Глядел я в основном на портрет Унгали. Оторваться невозможно, до чего хорош.
До чего хороша.
Была бы она просто красиваяно, увы, все намного хуже.
Ты сам подумай, кто сюда охотно едет и почему, брюзжал Калугин у меня за спиной. И какие резоны тут болтаться у дипломата, которому надо расти.
Широкополая легкая шляпа лежала на месте, рядом«мухобойка», крошечный отпугиватель насекомых. Очень важно, чтобы все было точно там, до миллиметра, где ты оставил, уезжая. Это у нас ритуал.
Ну мы-то с тобой не за карьерой летели, заметил я, вешая пиджак на плечики и снимая галстук. Давай совсем откровенномы просто были рады приключению и считали, что нам очень повезло. Напомнить, кто радовался больше всех?
Приключение кончилось, тебе не кажется?
Ну так оно должно было кончиться И началась обычная работа
Я копался в шкафу, думая, что переодеться в камуфляж было бы разумно, но сейчас каждая минута на счетуКалугин может остыть, а ему хочется многое сказать мне, и надо ловить момент, пока напарник готов откровенничать.
Это не работа, а профанация. Топтание на месте. Тебе хорошо, тебя хотя бы любят!
Да кто меня любит, когда экспедиция поголовно уверена, будто я стукач! Это с тобой все обнимаются!
Я не про наших, процедил Калугин.
Хочешь сказать, тебя местные не любят?!
Не так! отрезал верный мой коллега.
Я высунулся из шкафа, уже в шляпе, с пристегнутой на воротник «мухобойкой», и хотел поймать Костин бегающий взглядглаза у напарника не на месте, он чувствует себя виноватым передо мной и теперь старается переложить вину на людей и обстоятельства. Что значитне так его любят? А как его должны любить?.. Но Калугин стоял у дверей, а со стены на меня смотрела Унгали.
Ничего, кроме «вот такая хреновая у нас работа», в голову не шло.
Вот такая хреновая работа! пробормотал я, уставившись на портрет, словно загипнотизированный.
Если хочешь, я сниму его. Это два слоя герметика, черный поверх белого, их можно просто срезать и скатать в рулон.
Даже знать не хочу, откуда у русского дипломата герметик в таком количестве.
Со склада, вестимо.
Коррупция?
Я бы скромно назвал это бесхозяйственностью.
То есть банальная кража. Во дворце тебя такому не учили.
Во дворце плохому не научат. Калугин подошел и встал рядом. Хочешь верь, хочешь, нет, еще и поэтому я не хочу возвращаться сюда. Они совсем как мы, но гораздо лучше нас. Особенно новое поколение, дети Тунгуса и их ровесники. Чистые, верные долгу, порядочные
Ага, и голову проломят любому, кто показался им непорядочным.
А почему бы и нет!
Очнись, Кость, это мафия, сказал я. Мафия всегда со стороны выглядит намного привлекательней, чем любая госструктура.
Но мы-то знаем ее изнутри!
Ну знаем. Обязаны. Задача у нас
Да к черту такие задачи! отрезал Калугин. Буду сидеть в офисе, а эти кукольные черные мордашки забуду как страшный сон.
И отвернулся от портрета несколько резче, чем полагается в приличном обществе.
Унгали смотрела на нас и, наверное, думала, до чего же мы смешные.
Беда с местными аристократами, очень славные они люди. Мы с Калугиным знаем их, как никто. Уверен, разведка изучила их повседневную жизнь намного подробнее и может посекундно доложить, что происходило во дворце и его ближайших окрестностях тогда-то и тогда-то. Зато наша работахреновая, прошу заметить, предполагает тесные и даже неформальные контакты с объектом. В идеаледоверительные и теплые. Но каждую секунду ты обязан быть начеку и помнить, что с тобой работают тоже. Увы, дружба официальных лицне более чем удобный инструмент решения вопросов, и вся история Земли это доказывает. А пресловутая «ценностная политика» со всеми ее гуманными лозунгами была такой же выдумкой пиарщиков, как и сами «общечеловеческие ценности», ради которых так легко начинаются ковровые бомбардировки. Не бывает дружбы между странами, и братских народов не бывает, забудьте. Есть только интересы выживания нации, и поступиться ими ради личной симпатии немыслимо. «Хороший парень» наша профессия, но совсем хорошим парням, наивным или легко управляемым, в нее путь заказан. Съедят. И плевать, что съедят тебя личнострану твою могут слопать, а ты и не заметишь как.
Но куда деваться от простого факта, что на исследованной нами части «Зэ-два» в силу объективных причиннапример, легкой избыточности кормовой базы, и это лишь то, что на поверхности, сложился уникальный социум с четкими и мудрыми правилами игры. Здесь все до того хорошие, даже которые плохие, что первая мысльнам встретилась искусственно выведенная и управляемая цивилизация, в нормальных условиях так просто не бывает. Где-то под землей сидят зеленые человечки и рулят черными.
Кстати, зеленых человечков мы активно ищем, хотя бы следы. Ну явный же «посев» тут был. Гоминиды не успели бы так развиться естественным образом. На планете по всему примерно миоцен, и вдругвысокоразвитая разумная жизнь.
Нет, на «Зэ-два» не рай и не утопия. Да еще и слишком жарко летом. Но чертовски здорово. Нам очень нравится.
И народ здешний красив телом и душой. А отдельные экземпляры хороши, чего уж там, прямо до дрожи в коленках.
Кто не работал с Тунгусом и его ближним кругом, просто не может представить, как приятнои в то же время трудноиметь дело с такими людьми. С ними тепло. Но иногда чувствуешь себя невообразимо глупым. Нет, ты не всегда был дураком, это вбитые в голову стереотипы земной цивилизации сделали из ребенка тупое жвачное. Или тупого хищника. На Земле выгодно быть ограниченным, так жить легче.
И все неожиданности, что нас ждали на «Зэ-два», преподнесла нам отнюдь не планета и не ее жители. Проблемы сидели у землян в головах, а здесь уже вылезли наружу во всей своей неприглядности.
Пойдем, сказал Калугин. Успеешь еще налюбоваться. Я и не думал идти сегодня на реку, а теперь хочу. Посидеть на берегу Проститься.
Да чтоб тебя. Ну зачем такая трагическая интонация?
Я надвинул шляпу на глаза, повернулся кругом через левое плечо и шагнул за дверь, в жару.
* * *
Территория базы обнесена высокой сетчатой оградой и залита красно-коричневым полиуретаном, словно огромная спортивная площадка. Круглые сутки по ней снуют плоские шайбы пылесосов, шарахаясь от людей и машин. С песком они, прямо скажем, не справляются. Ограда еле слышно потрескиваетэто патентованная лазерная система отстреливает насекомых на подлете. Тоже получается не очень.
Время от времени в МВО начинается дискуссия, не запретить ли технике заезжать на базучтобы не таскала внутрь песок на колесах. Пускай стоит просто за забором или паркуется у «взлетки». Но тогда всплывает еще десяток вопросов, начиная с того, кто будет машины сторожить, и заканчивая элементарной безопасностью: как быстро занять круговую оборону, если внезапно нападут. Брилёв и Газин могли бы по любому пункту дать развернутую справку, но вообще-то насчет песка у них есть один всеобъемлющий ответ. Военачальники благоразумно держат его при себе, чтобы их же самих не спросили, куда они смотрели, когда утверждали место для базы и расположение аэродрома относительно нее.
А смотрели они на розу ветров. Когда у тебя под боком условно античный город в двадцать тысяч народу, где население вовсю занимается обработкой металла и приготовлением еды, но дерево у него в дефиците и топит оно понятно чем, ты, если не совсем дурак, постараешься встать с наветренной стороны. Разумеется, выше по реке. Узнав, что город продвинутый и там есть центральная канализация, как в Древнем Риме, все равно выше по реке, но уже не так далеко.
Порадовавшись тому, какие они умные, наши герои просто забыли про аэродром, и тот оказался, где ему положено согласно типовой схемеудобно пользоваться, легко охранять. Тоже случайно «с наветра». Каждый взлет Чернецкого поднимает смерч, который при самом легком дуновении сносит прямо в ворота, и это дает такой шикарный результат, какого всем нашим бэтээрам и джипам не добиться за неделю совместных усилий. Про взлет подъемного крана и вспомнить-то страшно.
Что касается обороны, и тем более круговой, интересно было бы послушать, как начнут фантазировать командиры, если попробовать вытянуть из них правдивый анализ обстановки. Формально мы находимся в постоянной готовности ко всему плохому, и я со своей невысокой солдатской колокольни не вижу признаков особого расслабления. Ну, положа руку на сердце, наш спецназ уже не тот, что в первую командировку. Тогда у него ушки на макушке прямо дрожали от усердия. Он сначала увидал стаю степных псов, вольготно разлегшуюся всего-то в километре от города, потом узнал, что местных такое соседство никак не смущает, а кочевники вовсе не уважают этих исчадий ада и гоняют почем зря, и сделал выводы. Ой, мама дорогая, здесь неспроста жарищамы угодили в натуральную преисподнюю, где черти безрогие, зато конкретные Тут ведь как: если долго сидеть на берегу реки, пока дети купают коней, можно свыкнуться с мыслью, что кони не страшные и отнюдь не горят желанием тебя заколбасить, если, конечно, нарочно их не сердить. Но к степным псам трудно проникнуться доверием. Это гиенодоны полутора метров в холке, по-своему очень даже милые, когда пасть закрыта. Биологи говорят, их поголовье не растет, потому что аборигены здорово собачек затюкали. У вас еще остались вопросы, кого здесь надо бояться?
Правда же в том, что бояться нам некого. Бесстрашные кочевники уже лет сто не грабят караваны, а охраняют их и жалеют, что не додумались до этого раньше. Все равно они ворье и хулиганье, но суются только туда, где чуют слабину, отчего для нас абсолютно безвредны. А могучая династия Ун, конная армия которой в состоянии завалить наши пушки мясом и растоптать, пускай и с фатальными для себя потерями, просто не догадается, что это хороший аргумент для блефа. Здесь такими вещами не шутят, слишком дело серьезное. В диалекте Ун много слов для разных типов боевых действий, начиная с демонстрации силы и заканчивая полноценной войной на уничтожение. Последнее слово почти вышло из употребления, и даже те, кто обязан помнить этот термин по долгу службы, произносят его шепотом. Он, насколько я смог понять, неприличный.
Короче говоря, я бы здесь боялся нас. Там, где напрочь отсутствуют идиоты, а жизнь ценится высоко, потому что она в удовольствие, и нормальным считается не гнуть народ в дугу, а мотивировать на дело и иметь свою долю, по-настоящему опасен человек с менталитетом землянина. Мы здесь самые плохие.
И самые злые. Ну вот чего опять Костю несет?
Во! Явился, слегка запылился Это не простая, а звездная пыль! Ты смотри, какой Генерал!
Мы брели по «главной улице» базы, я оглянулсяв ворота заходила техника. Челнок успел сделать еще рейс, приехала вторая партия нашей вахты. Из командирского люка головного бэтээра торчал бронзовым памятником себе любимому начальник геологоразведки Билалов. Тоже по-своему хороший человек, очень даже милый, когда пасть закрыта.
Кому на «Зэ-два» жить хорошо, процедил Калугин.
Да хватит тебе
Как будто ты сам никогда не прикидывал, зачем сюда едут люди.
Мне было некогда, отрезал я, невольно прибавляя шаг, чтобы лишнего не слышать, если Билалов прямо сейчас начнет вещать на всю базу. На броневик-то он влез уже, трибуна подходящая.
Кто знает, как этот бог геологии общается со своими ребятами в полепо сплетням, вполне нормально, но при минимальном стечении посторонних слушателей Билалов принимается читать народу мораль. Он, может, и не хочет, но это так звучит. И меня охватывает жгучее чувство стыда: ну почему выдающийся звездопроходец и ученый, без пяти минут академик, и вдруг форменный долдон. От него даже полковник Газин, по собственному утверждению, весь такой охреневает.
Некогда? Ловлю на слове! обрадовался Калугин. Тебе было некогда! Ты делом занимался! А мне еще как было!..
Ну просвети меня, страдалец.
А ты сам подумай, сказал Калугин, шагая рядом. Итак, зачем сюда едут? Военные довольны, им платят «внеземельные», у них нет ни малейшего шанса повоевать и будет, о чем рассказать внукамя служил на другой планете, я космический десантник, ядрена матрена! Биолог ползает по степи, наблюдая повседневную жизнь своих ненаглядных гиенодонов, а за ним ползут два спецназовца с автоматами, чтобы этого маньяка не съели, и тоже счастливы, им не скучно! Летчики ну ладно, у них заказ на аэрофотосъемку, они работают. А вот доктор наш просто красавецсидит в санчасти и пишет диссертацию Насмотревшись на него, рядом уселся отец Николайи тоже чего-то строчит!
Ну а что ему делать, не обращать же местных, и они не поймут, и вообще запрещено.
Да черт его знает. Мог бы тоже ползать. Или копать!
Так кто ему даст, Дикий Билл близко не подпустит, там только свои.
Во-от! Группа Билаловаэто отдельная история. Она роет землю носом в поисках якобы геологических аномалий, а на самом делеследов пришельцев, что посеяли тут жизнь и копает она круглый год в две смены, а начальник группы, обрати внимание, один! В нашей вахтезаместитель! Это только Дикий Билл мог провернуть такой номер, потому что не хочет ни с кем делиться славой, он готовится пожинать лавры и почивать на них
Злой ты, Константин, честное слово. Дался тебе наш генерал от геологии.
Еще как дался. Потому что его ребята, пускай он имеет их в хвост и в гриву, все равно заняты чем-то полезным и перспективным! Интересным!
А мы, значит, не интересным?.. Да побойся бога. Мы единственные из экспедиции, кто может общаться каждый день с уникальными людьми, каких на Земле не сыщешь. И они сами идут на контакт. Они нам рады!
Рады! А толку?
В каком смысле?
В профессиональном! Вон этот твой долбодятел Сорочкин! Он же просто на золотое дно упалвпился в Генку как клещ и слезет с него минимум член-корреспондентом, если не академиком! А чего добился я?
Кто угодно в ответ съязвил бы, что Костя просто не умеет правильно впиваться или не на того полез. Но я не кто угодно. Пока я придумаю хорошую реплику, все успеют забыть, о чем вообще был разговор.
По-моему, ты и правда устал, сказал я. Очень устал. Из-за этого ты такой раздраженный и злишься на всех.
Калугин поднял на меня глаза, и злыми они не были, а вот замученнымиточно. Ладно, это поправимо, в отпуск сходит, отдышится. Он должен сменить меня через полгода, должен! Хотя бы еще раз, пока я подыщу ему замену. Чертовски трудно мне придется. Ведь нас и правда только двое, кто по-настоящему в курсе дела, принят во дворце благосклонно и знает все подводные камни. Сюда нельзя прислать обычного карьерного дипломата, пускай и опытного, не опасаясь за последствия.
Разве что последствия никого уже не будут интересовать
Об этом я старался не думать.
Я не злюсь, сказал Калугин. Ты просто не понял.
На воротах, обращенных к городу, стоял дежурный джип, а в караульной будке вместо привычно скучающих двоих бойцов весело балаболили аж четверо. Безобразное нарушение Устава гарнизонной и караульной службы вообще и его версии для сводных отрядов МВО в частности.
Тем не менее нас заметили. Пускай не глазами, а по меткам на мониторе, но все-таки хотя бы один, значит, следил, не крадутся ли к посту сзади. Дневальный высунулся из будки, подчеркнуто вежливо поздоровался, а меня даже поздравил с успешным придваземлением и попросил сообщить цель убытия, поскольку в журнале наш выход не запланирован.
Говорю же, не расслабляется спецназ. Если нас на реке убьют, съесть точно не успеют.
Это я расслабился. Задумался, бывает, но все равно нехорошо.
Я легонько прижал указательным пальцем точку за левым ухом.
Русаковсистеме. Отметить выход. Направлениегород. К обеду вернусь.
Система пискнула в ответ. Теперь порядок. Здесь и так никто не шляется бесконтрольно, это просто невозможно, но лучше предупредить, что ты намерен покинуть территорию базы, отвечаешь за свой поступок и у тебя все нормально.
Интересно, наши по-прежнему бегают в самоволки? И как на это смотрит Брилёв? Надо будет спросить.
Почти уже полтора года минуло с тех пор, как нам запретили неорганизованно шляться по городу. И пускать туземцев на базу, если это не официальные лица, тоже нельзя. Вольницу «первой высадки» я вспоминаю с тоской: казалось бы, мы с аборигенами только-только нащупывали точки соприкосновения и обе стороны вели себя предельно осторожно, чтобы никого случайно не обидеть, а ведь какое прекрасное было время!
Обнаглели мы тогда стремительно, и те, и другие, как только поняли, что никто не держит камня за пазухой. Страх потеряли в буквальном смысле, раз и навсегда. До совместных пьянок не дошло только потому, что у россиян во Внеземельесухой закон. Но бренчать на гитаре и орать «Катюшу» под аккомпанемент дворцовых барабанов, катать детишек на джипах, подбросить конникам идею стремян и провести с шаманами семинар по обмену опытом полевой хирургииэто все уже было.
О том, что у детей великого вождя есть планшеты с мультиязычными трансляторами, битком набитые обучающими курсами и тщательно отобранными популярными статьями, я вам не говорил, а вы не слышали. Это частный случай контрабанды, за который несет ответственность конкретное безответственное лицо, стыд ему и позор, гнать таких взашей с государственной службы Но мы должны были хоть немного подготовить аборигенов к моменту, когда Земля навалится на «Зэ-два» всерьез. Чтобы понимали, с кем имеют дело.
Гайки закрутили где-то через месяц после того, как «первая высадка» уехала домой. Еще и поэтому Калугин так груститон успел хлебнуть немножко воли и застать момент перелома, когда ООН продавила наших, и те заставили МВО ввести жесткие ограничения на контакт. Ну и «старики» не стеснялись при Косте в выражениях, объяснив ему по-простому, чем обычно кончается такой застой для карьерного дипломата. Надо отдать им должное, они не сидели на чемоданах, а исполняли свои обязанностипри любом удобном случае выбирались во дворец и много общались с детьми вождя, гулявшими по базе как ни в чем не бывало. Именно дипломаты первыми догадались, что подростки выполняют на базе какую-то сложную миссиюне столько учатся у нас, сколько изучают нас самих.