У входа я на мгновение останавливаюсь и вглядываюсь в витрину. Там отражаются улица и неясный мужской силуэт, похожий на призрачную тень. Это я сам. Что внутриразглядеть трудно, нужно подойти поближе и прильнуть к самому стеклу. Жалюзи опущены, но между ними осталась маленькая щель. Смотреть особо не на что. На пыльном подоконнике выстроились в ряд три высохших кактуса, валяются дохлые мухи. Из мрака проступают два старомодных креслатаких больше не делают: черная кожа, белая эмаль, высокий подголовник. Вдоль стены стоят шесть пустых жестких стульев и два стола, заваленные старыми журналами с порванными обложками или вовсе без них. На стенах висят зеркала, но никакого дополнительного света они не дают; наоборот, возникает впечатление, что длинная узкая комнатасама всего-навсего смутный образ в потемневшем от времени стекле.
Возле кожаного кресла стоит мужчина. Как и я сам, он скорее похож на тень, а не на человека. Как будто меня дожидается.
Он действительно меня ждет.
Вхожу с залитой солнцем улицы в парикмахерскую.
Вампиры, сказал Кевин. Они оба вампиры.
Кто? спросил я, кусая яблоко.
Мы сидели у Кевина на заднем дворе. Там, в ветвях дерева, в двадцати футах от земли, располагался наш самодельный дом (честно говоря, даже не дом, а просто грубая дощатая платформа). Кевину было десять, а мне девять.
Мистер Иннис и мистер Денофрио. Они вампиры.
Я оторвался от журнала с комиксами про Супермена:
Они не вампиры, а цирюльники.
Ну да, цирюльники и вампиры. Я это только что понял.
Я глубоко вздохнул и уселся поудобнее, прислонившись к стволу. Стояла поздняя осень, листья почти облетели. Пройдет еще несколько недель, и дом на дереве опустеет до следующей весны. Когда мой друг объявлял, что он что-то понял, это обычно означало: жди беды. Кевин ОТул был старше всего на год, но иногда мне казалось, что между нами добрых пять лет разницы, причем он выглядел одновременно и старше и младше. Кев много читал, и воображение у него было будь здоров.
Рассказывай.
Томми, ты знаешь, что обозначает красный цвет?
Красный цвет?
На шесте-вывеске у цирюльников. Та красная полоска, что спиралью закручивается вниз.
Она обозначает, что это цирюльня. Я пожал плечами.
Теперь настала очередь Кевина глубоко вздыхать.
Ну да, Томми, понятно, но почему именно красный? И почему спираль?
Я не ответил, потому что хорошо знал это его настроение. Лучше подождать: не выдержит и сам все расскажет.
Кровь, трагическим шепотом провозгласил мой друг. Струйка крови стекает вниз по спирали. Этот символ цирюльники используют уже почти шестьсот лет.
Умудрился-таки меня зацепить. Я отложил в сторону комиксы:
Хорошо, верю. И почему же они его используют?
Это был знак гильдии. В Средние века если ты делал что-то полезное, то обязательно принадлежал к какой-нибудь гильдии. Ну, как профсоюз на пивоварне, где работают наши отцы. И
Ну да, да. Но почему кровь?
Смышленые мальчишки вроде Кевина вечно ходят вокруг да около.
Сейчас объясню. Я тут кое-чего читаю, и там сказано, что в Средние века цирюльники были еще и хирургами. А больных они лечили так: пускали им кровь и
Пускали кровь?
Ага. У них же не было никаких настоящих лекарств, ничего такого. Если кто-то заболевал или ломал ногу, хирург вернее, цирюльник только и мог, что пустить кровь. Они часто и лезвие использовали одно и то жедля бритья и для кровопускания. А случалось, ставили больным пиявок.
Жуть.
Да, но это вроде как помогало. Иногда. Думаю, из-за кровопускания или пиявок понижается давление, и тогда можно, например, снять жар или как-то так. Но чаще всего больные просто умирали быстрее. Им бы переливание, а не пиявок-кровососов.
Я сидел и размышлял над его словами. Кевин иногда выдавал такие странные вещи. Раньше я думал, он врет, а потом в четвертом и пятом классе как-то услышал, как друг поправляет учителей и они с ним соглашаются. Так что нет, не врал. Странноватый малость, но не врун.
Ветерок зашуршал редкими увядающими листьями. Получился очень грустный звук, ведь мы так любили лето.
Ладно. А при чем здесь вампиры? Цирюльники ставили людям пиявок двести лет назад, и поэтому ты думаешь, что Иннис и Денофрио вампиры? Господи, Кев, ты чокнутый!
Средние века закончились больше пятисот лет назад, Найлз. (Всегда страшно хотелось его стукнуть, когда он называл меня по фамилии, да еще таким противным учительским голосом.) Но именно знак гильдии натолкнул меня на эту идею. Подумай, в каких еще ремеслах сохранился подобный знак?
Я пожал плечами и завязал рваный шнурок.
Ладно, пускай на шесте кровь, но это еще не значит, что они вампиры.
Глаза у Кевина всегда становились зеленее обычного, когда он был чем-нибудь увлечен или взволнован. Сейчас они стали совсем-совсем зелеными. Друг наклонился ко мне:
Только подумай, Томми. Когда исчезли вампиры?
Исчезли? Думаешь, они вообще существовали? Да ну тебя, Кев! Мама говорит, ты единственный талантливый ребенок, которого она знает, но мне иногда кажется, ты просто шизик.
Кевин не ответил. Его вытянутое, худое лицо из-за стрижки ежиком казалось еще более худым. На бледной коже золотыми пылинками проступали веснушки. Губы, такие же полные, как и у его сестер (говорили, что девушкам это очень идет), сейчас дрожали.
Я много читал про вампиров. Очень много. Почти во всех серьезных книжках написано: в семнадцатом веке легенды о вампирах в Европе стали сходить на нет. Люди в них по-прежнему верили, но уже не боялись так сильно. А за несколько сотен лет до этого вампиров постоянно выслеживали и убивали. Получается, они как будто ушли в подполье.
Или люди стали умнее.
Да нет, сам подумай. Кевин схватил меня за руку. Может, вампиров просто истребили. Люди научились с ними бороться.
Кол в сердце и все такое?
Наверное. Ну и им пришлось спрятаться, исчезнуть. Но кровь-то все равно была нужна. А как легче всего ее достать?
Я как раз подыскивал подходящий язвительный ответ, но, посмотрев на его убийственно серьезное лицо, передумал и просто покачал головой. Мы ведь были лучшими друзьями.
Вступить в гильдию цирюльников! торжествующе выкрикнул Кевин. Больше не надо было вламываться в чужие дома по ночам, рисковать, оставляя обескровленные тела, теперь они сами приглашали людей к себе. И клиенты не сопротивлялись, когда им пускали кровь или ставили пиявок. Мало того, ониили семья умершего больногоплатили за это деньги. Понятно, почему цирюльники до сих пор так держатся за свой символ. Они же вампиры, Томми!
Я облизнул губы и почувствовал на языке металлический привкусоказывается, губу прикусил до крови, пока слушал его разглагольствования.
Все? Каждый цирюльник и парикмахер?
Точно не знаю. Может, и не все. Кевин нахмурился и выпустил мою руку.
Но ты думаешь, Иннис и Денофрио точно?
Нужно это выяснить. Глаза у друга опять позеленели, а губы растянулись в ухмылке.
Я закрыл глаза, но потом все-таки задал этот неизбежный роковой вопрос:
Как, Кев?
Будем за ними следить. Проверять. Если они вампирымы увидим.
А если правда?
Что-нибудь придумаем, все еще ухмыляясь, пожал плечами Кевин.
Захожу. В цирюльне мне все хорошо знакомо. Глаза быстро привыкают к полумраку. Пахнет тальком, розовым маслом и лосьоном для волос. Пол вымыт. На конторке на белой льняной салфетке разложены инструменты. Тусклый свет играет на больших и маленьких ножницах, отражается на перламутровых рукоятках многочисленных бритв.
Подхожу к молчаливому мужчине возле кресла. Поверх рубашки с галстуком у него надет белый халат.
Доброе утро.
Доброе утро, мистер Найлз.
Он достает с полки большую полосатую салфетку и ловко, быстро расправляет ее, как тореадор мулету. Я усаживаюсь в кресло, и мужчина одним текучим неуловимым движением оборачивает ткань вокруг моей шеи.
Вас сегодня подровнять?
Думаю, нет. Просто побрейте, пожалуйста.
Цирюльник кивает и отворачивается. Ему надо смочить горячей водой полотенца и приготовить бритву. Я жду. Я вглядываюсь в глубины зеркала и вижу там бесконечность.
Беседа в доме на дереве состоялась в воскресенье. А к четвергу мы уже вызнали массу всего интересного. Кев хвостом ходил за Иннисом, а я не отставал от Денофрио.
После школы мы встретились у Кевина. Кровать в его комнате была завалена книгами, комиксами, полуразобранными радиоприемниками, электронными лампами, пластмассовыми модельками и одеждой. Его мать тогда еще была жива, но уже довольно долго болела и редко обращала внимание на такие мелочи, как спальня родного сына. Да и на самого сына внимания не очень-то обращала.
Кевин разгреб нам местечко, мы уселись на кровати и принялись проверять записи. Свои я нацарапал на обрывках бумаги и на обороте специальной формы, которую заполнял, когда доставлял по утрам газеты.
Ладно. Что у тебя?
Они не вампиры. Мой так уж точно нет.
Томми, еще рано судить, нахмурился мой друг.
Глупости. Ты мне дал список приметкак распознать вампира. Денофрио чист абсолютно по всем пунктам.
Выкладывай.
Ладно. Номер один в твоем глупом списке: «Вампира редко увидишь днем». А вот и нет! Денофрио и Иннис оба целый день сидят в своей цирюльне. Мы же проверяли?
Кевин привстал на коленях и потер подбородок:
Да, но, Томми, там внутри темно. Я же говорил: только в кино вампиры сгорают от солнечного света. В старых книгах написано, что они его просто не любят. Но могут, если надо, спокойно выходить днем.
Ну да. Но эти-то двое работают каждый день, как наши отцы. Регулярно закрываются в пять и засветло идут домой.
Томми, они оба живут одни. Кевин копался в своих записях. Это же о чем-то говорит.
Ага. О том, что они мало зарабатывают и поэтому никак не могут жениться и завести семью. Папа сказал, они цены не поднимали уже лет сто.
Вот именно! Так почему к ним почти никто не ходит?
Стригут плохо, вот и все. Я заглянул в свой список, пытаясь разобраться в торопливых каракулях. Ладно. Номер пять: «Вампиры не могу пересечь текучую воду». Денофрио живет за рекой, Кев. Я три дня за ним слежу, и каждый день он ее пересекает туда-сюда.
Мой друг привстал было на коленях, но тут плюхнулся обратно, голова его поникла.
Я тебе говорил, что по поводу этого пункта не уверен. Стокер про это пишет в «Дракуле», но других упоминаний мало.
Номер три: «Вампиры ненавидят чеснок», торопливо зачитал я следующий признак. Кев, Денофрио во вторник ужинал «У Луиджи». Когда вышел, от него разило чесноком футов за двадцать.
Третий пункт не самый важный.
Хорошо. У меня был припасен последний убийственный аргумент. Только не говори, что вот этот не важный. Номер восемь: «Все вампиры ненавидят кресты, боятся их и всеми силами избегают».
Я выдержал театральную паузу. Кевин уже понял, к чему я веду, и опустил голову еще ниже.
Кев, мистер Денофрио ходит в церковь Святой Марии. Каждое утро перед работой. Ты сам туда ходишь, Кев.
Да, а Иннис ходит в пресвитерианскую церковь по воскресеньям. Папа говорил мне про Денофрио. Правда, я его ни разу в нашей церкви не видел, потому что он приходит только на раннюю мессу.
Как вампир может ходить в церковь? Я бросил записи на кровать. Получается, он каждое утро там сидит и целый час пялится на добрую сотню крестов.
Папа ни разу не видел, как он причащается, с надеждой в голосе сказал Кевин.
Здо́рово. Я скорчил рожу. То есть если ты не священник, то обязательно вампир. Просто блестяще, Кев.
Он выпрямился и скомкал собственные записи. Я уже читал их в школе: Иннис тоже ни под какие Кевиновы пункты не подходил.
Томми, он не боится креста, но это ничего не доказывает. Я все обдумал. Эти существа присоединились к гильдии, чтобы спрятаться, замаскироваться. Тогда получается, им нужно не выделяться и среди прихожан. Может, они выработали особый иммунитет к крестам. Нам же делают прививки, и мы потом не болеем оспой и полиомиелитом.
Я еле сдержал презрительную усмешку:
А к зеркалам у них тоже иммунитет?
Ты о чем?
Кев, я тоже кое-что знаю про вампиров. В твоем глупом списке этого нет, но всем известно: они не любят зеркал. Потому что в них не отражаются.
Неверно, зачастил Кевин своим противным учительским голосом. Это в кино они в зеркалах не отражаются, а в старых книгах написано: зеркал вампиры избегают, потому что видят в них свою истинную сущность ну, вроде в зеркале они старые, или неживые, или как-то так.
Как-то так. В любом случае трудно придумать для них место хуже цирюльни. Разве что комната кривых зеркал в парке аттракционов. У них, часом, нет своей гильдии и знака, а, Кев?
Кевин упал на кровать, как будто я сразил его наповал, но через мгновение уже снова стоял на коленях и рылся в записях:
Была одна странность.
Ну да. Какая?
Они не работали в понедельник.
Да, очень странно. Все цирюльни на свете по понедельникам закрыты! Но нет, ты прав. Не работают в понедельник, значит точно вампиры. Что и требовалось доказать, как любит говорить на геометрии миссис Тупит. Ты такой умный, Кевин, уж куда мне до тебя.
Миссис Дубит. Кевин, единственный из нашего класса, математичку любил. Странно не то, что они не работают по понедельникам, Томми. Странно то, чем они занимаются в этот день. Иннис, по крайней мере.
Тебе-то откуда знать? Ты в понедельник заболел и сидел дома.
А вот и нет, улыбнулся мой друг. Напечатал объяснительную записку и подписался вместо мамы. А они не стали проверять. Весь день ходил за Иннисом. У него, слава богу, машина старая и очень медленно ездит. На велике можно догнать.
Я сполз на пол и принялся разглядывать какой-то агрегат, который Кевин забросил, так и не доделав до конца. Нечто вроде радио, а к нему еще что-то подсоединено. Я изо всех сил изображал безразличие, хотя ему снова удалось меня зацепитьвпрочем, как всегда.
И куда же он ездил?
К Мирам. В поместье старика Эверетта. К мисс Планкменпо Двадцать восьмому шоссе. А еще в особняк, который в прошлом году купил тот богатей из Нью-Йорка.
Ну и?.. Богатые люди. Иннис, наверное, стрижет их на дому. Мне было приятно, что сам Кевин до этого не додумался.
Ну да. Что же может быть общего между самыми богатыми людьми в округе? Они все стригутся у самого плохого в целом штате парикмахера. Даже у двух самых плохих парикмахеров: я и Денофрио видел. Они встретились у цирюльни, а потом разъехались в разные стороны. Денофрио наверняка поехал за реку в поместье Уилксов. Руди, тамошний сторож, говорит: либо Денофрио, либо Иннис каждый понедельник к ним наведывается.
С богачами часто так бывает: экономят на всем, вот и за стрижку норовят поменьше заплатить, пожал плечами я.
Может, и так. Но самое странное не это. Самое странное вот что: они оба загрузили в багажник машины какие-то маленькие бутылочки. А от Миров, от Эверетта и Планкмен Иннис вынес большие бутыли. По два галлонане меньше. Томми, они были тяжелые, туда явно что-то налили. Бутылочки из цирюльни наверняка тоже не были пустыми.
И что в них? Кровь?
Может быть.
Вампиры вроде кровью питаются, а не развозят ее по домам, засмеялся я.
Может, кровь была в больших бутылках. Они ее забрали, а взамен отдали маленькие, из цирюльни.
Ага. Кровь в обмен на лосьон для волос!
Томми, не смешно.
Очень даже смешно! Я нарочно засмеялся еще громче. Молодцы твои вампирыкусают только богатеев. Предпочитают кровь высшего качества!
Я катался по журналам с комиксами, задыхаясь от смеха, и старался ненароком не раздавить какую-нибудь электронную лампу.
Кевин подошел к окну и уставился куда-то в сгущавшиеся сумерки. Мы оба не любили, когда темнело рано.
Ты меня не убедил. Но сегодня мы все выясним.
Сегодня? Я больше не смеялся. А что сегодня будет?
Мой друг глянул на меня через плечо:
На задней двери цирюльни старый замок. Я такой могу за секунду открыть: у меня есть детский набор для фокусов. После ужина пойду туда и все проверю.
После ужина будет уже темно.
Кевин пожал плечами и снова посмотрел в окно.
Ты чтоодин пойдешь?
Друг снова оглянулся на меня:
А вот это зависит от тебя.
Я молчал.