Зачем? беззвучно спросил Денис.
Что? незнакомец приставил ладонь к уху, изображая глухого.
Зачем? Денис выдавил из себя голос. Зачем я вам нужен?
Я не собираюсь съесть тебя. Или изнасиловать, или послать на плантации. Ты нужен мне для одного дела Незнакомец вдруг подмигнул. Давай обсудим условия твоего возвращения домой?
Никогда ни до, ни после Денис не испытывал такой радости, такой надежды, осязаемой, как жгучий виски, который он пробовал в жизни только раз, и то случайно.
Ну вот, и глазки заблестели, констатировал незнакомец. Хорошо
Он встал с бетонной тумбы, протянул Денису руку. Тот был вынужден подать свою. Ладонь у незнакомца была ледяная; он помог Денису подняться, поставил на ноги, не прилагая усилий:
Меня зовут дядя Роберт. То есть меня зовут не так, но ты будешь звать меня дядя Роберт. Я дам тебе задание. Непростое. Работа займет тридцать дней, день на подготовку, итого тридцать один день ты работаешь на меня, а я возвращаю тебе обратно всю твою жизнь в полном, как говорится, объеме. Ты ее таким образом выкупаешь.
Идет?
«ЛУЧ». МАКСИМ
Третью волну он ухитрился поймать быстро-быстро грести руками, переместить вес тела назад, вскочить на ноги и угадать с равновесием, и волна понесла его, как официант коронное блюдо, на самом гребне, почти до берега, и Максим рухнул в белую пену.
Над водой стелились пеликаны, неподвижно зависшие черные тени, очертаниями похожие на птеродактилей. Пришел косяк рыбы: если открыть глаза под водой, можно поймать мельхиоровый сполох, блеск рыбьих светлых боков. Пеликаны бросаются носом вниз, один за другим, как серия томагавков, ввинчиваются в толщу воды, поднимая столбы пузырей вот, совсем рядом. Пеликан сейчас вынырнет и перекинет рыбу в воздухе, чтобы ухватить поудобнее, но вокруг уже вьются мелкие птицы-спутники, норовят выхватить добычу у ловца, вырвать прямо из клюва. Разбойничают, грабят и при этом орут, как потерпевшие. А пеликаны молчат.
Максим оглянулся. Секунду решал, поймать ли волну еще раз, но усталость победила. Выбрел на берег, отстегнул шнурок на щиколотке, поставил доску под навес, к другим таким же доскам, байдаркам, лодчонкам.
Какое синее небо. Казалось, невозможно на него насмотреться, а вот поди ж ты надоело. Высокая белая волна и болит спина, и такое чувство, что стареешь с космической скоростью. Приходится напоминать себе, что впереди долгий путь, нельзя раскисать, еще немало предстоит сделать.
Максим подобрал красное полотенце с белого песка. Окинул взглядом пляж тот тянулся на много километров, пустой, гладкий, стаи мелких птичек накатывали и откатывали вслед за волной, их ноги семенили так быстро, будто птицы гоняли на велосипедах. Ни человечка на побережье, а над прибоем брызги, и горизонт теряется в тумане.
Максим набросил полотенце на плечи. По щиколотку увязая в песке, зашагал к башенке из камней и известняка, метрах в пятидесяти от линии прибоя. Обернулся, еще раз окинул взглядом берег и горизонт. Пеликанов стало больше, они казались пернатым островом на воде. Прийти сюда вечером, поглядеть на закат?
Щелкнул магнитный замок. Максим пригнулся и вошел в слабо освещенный тамбур. Закрыл дверь.
В тамбуре было тепло, влажно и обморочно-тихо. Когда-то здесь пели птицы, но потом их отключили. Максим отряхнул ноги, чтобы не разносить песок. Обернул мокрые плавки полотенцем.
Луч, доступ в жилой сектор.
Звук-подтверждение.
Побежала вверх лестница-транспортер. Придерживая полотенце, он встал босыми ногами на ступеньку. Щелкнула за спиной дверь тамбура. Подул в лицо ветер с тонким, знакомым с юности, родным запахом. Лифтовая шахта сейчас закончится, и откроется великолепный вид еще секунда
Вот она, башня. Три полукруглых лепестка, опутанных транспортными нитками, будто гирляндой. Огоньки внешних лифтов и транспортеров. Гениальное строение украсило бы любой мегаполис: в его силуэте полет, импульс, это наш «Луч» в порыве к цели
Перед его лицом возникло объемное изображение:
Максим, в госпиталь. Немедленно.
Что случилось?!
Твоя дочь.
Экран погас.
* * *
Я не понимаю, зачем мне жить, сказала пятнадцатилетняя девочка. Объясни, если можешь. В чем смысл?
Ему хотелось обнять ее, взять на руки и не выпускать много часов он чувствовал ее боль многократно сильнее своей. Ему хотелось бить ее, трясти за плечи, хлестать по щекам за это ее проклятое, безвольное «зачем». Лиза сидела в терапевтическом кресле, утыканная инжекторами, со странгуляционной бороздой на шее. Усилитель звука, закрепленный на горле, помогал ей говорить.
У тебя есть не просто смысл жизни, он говорил, будто шел в магнитных ботинках, опираясь на каждое слово, у тебя есть задание, цель. Как у солдата, как у пилота. Ты сегодня предала нас всех попыталась предать.
Я не хочу быть солдатом или пилотом. Я не записывалась к вам в экипаж.
Она едва говорила, но глаза смотрели бешено, прямо Максиму в зрачки. Это не был каприз и не была игра. Максим и раньше знал, что его дочь упряма, но теперь внутренняя сила, слепая ярость этой девочки с синяками на шее напугали его до мокрых штанов.
Никто из нас не выбирал родителей, сказал он мягко. Ну извини, что мы с мамой родили тебя на борту «Луча», где твоя жизнь подчинена великой миссии. И у тебя есть друзья, безопасность, личное пространство, забота, учеба, игра. Океан, лес, горы
Это фальшивка, сказала Лиза. Будьте вы прокляты вместе со своим «Лучом».
И, зажмурившись, откинулась на спинку кресла.
* * *
Это была наша главная работа, кванты, и мы ее провалили.
«Кванты» они стали называть себя так еще перед стартом. Кванты одного Луча. Слово оказалось живучим.
Теперь они сидели на краю обрыва над рекой, солнце склонялось к верхушкам леса на том берегу. Пахло хвоей, дул легкий ветер. Зрение, обоняние, осязание и слух уверяли людей, что они видят закатное солнце, что в сумерках поднимается туман и скоро станет прохладно.
Все помнили, что нет ни реки, ни обрыва. А если и будут, то не скоро.
Мы провалили, с нажимом повторила Мария. Вырастить и воспитать детей, чтобы они были лучше нас! Сильнее, умнее, стабильнее! Чтобы они могли удержать цивилизацию, преумножить и передать дальше!
Пафос офф, пробормотала Анита. Рычажок вниз.
Стало тихо, в траве верещал сверчок. Мария опустила голову, Максим дотянулся и сжал ее руку. Несправедливо и неправда: речь не о пафосе. Человек переживает профессиональную катастрофу, можно бы и посочувствовать.
Давайте все успокоимся, сказал Андрей. Девочка психанула и сформулировала то, что волнует их всех. Они обвиняют нас, понимаете? Пятьсот лет назад человек мог прожить всю жизнь в маленькой деревне, быть частью крохотного социума и никого не спрашивать о смысле жизни. Но мы-то с рождения закладывали в их головы, что каждый из них личность и что за ними человечество, огромные возможности, разнообразие, равенство, сотни миллионов собеседников Естественно, им кажется, что мы заперли их на «Луче» и предопределили их жизнь насильно, до их рождения. Пятьсот лет назад это было бы естественным. Но они ведь, по задумке, люди будущего
Солнце наполовину утонуло в соснах. То, что заменяло здесь солнце. Визуальный эффект.
Тогда они правы, сказал Максим, и лица всех, кто собрался этим вечером на холме, повернулись в его сторону.
Сверчок замолчал.
ДЕНИС
Двадцать лет назад двести человек сто супружеских пар, тщательно отобранных, твердо мотивированных, отправились в путь на космическом корабле «Луч».
Денис болтался между сном и явью, и то, что он видел сейчас, принадлежало, наверное, сну: космический корабль в черной пустоте, похожий на технобабочку с четырьмя крыльями. В гладких плоскостях отражался свет звезд. Сон был бы прекрасен, если бы в него не вплетался колючей проволокой голос дяди Роберта:
После старта на корабле родилось второе поколение, еще триста два человека. Этим людям предстоит дать жизнь третьему поколению, воспитать и передать ценности в полном объеме.
Денис увидел пространство, подернутое дымкой. В тумане возвышалась башня: три полукруглых лепестка, устремленных вверх.
Жилой отсек устроен таким образом, чтобы сохранять у обитателей пространственные понятия: внутри снаружи. Оболочка внутри оболочки, дом внутри корабля. Эти люди живут дружной общиной, все они тщательно отобранные, эмоционально устойчивые личности с высоким уровнем самосознания. Почти все. Денис, ты меня слышишь?
К его губам прислонили прохладный стакан влага, счастье. Денис глотнул, вода пролилась в горло, потекла там, внутри, заново обозначая контуры тела. Денис понял, что может двигаться, что он сидит в кресле, чувствуя, как вибрируют спинка и подлокотники. Самолет?
Картинка изменилась: башня отодвинулась и пропала, утонула в паутине коммуникаций, конструкций, технических коридоров, резервуаров и полостей, фактур и структур всей закулисной машинерии, которая дает горстке людей жить, дышать, спать в безвоздушном холодном пространстве. Снова возник корабль, теперь с другого ракурса. Денис, задержав дыхание, залюбовался даже теперь. Даже в таких обстоятельствах.
Это компьютерная симуляция?
Вообрази альтернативную реальность, где у землян есть ресурсы, чтобы отправить корабль в дальний полет, но нет технологий, чтобы уложить экипаж в спячку.
Но
Ты ведь знаешь теперь, что мир устроен сложнее, чем ты думал?
Да, подумал Денис. Ты объяснил мне быстро и эффективно.
Звезды растаяли. Космос сменился синим небом. Денис увидел океанский берег: опрокидывались волны на песок, качались на ветру свечки высоких пальм.
Вот рекреационная зона, сказал дядя Роберт. На корабле их четыре, они моделируют естественные земные ландшафты Нет, это не компьютерная симуляция. Это настоящая соленая вода И настоящие люди, Денис. Это люди.
Наваждение съежилось космос, корабль, башня. Втянулось в рамку, превратилось в плоское изображение на экране. А под экраном сидел дядя Роберт, в джинсах и свитере, простой, понятный, инфернальный. Лил воду в высокий прозрачный стакан:
Спрашивай, у тебя должны быть вопросы.
Куда они летят?
К планете земного типа, с прекрасным климатом, источниками энергии, флорой и фауной, но без разумной жизни. Третье поколение «Луча» колонизирует этот чудесный мир. Еще вопросы?
С точки зрения генетики Жалких двести человек, как прародители будущего человечества
Рад, что ты соображаешь. Мне показалось в какой-то момент, что ты раскис Нет, эти люди не глупее тебя. У них есть замороженная донорская сперма и работающая генная инженерия. Не волнуйся за них.
Я не волнуюсь. Что я должен делать?
Дай им смысл жизни за тридцать рабочих дней, и я отпущу тебя домой.
Что?!
Дядя Роберт протянул стакан через разделявший их столик:
За тридцать дней эксперимента на корабле пройдет тридцать лет. Раз в сутки в их реальности однажды в год ты сможешь оказывать на пассажиров воздействие: менять условия, подкидывать информацию, давать новые вводные. Ты не сможешь напрямую вмешиваться в их сознание.
Но разве смысл их жизни не сам полет?
Для первого поколения да. Но рожденные на корабле дети могут решить, что этот смысл им навязали Ведь так оно и есть.
Денис молчал. Дядя Роберт кивнул, подбадривая:
Там нет ничего сложного, искусственный интеллект корабля исполнит любой каприз, но ты должен верно рассчитать, какие последствия будет иметь каждое вмешательство. Ты можешь сказать пассажирам правду о себе, об эксперименте, но это разрушит их картину реальности и приведет их и тебя к краху. Никому не нравится осознавать себя игрушкой.
В чем суть эксперимента?
Для тебя? Очень просто. Если ты приведешь к цели двести колонистов третьего поколения, осознающих смысл жизни ты вернешься к матери, отцу, брату и сестре, которые тебя нежно любят.
Денис ничего не смог сказать у него перехватило горло.
Кстати, забыл сказать, дядя Роберт улыбнулся. У тебя будут помощники. Завтра вы познакомитесь.
«ЛУЧ». ЛИЗА
Если кто-то боится, лучше сразу заткните уши. Это очень, очень жуткая сказка.
Они придвинулись ближе вся подшефная группа, пятнадцать сопящих носов, тридцать горящих глаз. Дело было в спортзале, на мягком полу под уходящими вверх канатами, лестницами, конструкциями для воздушной гимнастики. Казалось, сверху нет ни неба, ни потолка.
На одном корабле был запертый люк, Лиза говорила тихо и отрешенно. Его нельзя было открывать никому. Когда кораблю отдавали приказ кто угодно, даже самый взрослый и самый главный лидер, корабль отвечал так: «Никогда, никогда человек не должен заходить в тот отсек! Я не открою люк!»
Тишина. Сопение.
А на том корабле родился один мальчик. Он был гений, потому что его родители отредактировали его геном специально. Когда ему было пять лет, он пообещал детям в своей учебной группе, что откроет запертый люк
Дурак! не выдержала Софи.
Слушай дальше. Мальчик вырос и стал хакером. Он разобрался в исходниках корабля, взломал искусственный интеллект
Ну дурак! Дурак же!
И когда он подошел к люку и велел кораблю открыть его, люк зашипел вот так ш-ш-ш
Софи зажала ладонями уши. Ее примеру последовали Саша-третий и Роджер.
И люк открылся. Мальчик вошел и сперва ничего не увидел. Там было темно. Но потом его глаза привыкли к сумраку, и он увидел
Софи отбежала подальше, чтобы точно ничего не слышать, но никак не могла уйти, разрываясь между страхом и искушением.
А там висят мертвые люди! Их повесили за ноги, вниз головой! Он посмотрел на них и узнал своих соседей, родителей, их друзей весь экипаж! Все люди на корабле давным-давно умерли, а те, кто притворялся людьми, были компьютерные программы!
Хватит! тонким голосом крикнул Роджер, его трясло. Не рассказывай, очень страшно!
Тут и сказке конец, примирительно сказала Лиза. А кто слушал молодец
А что с ним потом стало? шепотом спросила Йоко. С этим мальчиком?
Он переписал свою память в память корабля и дал системе приказ взорваться. И вот весь корабль
Не надо! взмолился Роджер.
И жили они долго и счастливо, Лиза улыбнулась, показав зубы.
Кто жил? маленький Дима не умел понимать иронию. Кому там было жить, если все умерли?
Они так играли, рассудительно сказала Йоко. Потом те, кто умерли, встали и пошли.
Лиза потрепала ее по черным, блестящим, гладким волосам. В глубине души она, как и эта девочка, верила, что смерти нет. Может быть, она есть на Земле, где леса и океаны, где водятся киты и живут миллиарды людей. Но здесь, на «Луче», еще никто не умирал.
ДЕНИС
Он полежал минуту, глядя в белый потолок. Глаза открылись легко, а ведь еще полчаса назад ему снилось, что веки срослись и никогда больше не откроются.
Или не полчаса назад? Сколько времени прошло?
Он помнил далекую сирену, рев мотора, разговор в самолете и все. Дядя Роберт протянул ему стакан с водой Или не водой И с тех пор Денис ничего не помнил. Где находится этот белый, с синеватым отливом потолок и таблетка пожарной сигнализации в углу? И светло-бежевые стены?
Он сел на кровати. Тело слушалось. Руки не затекли, пальцы гнулись. Мочевой пузырь не протестовал. Или?..
Он вскочил, откинув одеяло, на нем был памперс, как на младенце или неходячем больном. Денис взвыл от ужаса и отвращения. Не нашел липучек, долго возился, срывая с себя эту дрянь, бросился туда, где в гостиничном номере была бы душевая, и угадал. Затолкал обрывки памперса на дно пустого мусорного ведра, закрыл хромированной крышкой
Огляделся, голый и дрожащий. Ванная комната стандартного гостиничного номера: не роскошно, не противно. Душ и ванна, блестящий чистотой туалет, под зеркалом электрическая зубная щетка, на вешалке махровый халат. Денис, стуча зубами, натянул на себя белое, новое, стерильно-чужое. Халат оказался почти впору, в кармане нашлась запечатанная мини-упаковка с ватными палочками. Надо же, как трогательно.
Плеснул в лицо холодной водой. Завис над раковиной, глядя на свое отражение. Вот, значит, как. Все реально. Эта комната реальна.
Босиком вышел из ванной. Задержав дыхание, взялся за ручку двери
Заперто. Конечно же. Мышеловка.