности, на что журналист ответил не менее простодушно?
Откуда же мне знать, товарищ генерал? Телефон старый. Может, жучок этот с самого начала здесь стоит. Я к телефону своему никогда раньше не притрагивался с момента переезда в эту квартиру. Возможно, что это кто-то предыдущим хозяевам пилюлю подсунул. Первой мыслью у меня было выкинуть эту чертовину, а потом решил всё-таки принести вам. Не лично, конечно, подчеркнул Николай, глядя в глаза генералу, а в вашу службу.
Это вы правильно сделали, что принесли нам, согласился сразу генерал. Мы всё проверим. Действительно устройство могло быть установлено давно. Оно, скорее всего, и не работает. Но следует убедиться. В одном вас хочу заверить, что к вам у нас никаких претензий, а потому мы этого сделать не могли. Да и не в наших правилах вмешиваться в личную жизнь человека. Вы же знаете, какой был поднят шум по поводу жучков в американском посольстве? Так то ж официальная организация! патетическим тоном воскликнул генерал.