Зивелеос - Евгений Николаевич Бузни 7 стр.

 Телефоны обозначенных домов прослушиваются?  генерал имел в виду два дома, возле которых пьяный человек якобы видел Зивелеоса.

 Разумеется.

 Что с телефоном журналиста?

 Только что перед приходом к вам мне сообщили, что до моего появления в его квартире он говорил с какой-то девушкой и просил забрать его материалы для газеты.

 Ну, в этом ничего для нас.

 Вы осматривали его квартиру.

 Да пока он был в ванной комнате.

 Квартира однокомнатная. Осмотрели сразу. Ничего подозрительного. В шкафах одежды похожей нет, обуви такой нет. Успели заглянуть на антресоли, там тоже ничего интересного. Думаю, всё же произошло совпадение. Это не он.

 Майор, выводы буду делать я. Ваша работа искать детали и цепляться за них.

 Я понимаю. Тут есть одна деталька, но уж очень слабая какая-то.

 Что подразумеваете?

 Да всё тот же телефонный разговор Самолётова с девушкой.

 В чём сомнение?

 Девушка спросила, где будут материалы для газеты. А Самолётов, понятно, что ждал нашего появления, и всё же ответил странно. Я, говорит, сейчас в ванной и там полно пены.

 Ну и что?

 В общем-то ничего, но она сказала, что всё поняла, хотя ответ он ей так и не дал.

 Как не дал?  генерал аж задохнулся от появившейся догадки.  Ответ находится в ванной. Ищите его под большими пузырями, то есть под пеной. И немедленно отправляйтесь туда. А я иду назад к ним. Чувствую, что рыба на крючке. Выходите через другую дверь.

Потирая руки в радостном волнении, генерал вернулся в свой большой кабинет.

 Прошу простить, что задержал немного. Предлагаю всем выпить по чашечке чаю или кофе, кто что желает.

Генерал подошёл к своему пульту, нажал кнопку, скомандовал, и через несколько минут всё та же прекрасная секретарша в военной форме и с распущенными по плечам волосами внесла поднос, на котором стояли элегантные чашечки для кофе и для чая, небольшой кофейник, и побольше фарфоровый чайник, сахарница и маленький кувшинчик со сливками.

 Прошу к столу и вас,  обратился генерал к Пригорову, так и не поднимавшемуся со своего стула возле двери.

Секретарша спрашивая, кому чай, кому кофе, расставляла соответственно маленькие или большие чашки, наливая кофе или кипяток из фарфорового чайника и предлагая готовые пакетики чая. Затем она подошла к серванту у стены и принесла оттуда поднос поменьше с шоколадными конфетами и печеньем.

Собеседники несколько утомились от разговора и дружно принялись за предложенное угощение. Лейтенанта с диктофоном тоже не обошли вниманием.

Утолив жажду и слегка закусив бутербродом с сыром, который секретарша достала шефу из холодильника отдельно, генерал благодушным тоном спросил, нарушая установившуюся тишину:

 А всё же, товарищ Самолётов, где вы были сегодня ночью, если не секрет? Вы могли бы мне ответить или вам мешают ваши коллеги. Если так, мы можем перейти в другое помещение и поговорить, так сказать, с глазу на глаз.

Самолётов ухмыльнулся в лицо генералу:

 У меня в принципе секретов ни от кого нет, хотя я считаю, что личная жизнь не должна быть предметом обсуждений на общих собраниях. Но раз тут особый случай, то позвольте и мне узнать у вас, как вы можете доказать тот факт, что не были в казино во время ограбления, товарищ генерал? Кто может подтвердить ваше алиби, если вы это имеете в виду?

 Ещё раз должен вам сделать замечание,  ровным голосом (хотя внутри всё опять забушевало) заговорил Казёнкин.  Вы ещё совсем мальчишка, чтобы так со мной разговаривать, однако я вам отвечу. Я провёл вечер в своей семье, то есть в данном случае с женой, поскольку дети сейчас на даче с бабушкой. Но я по должности выше вас и имею право задавать вопросы я, а не вы, поймите это в конце концов. Вы в расположении ФСБ, что означает Федеральная служба безопасности, чёрт возьми!

И тут вмешался Никольский:

 Товарищ генерал, прошу не зарываться! Мы все прекрасно знаем, что такое ФСБ. Но мы не ваши подчинённые. И кто из нас по должности старше, не будем спорить. Знаю только, что в настоящий момент не вы. Если кто-то из нас, не дай бог, окажется под следствием, и у вас будут для этого основания, тогда другой вопрос. Но мы сейчас вместе стараемся разобраться в том, что случилось ночью. Подчёркиваю, что не только вы разбираетесь, но и мы. Я так понял, что вы пригласили нас помочь разобраться, а не быть допрашиваемыми субъектами.

Если вы нас решили допросить, то будьте добры предъявить санкцию прокурора на арест. В противном случае мы поднимаемся и уходим, и вы не имеете права нас задерживать.

 Я погорячился, простите,  пробормотал Казёнкин, поняв, что опять дал маху, и гости действительно имеют право уйти, а этого сейчас нельзя было никак допустить.  Нервы пошаливают. Почти не спал сегодня. Извините ещё раз.

Ваш молодой коллега всё время меня как бы подзуживает.

 Ну, мог же Николай быть в театре, на дискотеке, гудеть с кем-нибудь за рюмкой водки, на даче на худой конец,  высказал свои предположения Пригоров, осмелевший от поддержки редактора.

 Да, всё это я мог.

Самолётов смотрел на своих коллег весёлыми глазами, радуясь их вмешательству.

 Я мог, но не был в этих местах. Понимаю, что будь я в театре, то меня попросили бы предъявить театральный билет, будь на дискотекевспомнить друзей, с которыми танцевал или пил водку. У меня такого алиби нет. Но я не случайно спросил о том, как вы докажете своё алиби, товарищ генерал, так как у меня есть точно такое же. Я был вечером, а не ночью, в компании с моей подругой, которая в любой момент, если нужно, полагаю, не откажется подтвердить мои слова, поскольку мы и не скрываем свои дружеские отношения.

 У неё дома есть телефон?

 К сожалению нет.

 А куда же вы ей сегодня звонили?

Казёнкин спохватился, что задал по инерции этот вопрос, пытаясь застать врасплох Самолётова, но было поздно, и последовало незамедлительно наказание в виде едкого ответа самого корреспондента:

 Поздравляю, генерал. Вы прослушиваете мой телефон. А где же ваша хвалёная демократия со свободой слова и свободой личности?

 В интересах следствия это допускается.

 Прошу прощения, генерал,  это опять вступил в разговор Никольский,  но это допускается лишь в отдельных случаях с санкции прокурора. У вас есть такая санкция? Если нет, мы поднимем скандал, это я вам обещаю. И он будет не меньше скандала с ограблением.

Вот когда Казёнкин по-настоящему пожалел, что пригласил газетчиков.

Если раздуют вопрос о незаконном прослушивании, что вырвалось из уст самого генерала ФСБ, да в присутствии нескольких людей, то тут ему не усидеть даже на своём месте, а не то что получить повышение. Кресло под ним явно закачалось.

Казёнкин закашлялся, раздумывая. Отхлебнул оставшийся глоток чая и успокоившись произнёс:

 Перед кем надо, я отвечу. Меня, кстати, вот что интересует. Здесь у нас присутствует ваш ответственный секретарь. Я не разбираюсь в газетных должностях. Ответственный секретарь это что-то вроде секретаря, отвечающего больше, чем за чай?

 Не знаю, вы ехидничаете или действительно не в курсе дела, но скажу просто: ответственный секретарь фактически делает всю газету, то есть несёт за неё всю ответственность.

 О-о, значить, тоже величина?

 Да, и большая.

 А за что вы отвечаете в таком случае?

 За всё и за то, чтобы он нёс свою ответственность правильно.

 А за вас кто несёт ответственность?

 За меня товарищ Горюшкин и политбюро нашей партии.

Казёнкин задавал вопросы, стараясь уйти подальше от неприятной темы прослушивания, но он имел дело с журналистами, которые привыкли ничего не забывать.

 Я позволю себе вернуться к нашим баранам,  вступил в разговор Николай.

 К каким ещё баранам?  недовольно спросил Казёнкин.

 К телефонным, товарищ генерал.  Опять съехидничал Николай.  Хочу сказать, что, прослушивая мой разговор с Машей, вы, разумеется, определили, что она говорила по мобильному телефону.

«Тьфу ты, чёрт,  подумал Казёнкин,  что же мне не доложили такой важный факт?»

 Я это к тому, что в случае не ослабевшего интереса к моей персоне вы можете позвонить ей хоть сейчас и узнать, где я был вечером.

 Это я с удовольствием,  обрадовался Казёнкин.  Можете сообщить номер?

Самолётов назвал, и генерал тут же набрал его на своём аппарате, не забыв нажать кнопку записи встроенного магнитофона для контроля, хотя запись разговоров велась и в другом месте. Разговор был предельно вежливым.

 Алло, слушаю вас.

 Добрый вечер, девушка. Извините, пожалуйста, это беспокоят из Федеральной службы безопасности. Вы только не волнуйтесь.

 А я и не волнуюсь. С чего вы взяли?

 Вы знакомы с Николаем Степановичем Самолётовым?

 Да, а что такое? С ним что-нибудь случилось?

 Да нет, я же говорю, не волнуйтесь. У меня чисто технический вопрос. Он вчера вечером был у вас?

 А это предосудительно?

 Девушка, простите, но лучше будет, если вы станете только отвечать на мои вопросы, а не задавать свои. Это сэкономит нам время и ваши деньги за мобильную связь.

 Спасибо за беспокойство. Коля был у меня и что? Извините, я опять спросила. Но таковы все женщины.

 Я это знаю. Значить, он был у вас до которого часа?

 Не очень скромно задавать такие вопросы, но я отвечудо часа ночи.

Генерал на секунду задумался. Ограбление началось через полчаса после полуночи. Самолётов не мог быть в казино. Это было то самое алиби, о котором с ехидцей говорил журналист.

 Он ушёл от вас пешком?

 Ну что вы? После часа ночи в метро не успеешь на пересадку. Я отвезла его на машине.

 На такси?

 Зачем. Такси он мог бы и сам взять. Я отвезла на своей.

 Девушка, а кто ещё с вами был в квартире?

 Не поняла. Вы думаете, нам скучно вдвоём? Извините, что опять спрашиваю, но мы были одни. Я не за мужем, а родители в другом городе.

 Понятно. Ещё маленький вопрос. Вы были у него сегодня дома?

 Странные у вас маленькие вопросы. Была, конечно.

 Вы что, каждый день у него бываете?

 Нет, но он попросил заехать взять материалы для газеты. Это случается, когда он занят.

 И вы забрали?

 Естественно, раз он просил.

 У вас есть ключ от его квартиры?

 Нет, уважаемый незнакомец, я сломала дверь. Шучу. Конечно, у меня есть ключ, что за глупый вопрос?

 Вы ничего не заметили странного в квартире?

 Признаюсь, вы начинаете меня пугать. Ничего кроме мокрых пятен на полу из ванной я не обнаружила, но это и понятно, поскольку он купался до моего прихода.

 Откуда вы знаете?

 Да он сказал мне по телефону, что торопится, так как гости какие-то должны придти, а он купается.

 И вам всё пришлось убирать за ним?

 Нет уж, такого договора у нас с ним не было. Хотя, быть может, я бы и убрала, но он же просил отвезти материал, так что пришлось торопиться.

 Значить. Потом бы были в редакции?

 А нет что ли? И почему вы всё время говорите «значить» с мягким знаком вместо нормального русского «значит»?

 Всё, спасибо, девушка. Вы нам очень помогли. До свидания.

Генерал отключил телефон и надолго замолчал. Этот разговор разрушал все его предположения слово за словом. Ни одного подтверждения так хорошо сложившейся версии. Он был уверен, что поехавший в квартиру Самолётова майор Скориков, ничего не нашёл. Всё лопалось как мыльный пузырь. Осталось лишь распрощаться с гостями, что он и сделал, говоря:

 Ну, на этом, пожалуй, сегодня всё. Извините за то, что побеспокоил вас.

Спасибо за помощь. К сожалению, вопросов стало теперь больше, а не меньше.

Кстати, Семён Иванович, обратился он к Никольскому, вы бы не могли сейчас позвонить в редакцию и узнать, привезли ли от Самолётова срочный материал сегодня? А то, может, следует нам помочь его отвезти?

Никольский пожал плечами:

 Там остался только дежурный, но могу спросить.

Генерал протянул телефонную трубку без шнура. Никольский набрал номер, соединился, спросил и тут же получил подтверждение, что материал привозили, он лежит на столе Самолётова.

Вопрос был закрыт. Пузырь окончательно лопнул.

Сюрприз Зивелеоса и сюрприз генерала

На следующий день, когда погода в Москве оставалась жаркой, в общественной и политической жизни ничего особенного не было, если не считать, что новые выпуски газет продолжали писать небылицы: одни о странном пришельце из космоса, обобравшем сильных мира сего, другие о супермене фокуснике, умеющем гипнотизировать массы людей одновременно, третьи пытались найти божественный смысл в происходящем. Но все газеты сочли необходимым перепечатать снимок Зивелеоса из «Московской невральки».

Сама же «Московская невралька» сообщила сенсационную новость о том, что Федеральная служба безопасности превышает свои полномочия, занимаясь прослушиванием домашних телефонов сотрудников редакции газеты, и что это напрямую связано с делом Зивелеоса, к которому данная газета не имеет отношения, хотя и получила большую сумму денег с письмом от самого Зивелеоса. Деньги, как сообщалось в газете, редакция вернула государству, а потому всех спонсоров будет продолжать благодарить за оказываемую посильную материальную помощь. При этом тираж газеты увеличился в пять раз, и, тем не менее, был весь раскуплен в считанные часы.

В газете рассказывалось о том, что главному редактору газеты и некоторым другим сотрудникам пришлось провести почти весь день в ФСБ в связи с упомянутым событием, а потом опять всю ночь сидеть над подготовкой нового выпуска.

Весь день телефоны редакции не переставали звенеть. Звонили со всех концов страны со словами сочувствия и поддержки, с просьбами рассказать подробности.

В здании на Лубянке телефонов было гораздо больше, чем в редакции «Московской невральки», но и они трезвонили непрерывно с высказываниями негодования по поводу притеснения журналистов и с требованиями навести порядок в стране.

Когда около семи часов вечера ответственный дежурный ФСБ, утомлённый непрекращающимися звонками, устало поднял трубку в очередной раз и хотел заученно ответить: «Да, да всё знаем, занимаемся, примем меры», он вдруг услышал то, что сразу отрезвило его затуманенный однообразием мозг.

Звонили из газеты «Невралька России». Там неизвестно откуда получили письмо от Зивелеоса, в котором сообщалось, что в самое ближайшее время он нанесёт визит к крупнейшему коммерческому банку, расположенному в центре Москвы.

А вышло всё так. На стол главного редактора «Невральки России» по ошибке, а не специально, попал конверт, адресованный главному редактору «Московской невральки». Редакции двух газет располагались в одном здании, но на разных этажах. Курьер, как случалось не раз, перепутал этажи и редакции. Вот и всё.

Но и главный редактор «Невральки России» не обратил внимание на фамилию в адресе. В России ведь принято сначала писать должность, потом название газеты, а затем уж фамилию. Так что пока до неё дойдёшь в каждом письме, работать некогда будет. Прочитал Парфёнов Пётр Ананьевич, что письмо адресовано главному и открыл конверт, а там прочитал буквально следующие строки:

Вполне понятно, что Пётр Ананьевич испугался и оттого, что совершенно случайно открыл не предназначавшийся ему конверт, и оттого, что оказался ввязанным в неприятную историю. В то, что было вчера с «Московской невралькой», он оказался посвящённым в числе первых. Никто, конечно, не удивится, если узнает, что главный редактор Парфёнов немедленно позвонил главному редактору Никольскому и они встретились.

Посовещавшись тет-а-тет, они собрали самых ключевых, самых ответственных лиц своих редакций и теперь уже вместе с ними опять обсудили создавшуюся ситуацию. С точки зрения интересов газет правильнее было бы умолчать о готовящемся ограблении, но послать на предполагаемое место события своих опытнейших репортёров. Новая сенсация была бы освещена только этими двумя газетами, что подняло бы их тиражи небывало. Однако, как справедливо заметил Самолётов, приглашённый тоже на это совещание в порядке исключения, как человек, получивший похвалу от самого Горюшкина и сумевший яростно сопротивляться самому генералу Казёнкину, последствия такого поведения для обеих редакций могут оказаться весьма плачевными, так как обе будут обвинены в сговоре. Самолётов предложил поставить в известность только дежурного ФСБ, с чем все и согласились.