Лида открыла входную дверь и сразу почувствовала на своем теле легкий морской бриз. Хватит с нее запаха мусоропровода и потных синтетических сапог. Она стояла на самом берегу океана, босиком на твердом мокром песке, на который с легким плеском накатывался прибой. Ее ноги накрыло волной и Лида отошла назад. Пляж был совершенно пустынен, большие валуны кое-где загораживали тропинку, ведущую к ее дому. Как же она к этому своему дому привыкла. То, как сейчас, она его помещала на берег моря, то к дому вела лесная мшистая тропинка, иногда это была безлюдная городская улица. Лида меняла антураж: разные деревья, освещение, температура, запахи, звуки, только дом в последнее время оставался неизменным. Ей хотелось возвращаться к «себе». Она тут жила и наслаждалась своим пребыванием в капсуле, долгими московскими вечерами мечтая снова в ней оказаться, в своем удивительном, уникальном, тайном мире, подвластным ее воле, в мире, где она была сильнее, лучше, моложе и красивее.
Лида поднялась немного в гору и вошла в дом, где было прохладно и светло. Она подумала о легком обеде и сейчас же перед ней оказалась тарелка с салатом из креветок и чашка густого горячего сладкого кофе. Поев, Лида улеглась на кровать и сейчас же перед ней возник самый молодой и незатейливый из ее сегодняшних клиентов: Паша Титов, водитель лесовоза из Братска. Интервью в 2: 30. Лида полистала мало интересные картинки: Паша с девушкой. У девушки грубая внешность, крупные черты лица, нахрапистая улыбка провинциальной королевы, какою она себя мнит. Они в зимних ярких куртках в каком-то походе. Паша стоит у кабины своего грузовика. Он его только что купил, заставив мать продать квартиру, удовольствоваться меньшей. Потрачены деньги от квартиры, плюс банковская ссудаПаша уверен, что он молодец, все правильно сделал, что на своем собственном грузовике он заработает бешеные деньги. Вот Паша с товарищами, с которыми он открыл оптовые магазины. У них на складе товарони его реализуют, разбогатеют и он, Паша, через американских родственников выпишет из Штатов другие товары, дешевые и выгодныеОн гордится собой. Институт, надоевший, трудный и ненавистный он бросил. Зачем это образование вообще нужно? Ни за чем. Надо просто уметь делать деньги, уметь жить. А он умеет! Паша сидит в своей квартире, с девушкой расстался, одинесть нечего, бизнес лопнул, долгимать недовольна, но помалкивает. Настроение плохоесовсем никуда. Грузовик у него остался, но заработать почти ничего не удается. Что делать? Паша не знает, на что решиться, опций нет, где-то он это слово слышал. Девушки у него, кстати, тоже нет, со старой давно расстался, и не жалеет об этом, новая пока не находится. Где ее искать, он не знает. Нет девушки, нет денег, нет надеждФиговая жизнь, но Паша знает, что сдаваться нельзя.
Мать с отцом давным-давно развелась, они вместе почти и не жили. Папаша сильно пьющий и редко работающий. Лида видит Пашу рядом с отцом, высоким, еще не старым мужиком, поблекшим, но все еще довольно красивым. Папа выглядит поинтереснее сына. А вот они живут вдвоем у Паши в квартире. Неубрано, везде бутылки из-под пива, незастеленная кровать, вечно разобранный диван, банки с окурками. Не квартира, а логово. Лида видит, что Паше это все не по душе, но выгнать отца он не может. Потом папаша сам уезжает и Паша вздыхает с облегчением. Денег совсем мало. Квартиру приходится за копейки сдавать и жить у матери. Мать кормит, но около нее ему тоже плохо, чувствует себя мальчиком. Они почти не общаются, Паша все время в рейсах, устает, болит спина, мучают головные боли. Хочется чего-то нового, но как изменить свою жизнь он не знает. Сидит ночами в интернете на каких-то форумах и смотрит, сколько зарабатывают дальнобойщики в Америке. Лицо его при этом делается жадно-заинтересованным: вот где настоящая жизнь, хватит ему сопли жевать, надо отваливать. Другие отвалили и довольны. Какие-такие «другие»? «Отваливших» Паша лично не знает, только читал о них в интернете. Паше уверен, что он заполнит нужные бумаги ипрощай Братск, и все увидят, какой он рисковый парень. У матери какие-то родственники в Америке, они должны ему помочь. Помогут, помогуткуда денутся
Как же это было неприятно, что пришлось связываться с незнакомыми родственниками на Скайпе, объясняться, просить помощи, чтобы они «бумаги» заполнили. А они ничего заполнять не согласились. По их словам получалось, что нет никаких особых бумаг, что это все, мол, труднода понимает он, что трудно, но, ведь, не невозможно. Другие-то уехали, у него рабочая специальность. Якобы они куда-то звонили в Канаде, но опять же сказали, что все бесполезно. Как это «бесполезно»? Паша не поверил, просто решил, что родственники не хотят для него достаточно постараться. А потом они уж совсем какую-то ерунду начали предлагать: вроде он должен жениться на американке и получить какую-то грин карту, вид на жительство. Ничего себе «жениться»! Как будто это шутки. Впрочем, он нехотя согласился: пусть ищут ему девушку, а он посмотрит. Заставили фотографию послатьпослал, и тут начались унижения: никакая девушка, которым они его фотки показывали, не клюнула. Неужели он такой непривлекательный? Не факт, что они правда показывали все это фотографии из «Контакта». И ни одна девушка не заинтересовалась? Не может быть. Хотятут же тоже девки не сильно на него западают. Странно. Родственники, понятное дело, умыли руки: ты, дескать, давай сам себе «невесту» ищи, сиди на разных русских сайтах в Америке и предлагай дружбу. Паша с одной стороны понимал, что может ему и следует так сделать, но с другой, он заранее чувствовал, что у него ничего не выйдет: русские сайты почему-то не находились, а если и находились, то Паша не мог найти страницу «девушек на выданье», не знал, куда поместить свои данные и намерение найти подругу, чтобы переписываться. Да и как выразить свое «намерение»? Давай дружить, я такой-толюблю ходить в поход ? Он никогда ничего подобного не писал, и как взяться за щекотливое дело не знал. Видимо этот метод не для него. Он сразу понял, что стать женихомэто сомнительное дело, и хорошо, что он в него не ввязался, хотя и видел, что родственники разочарованы. Дядюшка противно учил его «жить», ругал за бездеятельность, посылал ссылки на уроки английского на скайпе, а потом занудно спрашивал, занимался ли он? Ну открыл он пару раз эти ссылки, и что? Все по-английски, он вообще ничего не понял, как заниматься-то? Так заниматься нельзя. Паша почему-то говорил дяде, что по-английски понимает, что вообще дело не в английском, он его быстро выучит, но на самом деле, английский был для него «темным лесом», чем-то совершенно неподъемным. Как он будет заниматься-то? Он работает, устаетим бы такую работу! Недавно, видимо, поняв, что со знакомством с девушками ничего не выйдет, родственники вдруг подхватились насчет лотереи грин кард, сами все обещали заполнить. Сначала опять ему ссылками докучали: открой-посмотри, открой-посмотри! По-английски он и читать не стал, да даже и по-русски объяснения казались Паши такими запутанными, у Паши даже ни разу не хватило терпения дочитать их до конца. Фотку надо сделать? Ладно, это он сделает. Послал и тотчас же почувствовал, что «дело в шляпе». Они ему, правда, говорили, что выигрыш мало вероятен, но Паша настраивался на позитив: все у него будет хорошо!
Лида «просматривала» Пашины мысли, и понимала, что настроение у него было оптимистическим: он знает, куда стремиться. Один тяжелый и неприятный рывок, и все будет хорошо. Мантра «все будет хорошо» стучала у него в голове. Паша считал, что он заслужил наконец удачу. Вот дурак-то! Еще и жалеет себя: у него в жизни слишком много работы, пора отдохнуть, хоть куда-то съездить, пока он еще не в Америке. Он же ни разу не был в Москве, говорят там красиво. А он не былпрямо стыдно кому сказать! Паша покупает билет на вокзале, по интернету заказать не решается, вдруг что не так сделает. Какой билет дорогой! Почти вся его месячная зарплата. Усть-Кут, через Братск, Иркутск, Новосибирсктри дня и Москва. У Паши было поползновение купить место в плацкартном вагоне, не баринно потом он все же решил шикануть, тем более, что в купе он вообще никогда в жизни не ездил: женщина с девочкой, военный. Ехать долго. Хорошо, тут в поезде все и случится, прекрасный «туннель» из ночных кошмаров.
Экран чуть меняет цвет, изображение делается более резким, отчетливым и ярким. Реальное время. Паша сидит в купе. Девочка лежит на верхней полке, военный с ней поменялся, уж очень она просила. Они втроем внизу, собираются ужинать. Тетка выкладывает на стол припасы. Еда выглядит аппетитно, курица, вареная картошка, крутые яйца. Мать ему тоже кое-что с собой дала: пирожки, правда из кулинарии. У военного ничего нет, зато он вынимает из чемодана бутылку водки, и Паша видит, что у него там есть еще одна. Женщина не чинится, собирается с ними бухнуть, она еще нестарая, но совершенно непривлекательная, выглядит деревенской теткой с потасканым и оплывшим лицом. Под обильную закуску бутылка уходит довольно быстро, военный достает вторую. Паше хочется продолжать выпивать, но он знает, что пьет он плохо, и что ему наверное хватит, но отказываться неудобно. У дядьки с теткой ни в одном глазу. Паша знает, что если он откажется, то будет выглядеть странно. Они пьют еще, начинают громко разговаривать и смеяться. В купе заглядывает проводница и предлагает чаю. Да, да, они все будут пить чай. Паша просит с лимоном, хотя это гораздо дороже. Когда же он прекратит при любых тратах взвешивать, может ли он себе это позволить. Другие же умеют себя полностью отпустить, а оннет. Водки больше нет, но о третьей бутылке никто не помышляет. Пьют чай, проводница заходит за стаканами и все собираются спать. Спать Паше совсем не хочется и он вызывается сходить в вагон-ресторан за пивом на утро. Дядька с теткой находят его идею прекрасной и даже порываются дать ему денег, но Паша отказывается, купит на свои.
Вот он идет по устланному ковролином коридору направо и открывает дверь в тамбур, там следующая тяжелая железная дверь. Сцепка, грохочущие колеса, очень холодно, в ушах свистит резкий ветер. На минуту Паше кажется, что между вагонами можно выпасть прямо на рельсы, но эта мысль его покидает как только он переходит в следующий вагон. Еще не очень поздно, но в коридоре никого нет, хотя за плотно закрытыми дверями купе слышны голоса. Люди не спят, почти все ужинают и пьют. Такой уж поезд. Работяги с семьями, командировочные, освободившиеся из заключения, военные едут в Москву по своим надобностям. Паша идет по коридору, у него, Лида это чувствует, прекрасное настроение, он взбудоражен, пьян, и полон еле сдерживаемого возбуждения от предвкушения приключений. Следующий вагон уже не купейный, а общий. На боковых местах сидят люди, в проход свисают чьи-то ноги, маленькие дети не спят, шумно, пахнет едой и немытыми телами. Паше здесь не нравится, хочется быстрей пройти дальше. Снова перестук колес, обжигающий холод, и Паша в мягком вагоне: безмолвие, мягкий ковер, за дверями тоже тихо, то ли люди легли, то ли просто тихо разговаривают. В рабочем тамбуре пахнет углем и дымом. Паша идет дальшесвет чуть меркнет, в тамбуре за дверью вагона никто не курит. Пашина рука рывком открывает тяжелую дверь, соединяющую вагоныОн в «коридоре», но пока ничего особенного не замечает. Он просто идет вперед.
Лида лежит на кровати, ей пора вставать, клиент в «тоннеле». Все Лидино существо охватывает лихорадочное волнение, она ждет еще пару минут, пораи вот она уже
Лох
Сколько же он уже вагонов прошел? Вагон-ресторан вроде в 8-ом вагоне, а у него 2-ой, в голове поездашесть вагонов всего. Такбыло два «плацкартных», потом «купейный», потом «мягкий» или наоборот? А может ресторан вовсе не в 8-ом? Надо дальше идти. Куда он денется с «подводной лодки»? Паша улыбнулся, просто он выпил лишнего, вагоны не может сосчитать. Хотя что их считать? Ресторан наверное следующий. А если нет, он постучится к проводнице и спросит, что тут такого? От холодного обжигающего воздуха между вагонами, Пашина голова немного прояснилась, прогулка по поезду шла ему на пользу. Правильно, что он пошел за пивом, завтра утром оно как найденное будет. Дядька с теткой ему попались невредные. Они сначала пивкоа потом чайку. Паше вдруг остро захотелось этого самого холодного пивка, где уж этот чертов ресторан. Он сейчас там бутылку обязательно выпьет и три с собой возьмет. Он шел вперед, на автомате отрывая холодные тяжелые двери: коридор, рабочий тамбур, сбоку туалет, тамбур, пространство между вагонами, с ветром, оглушающим лязгом колес, обжигающим морозом, потом тамбур, туалет, коридорснова рабочий тамбур с титаном для кипяткамелькающие двери, стучащие колеса, ветер, темные коридорыи полная тишинаон прошел уже не шесть, а наверное 26 вагонов, а ресторана все не видел. Может тут и нет ресторана? Но он когда шел по платформе на посадку вроде видел надпись «вагон-ресторан». Может этот вагон отцепили? Только зачем? Паша в раздумье остановился посреди мрачного коридора и решил идти обратно: жаль конечно, но черт с ним с этим пивом. Впрочем, он сейчас все-таки зайдет к проводнице, спроситчто тут у них за хрень
Лида завороженно следит за продвижением клиента по «коридору». Паша между вагонами, жгучий холод, он в одной спортивной легкой куртке, надо быстрее нырнуть в вагон, но дверь не открывается. Закрыли что-ли? Паша дергает вниз тяжелую ручку, но дверь не подается. Его буквально сдувает под колеса. Черт, а обратно? Ага, открылась. Купе проводницы закрыто, Паша рывком открывает дверь туалета. Дико захотелось в уборную. Тут пахнет сортиром, окно зачем-то приоткрыли, из него невероятно дует. Паша смотрится в зеркало, откуда на него глядит испуганная, усталая, растерянная физиономия: опущенные вниз уголки губ, глаза с набрякшими веками, тяжелый взгляд исподлобья. Неподвижное, бледное, испуганное лицо. В коридоре Паша почему-то забывает, в какую сторону ему надо идти обратно. Откуда он пришел, где была эта закрытая дверь между вагонами. Он снова стучит к проводнику, но ему не отвечают, пассажиров тревожить Паше неудобно, но он все-таки пробует негромко стукнуть в пару дверей. Никто его не слышит, тогда он идет по вагону и с силой, истерично стучит в каждую дверь кулаком и ногами. Нет, никто не открывает. Они не могут его не слышать, это какой-то пустой вагон. Но, почему? Паша смотрит на часы, стрелки не двигаются, даже секундная. Он бежит по вагону, переходит в следующий, потом в следующий, в следующий. Все двери теперь открываются. Сейчас Паша хочет только одного: оказаться в своем купе с дядькой, теткой, и теткиным ребенком. Они давно спят, и он ляжет на свою верхнюю полку и постарается уснуть. Но где же его вагон? Ему кажется, что он уже сто раз пробежал туда-обратно весь состав, но состав, катящийся по рельсам с адским грохотом, среди тайги, совершенно пуст, он в нем один-единственный пассажир.
Паша предельно устал, сбит с толку, им овладевает желание спрыгнуть с поезда, упасть в снег и постараться добраться до ближайшего поселка. Он садится на пол и начинает серьезно планировать, как он будет прыгатьХотя может ему и не стоит прыгать. Он знает Север, это тайга, сколько километров до ближайшего поселка? Может сто, а может больше. В одной куртке он не дойдет, тем более без лыж. При прыжке может ногу сломать, и тогда ему конечно не выжить. Дурная мысль. Паше не по себе, он предельно испуган. Заплакал бы от отчаяния, но последние проблески гордости, он же мужчина, не дают ему этого сделать. Паша закрывает лицо руками и тихо стонет.
В конце коридора лязгает дверь служебного купе. Он видит силуэт проводницы, которая неспешно к нему направляется. Пашей овладевает смешанное чувство: он счастлив, что девка наконец появилась и положит конец его кошмару, с другой стороны она сейчас вызывает в нем неимоверную злобу. Заспалась там, сволочь, телка тупая! Он же стучалне открывала, заставила его так мучаться, блядь. Вот он ей сейчас врежет! Пашины кулаки непроизвольно сжались. Хотя что он себе в голову взял? Не сможет он женщину ударить, никогда не мог. Он, кстати, вообще никого не может ударить. Кажется, что сильный и борзый, но это не так. Пашина внешность обманчива. Высокий, длинные ноги, чуть сутулится, как многие высокие люди. Фигура у него лучше, чем лицо. Лицо неприятное: большие серые глаза были бы красивы, но очень уж они навыкате, почти как при Базедовой болезни, про которую Пашу ничего не слышал. Веки слишком тяжелые, немного полузакрыты, наплывают на глаза, из-за этого это взгляд исподлобья кажется недобрым и тупым. Уголки рта опущены, что создает вечно брюзгливое выражение. При улыбке открываются десны, да и улыбка больше похожа на ухмылку. Такие нюансы Паше незаметны.
Женщина у него была только одна: первая и последняяМаша. Он с ней прожил больше двух лет. Сначала все было хорошо, девчонка крутая, лучше многих, Паше даже казалось, что парни ему завидуют. Она с удовольствием ходила с ним в походы, не ныла, несла тяжелый рюкзак. Паша даже начал подумывать о женитьбе, но Маша стала показывать свой характер: то не так, это не так, денег мало, работу смени, свози, достань, ты долженЭто «должен» Пашу бесило. Никому он ничего не должен, еще чего. Еще не жена, а уже командует. Стали ссориться, Маша на него орала, а он молчал, а потом выгнал из квартиры. Сам себе он казался «крутым», да нужна она ему! Еще придет, будет умолять, чтобы обратно пустил, говорить, что любит.
Маша не вернулась, вообще ни разу не пришла. В компании, где ее можно было встретить, Паша старался не ходить. С другой стороны, а куда ему было еще ходить? Стало тоскливо. О жизни с Машей он не жалел, был доволен, что не женился. Мать ее сразу невзлюбила, надо же, оказалась права. Мать он любил и жалел, но считал бабой несуразной, неудачливой и глупой, всерьез ее принимать было нельзя. Мать казалась большим, даже старым ребенком, потерявшимся без жесткой родительской руки. Мать у негобалда, но другой-то нет. Сестра, папашки у них, правда, разные, вот онадругое дело. Хитрая девка, не бог весть какая красавица, но замуж вышла удачно. Двое детей, дом, муж обеспечивает, что еще бабе надо? Тут Паша ловит себя на стыдной мысли, что он тоже был бы не против родиться «бабой», и тогда кто-то другой на него бы впахивал. Но это он так, не всерьез: бабой быть конечно легче, но мужиком однако лучше и почетнее. Он, Паша, мужик и должен этим гордиться. Впрочем честно говоря, гордиться было особо нечем.