Только тут Толик понял, как его развел первый таксист. Подумав, что волноваться теперь уже поздно, и сунув водителю два доллара, он с некоторым волнением поднялся по широкой лестнице ко входу и зашел в большую, несколько пошарпанную дверь, по которой заметно было, что дела у этого отделения банка идут не столь хорошо, как у его соперников. Видимо, поэтому даже скромного сержанта с вещевым мешком за спиной приняли радушно, как потенциального клиента. Что делал сержант в банке в течение полутора часов в сопровождении угодливо улыбающегося клерка и почему так долго задержался в этом здании, Толик не хотел бы рассказывать никому. Уж очень опасным было это знание. Из банка он вышел удовлетворенный и успокоившийся. Теперь мафия пролетала, как фанера над Парижем, а в случае его гибели на фронте (Толик был реалистом и, даже ненавидя планировать будущее, обязан был предусмотреть любой вариант) содержимое сейфа сможет получить лишь товарищ Громыко. И никто иной.
Теперь оставалось проехать пару остановок на трамвае, поселиться в гостинице и поискать встречи с русскими дипломатами. Только вот как с ними встретиться? И не решат ли они, что это какая-то провокация ФБР или ЦРУ?.. Толик не знал, что до создания ЦРУ еще целых пять лет. «А у меня остались всего сутки, раздумывал он, корябая ручкой письмо для товарища Сталина. С этими шариковыми ручками совсем писать разучился, черт побери». Больше всего его поразило, что русские буквы практически получались похожими на английские. Рука, стоило немного отвлечься, автоматически выводила привычные очертания.
На следующее утро, оставив вещи в номере, Толик отправился погулять по городу, а заодно проверить возможности передачи письма в советское посольство. Проехал на трамвае с нанесенным на борт логотипом фирмы «Кэпитал Транзит Компани» несколько остановок. Кондуктор, узнав, куда он едет, потребовал заплатить десять центов за билет, вместо вчерашних трех. В отличие от порядков в будущей России или в СССР, здесь стоимость билета на транспорте в зависела от продолжительности поездки.
На Белмонт-серкл он прошелся вдоль невысокого забора, огораживающего трехэтажный, в псевдоклассическом стиле дом с пристроенным флигелем, большие, окаймленные полуколоннами окна второго этажа которого были украшены балкончиками и капителями. Продефилировав сначала в одну, потом в другую сторону, он внимательно осмотрел местность и понял, что передать что-то незаметно, без проникновения в посольство, не получится никак. Только проходить мимо полицейских и неизвестного числа агентов ФБР прямо в посольство Толику совершенно не хотелось. Конечно, можно попросить убежища и гражданства СССР. Но тут сразу возникают некоторые соображения, которые, скорее всего, решатся отнюдь не в его пользу. Вряд ли его посчитают столь ценным, чтобы ссориться с очень важным союзником, к тому же он будет считаться дезертиром. А как станут относиться к дезертиру во время такой войны, Толик примерно представлял. Как представлял и оценку полученных от него сведений в таком случае.
Именно поэтому он считал необходимым передать всё письменно, причем не раскрывая себя. Посчитают, что получено от какого-нибудь доброжелателя, которых сейчас в США много. Хорошее отношение американцев к Советскому Союзу, которое, к немалому его удивлению, поддерживалось их пропагандой, стало для Толика еще одним неожиданным открытием. Попадались, конечно, и антикоммунисты, и просто русофобы, но большинство воспринимало СССР весьма доброжелательно.
Толик уже думал, не переиграть ли все и не поехать ли в Нью-Йорк, где вроде бы находилась главная резиденция советской разведки, когда из ворот вышел немолодой, лет пятидесяти, человек. Провожавший его сотрудник посольства громко попрощался с ним, называя Василием Михайловичем. Одетый как средний американец, он ничем не выделялся среди прохожих, и если бы попаданец не заметил, как тот выходит, никогда бы не подумал, что этот пожилой очкарикрусский дипломат. Осмотревшись и не обнаружив ни одного такси, мужчина пожал плечами и спокойно пошел к ближайшей остановке трамвая. «Это шанс». Приостановившийся, словно для того, чтобы повнимательней рассмотреть рекламу, Толик, стараясь не выдать своих намерений, пошел вслед, постепенно нагоняя русского дипломата. Тот как раз остановился, наблюдая за подходящим трамваем. Толик, воспользовавшись моментом, подошел вплотную и сунул конверт прямо в карман плаща. Тут же, воспользовавшись суетой при посадке, отодвинулся в сторону и быстренько отошел подальше. Следить за севшим в трамвай дипломатом он не стал, боясь выдать себя. Пошел по улице, утираясь платком от внезапно выступившего пота. На его счастье, в ближайшем доме оказался бар. Пришлось зайти, выпить кружку пива, на удивление неплохого. Бар, кстати, назывался «Тевтонский». И пиво оказалось сваренным специально для этого заведения, как пояснил бармен. С гордостью добавив, что в мирное время сюда приходили выпить пива даже немецкие дипломаты, которые говорили, что оно ничуть не хуже немецкого. И так огорченно посмотрел на полупустой зал, что Толику стало немного стыдно. Словно это он лично устроил мировую войну, из-за которой упала посещаемость бара. Пришлось, в виде компенсации, заказать еще кружечку пива. Неторопливо допивая пенный напиток, Толик пытался обнаружить возможную слежку. Но всё было тихо и спокойно, агенты ФБР не врывались в бар с намерением его арестовать. А парочка сидевших девушек даже поглядывала на мужественно выглядевшего сержанта (надо признаться, что за последнее время Толик неплохо накачал мышцы). И когда одна из них, симпатичная блондинка, поднялась и прошла мимо него к двери, бросив искоса весьма выразительный взгляд, Толик одним глотком добил кружку и, расплатившись с барменом, устремился вслед, предвкушая интересное приключение.
Приключение, как обычно бывает в жизни, не заставило себя ждать.
Пока же Толик отходил от впечатлений и ждал последствий своего поступка, резидент НКВД в Нью-Йорке, вице-консул СССР Василий Михайлович Зубилин (в действительности носивший фамилию Зарубин), опытный разведчик-нелегал, работавший до этого во Франции и Германии, уже несколько раз сменил средства передвижения, каждый раз тщательно проверяясь. Слежки не было, но никто не мог дать гарантии, что его не возьмут прямо где-нибудь в поезде или у входа в консульство.
Попытку засунуть ему в карман конверт Василий почувствовал сразу. Успел и определить, кто это сделал, заметив поспешно уходящего военного. Но выкидывать конверт немедленно не стал: если это провокация, его могли схватить именно при попытке избавиться от возможного компромата. Тем более что исключать такую возможность, несмотря на хорошие отношения между странами, разведчик не имел права. Просто потому, что знал, сколько имеется в США противников сближения с СССР, способных пойти на всё, чтобы разрушить союз с «проклятыми богом коммунистами». Поэтому после одной из пересадок Василий зашел в почтовое отделение и отправил, вложив в новый конверт, письмо своему агенту в Нью-Йорке. Потом, если всё будет нормально, он спокойно заберет послание. Пока же надо без происшествий добраться до Нью-Йорка. Еще раз проверившись, Зубилин-Зарубин вошел в здание вокзала. Билет был приобретен заранее, теперь оставалось только дождаться времени отправления и сесть в поезд.
Предвкушая приятный вечер, Толик торопливо выскочил из двери, стараясь рассмотреть, куда же направилась так понравившаяся ему блондинка. И не обратил внимания ни на стоящий рядом с тротуаром автомобиль с работающим на холостом ходу мотором, ни на пару мордоворотов неподалеку. Поэтому удар под дых и толчок в спину застигли его врасплох. Двое громил, действуя привычно и слаженно, втолкнули согнувшегося от боли Томпсона в автомобиль, уселись, не давая ему опомниться, сами, и машина рванула с места, словно за ней гнались все черти ада.
Толик, мгновенно забыв обо всем постороннем и даже полностью протрезвев, пытался сообразить, кто же его похитил. «На ФБР не похоже, они обычно одеваются строго, Гувер в этом отношении очень привередлив. Кроме того, агенты ФБР сразу предъявят ордер на арест. А тут классическое гангстерское похищение». Машина притормозила, сидевший рядом с шофером пассажир повернулся в профиль, посмотрев в окно. И Том мысленно выругался, узнав портье из отеля в Хилл-Вэлли. «Всё ясно, это гангстеры». Капелька пота скользнула по спине попаданца. «С этими быками просто не справишься». Толик скосил глаза на расположившегося справа громилу. Тот сидел, тупо глядя вперед с таким видом, словно ему всё давно надоело, и что-то методично жевал. На коленях бандита лежал прикрытый его правой рукой револьвер, дулом направленный прямо в бок Тому. Несмотря на внешнее безразличие, гангстер сразу заметил движение подопечного и подхватил оружие, прижав его к боку сержанта.
Не дергайся, солдатик, пробасил он. Иначе мы можем обидеться и сделать тебе больно. Да, Базз?
Ага, согласился второй неожиданно тонким голосом, не переставая жевать.
Причем по запаху и консистенции того, что успел заметить Том во рту первого бандюги, жевали они отнюдь не «Ригли Сперминт», а жевательный табак.
Решив дождаться более удобного момента, Толик замер, пытаясь лишь понять, куда они едут. Что, само собой понятно, было не просто для человека, не знакомого с городом. Поэтому он бросил и это, и просто сидел и мысленно настраивался на будущее. Ехали долго, начало уже темнеть, когда машина подкатила к огороженному высоким забором загородному дому. Водитель посигналил, ворота открылись, и они заехали на слабо освещенный двор.
Авто остановилось около угла дома, Толика, придерживая за руки, вытолкали из машины и поставили лицом к стене коттеджа. Рассматривая деревянную обшивку, он напряженно вслушивался в разговоры за спиной.
Джо, вы идиоты! Не знаете, что здесь происходит? Не могли отвезти его на хазу?
Так копы могли прикопаться. А здесь надежнее. И босс до этого говорил, чтоб его сюда приволокли. Не?
Джакомо, не разочаровывай меня, продолжил кто-то, замысловато выругавшись. Это было когда? А сейчассовершенно другое дело. Ну да ладно, раз притащили его сюда, заприте пока в подвале. Слышишь, Базз? Или вдвоем идите
Ага, за спиной у Толика сплюнули. Один. Солдатик не будет трепыхаться. Дырка в ноге случ чо будет, парень. Понял? Двигай вперед!
Его подтолкнули в сторону, причем по ощущениямчем-то вроде пистолетного ствола. Толик учел и это, как и то, что Базз будет один.
Они свернули за угол, сопровождающий подошел вплотную, снова ткнув в спину пистолетом, и, сделав шаг, попытался открыть левой рукой дверь в подвал. В результате ствол слегка развернулся в сторону, а потом Потом Толик сделал привычное, вбитое сотнями тренировок слитное движение всем телом, и громила Базз, оставив оружие в руке Толика, с грохотом покатился вниз по лестнице, в глубину подвала.
Эй, Базз, что стряслось? крикнул из-за угла обладатель баса. Ты этого лоха не пришиб, случаем?
Толик быстро отпрыгнул от двери и прислонился к стене. Вышедший из-за угла Джакомо успел только удивленно уставиться на открытый вход в подвал и тут же получил два хороших удара. Но устоял, хотя и выронил пистолет. Только согнулся, словно пытаясь прикрыть больное место в паху. Пришлось добавить ему третий удар, рукояткой браунинга (а пистолет Базза оказался самым настоящим, знакомым по Афгану тринадцатизарядным «Хай Пауэром», а не ожидаемым револьвером) по затылку. После чего гангстер наконец с грохотом, который, казалось, поднимет всю округу, упал на землю. Толик усмехнулся, аккуратно положил пистолет и, нашарив висевшие на спине ножны, достал оттуда небольшой, но очень остро отточенный нож. Некстати вспомнилось, что мог сделать с таким ножом прапорщик Мимоходов. Куда там киношным Рембо, Сигалам и прочим «Ван Даммам» вместе с Чаками Норрисами. Простой советский прапорщик из взвода полковой разведки перерезал бы этих героев голливудских войн всех вместе меньше чем за пять минут, не особо напрягаясь. Конечно, сержанту Пискунову, переведенному в разведку из обычного линейного взвода, до этого мастера было далеко, но уж перерезать бесшумно горло, да еще ухитрившись при этом не испачкаться и не нашуметь он мог даже сейчас. Что и проделал, не испытывая никаких моральных терзаний. Бандит должен сидеть на электрическом стуле. А если же нетпочему бы обычному сержанту американской армии не исправить эту ошибку американской же Фемиды.
После чего он осторожно заглянул за угол коттеджа, держа наготове нож и поднятый пистолет. Как ни странно, на дворе было тихо. Шофер закрывал двери гаража, у въездных ворот прогуливался еще один мордоворот. При этом никого не интересовало, что творится за углом, у входа в подвал. Впрочем, Толика это устраивало. Пока никто ничего не сообразил, он мог попробовать тихо уйти или Он снова прислушался. Кажется, Базз в подвале шумно пытался подняться. Пришлось бегом вернуться к двери и заглянуть внутрь. В свете горящей в подвале тусклой лампочки было видно, что Базз еще не пришел в себя, но уже шевелился на полу, роняя какие-то коробки и пытаясь встать. Недолго думая, Толик захлопнул дверь. Щелкнул замок. За спину отныне можно было не боятьсязамок, как успел заметить попаданец, открывался только снаружи. Дверь была достаточно толстой, чтобы заглушить любые звуки и даже выдержать натиск разъяренного гризли, а не то что простого бандюги. Потом Толик вернулся к телу второго гангстера, быстренько забрал у него еще один пистолет кольт и запасной магазин. Подумав при этом, что поспешил с подвалом, надо бы сначала оттащить туда труп, а потом уже запирать. Теперь было поздно, к тому же он был вооружен, зол и очень опасен для тех, кто его найдет.
Осталось разобраться с тем, какому боссу он понадобился и зачем. То есть зачем, он знал почти наверняка. Широко известный в узких кругах конверт, то есть его содержимое. А вот кто о нем узнал здесь, Толика заинтересовало. Впрочем, проще всего этот вопрос решался по методике, приписываемой товарищу Сталину: нет человеканет проблемы. Хотя подобные приемы устранения неприятностей стары как мир и, если судить по Библии, восходят еще к спору между Каином и Авелем. Конечно, Том не забивал себе голову подобными рассуждениями. Солдат в бою думать не должен, думать надо до боя, иначе станешь трупом. Снова становиться трупом Толику не хотелось абсолютно, хватило одного раза. Поэтому он забрался на козырек, прикрывающий вход в подвал, а уже оттуда залез внутрь дома через открытое, видимо по случаю почти летней жары, окно.
В коридоре, в который он попал, было пустынно и тихо. Лишь откуда-то доносились голоса. Несколько человек где-то впереди, за одной из-за закрытых дверей, обсуждали свои вопросы. Судя по донесшемуся веселому смехуотнюдь не неприятные. «Ну что же, устроим им веселый вечерок», со злостью подумал Том, меняя браунинг на кольт и проверяя, не выпадет ли при прыжках из-за ремня очень понравившийся ему «Хай Пауэр». После чего, прислушиваясь, двинулся вдоль дверей к источнику звука.
Неожиданно одна из дверей распахнулась, и на него выскочил, сразу уткнувшись животом в ствол, какой-то мужик, по внешнему виду южанин, скорее всегоитальянец. Заметив Томпсона, он открыл было рот и потянулся к висящей на боку кобуре, но на этом всё кончилось. Ударив левой по кадыку, Толик втолкнул хрипящего бандюгу в комнату, к счастью для попаданцапустую. Добавив представителю местных жителей украшение в виде быстро растущего кровавого пятна на одежде в районе сердца, Толик аккуратно вытер нож. И снова выглянул в коридор. Нет, сегодня ему определенно везло. Если не считать непонятно чем занятого гангстера, в доме, похоже, было пусто. По-видимому, высокие разговаривающие стороны не желали, чтобы их разговор мог кто-то подслушать.
Но Толик всё равно шел как в ауле на боевом выходе. Осторожно, практически бесшумно и со стволом наготове. Жалея только о том, что стволне привычный калаш, и что местные бандюги не имеют привычки носить с собой гранаты. После нескольких боевых выходов он навсегда запомнил, что в комнату входит сначала граната, потом очередь из автомата, а уж потом сам солдат. Хотя с учетом того, что ему будут противостоять отнюдь не «духи», имеющегося должно было хватить с избытком.
Он осторожно подбирался к двери, за которой слышались голоса, когда с улицы донесся тревожный выкрик. Кричавший обнаружил труп напарника Базза, о чем громко сообщал в окружающее пространство. Томпсон прыжком преодолел оставшееся расстояние, дернул на себя дверь. Четверо, сидевшие в зале, вскочили, и это было последнее, что они успели сделать. Кольт в руках сержанта рявкнул семь раз. Затем, на ходу меняя магазин, Толик пробежал через зал. Еще один выстрелдобивающий, всё же этот американский пистолет так и не лег ему на руку.
«Без постоянных тренировок этот пистолет, пожалуй, хуже, чем ПМ. Даже намного хуже, высокая траектория тяжелой пули не даст стрелять дальше пяти-семи метров с приемлемой точностью. Поэтому лучше оставить себе браунинг. Толку больше», как всегда в бою, мысли текли отдельно и практически независимо от происходящего. Тем более от действий, которые не прерывались ни на секунду.