На соседнем эскалаторе поднимались вверх старухи, одетые в черное, и угрюмо молчали назло Нестору.
Один какой-то мальчик, голова которого еле поднималась над перилами, громко плакал и не останавливался.
Из обыкновенного случая слона делаешь, это надо? сказала Лиля.
Нестор устыдился и исчез с глаз.
Перенесся туда, где стояли старухи, одетые в черное.
Сейчас они причитали и плакали, но это уже не имело значения.
21
Нестор спрашивал у человека в шляпе про стеклянный звон тревожный сигнал мобильника который повторялся с навязчивостью кошмара.
Может, это и был кошмар не кошмар, собственно, а признак кошмара. Как приметное дерево в лесу, на которое натыкается заблудившийся раз, и еще раз, другой, третий и понимает, что заблудился уже окончательно, и что из леса не выбраться.
А надо ли выбираться? спрашивал человек. Ведь нельзя сказать, что тебе здесь плохо. Какие-то неудобства, может быть, и имеются, но ни настоящего страха, ни настоящей боли. А перечень возможных событий еще не исчерпан, впереди ожидаются интересные моменты, могу обещать. Кроме того, у тебя есть ведь некоторые планы, или скажем так помыслы. И не обидно тебе будет уходить, ничего в этом смысле не сделав?
Нестор вспоминал о Лилиной непотроганной коленке, смущался и умолкал, но потом обращался снова к теме тревожного звона.
Если этот сигнал, как ты говоришь, звучал один-единственный раз, значит ли это, что я снова и снова возвращаюсь в этот момент времени, когда он раздался? Непостижимо, но я готов поверить. И тогда вокруг меня действительно кошмар, из которого нет выхода.
Но человек уходил от ответа, предпочитая развеяться ветром или растаять как сахар, а однажды сказал:
Начнем, отступя. Человек сложен это так. Но думая в конечной перспективе о человеке, представим что-нибудь более простое и знакомое. Что-нибудь элементарное например, атом, относительно которого мы представим, что он наделен неким элементарным сознанием.
Звуки внизу становились тревожней и ближе, и Нестор, недослушав, перемахнул на соседний эскалатор.
Иногда ему казалось, что он перелетает на крыльях. Что может, когда захочет.
22
Нестор и Лиля разговаривали, сидя, как всегда, на ступеньке эскалатора, идущего вниз.
Со стороны могло показаться, что они просто разговаривают (если б только где-нибудь была та сторона, с которой могло что-то казаться).
А на самом деле они произносили чужие слова, которые как бы диктовал им человек в шляпе, который был рядом, словно невидимый, и стоял то за одной, то за другой спиной, то и дело меняя место.
Нестор подчинялся его влиянию и чувствовал это, но иногда ему удавалось вставить в разговор и свое слово.
Он думал склонить Лилю на то, чтобы вместе перепрыгнуть через перила на другую ленту идущую вверх, а может быть, и дальше на неподвижный эскалатор. Это был бы словно побег вдвоем. Нестор пытался увести разговор в нужную сторону, и это почти удавалось ему, но человек в шляпе вмешивался и мешал, за двоих рассуждая о ненужных вещах.
Еще Нестор думал положить руку ей на колено, но не решался не от нерешительности, а довольно было того, что он держит в ладонях ее босую ногу. И действительно было довольно, Потому что существовал непреодолимый зазор между намерением, которое оказывалась где-то в прошлом, и настоящим моментом, самим по себе счастливым.
Да, это было, что Нестор строил планы, например, предполагая, что можно воспользоваться замешательством девушки, когда она не то чтобы против воли, но явно помимо произносила свою порцию чужих, навязанных слов, и, как бы невзначай, положить руку ей на колено. Или отвлечься самому, как бы ни о чем не помышляя, и дать безмысленной руке волю, а она сама переместилась бы в то место куда хотела естественным, что называется, образом. Но когда наступал вроде бы момент действия, Нестору не приходило в голову вспомнить о своих мысленных заготовках. Был повод задуматься, было ли в действительности то, к чему он так навязчиво стремился, его собственным желанием,
Во всяком случае сейчас его руке, кажется, было хорошо и на ее теперешнем месте.
Наконец, человек в шляпе развеялся, растворился как камень свалился с плеч.
А в руке у Нестора оказалась кружка с пенным напитком, нет, не кружка с напитком, а чашка горячего кофе. Две чашки, три третья была лишней. Пили кофе, и Нестор радовался, что так всё удачно устраивается. Говорили о чем-то неважном.
Сверху послышался стук каблуков по асфальту, и Нестор вздрогнул. Но маньяк Бенджамин это был он, пробежал мимо, не останавливаясь.
Все устраивалось в высшей степени. Что бы они делали, убежав на дальний эскалатор, да и отчего было бежать Нестор улыбнулся своему недавнему страху.
И ей-богу он не хотел этого оказался на другой ленте, среди старух, одетых в черное.
Топорик ерзал и вертелся подмышкой в своей петельке. Нестор достал и ударил.
А может, задержал руку.
Или всё таки ударил в сердцах?
Ударил, не ударил какая, в конце концов, разница.
23
Маленький зеленый человечек улыбнулся Нестору и сказал: «Бу».
Нестор поморгал глазами, но видение не исчезало.
Он говорит: «Здравствуй», объяснил человек в шляпе.
Привет, сказал Нестор.
Бу-бу-бу-бу-бу-бу, сказал инопланетянин.
Человек в шляпе промолчал.
Это правда, что в его языке всего две буквы? спросил Нестор.
Бу, сказал зеленый.
Он говорит «Да», перевел человек в шляпе.
Не маловато ли двух? усомнился Нестор.
Нам достаточно, сказал инопланетянин.
Так вы и по-русски можете?
Дю дю, сказал зеленый.
Можем, но не предпочитаем, перевел человек в шляпе.
Может быть, все-таки не две, а четыре? предположил Нестор.
Слоговая азбука, как у наших японцев, сказал человек в шляпе.
Трудно представить такое, сказал Нестор.
Мне тоже трудно, но это так, сказал человек в шляпе. А еще труднее представить, что этот невеликий человечек, он в каком-то смысле являет собой Пушкина и Льва Толстого в одном лице.
Бу, подтвердил инопланетянин.
Он перевел на свой Бу-язык два романа: «Евгений Онегин» и «Анна Каренина».
Бу, сказал зеленый.
И оба перевода совпали до единой буквы, за исключением нескольких слов в начале и нескольких кое-где.
Не верю, сказал Нестор. По простой причине один роман в несколько раз длиннее другого.
Это как посмотреть. Если слова расставлены как деревья в лесу, то лес один, а тропинок в нем много. И одни из них могут быть длиннее других, это нормально. А тропинка сама говорит, куда идти, согласись, что за словами «Мой дядя», легко заключить, следуют слова «самых честных правил», а за словами «Все смешалось» слова «в доме Облонских», и оба словесных ряда можно продолжить с почти полной обязательностью каждого последующего слова.
Бу, сказал инопланетянин.
То есть, обязательность уже изначально заложена в один текст и в другой, и читающему нужно только время от времени убеждаться в правильности выбранного пути, для чего служат оставленные зарубки на соснах.
Ты меня не убедил, сказал Нестор.
Я показал возможность чтения возможность в принципе. А у них, у зелененьких, есть свои правила вычитывания смыслов, которые позволяют из многих выбрать единственный. «Отбрось невозможное», «Отбрось очевидное», «Отступи к первому Бу» это самые простые, а другие будут выше любого нашего понимания.
Дю дю, сказал Нестор.
И главный нюанс, это что оба перевода только чуть длиннее своих русских оригиналов.
Дю, сказал Нестор.
24
Начнем, отступя, сказал человек в шляпе. От самого первого «Бу».
Думая в перспективе о человеке, рассмотрим что-нибудь элементарное, что-нибудь, что можно считать просто вещественной точкой в пространстве, минимум свойств и ничего лишнего.
Элементарное значит, атом. Но атому давно пора подобрать другое имя ясно, что он не оправдывает своего названия, а атомом правильней было бы называть, например, электрон (ведь именно электрон является неделимой частицей).
Электрон вращается вокруг ядра атома по круговой орбите, как думали раньше, хотя на самом деле он не вращается, а пребывает в виде некоторого размытого облака, так говорит наука (та физика неделимых, которая неудачно называется квантовой механикой вопреки коренному смыслу слов, взятых в основу). В каком-то смысле электрон может находиться в любой точке этого облака с некоторой вероятностью. А в каком-то смысле он нигде конкретно не находится нигде и везде и место его нахождения размыто как то самое облако.
Теперь представим, что электрон наделен некоторым элементарным, минимальным сознанием (впрочем, возможно, что и действительно наделен, только мы про это не знаем) он может сознавать, что существует и что находится в определенной точке пространства.
Сказав слово, нужно уяснить, что оно значит. Что есть пространство? Космос? Галактика? Не будем растекаться мыслью по бесконечности. Для электрона его пространство это либо та орбита, по которой он крутится, либо то облако, в котором он пребывает.
И вот, в первом случае в случае орбиты электрон движется по своему кругу, и ничего достойного внимания не происходит. Этот вариант отодвинут в сторону наукой, но не будем выпускать его из поля зрения, он нам еще пригодится.
А второй случай именно и рассмотрим, хотя его труднее представить.
Рассмотрим картину одного одного-единственного момента времени для электрона, пребывающего в облаке (и наделенного элементарным сознанием, которым мы его наградили). В этот момент он, электрон, как бы находится во всех точках своего облака одновременно, а если он в какой-то точке находится, то он должен и осознавать себя в этой точке, то есть чувствовать, что находится в этой точке, или, может быть, ощущать поставим временный знак равенства между сознавать, чувствовать, ощущать. Это не важно, сознавать или чувствовать главное, что во всех точках сразу.
Но осознать себя (в силу элементарности своего сознания) он может только в одной точке.
Где же выход? Если невозможно охватить сознанием все точки одновременно (и себя в каждой из этих точек), то остается сделать это по-отдельности для каждой точки. Сперва для одной, потом для другой и так далее.
Но не забудем, что мы рассматриваем картину одного-единственного момента, внутри которого нет привычного течения времени, нет движения, поэтому сказанные «сперва» и «потом» так же, как «раньше» и «позже», которые могли бы быть сказаны, имеют отношение не ко времени, а к порядку в некоторой очереди обхода этих точек, который существует вне времени, но создает иллюзию времени.
То есть для нашего внешнего взгляда стрелка часов стоит на нуле, а по собственному ощущению электрона проходит практически вечность, за которую он успевает обойти все точки своего облака (в которых с точки зрения внешнего взгляда он пребывает одновременно). А если есть обход, то есть и порядок обхода есть путь, есть движение по пути иллюзия пути, иллюзия движения, разумеется, потому что процесс происходит только в сознании электрона, которым мы его наградили. Там, внутри своего облака, в своем собственном времени, электрон как бы движется, переходя от точки, которая «раньше», к точке, которая «позже». Очень возможно, что он движется вокруг ядра атома по той самой круговой орбите, о которой мы в простоте однажды подумали.
Все сказанное не мешает электрону перемещаться привычным нам образом в привычном пространстве и времени, но в каждое конкретное мгновение электрон в своем внутреннем времени проживает вечность, нарезая круги вокруг ядра атома.
Теперь перейдем к человеку. В простоте мы считаем, что мысли человека, а также картинки сна, которые он видит (которые тоже мысли), возникают в результате протекающих в веществе мозга процессов что-то от электричества, что-то от химии, возбуждение определенных участков, и все такое.
Но человек проще ли электрона?
Ниже ли он в своих возможностях?
И вот, существует некое облако пространство мысли вместилище и блуждалище картинок, образов, слов. Там они образы, картинки,слова, заготовки неподуманных мыслей существуют в каком-то виде.
Днем мы своим сознанием находимся вне этого облака, занятые дневными делами, а ночью погружаемся внутрь, и тогда возникает та же проблема, что у электрона. С одной стороны наше сознание пребывает во всех, условно говоря, точках этого облака (пространства образов), то есть вроде бы видит в нем всё одновременно и сразу, а с другой стороны оно ограничено в возможностях и может осознать-увидеть только одну какую-нибудь картинку, услышать только одно слово. А дальше происходит то же, что с электроном, который правильней было бы называть атомом. Сознание человека как бы поочередно рассматривает все картинки. И образуется какой-то порядок просмотра, внутри которого появляется свое «раньше» и свое «позже», и рождается иллюзия протекания времени, хотя все происходит в один-единственный момент тот, когда прозвучал тревожный сигнал мобильника, и весь этот сон, участниками которого мы являемся, разворачивается в этот единственный момент, и не выйдет за пределы этого момента, каким бы длинным этот сон нам ни казался, то есть каким бы длинным он ни был по нашему внутреннему времени.
Каким бы длинным он ни был это сколько? спросил Нестор.
Вся жизнь, и немного в придачу, засмеялся человек. И вынул из шляпы белого кролика.
25
Нестор сидел на ступеньке, бегущей вниз. И с тревогой прислушивался, ожидая услышать за спиной стук каблучков по асфальту.
После прошлой встречи ему было нехорошо.
Какой-то несуразный костюм был на Лиле в тот вечер (почему вечер?), в котором она была упакована как пирожок в футляре (почему пирожок, почему футляр?). Сверху пиджак светло-мышиного цвета, туго застегнутый на пуговицы, снизу прямая юбка, тоже тугая, тоже с пуговицами.
В этом костюме хотелось называть ее по имени-отчеству, которого Нестор то ли не знал, то ли не помнил.
В тугой юбке она сидела, тесно сдвинув колени и косолапо раздвинув ноги, как диктовала высота ступеньки.
Она не боялась быть пирожком в футляре. А Нестор страдал, сидя рядом, хотя понимал, что не одежда, как говорится, красит.
Он хотел перескочить, не прощаясь, на другой эскалатор, но оттуда раздавался смех и веселые голоса, а под настроение ему больше бы пригодились старухи, одетые в черное.
От нечего делать Нестор изобразил два стакана растворимого кофе с молоком и сахаром. К ним два пирожка, упакованных в пленку. Или один пирожок? Пирожок, туго упакованный в пленку, но Лиля не видела в этом намека. Она поставила стакан на ступеньку. Нестор тоже поставил свой стакан. С чем может быть этот пирожок, пытался он угадать (с капустой, творогом или с повидлом, такие просматривались варианты).
А с чем пирожок? спросила Лиля, пытаясь поддеть ногтем тугую пленку.
С повидлом, сказал Нестор (на губах у нее были следы повидла, хотя она об этом еще не знала).
Я так и хотела, чтобы с повидлом.
Нестор взял у нее из рук пирожок. Плотная упаковка не поддавалась. Где-то должна была быть складочка или уголок, потянуть за который и будет легко, так должно быть устроено. Нестор тянул, теребил, и оказалось вдруг, что он расстегивает пуговицы на Лилином пиджаке.
Здесь был живот, мягко упиравшийся в нижнюю пуговицу, и много другого, что хотелось потрогать. По каким-то канонам красоты, кажется индийским, на животе можно было найти три складочки ниже пупка, но Нестора больше привлекали коленки. На юбке тоже были пуговицы, разрез сбоку и три маленькие пуговицы Нестор расстегнул их одну другой.
Он задержал ладонь там, где она оказалась, чувствуя под пальцами теплую, живую кожу, потом переместил ниже, понемногу приближаясь к месту своего вожделения.
Сверху вниз (почему?) по эскалатору бежали люди, которые стреляли друг в друга шариками, и бросали хлоппакеты с краской. Пробегали мимо ступеньки, где он и Лиля сидели, почти тесно, почти обнявшись, а может, перепрыгивали через всё это не беспокоило Нестора. Он уже чувствовал себя почти как маньяк Бенджамин с его харизмой и волей, но вдруг что-то произошло, и он оказался один, с пустыми руками на ступеньке эскалатора, идущего вверх.