Вовка взял Сашкино кольцо, потому что оно было поровней.
Мальчик ходил иногда с отцом на ночную рыбалку, и вставал, бывало, затемно, по грибы, но на рыбалке смотрят на кивок, а не на небо. В далекий же грибной лес приезжают к рассвету, продремав всю дорогу в тряской и тесной машине.
Редкие огни другого берега Волги почти не мешали, а ночная Кинешма спала сзади, на высоком берегу. Отец привязал кольцо четырьмя шпагатами к двум чахлым деревцам, выросшим между береговых валунов. Вовка уселся на раскладной брезентовый стульчик. Отец забросил удочку со светящимся поплавком.
Сначала Вовка не знал, что искать. Но отец подсказал:
Видел, звездочка упала? Вот их и считай, какие видишь через круг.
Метеоры бесшумно летели, казалось, из одной точки неба. Как будто там, в этой точке, открывается труба, из которой сыпались зажженные головки спичек. Отец засек время. Вовка деловито записал его в тетрадку, подсвечивая квадратным фонариком.
Зрелище завораживало, но шея уставала от необходимости смотреть вверх, через кольцо. Зад тоже болел от неудобного брезентового стульчика, однако Вовка терпел. Каждый метеор, пролетевший в границе круга, должен быть сосчитан. Вовка ставил палочки вслепую, не глядя в тетрадь. И становилось совсем не жарко. У Волги и в жару свежо, а ночью в августеи подавно. Но час наблюдений надо выдержать, час, ни минуты меньше! Иначе они потеряют научную ценность, и Андрей Дементьевич не сможет, как обещал, отослать их в московский планетарий. А это как-никак главный астрономический кружок Советского Союза.
Пап, сколько время?
Без пяти час, отец посмотрел на свою «Победу», еще пять минут тебе.
«Как-нибудь выдержу». У Вовки замерзли руки, держащие тетрадь и карандаш, затекла шея и болел зад. А еще сильно хотелось писать, есть, и спать. И в этот момент он увидел
Один метеор, не подчиняясь общему движению, пролетел навстречу потоку, снизу вверх, наискосок, возникнув ниже, чем остальные гасли, и погаснув там, где они зажигались.
Папа, пап, ты видел, а? Видел?
Вижу, вижу. Клюет.
Отец выдернул леску из воды:
Ну-ка, посвети
На конце тонкой лески висел маленький, в половину ладошки, ёрш, растопырив все свои колючки.
Пап, а тот метеор ты видел? Ну, который летел им всем навстречу?
Нет, сына, не видел. Я на поплавок смотрел. Как метеор может навстречу лететь? Это военные ракету запустили. Есть такие ракеты, осветительные. Ты хорошо рассмотрел?
Не-а, он быстро погас.
Может, показалось? Ты устал.
Нет, пап, я точно видел.
В эту ночь Вовке приснился метеорный дождь. И один непокорный метеор, летящий навстречу потоку. Эта картина далекого детства отпечаталась в его мозгу на всю жизнь.
Жизнь не ждет и не останавливается. Незаметно летели годы. И приходило Взросление. Как-то незаметно Рыба перестала быть Рыбой, а стала сначала Наташкой, потом Наташей, а потом, в мыслях обоих друзейНаташенькой. Она перестала играть в мальчишечьи игры, стала тихой и задумчивой. Это было началом ее Взросления.
Сашка стал чувствовать себя уязвленным, если Наташа разговаривала с Вовкой, то же испытывал Вовка от Наташиных знаков внимания к Сашке. Неразлучные прежде друзья стали ссориться. И это было неизбежным их Взрослением.
В конце девятого класса Сашка и Вовка ждали Наташу у подъезда. Сашка выпалил: выбирай, кто тебе нравится, я или он! Наташка посмотрела на них, точь-в-точь как смотрит мама, когда сын нашкодит. Она смотрела долго, переводя взгляд с одного на другого, и в ее глазах прыгали довольные чертики. Потом усмехнулась и сказала:
Дураки вы оба.
И ушла, по-взрослому качая юбкой. Бывшие друзья молча разошлись.
Когда тебя подводит лучший друг, ты не просто лишаешься друга, ты лишаешься веры в дружбу и навсегда остаешься одиноким. Бывает и такое Взросление.
Никто в любви Наташе так и не признался, никто никого не предал, но эта готовность к предательству, готовность сменить дружбу на любовь убила их наивную детскую дружбу.
Вовка думал: если Сашка готов отобрать у него самое дорогое, значит, дружба есть обуза и помеха любви? А что для него дорожелюбовь или дружба?
Сашка думал точно так же. И это было начало его Взросления.
В десятом Наташку стал провожать домой парень из параллельного класса, но после новогоднего вечера эти отношения прекратились.
Свои признания Вовка и Сашка приготовили к выпускному балу, но что-то опять не получилось ни у того, ни у другого.
В августе Вовка уехал в Рязань поступать в институт. И поступил. Он, смущаясь, сказал Наташе:
Напиши, если захочешь.
Она равнодушно кивнула.
Сашка устроился на завод, и осенью был призван в армию. Он прислал Наташе три письма, на которые она не ответила.
Город Рязань, зима прошлого века
Студент третьего курса Курочкин вошел в комнату общежития, швырнул с размаха конспекты на стол, подошел, не раздеваясь, к окну, и стал смотреть на медленно падающий снег. Он готов был плакать от досады и злости. Опять пролетел с зачетом по антеннам. Все, стипуха накрылась. Ну, или почти накрылась. Потому что спихнуть экзамен по усилителям с первой попытки вряд ли получится. Д. Попов говорят, совсем озверел: в параллельной группе половину двоек наставил. Так что надежды мало. И тут еще эти проклятые антенны. Курсовой кое-как с «костыля» содрал, а он, тоже, видать, откуда-то содранный был. Весь расчетсплошная липа, «фонарь» на «фонаре» сидит, и «фонарем» подгоняет. Но искать другой «костыль» времени уже не было, не говоря уж о том, чтобы честно считать самому. Пришлось сдирать то, что есть. Свои цифры подставилполный мрак. Одна надежда, что у Морозова тоже времени нет: посмотрит мельком. Так и вышло, но препод все понял, тройку поставил, сказав:
На зачете компенсируешь
И вот, уже второй раз, отправил.
«Зар-р-р-раза! Чтоб ты сдох! Все планы к черту! Длинный весенний семестр без стипендии! Сволочь!»
За спиной раздался стук в дверь, и в комнату, не дожидаясь ответа, впорхнула Иринка. Она хотела, как обычно, броситься Володе на шею, но увидела валявшиеся на полу конспекты; Курочкин швырнул их на стол так, что они слетели на пол. Иринкино настроение вмиг улетучилось. Она подняла тетради и полуутвердительно спросила:
Нет?
Володя молчал, уставившись в окно. Руки в карманах пальто сжались в кулаки.
Убил бы гада этого
Вов, пошли в столовую. Тебе поесть надо. И успокоиться.
Угу.
«Пулю ему подброшу, гаду». Пуля у Володи была. Вернее, сначала был патрон от автомата. Откуда он взялсяобитатели комнаты не знали. Патрон уже валялся в тумбочке, когда Курочкин вселился в эту комнату. Потом пуля была осторожно вытащена, порох сожжен на столе (осталось черная ямка), капсюль пробит (напугал Иринку), из гильзы сделана красивая, «здоровская» авторучка, неудобная в пальцах, и совершенно не пригодная для интенсивной институтской работы. А пуля брошена в ящик тумбочки, где благополучно лежала и по сей день. Володя где-то слышал, что врагу подбрасывают пулю, и он, якобы, после этого чахнет и умирает. Глупости, конечно. Полная ерундистика.
Курочкин вынул пулю из ящика, повертел в пальцах, и опустил ее в карман пиджака. «Вооружился», усмехнулся он.
Антенно-фидерные устройства надоели до рвоты.
Ну, что, товарищ Курочкин, опять не знаете? Это же тема вашего курсового! Как же вы его делали? Придется вам еще поучить.
И когда теперь приходить?
Послезавтра.
Окончательно убитый горем Володя взял неподписанную зачетку, положил в карман. «Послезавтра!» А через два дня экзамен по усилителям! Пальцы наткнулись на пулю. Желтый портфель Морозова стоял на другом столе, у выхода из лаборатории, загороженный от преподавателя стойкой приборов. Решение созрело мгновенно. Володя, проходя мимо портфеля, бросил пулю в его кожаное нутро. Выйдя в коридор, подумал: «мальчишка ты, Кура. Тюфяк. Козер. Надо науку грызть. Какая уж теперь стипендиякак бы не выгнали, вот что».
Зачет он все-таки сдал. Все. «АФУ» можно забыть, потому что голова не резиновая. Других наук полно. И Володя забыл. И про пулю тоже. Не до того. Сессия уже идет. Эх, проскочить бы усилители! Дальше будет легче. Не может же невезение длиться вечно!
И чудо произошло. На экзамене по усилителям Курочкин вытащил тот единственный билет, который хорошо знал. Он вышел из аудитории, обалдело смотря в зачетку, где беспощадной рукой Д. Попова было выведено нереальное «отлично». Теперь не оплошать на оставшихся трех испытаниях, и «стёпа» в кармане! Володя воспрянул духом, «уперся рогом», и успешно сдал сессию. Весной немного подработает, и к лету купит, наконец, вожделенный магнитофон!
Пуля провалялась в портфеле Морозова до начала весеннего семестра. Игорь Евгеньевич обнаружил ее на первой лекции, после каникул. Он вошел в аудиторию, поздоровался со студентами, открыл портфель с учебными материалами, увидел пулю. Усмехнулся. «Дети, подумал он, и шутки детские».
Вынул книги, поставил портфель на стул и начал:
Товарищи студенты, мы продолжаем изучать курс «Антенно-фидерные устройства», рассчитанный на два семестра. Вот список учебников, которые вам необходимо взять в библиотеке. Они будут хорошим дополнением к вашему конспекту лекций.
Игорь Евгеньевич читал привычную лекцию. Студенты записывали. До конца первого часа осталось пять минут, когда раздался негромкий хлопок, будто нетерпеливый студент уже убрал конспект и захлопнул кожаную папку. Преподаватель, писавший формулы, вдруг замолчал на полуслове, оперся двумя руками на доску, и медленно сполз на пол, пачкая мелом рукава костюма.
Студенты замерли. Девичий голос с «галерки» крикнул:
Чего сидите! Ему плохо!
Курочкин и еще несколько студентов с первых рядов бросились к Морозову. Тот лежал около доски; его сердце последними судорожными движениями выталкивало кровь под светлую рубашку. Курочкин склонился над преподавателем и боковым зрением увидел небольшую рваную дырку в желтом боку его портфеля.
Началась суматоха. Побежали в деканат, на кафедру. Несколько человек хотели уйти, но прибежавший первым Д. Попов властным голосом приказал:
Всем сидеть на местах!
Люди в черных костюмах прибыли через десять минут. Милиция чуть позже. Последними появились врачи. Милицейский фотограф сделал снимки лежащего у доски человека, и его сразу унесли.
Старосты групп подали списки присутствующих и отсутствующих. Фотограф отснял полную юношей и девушек аудиторию с разных ракурсов, чтобы следствие знало, кто где сидел.
«Господи, это же моя пуля но как это же был просто дурацкий розыгрыш» Лоб покрылся испариной. В голове студента Курочкина билась и дрожала одна фраза:
Я не виноват! Я же не виноват! Не виноват!
Он краснел и бледнел от страха, что, конечно, не скрылось от опытных глаз работников госбезопасности.
Выпускали из аудитории бесконечно медленно, проводя досмотры личных вещей и одежды. Из спортзала принесли фанерную ширму, за которой досматривала девушек строгая женщина в форме капитана милиции.
Все было очень серьезно. У выходящих проверяли студенческие билеты; несколько раздолбаев, забывших документы дома и неизвестно как проскочившие мимо институтского вахтера, дожидались своей участи в сторонке. Человек в черном костюме сверял фотографии с лицами и тщательно записывал каждого. Следственные действия растянулась почти на три часа. Выпущенные на волю студенты пулей неслись в туалет.
Потом милиционеры облазили каждый уголок поточной аудитории, этого большого помещения, где столы располагались ступенями, как ряды в цирке. Они сняли грифельную доску, осторожно вынули застрявшую в штукатурке сплющеную пулю.
Невероятно, пробормотал эксперт.
Приехали еще несколько человек. Один из них, пожилой и седой, с непроницаемым лицом, тихо спросил:
Ствол нашли? Нет? Почему?! Ищите!
Володя Курочкин бежал в общежитие со всех ног. Надо скорее избавиться от гильзы! Ведь «здоровская» авторучка так и валяется в верхнем ящике его тумбочки. Когда он, запыхавшись, влетел в комнату, понял, что опоздал. Два человека в черных костюмах сидели за столом.
А вот и товарищ Курочкин, сказал один из них, я же говорил, что он прибежит.
Я не виноват, только и смог пролепетать Володя, я ни в чем не виноват
Второй человек поднял к свету целлофановый пакетик с авторучкой и весело сказал:
Спорим, экспертиза покажет, что пулю вытащили из вот этой вот гильзы, а?
Он вдруг стал серьезным, даже злым.
Где ствол, Курочкин? А? У тебя были все основания отомстить Морозову за прошлую сессию! Что скажешь? Правду, Курочкин! Правду!
Страх вызвал у Володи словесный понос. Он торопливо говорил, захлебываясь словами, боясь что-то пропустить, сбиваясь, повторяя одно и то же, забывая главное, возвращаясь назад.
Отомстить? Какая месть? Я же сдал! У нас нет никакой мести. Мы говорим: три «З»: зубрил-сдал-забыл. Да, да, конечно, слово «сдал» пишется через «с», но какая разница, ведь мы произносим «здал», так красивей, да и понятней, так что У нас есть такой вот принцип, и не только у нас, во всех институтах, уж поверьте, а месть в ней нет смысла, ведь нам еще ведь у нас АФУ еще семестр будет, нам Морозову экзамен весной сдавать, зачем же портить отношения, а если бы и не было экзамена, то и подавно, зачем это, ведь сдалзабыл, зачем без смысла рисковать и время тратить, так никто не делает, это глупо, потому что других предметов полно, и курсовые, и вообще Студенты никогда не думают о сданном экзамене, а если и говорят о нем, то лишь за стаканом «доброго бургундского Агдама». Ну да, так мы шутим А пулю, да, это я ему в портфель бросил, я, да, признаюсь, это мальчишество и козерожество, поддался эмоциям, я ведь сразу пожалел об этом, но обратно из портфеля пулю не вынешь, она на дно упала, а в какое отделение, я не заметил. Это же копаться в портфеле надо, во всех отделениях, а вдруг кто увидит? Что я у препода в вещах роюсь! Так вот и ушел, а пуля в портфеле осталась. Ну, думал, придет домой, найдет пулю и выбросит. Пожмет плечами, посмеется да и все дела. Жене покажет: вот какие дети учатся это же не преступление, я не стрелял, я не виноват, что кто-то этой пулей стрелял, да и не стрелял никто, не было громкого звука, а был хлопок, тихий, так в тире воздушки хлопают, как
Откуда вы знаете, что в Морозова стреляли?
Так я же за первым столом сидел, мне надо у него за первым столом сидеть, ну, чтобы он понял, что я стараюсь, что я его предмет теперь уважаю, что я чтобы сдать ему с первого раза, я же не дурак, ошибки повторять, он увидит, что я за первым
Стоп. Вы сидели за первым столом. Так? И что видели?
Хлопнуло что-то. Я подумал: «народ папки закрывает», и на часы посмотрелпять минут осталось. А потом на доску глянулИгорь Евгенич на полу. Девчонки закричали, я, и еще кто-то, с первых столов, подбежали к нему. А у него кровь под рубашкой пульсирует. Как вроде через дырку выталкивается. И портфель его желтый у стола стоит. Я, как портфель увидел, сразу про пулю вспомнил. И подумал, что это пулей его. Чем же еще? Ведь он у всех на виду был. Человек сто сидело. Ну да, весь поток, четыре группы От первого стола до доски верных метров шесть, ну не могли же его ножом, к примеру А в портфеле, я заметил, дырка была
Ишь, какой глазастый! А что такое «АФУ»?
Антенно-фидерные устройства. То, что Морозов преподавал.
А «козерожество»?
Ну, когда детство играет
Понятно. Теперь главное: откуда у вас, Курочкин, взялся патрон? Ведь он целый был? Порох вы вот тут сожгли, следователь отогнул край клеенки и показал выжженую ямку на поверхности стола, да и капсюль пробит явно не бойком автомата.
Откуда патронне знаю. Он уже валялся в тумбочке, когда я в общагу вселился. Он давно тут был. Можете у Юрки спросить, он дольше меня здесь живет.
У кого чего спрашивать, мы знаем без ваших указаний, жестко ответил следователь, а ваше делоотвечать на вопросы.
П-простите
Так что мы имеем? У вас в тумбочке валялся патрон. Вы его разобрали. Порох сожгли на столе. Капсюль пробили чем? Гвоздем? Ясно. Из гильзы сделали авторучку. А пулю бросили в портфель Морозова. Это все? Прочитайте. Распишитесь вот здесь.
Я вспомнил еще, сказал Володя. Когда мы порох жгли, запах был. Такой кислый. А там запаха не было. То есть в аудитории. Точно.
Люди в черном переглянулись. Один сказал:
Где твой паспорт, Курочкин?