Десять минут (две в резерве), чтобы добраться до столика в баре. Еще пять в чистом запасе. Можно перекурить, можно
Добрый день, мадемуазель Шапталь!
Первый клиент оказался ей под статьпришел пораньше и даже успел вписаться в небольшой водоворот у дверей, так что сразу и не заметишь. Глазастый, увидел первым. Будь это личным свиданием, крепкий плечистый в старом поношенном костюме уже заработал бы первый тяжелый «минус», но поскольку речь шла о деле
Очень рада, мсье Бонис. Здравствуйте! Давайте-ка отойдем в сторону и перекурим.
Да, сейчас
Откуда-то из-за спины словно сама собой появилась гитара в сером полотняном чехле. Мод лишь моргнула. Про гитару уговора не было. Парня, дабы пристроить к делу, рекомендовал все тот же шеф. Не настаивал, но советовал. По всем статьям подходит: крепок, разбирается в технике, прекрасный шофери не парижанин, много не запросит.
То, что Жорж Бонисоткуда-то с юга, Мод поняла при первом же беглом знакомстве. О деньгах парень сказал сам, заранее согласившись на все условия. «На мели!» констатировал он, разведя широкими ладонями. Торговаться явно не умел, и Мод мысленно вывела большой и основательный «плюс». Работяга откуда-то из Прованса, в Париже не слишком везет
Гитара?
Слева от стеклянных дверей народу оказалось поменьше. Мод поставила картонную папку на асфальт, достала из сумочки «Gitanes Mais», извлекла последнюю сигарету. Парень поспешил щелкнуть зажигалкойогромной, остро пахнущей бензином, явно самодельной. Сам достал надорванную пачку «Gauloises Caporal» как раз к костюму и внешности. Бывший художник Мод оценила образ: рост, широкие плечи, мятый серый пиджак, галстук не первой свежести, сдвинутый на сторону, крепкая шея, слегка вьющиеся темные волосыи щеточка усов. Ее лет, но выглядит куда старше. Самодельная зажигалка, мозоли на ладонях И гитара. Оставалось сложить все вместе.
Обладатель усов между тем не спешил. Размял сигарету, сунул в уголок рта, поглядел не слишком уверенно.
Решился.
Так как, мадемуазель, берете на службу? А то, знаете, совсем плохи дела. С квартиры попросили, того и гляди в полицию заявят. Вот, даже гитару с собой таскаю, чтобы не пропала ненароком.
Да, торговаться парень явно не умел. Мод улыбнулась.
«Понтиак-кемпер» 1935 года, американец. Знаете, что за зверь?
Жорж Бонис, ничуть не удивившись, пожал широкими плечами.
Черная глазастая жаба с вагоном на плечах? Знаком, как же. Там первым делом карбюратор проверить надо
Девушка кивнула. Кажется, шеф знал, кого рекомендовать. «Черная глазастая жаба»?
Неплохо!
***
Нет, решительно заявил Жорж Бонис, отставляя тарелку в сторону. Не разбираюсь я в ней, в живописи, мадемуазель. Особенно в современной. Ну, совсем!
Тарелка (омлет-фриттата с овощами и мясом) была уже второй. Парень явно успел изрядно оголодать. Поначалу отказывался, смущался, но Мод сумела настоять. «Хочешь проверить работниканакорми его», изрек как-то ее мудрый дед, мамин папа. Шапталь-старший был бы доволен результатом.
Я ведь как понимаю, мадемуазель? Картинаэто вроде жизнь, только в раме. Окошко! А у нынешнихне пойми что. Как они только такое видеть могут?
В баре почти пусто. Ее столик, как и ожидалось, оказался свободен, стрелка наручных часов миновала зенит (десять минут шестого), но за столиком они по-прежнему вдвоем. Тот, кого она ждала, запаздывал. Мод не слишком огорчалась. Появится! Тем более, слушать простодушного парня было очень приятно. Просто медом по сердцу!
Говорите, Энгр умер?
Отхлебнув кофе (заказала, как обычно, крепкий без сахара), распечатала купленную в холле сигаретную пачку с силуэтом цыганки.
Не расстраивайтесь, мсье Бонис. Выне исключение. В современной живописи никто не разбирается, поверьте мне как специалисту.
Широкая ладонь взлетела над столиком.
Если можно, по имени, мадемуазель. «Мсье Бонис» сразу себя в комиссариате представляешь. Наслушался! Но Вы же эксперт!
Визитную карточку Мод вручила усачу еще в первую их встречу.
Именно, согласилась она. Экспертэто тот, кто делает вид, что разбирается. А остальные делают вид, что верят, и платят деньги. Такая у нас игра
Полюбовалась эффектом и добавила уже серьезно:
Яхудожник. Не знаю, насколько хороший, но училась у настоящего мастера. И всегда могу сказать, что на мольбертеживопись или профанация.
Парень задумался, провел пальцем по подбородку.
А если на этом самом мольберте, извиняюсь, три пятна зеленого колера?
Даже в этом случае. Мазокпрофессионала видно сразу. Поверьте, не так просто вписать три пятна в холст А еще я всегда подскажу, какие картины лучше отобрать для выставки, чтобы они не смотрелись, словно в лавке старьевщика. Собственно, этим мы с вами и займемся. Придется поездить, поэтому мне нужен «кемпер». Онцеликом ваша забота. Еще может понадобиться помощь при погрузке и Мало ли что еще?
Ладонь Жоржа Бониса вновь взлетела над столиком, сжимаясь в полете в крепкий увесистый кулак.
И это тоже, невозмутимо согласилась она. А вся наша работаради большой выставки, которая должна открыться в начале июля. Работы очень много, сейчас уже середина мая Нужно постараться.
Говорила, а сама поглядывала в сторону двери. Столик действительно очень удобен. В баре не слишком светлов отличие от широкой лестничной площадки. Все как на ладони
Он и она. На нейдлинное светлое платье явно от Мадлен Вионне. Прическа под Бэт Дэвис, колье на высокой шее, белая сумочка с большой красной розой, белые перчатки. На немобычный темный костюм, но строго по фигуре, от лучшего портного. Ейпод тридцать, он много моложе. Ростом вровень, оба высокие, только в плечах и разница.
Номер третий. Ради него Мод и попросила придвинуть к столику лишнее кресло. 14 минут шестого
Поклонился, слегка небрежно, тряхнув черными кудрями. Сейчас приложится к ручке Нет! Рука к руке, прикасаясь лишь кончиками пальцев. И не простона короткий миг дама присела в коротком, похожем на книксен, поклоне. Склонила голову
Мод едва удержалась, чтобы не протереть глаза. Церемониальный, чуть ли не придворный поклонздесь, в «Гранд-отеле»!
Мы кого-то ждем, мадемуазель? проявил прозорливость ее усатый спутник.
Девушка кивнула.
Уже дождались.
***
Мод! Здравствуй, Мод! Извини, кажется, опоздал. Задержали, понимаешь, никак не мог прервать разговор Здравствуйте, мсье, яАрман, Арман Кампо. Можно просто по имени, меня тут все знают О, это ваша гитара? А какая она у вас?
Девушка невольно усмехнулась. Приблизительно так они и познакомились месяц назад, здесь же, в баре. Подскочил, тряхнул кудрями, зачастил, перемежая слова улыбкой. После первой фразы очень захотелось двинуть приставалу прямиком в челюстьв гладко выбритый острый подбородок. После второй решила не бить, но дать от ворот поворот, не сходя с места. Однако фраз оказалось куда больше, чем три.
Жоржу Бонису, человеку с гитарой, довелось испытать все это заново, причем с тем же результатом. Вначале нахмурился, потом, расслабившись, протянул широкую ладонь, а вот уже и гитара выглянула из чехла.
Арман Кампо был невероятно, нечеловечески обаятелен. Ничего удивительного, профессия обязывает.
Жиголо!
5
Чего разлегся? Встать!
Серый сумрак, желтый четырехугольник двери, черный силуэт охранника Надо встать, иначе будет хуже. Еще хуже.
Н-ну?!
Встал, покачнулся, поймал губами клочок сырого воздуха. В тюрь-ме быстро учатся.
Не молчать!
Пауль Рихтер, номер 880. Эмигрант, Черный фронт.
Силуэт качнулся, надвинулся тяжелой горой.
И чего ты такой красивый, номер 880?
Как отвечать, он уже знал. Вбили в первый же день.
Упал с лестницы.
Гора весело хмыкнула.
С лестницы, не с лестницы, а днем дрыхнуть не положено. Ясно?
Еще клочок воздуха.
Д-да!
Не «да», кретин, а «так точно!»
Не ударил, просто толкнул резиновой дубинкой в грудь, но и этого хватило.
Вста-а-ать!
И он снова встал. Гора тяжело дышала рядом, от нее несло табаком и тяжелым перегаром.
Эмигрантывсе предатели! И ты тоже, понял?
Всему есть предел, даже инстинкту самосохранения. Особенно когда понимаешь, что в любом случае останешься виноват.
Я не предатель!
Сказал даже не Смертисамому себе. Ждал удара, но вместо этого с горы вновь донесся смешок.
Не предатель? У нас зря никого не сажают, умник. А ну, приседание на носках! Раз-два-три!..
«Раз-два-три-четыре»
Присел, встал, присел, завалился на бок.
Встать!!!
И вновь не ударилсхватил за ворот грязной рубахи, подтянул ближе.
Выжить думаешь, эмигрант? Не надейся. Представь, что здесь твои Штаты, а тыпоганый ниггер!..
Пока смеялся, с гоготом и присвистом, хватило времени сообразить. Штаты?! Он ничего не говорил о Штатах!
Черный фронт, значит? А как зовут вашего бундсфюрера?
Партайгеноссе Кун, Фриц Кун из Нью-Джерси.
Ответил, как и спросили, шепотом. Не тайна, об этом его уже спрашивали на допросах. Гора явно удивилась.
А почемуЧерный фронт? Партайгеноссе Кунверный камрад, его сам фюрер награждал.
Я из Германо-американского союза работников искусств. ПредседательРудольф Боле. Мне сказали, что он друг Штрассера. Я, к сожалению, не знал.
Последнюю фразу проговорил не вслух, про себя. Не знал, хотя и следовало. Нацисты казались все на одно лицо, и разбираться в пятидесяти оттенках коричневого он просто побрезговал. Выходит, зря
Предатель и есть, гора дохнула алкогольным паром. Чего стоишь? Приседание на носках. Раз-два-три! Раз-два-три!
И сновашепотом:
Главное, парень, ничего не подписывай, иначекрышка. Пусть лупятне подписывай. В лагерь попадешь, найди наших и передай привет от старины Гроссштойсера. Фамилию не перепутай. Гросс-штой-сер
Он снова упал и снова на бок. С грохотом захлопнулась обитая железом дверь.
***
Короли в изгнаниине короли на престоле. Паспорт удалось достать совершенно случайно. Пауль Рихтер, эмигрант, цирковой акробат, шапочный знакомец Шута и горький пьяница, умудрился насмерть рассориться с супругой, тоже акробаткой. Заодно и вылетел с работысупруга приходилась родной племянницей директору. В довершение всех бед непутевый Рихтер был изгнан из дому с конфискацией всего движимого и недвижимого, включая и документы. Без таковых иностранцу в Штатах не слишком безопасно, и Шут лично отвел бедолагу в посольство Рейха, посоветовав, не вдаваясь в подробности, объявить об утере. Дубликат выдали, а через год супруги помирились. Лишний паспорт Рихтер Шуту на радостях просто подарил, не сразу, но после третьей рюмки самодельного яблочного шнапса.
На два года нас с тобой старше, резюмировал Шут. Судимостей нет, никакой политикой не занимался, а пометки насчет алкоголизма в паспорте не предусмотрены. Годится?
Еще нет, возразил Король. Надо проверить, особенно насчет политики.
Проверили, узнали про Германо-американский союз работников искусств, но, поразмыслив, не придали этому особого значения. Сам Рихтер, будучи аккуратно расспрошен, лишь рукой махнул. Не союз, мол, а сборище идиотов, только что способных песни орать и взносы требовать. Глубже вникать не стали. Мало ли их, эмигрантских союзов и союзиков?
Но все равно на душе было тревожно.
Я бы тебя с такой сомнительной бумажкой за океан не послал бы, резюмировал Шут.
Я бы тебя тоже, не стал спорить Король. Но с нашими паспортами нас арестуют прямо на границе. Рискнем?
Арестовали его не на границев Берлине, прямо в вагоне, не позволив выйти из купе. Поезд отогнали на запасной путь, запястья сжала сталь наручников
Первый раз избили возле черного Mercedes-Benz 260 D, когда он попытался узнать о причине ареста.
***
За окномзарешеченной амбразурой под самым потолкомодин за другим, с малым перерывом, взлетали и садились самолеты. Шум он слыхал и раньше, но только сейчас, немного отогнав боль, понял, что к чему. Темпельгофвоздушные ворота столицы Третьего Рейха. Где-то там, в неизмеримой дали, майское предвечернее небо, перистые облака у горизонта, легкий чистый ветер. Летать он очень любил. Начав зарабатывать, записался на частные курсы пилотов, несколько раз прыгал с парашютом, тщательно скрывая от чувствительных родителей. Среди безумных планов, которые довелось обсуждать с другом, был и самый простой: купить билет на один из цеппелинов, курсирующих между Берлином и Нью-Йорком. «Гинденбург», а еще лучше «Олимпия», всеобщая любимица, небесная богиня. Билет стоил никак не меньше фордовского авто, зато таких пассажиров не станут усиленно проверять. Спорили, прикидывали варианты, даже съездили в Лейкхерстпоглядеть на старт чудо-цеппелина.
Сошло бы, резюмировал Шут. Но только в одном случае: если бы у тебя, куманек, имелся американский паспортвдогон к родному. В Темпельгофе на землю Рейха сходит наглый янки, а из такси где-нибудь в Шарлоттенбурге выходит скромный немецкий Михель. Но собственная Его Величества разведка эмигранту не положена.
Как и американский паспорт, согласился Король.
Каждый из них имел право на американское гражданство, прожив на земле Свободы почти всю свою недолгую жизнь. Но в королевской семье о подобном и не думали. Представитель династии не может быть каким-то там «гражданином». Его ждет престолили не ждет, но в любом случае наследник древнего королевства должен остаться немцем.
Родители Шута оказались куда большими реалистами, и молодой человек в свой срок получил документ с клювастым орлом.
Плохи мои дела, сказал он как-то своему сюзерену. В Штатах слишком много конкурентов, куманёк. Сплошные, я тебе скажу, клоуны. Затеряюсь!
Дипломированный экономист шутилкак и положено по рангу. Последним придворным шутом был его прапрадед, честно прозвеневший бубенчиками у подножия трона всю свою долгую жизнь. Состарившись, положил колпак у ног монарха, но старый король, нарушив традицию, не стал даровать шутовское звание его старшему сыну. Времена менялись, и тот давно уже числился офицером королевской гвардии. Внуки пошли по статской линии, но продолжали честно служить изрядно покосившемуся престолу. Однако королевский пенсион так и не успели получить.
Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918
Король и Шут, родившиеся перед началом Великой войны, выросли в штате Нью-Йорк, не помышляя ни о престоле, ни о придворной службе. Родители хотели видеть их серьезными людьми, но Шут не хотел в экономисты, а Корольв адвокаты.
Мальчишки очень любили цирк. Запах свежей стружки на манеже казался им милее всякой карьеры. Никакие уговоры не помогали. Королевская семья даже не желала подобное обсуждать, отец же Шута, в прошломдействительный тайный советник, а ныне удачливый бизнесмен, соизволил уцепить наследника за буйные вихры и тряхнуть от всей чиновной души.
В клоуны, значит, собрался, бездельник? В шу-ты? Может, тебе бубенчик подарить на Рождество?
Шуту было очень больно и обидно, но он сдержал слезы.
Я сделаю конный номер, папа. А шамберьер у меня уже есть.
Король-папа, законный наследник отрекшегося дедушки, никаких вопросов не задавал, а просто перестал выпускать отпрыска из дому. Его несостоявшемуся величеству так и не довелось узнать, что сын мечтал стать коверным клоуном.
После седьмого класса, на летних каникулах, Шут и Король бежали из скаутского лагеря, устроившись в разъездной цирк братьев Ринглингодин в цирковую конюшню, другойпомощником билетера.
***
Странное дело, но его больше не тревожили. Можно было лежать на жестких нарах, отгоняя липкую боль, дышать, вспоминать, думать. Совет надзирателя был понятен. «Колумбия» тюрьма следственная, здешним служакам, дабы отработать свой хлеб с маслом, требуется поскорее сшить «дело». Признаетсятрибунал и в лучшем случае решетка на много лет. Не признаетсязабьют до смерти и оформят «упавшим с лестницы».
Или Или не забьют.
Лагерь ничуть не лучше тюрьмы, но проволока, пусть и колючая, все же не каменные стены. Гроссштойсер. Гросс-штой-сер
За окном-амбразурой подал свой низкий голос еще один самолет, поднимаясь в чистое вечернее небо. Тот, кто лежал на нарах, улыбнулся и беззвучно шевельнул губами:
Меня не запрут!
И задышал, ровно и твердо: