Глава 2. Never love the stranger!
«После того как Диоклетиан удалился от власти, Рим стал приходить в упадок. Однажды делегация римских сенаторов, обеспокоенных плохим состоянием дел в стране, приехала в город-крепость, чтобы просить Диоклетиана вернуться на императорство. На что Диоклетиан им ответил: «Если бы вы видели, какую капусту я вырастил, вы бы не стали просить меня об этом».
45 лет назад.
«А ты к ректору сходи. Он, что говорил, когда диплом тебе вручал? Что из таких, как ты, которые досконально изучают предметы, знание которых им нужны будут на практике, хорошие врачи получаются. Чем из тех студентов, которые стремятся получить красный диплом и зубрят все напропалую! Он наверняка тебя запомнил».
«Да ходил я уже к нему!»
«Ну и что он сказал?»
«На Японию и Китай сослался! Там, для того, чтобы работать после окончания института психиатром, нужно два года отработать терапевтом, потом еще год стажировки по психиатрии. И только потом получаешь лицензию на работу психиатром! У нас лучше два года можно работать по специальности, которая тебе нравится, после психиатрии! Сам выбираешь. Я выбрал судебно-медицинскую экспертизу. Завтра пойду в областное бюро и попрошусь в Уссурийск там эксперт ушел на пенсию. Квартиру сразу дают. А, если еще возьмешь полставки военного суд. мед. эксперта, то получать будешь в два раза больше, чем психиатр с его 25% надбавкой! И отпуск будет, как у психиатра 30 рабочих дней. Да еще машину с водителем дадут»
«Разевай рот шире! Мало, что обещают, чтобы заманить в эту дыру Уссурийск, где круглые сутки военные самолеты гудят над головой»
«Другие живут Ко всему привыкаешь! Зато сам себе хозяин и квартира со всеми удобствами: теплый туалет в квартире, и душ круглосуточно»
«Ты же привык ср..ть на улице А тут дома будешь вонять!»
Этот разговор происходил между Сергеем Васильевичем Хорошко и его мамой-сестрой, бабой Любой. В деревянном доме за высоким забором с огромными воротами, вечно закрытыми бревном, положенным поперек на железные крюки. Справа в воротах была калитка, высотой два метра (ворота два с половиной метра высотой), и шириной в полтора метра. Как раз по размерам бабы Любы. Деревня Спиридоновка, которой вот уже два века, как исполнилось, находилась в тайге. Участок Хорошко был на отшибе. Почти с га, и весь обнесен сплошным и высоким забором: через каждый метр бревно, с заостренным верхом. Настоящий русский Замок, учитывая двухэтажный дом-пятистенок с пристройками для коровы, свиней, кур и гусей. По проволоке на цепях с кольцами бегали два волкодава, которые жили в разных концах участка, каждый в собственной будке, хорошо утепленной мхом, с медвежьими шкурами на земле. И в сорокаградусный мороз собакам было тепло. Половину участка было отведено под огород картошку, грядки и теплицы под огурцы корейские и помидоры, под морковь и редьку, короче, подо все, что можно вырастить самим, если не лениться! А перед домом¸ прямо перед окнами кухни и столовой, была длинная грядка, метров триста и шириной в полтора метра для чудо цветов, которые дико росли в Уссурийской тайге. А половину участка представляла сама тайга, посаженная руками родителей Сергея: сосны, ели, кедры, березы, калина и рябина, пробковые деревья, черешня, абрикосовые деревья и тис. Кусты черной и красной смороды, с огромными, с виноградину, ягодами. Были также лианы аралии маньчжурской с гроздьями черных душистых ягод, которые глушили запах самогона, лимонник, годившийся в чай круглый год и засушенными ягодами и засушенными веточками. Никакие заморские лимоны с ним не сравнятся! Были поляны: земляничная, черемшовая, дикого лука, ландышей, красного мака и подснежников! Удивительной красоты цветов, которые вылезают из-под снега, когда он еще и не думает таять! Вокруг дома росли фруктовые деревья: ранет, сливы, много сортов груш, присыпные яблони, вишня. Малина росла вдоль забора. На зиму ее нужно было обрезать наполовину и прикапывать землей, хотя взята она была из тайги По углам дома росли громадные кусты японской сакуры.
От кого такая ограда и злющие собаки, размерами с годовалого медведя? Ни от тигров, которых тогда часто можно было встретить в тайге. Тигры, ведь, никогда, даже голодные, на людей не бросаются и к жилью не подходят. Медведи их очень много в Уссурийской тайге, могут придти к человеческому жилью за едой. Тогда они опасны, ибо человека задрать и утащить в тайгу в два счета могут. Но только шатуны, которые почему-то не уснули в берлоге, когда пришла зима. Но и не от них такой забор строился! А от людей! Много тогда было беглых из колоний а их в округе было две: одна общего режима, а другая строгого. Если такие люди проникнут в дом мужиков и детей зарежут сразу, а женщин изнасилуют, и тоже под нож! Но был у жителей Спиридоновке еще один страх, который жил у них в крови. Это страх набегов японцев! В девятнадцатом веке японцы часто нарушали границу с Россией и промышляли набегами на деревни и города. Самураи объединялись в небольшие отряды специально для набегов. После гражданской войны, когда Красная Армия разгромила японских и американских интервентов и белогвардейцев на Дальнем Востоке, набеги прекратились. Вот, где родился Сергей Васильевич!
Маме его было 60 лет, а папе 75, когда Сережа появился на Свет. Баба Люба была его родной сестрой, старше его на 40 лет! Она родилась семимесячной. Но росла быстро, и выросла в огромную бабу! Слово «женщина» как-то к ней мало подходило! К 18 годам рост у нее был 2 метра 15 сантиметров. Обувь 45-го размера. Голова большая, никакая мужская шапка на нее не налазила. Лицо скорее подошло бы мужчине, и то, словно вырубленное топором из чурки. Она чем-то напоминала лицом Щелкунчика, но очень большого. Особенно сразу при виде ее бросались в глаза лошадиные зубы, которые толстущие губы никак не могли полностью закрыть. Была она физически чрезвычайно сильной. Трехметровое бревно, толщиной в полметра из сырой ели сама поднимала на плечо и несла, как перышко! Руками рвала подковы. И пальцами сгибала без натуги пятаки. Но с умом у бабы Любы было все в полном порядке. Окончила на одни четверки восьмилетку, а потом с отличием фельдшерско-акушерский техникум. Родители не хотели второго ребенка, опасаясь, что родится какое-нибудь чудовище! Мама Сережи долго не старела, как женщина, и в 59 лет забеременела. Через девять месяцев родила ангелочка! Младенец был с огромными синими глазами, которые еще на родильном столе уже осматривали мир с любопытством: куда это он пришел, и откуда, пока маме перерезали пуповину. Рос и развивался стремительно: говорить начал в полгода, ходить в девять месяцев. Крепкий ангелочек и сильный рос. Все игрушки сразу ломал, ручонками давил целлофановых уточек, отрывал лапы и голову у плюшевых зверюшек. Через два года после рождения Сережи, его мама слегла и вскоре умерла. Отец отметил 40 дней смерти жены, и тоже лег и умер. Сергея воспитывала сестра баба Люба. В пятнадцать лет Сережа был копия Сергей Есенин! Только сантиметров на пять выше его, и в плечах шире. На этажерке с книгами Есенина стояли два портрета один Сергея Есенина, другой Сергея Хорошко! Все, кто приходил к Хорошко в гости не мог различить, кто есть кто на фотокарточках! Сережа, конечно, носил прическу, как у русского великого поэта. И с пятнадцати лет, почти круглый год, кроме жарких летних месяцев и зимних, с суровыми морозами не снимал с головы шляпу, купленную бабой Любой во Владивостоке. Но стихи писать никогда даже не пробовал! Сходство с Есениным было только внешнее. Характер у Сергея Хорошко был совсем иной. Его интересовало сумасшествие. Возможно потому, что соседом Хорошко был Павел Зарипов, страдающий с детства безумием, по причине которого каждый год на несколько месяцев ложился во Владивостокскую областную ПБ. Был он на десять лет старше Сергея, и когда возвращался из ПБ на побывку домой, узнавал только Сергея и только с ним мог «делиться» своим бессвязным бредом об абракадабре. Сергей понимал его. Можно сказать, что Павел тоже понимал Сергея больше никого он не понимал!
Как-то в тайге Сихоте-Алиня.
«Мальчик! Ты не заблудился? Что-то не видно и не слышно твоих родителей!»
«Не! А родители мои давно померли. Я один всегда по тайге хожу. Все лето»
«А где ты живешь и с кем?»
«В Спиридоновке»
«Да это же 100 км отсюда!»
«105 км.»
«И давно ты в тайге?»
«Месяц уже».
«А чем питаешься?»
«Рыбу ловлю в затонах. Кроликов за уши. Грибами и ягодами»
«С кем же ты все-таки живешь? Кто тебя такого юного в тайгу отпускает одного?»
«С бабой Любой. Извините, с Любой, моей сестрой. Родители мои давно умерли. Один за другим. Сестра на 40 лет меня старше. Она меня и воспитывает»
«Хорошо, однако, воспитывает, сказал мужчина, одетый, как геолог, лет пятидесяти, и добавил, если подумать, то действительно хорошо!»
«А тигров не боишься? Их здесь дом!»
«Я сам их ищу. Много раз находил. Близко подпускают. А на людей они никогда не бросаются! Это люди их убивают из-за шкуры»
«Ты прав, таежник! Тебе лет 1213, так? И сколько ты уже по тайге ходишь?»
«Мне двенадцать с половиной лет. А по тайге я хожу с десяти с половиной лет.»
«Солидный стаж, однако! Я тоже по тайге хожу Уже лет двадцать скоро будет!»
«Как тебя зовут?»
«Сережа сейчас скажете, что меня назвали так в честь Сергея Есенина, на которого я очень похож!»
«Не! Когда тебе давали имя, на нашего великого поэта ты еще не был похож А вот сейчас копия юный Сережа Есенин! И стихи, наверное, пишешь?»
«Не! Стихи не пишу, и писать не буду. Люблю читать стихи, а писать не тянет! У меня другой характер, чем у поэтов. Я думать люблю»
«И о чем ты думаешь?»
«Да обо всем, что вижу. Тайга лучшее место для мыслей!»
«А ты не просто смелый и умный мальчик Ты мудрый. Слышал, есть такая наука, философия Ты уже философ!»
«Не знаю. У нас есть книжка Вольтера. Философские повести. Прочитал ее. Мне такая философия не по душе. Моя философия живая. Моя философия тайга!»
«Хорошо сказал! А Океан, что о нем думаешь?»
«Боюсь и думать! Дух захватывает, когда на берегу стою. Себя жалко становится и плакать хочется Я никогда не купаюсь в Океане, только в реках Уже и в Самаргу вдоль и поперек переплывал, и в Уссури»
«А почему в Океане не плаваешь?»
«Боюсь, что уплыву и буду плыть, пока будут силы И точно, назад не вернусь!»
Мужчина ничего не сказал и, молча, долго смотрел на Сережу. Очень сосредоточенно смотрел.
«Ну, что, дяденька, я пойду дальше. Может, еще встретимся в тайге. Как Вас зовут?»
«Всеволод. Сева Сысоев Встретимся, непременно встретимся. Я буду в ваших краях, зайду в гости, хочу на твою сестру-мамку посмотреть и поговорить с ней!»
«В гости приходите. Но баба Люба вам не понравится»
«Почему это?»
«Она очень большая. На голову вас выше и на целое плечо шире вас. Ей бы мужчиной родится! Она корову может на плечах нести»
«Да ты меня просто заинтриговал! И сам чудо-юдо! И сестра словно дева Айоре!»
«Кто такая дева Айоре?»
«Возлюбленная богатыря Кухулина, не уступающая ему в силе Это эпос северных народов скандинавов!»
«А вы, Сева, далеко не Кухулин»
«Это как поглядеть, Сережа! Жди. Приду за тобой, когда пойду ловить тигра для московского зоопарка. Обязательно приду! И с бабой Любой с удовольствием познакомлюсь!»
Так встретились и подружились на всю жизнь Сергей Васильевич Хорошко и великий дальневосточник Всеволод Сысоев.
Прошло два года. Сережа ждал дядю Севу. Уже решил, что он его обманул! Продолжал на все лето уходить в тайгу думать. Поднимался на вершину Купола, горы, откуда берет начало река Самарга. На другой год добрался до горы Снежная. Побывал на озере Ханка и у истоков рек Уссури и Сунгача. Конечно, он не сказал Севе, что не всегда ночует в тайге, и питается, тем, что добудет. У него было много друзей среди местных, коренных жителей удэгейцев, нанайцев, орочей и тазы, поселения которых находятся на Сихоте-Алине, по берегам Уссури и Самарги. Он за лето преодолевал огромные для подростка расстояния, благодаря своим друзьям, которые с радостью брали его с собой в свои джонки, челны, ладьи и ботники! Да и питался он чаще с друзьями в их юртах, шалашах, домах, чем готовил сам. Всеволод все это знал, просто промолчал, подыгрывая Сереже: как ни как, а, по большому счету, Сережа и тайга было что-то единое, как и для него, Всеволоды Петровича Сысоева, приехавшего на ДВ из теплых мест. Много ли в стране было тогда таких подростков, которые одни бродят по тайге, просто, чтобы думать? Спят во мху и разыскивают тигров? Вероятно, Сергей был один такой на весь СССР! И, правда. Мальчик в 12 лет сам уходит за 105 км. от дома, и сам, без карты, компаса и навигаторов, находит, например, знаменитое на весь мир лежбище тюленей ларги!
«У нас две возможности загнать тигра в невод: 1) собаками, они для этого дрессированы; 2) козленком, правда он для этого не дрессирован, но воняет так, что тигр его уже учуял. Что касается невода надежный, капроновый, «нить» с сантиметр. Таким неводом можно танк вытащить из болота. Сделано в Японии!» Сева оглядел свою команду и продолжил, показывая кистью правой руки на тех, кому говорил, что они будут делать, когда тигр окажется в неводе. «Вот вы двое будете заматывать сетью правую переднюю лапу. А вы двое левую переднюю лапу. Вы двое заднюю правую лапу, а вы двое заднюю левую лапу. Хвост твой, Серега. Помни, что хватаешь его двумя руками на расстоянии метра от конца хвоста, схватишь и ложишься на него. Промахнешься считай покойник! В лучшем случае инвалид, смотря, что ударом хвоста тигр тебе сломает: руки, ноги не такая беда, позвоночник амба» А если по животу или груди, или по голове попадет смерть мгновенная. Я, когда вы все будите на нем, не дай бог, под ним, лежать и путать его неводом, прыгну тигру на шею и займусь его головой. И так, нужно выбрать: собаки, или козленок? Я за козленка. Мы его привяжем по эту сторону невода, невод спрятан в снегу, рванем за концы канатов, и он раскроется перед мордой тигра, когда тот будет прыгать а он непременно прыгнет на добычу как парус при затяжном прыжке! Собак нужно закрыть в сарае. Тигр должен настроиться на жратву, а не на бой!» Мы все поняли и встали в боевые стойки. Собачник повел своих громадных питомцев в сарай, подальше от места схватки с тигром. Уссурийский тигр легко расправляется с уссурийским бурым медведем, а собаки для него под один удар лапой! Сергея Всеволод Петрович послал за спрятанным в противоположном конце нашего лагеря, козленком. Через двое суток тигр был в московском зоопарке.
Всеволод Петрович сдержал слово, когда Сергей уже перестал надеяться, что такой известный на весь ДВ человек придет к ним в гости, да еще возьмет его на тигриную охоту! Удивительно, но баба Люба Всеволоду Петровичу приглянулась. Он, как понял Сергей, любил все большое, крепкое, настоящее. А красота это дело вкуса! Он прогостил у бабы Любы с Сергеем неделю. Вернее у бабы Любы, ибо Сергей уехал в санях, которые тащили две лошади, с Ургой орочем, на подледную рыбалку корюшка подошла, и, задыхаясь подо льдом, готова была выпрыгивать из воды, как только лед над ней продырявишь. Два дня ходу тайгой к озеру «Дунькин глаз». Два дня «ловли» корюшки. И два дня обратно. Тогда они набрали со льда пять мешков корюшки. Интересно наблюдать, как корюшка выпрыгивает из лунки на высоту до метра и более, падает на лед, и вмиг замерзает. На озере -50! Сергею шел пятнадцатый год. Он много читал, и во многом научился разбираться. Глядя на Всеволода Петровича и бабу Любу, он поймал себя на мысли, что думает о том, что через девять месяцев в их семье на одного человечка будет больше. Но он ошибся
Сергей уехал в Уссурийск, приняв бюро судебно-медицинской экспертизы. В первый же день к нему приехал в новую, двух комнатную квартиру в авиагородке, капитан из областного бюро военной судебной медицины для знакомства. Раньше договора не заключали. Обговорили за рюмками армянского коньяка пять звезд, что почем, и капитан уехал. Никакой машины в личное пользование Сергей не получил. И, зацепившись за эту неувязку, он категорически отказался ездить в командировки по постановлению военного прокурора: