Вечером Квятковский шел домой пешком лучше всего думалось на ходу и чувствовал себя помощником младшего механика ну не на «Титанике», потонуть от таких дел ничего не потонет, но как минимум на «Боливаре» посреди зимнего Бискайского залива. Потому что завтра придется давать начальству данные с «земли» и аналитику а картинка исключительно нерадостная. Он свернул с улицы на аллею, ведущую к дому, уловил краем глаза движение сбоку, у «живой изгороди» и перестал чувствовать что бы то ни было окончательно и безвозвратно.
* * *
Пана Адама погубил Антон. Услышав слова «куратор» и «посоветовал», Енот принялся прикидывать, как там могло выйти с двусторонней связью, и на всякий случай распотрошил парочку курасевых входящих-исходящих. Третьим в выборке оказался проспект, вернувшийся от Квятковского. Дальше было проще. Выяснить, куда уходил проспект, было делом минутным но дальше они бы, скорее всего, застряли суток на двое, разбираясь с сотрудниками мирной (и очень большой) варшавской проектной конторы. Или, что еще вернее, плюнули бы на нее совсем, потому что задерживаться в городе долее 48 часов Эней не собирался но Лучан, с большим интересом наблюдавший за работой Антона, ткнул пальцем в фотографию заведующего каким-то отделом, занимавшимся, кажется, проектировкой консервных линий.
«Это тот, с собакой».
Подарок. Интересный подарок. Как та деревянная лошадь. Брать страшно, не брать жалко. И пока Антон с Игорем обсуждали за и против и думали, будить ли начисто отрубившегося Энея, Десперадо исчез.
Он вернулся через полтора часа, когда проснувшийся Эней успел уже учинить разнос всем присутствовавшим и намотать несколько кругов по кварталу и парку, высматривая блудного гитариста. Наконец Десперадо показался невозмутимо и деловито он шагал по аллее, неся подмышкой планшетку, а на шее чужой комм.
Эней завел его для разговора в ближайший туалет, убедился, что кабинки пусты. Десперадо сейчас напоминал не Биньку. Он напоминал бабушкину кошку Ракшу, притащившую убитую крысу на кровать любимой хозяйки. Роль крысы играли планшетка и комм пана Адама Квятковского. Энею отводилась роль бабушки. Но, имея дело с Десперадо, реагировать как бабушка (полотенцем по окрестностям хвоста) было бы в высшей степени неразумно. И непродуктивно. И теперь Энею предстояло мирными средствами объяснять террористу, почему тот поступил неправильно, убив СБшника. Возник минутный соблазн перевалить это дело на капеллана но Эней этот соблазн преодолел.
Послушай, сказал он. Ты понимаешь, что сейчас вся варшавская безпека на ушах?
Десперадо кивнул, потом мотнул головой куда-то в сторону севера. Тут даже писать не надо. Все ясно. «Но нас-то здесь не будет».
Да, нас здесь не будет, тщательно скрывая раздражение, сказал Эней. Нас могло здесь уже не быть, уже часа полтора как не быть. Но ты нас задержал.
Десперадо пожал плечами.
Лучан Я думал, что я могу на тебя положиться.
Лучан вспыхнул. Его руки замелькали с бешеной быстротой, передавая азбуку жестов. Эней выслушал точнее, досмотрел молча.
Потом сказал:
Да, ты ни разу никого не продал и не промахнулся, когда надо было стрелять. Но этого мало, Лучан. Нужно ещё и не стрелять, когда стрелять не надо.
Десперадо снова замахал руками.
«Это же СБшник!» прочел Эней.
Хоть варк. Хоть черт. Если я не буду знать точно, кто что делает, мы сгорим. Не завтра, так послезавтра. И я не могу тратить ещё одного человека на то, чтобы он наблюдал за тобой.
Десперадо засопел в нос.
Я теперь понимаю, что чувствовал Ростбиф, когда я поперся в Цитадель. Мне тогда надо было просто морду набить. Десперадо, я Я не хочу тебя потерять. Я уже стольких потерял. И я не хочу, чтобы это вышло из-за меня. Из-за того, что я не смог объяснить.
Десперадо опустил голову. Потом достал свою мини-планшетку, быстро нацарапал световым пером: «Больше не повторится» и нажал кнопку «сброс».
Хорошо, сказал Эней, хлопая его по плечу. Я тебе верю.
Они вышли из общественного туалета и зашагали по парку. Комм Квятковского оттягивал Энею шею что твое Единое Кольцо. Сев в машину к ребятам, Эней бросил оба трофея Антону. Мысль о том, что Енот оттуда вытащит, почему-то совершенно не радовала.
* * *
Возвращались, как и съезжались порознь. Эней и Мэй, следуя своей легенде «влюбленная пара в медовый месяц» на поезде до Гданьска в спальном вагоне. Костя, Десперадо и Антон «гастарбайтеры в поисках нанимателя» на фарцедудере. Игорь «раздолбай и искатель приключений» на купленном в Варшаве мотоцикле «полония-торпеда».
Впервые за последние два года (не считая времени ареста Милены) он остался совсем один на срок, превышающий сутки. И у него была масса времени для раздумий.
Дела были невеселы. И не потому, что Курась оказался крысой. А потому, что ребята были совершенно не готовы. Ни к поворотам такого рода, ни к совместной работе, ни к характеру этой работы.
Эней, как и положено командиру, держался лучше всех. Его придавило то, что Юпитер был когда-то другом Ростбифа. Малгожату это больше ожесточило, чем придавило, но тем не менее Десперадо тоже был подавлен и Игорь от души надеялся не потому, что ему не дали пострелять вволю. Антошка ходил сам не свой от того, что пришлось косвенно участвовать в убийстве. Сам Игорь отнесся к самому факту убийства спокойней всех теперешнего Курася ему было не жаль совершенно, а прежнего он не знал. Но в монастыре ему словно какой-то нарост с души срезали и теперь настроение товарищей отзывалось и в нем. Но сильнее всего в Косте, на которого свалили свои грехи и Эней, и Антон а у бывшего морского пехотинца все ещё не очень получалось примирить свой сан и свое нынешнее занятие, имевшее очень уж косвенное отношение к самообороне.
Нужно было что-то делать. И именно Игорю. Потому что остальные, кажется, считали, что все в порядке и что главное переломить себя. Страшно представить, что выйдет, если у них получится.
На место Игорь прибыл раньше всех и помог присмиревшему Хеллбою доремонтировать сарай. Хеллбой, по счастью, не особенно его расспрашивал только поинтересовался, где ребята, и, услышав, что Игорь видел их в Гданьске (соблюдая конспирацию, они сошлись в одной пляжной кафешке, но не разговаривали и не подали виду, что знакомы) и скоро все будут здесь, удовлетворенно кивнул.
А у Игоря при виде Хеллбоя и сарая зашевелилось какое-то предчувствие идеи Ведь при изъятии этого стихийного бедствия и шуму вышло много, и стрельба могла получиться, и стеной кого-то едва не пришибли, а вот неприятных ощущений никаких. Как в «Трех мушкетерах» гвардейцы кардинала валяются штабелями, но никому не портят настроения «Они все были плохие», как сказал бы брат Михаил.
Уголовников Игорь ненавидел даже тогда, когда сам был уголовником. Ненавидел за твердое убеждение в том, что прочие люди, «шлепели», зарабатывающие себе на жизнь трудом, самой судьбой предназначены к тому, чтобы их обирали, убивали и насиловали. Игорь-то хоть не давал себе забыть, что сам паразит и заслуживает такого же конца, как и прочие паразиты. Хотя утешением это было слабеньким.
Эней по возвращении надолго уединился с женой в домике. И не затем, зачем все подумали, Игорь это знал точно. Молодожены были расстроены, бешено расстроены, и обнимались, лежа на кровати, без всякой страсти а так, как дети, забравшиеся грозовой ночью под одно одеяло.
Костя включился в доделку яхты, Десперадо отправился купаться, Антон возился с брезентовым мешком, подвешенным на дерево отрабатывал удары. Игорь не собирался обсуждать произошедшее с Антоном мальчик заговорил сам.
Что с кэпом? спросил Енот, присаживаясь рядом с Игорем отдохнуть. Он ведь уже убивал раньше.
Угу, Игорь меланхолично выпустил дым. Только он не разговаривал с теми, кого убивал. По крайней мере, с людьми, которых убивал. Понимаешь, в чем тут трюк, Тоха далеко не все могут так просто убить человека. Что-то внутри сопротивляется. Биологическая программа или там совесть. И вот ты начинаешь прибегать ко всяким фокусам, чтобы эту программу обмануть. Ну, например, можно втереть себе, что ты хороший парень, а он плохой парень. И жить ему совершенно незачем. Или хотя бы так: я плохой парень, но он совсем плохой. До того тщательно это себе втереть, что ненависть станет уже настоящей, и на этой ненависти через барьер перескочить. Самое обидное что на этот самообман идут зачастую люди хорошие. По-настоящему хорошие. Которым иначе никак
Он показал большим пальцем себе за спину, на домик, где скрывались Эней и Малгожата.
Андрей? спросил Енот.
Цумэ помотал головой, и Антон понял.
Можно ещё так: жертва вообще не человек. Или там она человек, а ты сверхчеловек. Хомо, чтоб его, супербиус, он снова затянулся.
Понимаешь, такие трюки нужны только на первых порах потом появляется привычка. Или вот как наш падре в бытность морпехом. Две разных личности. Одна, в свободное от работы время хороший человек. Детишек любит, на всякую неправду смотреть без содрогания не может, никакой злобы не выносит А в рабочее время тумблер щелк! и перед нами боевая машина. Тут нужно душу отключить начисто: в руках автомат, ты придаток к автомату. И главное пауз никаких не допускать. Опять-таки на первых порах. Потому что потом появляется навык: щелк-щелк. Входишь и выходишь
Игорь докурил до фильтра, вбил окурок пяткой в песок.
Самое поганое во всем этом даже не привычка к убийству, а привычка к самообману. Вот почему Кен теперь устроился так, чтобы не убивать совсем. И я сделаю все, чтобы ему даже случайно не пришлось. Среди нас должен оставаться хоть один нормальный человек.
А мне придется научиться?
Думаю, да, вздохнул Игорь. Бойца из тебя не сделать, но ты должен будешь в случае чего за себя постоять Кен в таком случае просто умрет, он подписался стать мучеником, когда принял сан. А ты не подписывался, и не нужно тебе.
А как тогда?
Ну я предпочел бы, чтобы ты вообще ни к какому самообману не прибегал.
Но если не прибегать понимать, что перед тобой человек который, может быть, лучше тебя которому больно Это значит быть чудовищем.
А ты думал, революция это тебе лобио кушать? прорычал Игорь с деланным акцентом.
Я не люблю лобио, Антон поднялся с песка, встал в стойку напротив мешка и принялся бить остервенело, рассаживая кулаки и не обращая внимания на боль.
Игорь растянулся поблизости на траве за дюной море здесь потихонечку съедало пляжи, как уже почти сожрало Куршскую косу. Ощущая солнце скорее как вес, а не как тепло, он думал, что нужна разрядка. Нужна игра. Всерьез со всеми оперативными действиями и большой ценой ошибки но с нулевой ценой победы. Игра, в которой можно будет не считать потери противника.
Ночью он перехватил Энея по дороге из туалета.
Поговорить надо, кэп.
Они отошли к краю леса.
Нам нельзя ехать в Гамбург, сказал Игорь. Не совсем, а сейчас. В настоящий момент.
Почему?
Потому что так нельзя.
Допустим. Но ведь все равно придется. Я очень хочу, чтобы там ничего не было. Молюсь каждый день, чтобы ничего не было. Но если там нет значит, есть в Копенгагене. Потому что Каспера Курась сдать не мог. Про запасную группу как-то узнать мог, а вот про Каспера нет.
А ты не думал о варианте «Восточный Экспресс»?
В смысле?
В смысле классического романа Агаты Кристи.
Извини, я не читал.
Кхм, Игорь все никак не мог привыкнуть к специфическому кругу чтения Энея. В той прослойке, к которой он сам в юности принадлежал, не читать Агату Кристи было стыдно, 20 век вообще был временем культовым. Придется мне нарушить свои принципы и рассказать тебе, кто убийца. Убийцы все. Старушка Агата славно поиздевалась над читателем: там все подозреваемые виновны.
И думать об этом не хочу.
Ты и о Курасе не хотел. И теперь ходишь чёрный. Ты и Мэй с Десперадо все ещё думаете о себе как о людях ОАФ. А мы трое вообще довесок при вас. Случись ещё какая пакость и мы посыплемся так, что даже Костя не удержит.
И что ты предлагаешь?
О. Пошел деловой разговор. Восемь месяцев назад нам с Миленой предложили дело. В Братиславе. Сами нашли и сами предложили им нужны были партнеры-старшие. Есть такой варк, Фадрике де Сальво. Старый, из доповоротных еще. Большой человек в юго-восточной Европе. Антиквариат, лекарства, химия. И часть его хозяйства в зоне рецивилизации. За фронтиром, понимаешь? Что-то он ввозит легально, что-то полулегально, а что-то Вот ребятишки того Машека и хотели взять такой получерный транспорт. Мы посмотрели и отказались. Слишком много шума и стрельбы. И разошлись нехорошо. Милене поначалу было интересно наклевывался большой кусок. С такими деньгами, если уйти, в Сибири или в Китае легализоваться можно. Мы долго присматривались и решили, что никак. Он среди прочего груза серебро ввозил, понимаешь? И камешки. Часть груза потом уходит толкачам помельче, вроде твоего Стаха.
На какую сумму примерно? С какой регулярностью? Сколько человек охраны или там только варки, но все равно сколько?
Нерегулярно. У него судоходная компания. Груз каждый раз на другом корабле. Нам придется добывать информацию. Контрабандные партии обычно небольшие, охраны много. На судне человек 20. И ещё приемная комиссия. И ещё порт. Но вот тут у нас была одна идея.
Скажи.
«Троянский конь», только не как у Машека. Они ведь на чем провалились хотели захапать обе партии туда и обратно в точке передачи. Въехал?
А ты хотел закосить под приемщиков?
Так точно, сэр. Йо-хо-хо и бутылка рома. Даже не обязательно стрелять просто как-то задержать их, чтобы слегка опоздали. Но у идиотов не было желания так делать, а у нас с Миленой возможности. Нас двоих для этого было мало. И у нас не было своего канала сбыта для серебра ну или что там окажется. А у тебя есть Стах. Понимаешь, нам это нужно даже не потому, что деньги опять потребуются А потому что Если повезет, появится какое-то «мы». Отдельное. Если даже не повезет передышка все равно нужна.
Да, ты прав Эней немного помолчал, растер ладонями озябшие плечи с моря тянуло холодом, а он выскочил без рубашки.
Игорь, спросил он наконец. Командирского опыта у меня нет ни черта. И вообще я болван и страшно боюсь потерять вас и что это произойдет по моей вине. Боже, я и не знал, какой груз тащил Ростбиф. И я все удивляюсь если это так заметно то почему вы подчиняетесь?
Во-первых, остальным не так заметно. Эней опять поежился, на этот раз не от холода. А во-вторых, больше некому. Ты же сам мне говорил, помнишь?
Эней кивнул.
Значит, Братислава. И значит, есть только «мы» и никакого ОАФ, и никаких довесков. Но я просто не знаю, как мы теперь с ними. И как мы без них. Одинокие террор-группы не выживают. К «Шэмроку» приставать не хочу, они уроды. К «Гринфилдам» тоже не хочу, я всё-таки не ирландец и вообще националы ребята хорошие, но каждый тянет в свою сторону: этим свободную Ирландию, тем независимую Украину или Беларусь или Израиль их и бьют по одному И к «Роттенкопфен» не хочу, меня коммунизм не возбуждает. А то, что писал Ростбиф новая организация Не верю, что сможем. Я боюсь доверять теперь. Вам пятерым доверяю. А больше никому.
Нам ты не доверяешь. Веришь, что не предадим, а вот доверять, полагаться нет. И себе тоже. Вот поэтому нам и нужно в Братиславу.
* * *
На следующий день Эней обрадовал Стаха вестью о том, что нашел покупателя на яхту.
И кто у нас покупатель? лоб Стаха пошел удивленными складками.
Я. Мы уедем послезавтра может, на месяц, может, дольше. Хеллбоя возьмем с собой. Если вернемся живые купим яхту. Договорились?
Слушай, Стаху было очень неловко, ты, конечно, все такое но меньше трехсот я даже с тебя не возьму.
И не надо, сказал Эней. Ты лучше мне скажи: ты серебром или камешками возьмешь?
Х-хороба, ещё больше удивился Стах. Конечно, возьму. Но по балканскому курсу.
Годится, согласился Эней.
Интермедия. Go down, MosesТрагикомедия с историческим оттенком в постановке В.А. Габриэляна
Голографический экран разбит на лепестки под углом друг к другу такое сложное фасеточное сооружение, мушиный глаз навыворот. А по ним ещё информация течет. Плывет, меняется, сдвигается. Лучше охоты, лучше войны. Давно лучше любви. Ох, Антон Мануйлович, крестный, мастер, ну почему? Я-то просто радуюсь, а ты счастлив был бы.
Если бы некто подумал, что Аркадий Петрович Волков с его семейной историей и опытом процедур дознания бироновского образца должен сильно не любить сыскные дела, этот некто жестоко ошибся бы. Господин советник не любил дела сфабрикованные, а вот настоящие его интересовали очень. Это было одним из многих любимых развлечений собрать с самого начала «от земли» настоящее следственное дело и потом следить, как скоро соответствующие организации придут к тем же заключениям, что и он сам.