Сага о белом свете. Порнократия - Евгений Черносвитов 5 стр.

«Тебе не нужно делать ни зарубежный паспорт, ни получать выездную и въездные визы: между нашей кафедрой и фирмами, с которыми мы сотрудничаем, заключен договор о взаимном безвизовом обмене научными сотрудниками: я после банкета представлю тебя шефу, и он впишет тебя в постоянные члены нашего делового международного сообщества»

«Какого,  слушая Володю и вспоминая схватку в тайге с медведем,  подумал Сергей!  Сюрреализм какой-то»

«Ты что молчишь?  спросил его Володя  и что такой задумчивый? Не веришь? Пойдем прямо сейчас к Авруцкому, я тебя с ним познакомлю»

Но, володин шеф вместе с Ковалевым сам подходил к ним, и широко раскинув руки  «как медведь тогда лапы!»  мелькнула у Сергея мысль,  заключил новоиспеченного кандидата медицинских наук в свои объятья!

«А это наш новый клинический ординатор, Сергей Васильевич Хорошко. Знакомьтесь! Кстати, мой земляк»

Оказывается, Владимир Владимирович родился и вырос на Дальнем Востоке, в одной из деревушек, в которые не раз летал Сергей, вскрывать трупы Ему стало понятно, почему Ковалев так быстро ответил на его письмо и взял его в свой институт! «Вот так диво!  удивленно воскликнул Авруцкий. Но его восклицание, оказалось, не имело никакого отношения к тому, что Ковалев и Сергей  земляки. Оно имело отношение к фамилиям Володи и Сергея:

«Хорошко и Дурново! Прямо кабала»

P.S. Сысоев  уникальная личность. Родившись на юге, он мечтал о Дальнем Востоке и, получив профессию охотоведа, отправился на окраину России. Во время Великой Отечественной войны участвовал в разгроме Квантунской армии в качестве помощника командира 907-го фронтового медсанбата.

Охотовед по профессии, натуралист с широким кругозором по призванию, он стал инициатором работ по акклиматизации и расселению промысловых животных. Благодаря ему на огромных пространствах Дальнего Востока появились соболь, бобр, норка, ондатра. Всеволод Сысоев не раз был в группе тигроловов, что позволило ему позже написать знаменитую книгу «Золотая Ригма». По рекомендации Михаила Александровича Шолохова В. П.Сысоев был принят в члены Союза писателей СССР. Умер он в 2011 году, весной, не дожив до 100-летия полгода В один день с бабой Любой

На банкете, который для «узкого круга» был устроен в актовом зале Института, присутствовала вся элита московских и ленинградских психиатров  руководителей кафедр психиатрии и Институтов Психиатрии. Здесь Сергей увидел легенду судебной психиатрии  Георгия Васильевича Морозова, директора Института Судебной Психиатрии им. В. П. Сербского. Вокруг его имени уже «бурлило», с подачи западных СМИ. Примерно так:

«Морозов держит в своем институте диссидентов в качестве шизофреников, опасных для общества (СО)  борцов за свободу и демократию, за права человека»

Дальше шло перечисление ряда уже набивших оскомину советскому человеку, фамилий. С такой популярности Морозова мог конкурировать только академик Андрей Владимирович Снежневский. Последнего обвиняли в «придумывании вялотекущей шизофрении, чтобы ставить этот диагноз всем, кому неугодна советская власть, и прятать их за решетки психиатрических больниц, и путем нейролептиков, сульфазина и электрических шоков превращать диссидентов в идиотов». Он не ходил на банкеты даже своих диссертантов. Снежневского не было на банкете, но здравницы в его честь звучали из уст корифеев психиатрии весьма часто!

(В 1972 году экспертная комиссия под председательством Снежневского провела экспертизу диссидента Леонида Плюща и подтвердила предыдущее заключение  хроническое психическое заболевание в форме шизофрении. Позднее Плющ был обследован западными психиатрами и признан здоровым.

В 1977 году на конгрессе Всемирной психиатрической ассоциации в Гонолулу на Гавайях Андрей Владимирович Cнежневский и его делегация подверглись резкой критике, и присутствующие большинством голосов осудили «систематическое злоупотребление психиатрией в политических целях в СССР». Резолюция, имевшая целью осудить Москву, была принята с перевесом лишь в два голоса, 90 против 88, и только потому, что польская делегация отсутствовала, а советским представителям, запоздавшим с уплатами взносов, не было разрешено использовать все из выделенных им голосов.

В 1980 году А. В. Снежневский был приглашен Королевским колледжем психиатрии (Великобритания), почетным членом которого он являлся, для ответа на критику в связи с его ролью в освидетельствовании Плюща и других диссидентов. А. В. Снежневский не принял приглашения, а также заявил о своем отказе от почетного членства в колледже. В 1974 году А. В. Снежневскому было присвоено звание Героя Социалистического труда. Таким образом он имел два Ордена Ленина, четыре Ордена Красной Звезды, первый из которых получил на фронте, множество медалей).

Вот куда из дальневосточной тайги попал Сергей Васильевич Хорошко. Он с огромным любопытством рассматривал всех собравшихся, которых раньше видел только на страницах учебников и монографий по психиатрии. И любовался, восхищаясь, как «ведет стол» Владимир Николаевич, взявший на себя роль тамады! Класс! Каждого из присутствующих он не просто поблагодарил за то, что он удостоил его чести, придя на банкет, но в нескольких словах, фактически рассказывал о каждом самое главное что он сделал для отечественной и мировой психиатрии! Он был галантен с дамами  профессорами психиатрии, заведующими психиатрическими кафедрами, учеными с мировым именем. Начиная говорить о коллеге-даме, он изящно вынимал из огромных античных ваз, в которых на широком столе (посуда антикварная, серебро, золото, древний китайский фарфор и т.п.,  доставлено из квартиры В.Н.Дурново!) были розы  красные, белые и черные, по одной каждого цвета, и виртуозно вручал ей букет с поклоном, как вручают даме своего сердца! Ну, а о закусках и напитках Сергей просто не имел не малейшего представления, что такое есть на белом Свете! Несмотря на то, что однажды он был на «банкете» во Дворце Императора Японии, труп двоюродного брата которого ему пришлось вскрывать

В разгар пиршества, наблюдая своего нового друга и открывая в нем все новые и новые интересных для себя стороны, Сергей вдруг вспомнил, как на берегу Японского моря, после того, как вскрыл два трупа охотников, почему-то устроивших дуэль  стрелялись из карабинов, с ним случился приступ аппендицита, в результате которого аппендикс лопнул! К трупам он добрался от места посадки вертолета верхом на лошади  было это как раз после очередного разлива, ибо на вертолете нельзя было даже зависнуть, скинув веревочную лестницу  с моря били сильнейшие порывы ветра, которые слабели в густой в этом месте пихтовыми деревьями, тайге. Сергей понимал, что через минут 1015 разовьется перитонит, и, даже если он доберется до вертолета и его смогут поднять, то лететь до ближайшего населенного пункта, где есть фельдшерско-акушерский пункт два часа! Таким путем его ждет верная и мучительная смерть! Такая же смерть ждет его рядом со вскрытыми и уже зашитыми трупами! Умирать Сергей не хотел, хотя смерти не боялся. Боли боялся только по одной причине  болевой шок лишит его сознания! А он мечтал умереть, как академик Иван Павлов, диктующий симптомы своего ухода из жизни ассистентам и студентам!

В это время позвонил Сталин, чтобы узнать, как состояние академика. Павлов сказал:

«Передайте вождю, что мне некогда с ним разговаривать, я умираю!»

Сергей решил оперировать себя. У него был полный секционный набор и пол-литровая бутылка медицинского спирта, которую он собирался традиционно отдать пилотам после возвращения домой. Скрипя зубами от боли и прикусывая нижнюю губу до крови  чтобы не лишиться сознания  он начал готовиться к операции. Это был первый случай, когда он выпил медицинский спирт, около 200 граммов. Операционный инструмент обработал формалином, опуская скальпель и зажимы, иглы и шелк в пол-литровые банки, где в формалине плавали кусочки внутренних органов трупов, взятых для лабораторного исследования. Формалином из этих банок обработал и «операционной поле». Хорошо, что ярко светило солнце, и что это был июль! Сел так, чтобы ноги были в море. Это, по его мнению, тоже в какой-то степени задержит шок И операция началась! Хорошо помнит, что нашел и удалил аппендикс, перевязал его культю и артерию, как, прокусив губу, куском бинта, смоченном в спирте, начал сушить карман брыжейки слепой кишки

Очнулся Сергей в кровати фельдшерско-акушерского пункта под капельницами. По обе стороны кровати сидели две красавицы  копии друг дружки, настолько схожие, что он подумал, что галлюцинирует, на берегу Тихого Океана! Красавицы были в медицинских халатиках, слегка скрывающих их прекрасные голые формы! Одна из них, обращаясь к нему, сказала:

«Мы договорились, что как очнется, на кого из нас первую посмотрит, на той и заставим жениться! Марина и Оксана, однояйцевые близняшки, спасшие тебе жизнь!»

Это сказала Марина, судя по аккуратной вышивке на кармашке халатика. Оксана же добавила:

«Перитонит мы твой, Сережа, задавили антибиотиками. Думаем, что шов, хоть и большой  ты себя, как труп вскрывал что ли, так располосовал  будет первым натяжением»

«Прооперировал себя классно  тем же голоском проворковала Марина,  но все же заменили твой трупный шелк кетгутом Да, ты умудрился перерезать себе не напрягайся, не семенной канатик, а пахово-мошоночное кольцо. Мы его, конечно, зашили, но тяжести не советуем поднимать  будет грыжа, и женщин любить будешь реже»

Его дважды спасли. Сначала друг-вертолетчик, нанаец  у аборигенов есть особое чувство приближающейся к ним в радиусе нескольких км., смерти (это многие ему говорили аборигены). Они сидели у костра и ждали возвращения Сергея на лошади. Трупы же решили забрать, как ветер утихнет. Вдруг, Петя, командир вертолета, соскакивает и командует второму пилоту:

«В машину!»

Успели вовремя, Сергей со вскрытым животом уже умирал Грыжа у него появилась только в 65 лет, когда он в своей усадьбе копал колодец! Денег нанять людей не было, драли копщики втридорога, сговорившись с местным ЖКХ: бандиты с этой конторы, под выдуманным предлогом, обрезали воду, и тут же появлялись копщики Колодец-то он выкопал хороший  докопался до подземной речки. Землю и камни таскал двумя ведрами. Но грыжа появилась, как и обещали близняшки!.. Правда, любить женщин он не стал меньше: и, не смотря на пахово-мошоночную грыжу, и на солидный возраст

«Нет, моя жизнь надежнее,  подумал Сергей, глядя на элегантного и счастливого Володю, он бы предпочел умереть, чем оперировать себя. Имея дело с фармацевтическими фирмами, наверняка прячет в своем огромном перстне цианистый калий на всякий случай».

И, оказалось, что не ошибся! На день рождения Володя подарил ему почти как у него старинный итальянский перстень с секретом, в котором был цианид: «Все в жизни случается так надежнее!»  сказал при этом Володя. Сергей яд вылил и перстень обезвредил. На случай, если Володя решил бы проверить, в «безопасности» ли его друг, он налил туда 25% глюкозы

Глава 3. Бензодиазепины, эндорфины, лычаковские склепы

«Коллеги! А вот сейчас прошу особого внимания! Повторюсь: бензодиазепины воздействуют на организм человека и теплокровных коллеги, прошу следите за моими словами, а то я наговорю чего-нибудь лишнего, да-да, одно слово вы уже пропустили мимо ушей,  Володя в состоянии ажитации, делал доклад под странным для психофармакологов названием  Советские бензодиазепин и пиразидол, его слушали краем уха, и это его до поры до времени устраивало, но, вот он момент истины, шокирующий момент  благодаря аллостерической модификации особого вида нейромедиаторных рецепторов, в первую очередь ГАМК-а рецепторов Забудьте, что я только что сказал, и во что вы все безрассудно верите!»

Здесь Володя остановился и, не отворачиваясь, широко разинул рот и стал брызгать туда дезодорант. Это усилило эффект просыпающегося зала! Ведь все участники Первого Международного Конгресса, который шел четвертый час, просто отупели от докладов и откровенно зевали или даже посапывали во сне! Ключевой фразой, пробудившей и настороживший огромный зал Львовского оперного театра, где проходила Конгресс, было «Забудьте, что я только что сказал!» Сон как рукой сняло!..

Сергей вот уже, как год, был женат на красавице ленинградке, умнице, только, что окончившей фармацевтический факультет. Лера бросила Северную Венецию ради Сергея, который, несмотря на то, что восхищался Ленинградом, жить там не мог. Он работал заведующим мужским отделением в подмосковной, спрятанной в лесах, психиатрической больнице. Это была не простая психиатрическая больница. Это был филиал Института Сербского, в который госпитализировали психически больных, совершивших убийство. Или впервые признанными таковыми в Институте Сербского, после совершенного преступления. Бетонные заборы полностью охватывали огромную территорию больницы. Они были с колючей проволокой на верху, а по периметру- с вышками, в которых стояли вооруженными автоматами, солдаты в/в. Было в этой больнице отделение для военнослужащих. Вот в нем Сережа и работал.

Сережа с Лерой познакомились, идя на встречу друг другу по Невскому Проспекту. Сергей шел в «Пирожковую», завтракать. Валерия, или просто Лера, в этот день была выходная, и шла к своей подруге, с которой созвонились и договорились, вместе поехать погулять в Петергоф. Сейчас, после выступления своего друга, Сергей очень жалел, что не взял Леру с собой. Он и сам-то ехать на Конгресс не хотел. Не любил такие вещи. Володя почти силой посадил его в «Волгу» и повез во Львов. Сейчас, после Конгресса, стало понятно, что его организовали только ради феназепама и пиразидола. Сережа сначала не слушал Володю и дремал, уставший от докладов и докладчиков, и от жары, какая стояла в эти дни во Львове. Но он тут же проснулся, когда Володя произнес: «ФАС!»

«И так, коллеги, то что я сейчас скажу и покажу сразу убедит вас, что советские феназепам и пиразидол  не имеют ничего общего с зарубежными бензодиазепинами и мягкими андидепрессантами, типа амитриптилина и азафена. Да, ничего общего, кроме основных химических структур. И вот почему. Начну с феназепама, который превосходит, как показали клинические исследования в ведущих клиниках СССР, Чехословакии, ГДР, а также Парижа, Рима и Ватикана, все, известные на сегодняшний день бензодиазепины на 56,5% А пиразидол превосходит амитриптилин и азафен на 25,6%.» Владимир Николаевич Дурного представлял клинику Авруцкого, который также был в зале, и, опустошив морскую фронтовую флягу армянского коньяка, тихо посапывал в сладком сне на галерке. Он не проснулся и при фразе своего сотрудника «ФАС!»

В конце шестидесятых годов в СССР появился ранее никому не известный у нас препарат элениум  первый бензодиазепин, производства ФРГ. Его почему-то сразу захватили кардиологи. Тут же, по всей могучей стране, прокатилась среди больных, страдающих ИБС (ишемической болезнью сердца) с частыми приступами стенокардии и страхами мучительной смерти, волна радости! Спасены! Теперь, с элениумом, «СП» по ночам (время эмоциональных приступов стенокардии и псевдо-стенокардии) делать будет нечего! Невропатологи и психиатры не сразу «врубились», что это препарат не имеет никакого лечебного свойства при ИБС, а является их препаратом  психотропом, купирующим страхи, тревогу, бессонницу и прочие невротические симптомы, которыми так богаты синдромы всякого рода приступов стенокардий! Но в элениуме, лже-кардиологическом препарате, первыми разобрались патологоанатомы. Больные, страдающие ИБС, когда начинался приступ стенокардии (настоящий!) вместо нитроглицирина  самого эффективного и надежного кардиолитика, принимали элениум, и, счастливые, что боль исчезает, умирали, часто  во сне!

Разобравшись в элениуме, кардиологи всего СССР и соц. лагеря, как легко взяли его на вооружение, так легко от него и отказались. Зато клиники неврозов и психопатий получили в лице элениума, надежный препарат! И тут же в нашу страну хлынули потоками самые разные бензодиазепины, со слегка измененной формулой, такие, как седуксен, радедорм, валиум, либриум, эуноктин и прочая, и прочая!

Так прошло ровно десять лет. И вот, наконец, Отдел науки ЦК КПСС вызвал к себе Григория Яковлевича Авруцкого, ведущего в стране психофармаколога, где ему сказали: «Выбирайте, тов. профессор  звание академика, и, возможно, Героя Социологического Труда с Золотой звездой и Орденом нашего вождя, в том случае, если через месяц Вы представите нам советский бензодиазепин. Препарат должен быть не украден у наших зарубежных партнеров, а выработан вами совсем по иной схеме. И, как все советское, он должен быть сильнее всех известных бензодиазепинов, не меньше, чем на 10% А, если Вы к тому же изобретете советский антидепрессант, то, к перечисленному вознаграждению еще получите Государственную Премию. А, Ваши сотрудники, участвующие в разработке препаратов, к своим регалиям добавят степень доктора и звание профессора. Или, в противном случае Вы, кстати, какого возраста, пенсионного?  Тихие, незаметные научной общественности, проводы на пенсию. А ваших сотрудников  ординаторами в психиатрические больницы городов и поселков СССР. Психиатров у нас пока, увы, очень не хватает, особенно в Сибири и на Дальнем Востоке».