Томас, отослав профессору очередной двухнедельный отчёт, собрался отдохнуть. Девушка примостилась у его ног.
Меси, тихо позвал он её, привычным жестом погладив по голове.
Она, казалось, того и ждала. Встрепенулась, взглянула в глаза Томасу и будто невзначай прижалась к его коленям.
Из-за моей глупости Меси, ты не умрёшь.
Слова Зикомозакон, Тамас, грустно ответила она, произнося на свой лад его имя.
Нет, Меси, нет, сказал Томас, но вдруг замолчав, сменил тему, расскажи мне Легенду, или это запрещено?
Не запрещено. Взгляни на эти письмена, повернулась она к грязно-красной вязи на стенах, это она, Легенда. Знание предков принадлежит всем, и белым и чёрным. Слушай, Тамас. Вначале пришли три семени. Из первого семени произросла земля и всё бездыханное на ней. И наступило единство. И ушло первое семя за Врата. Из второго семени произросло всё растущее и живое. И наступило единство. И ушло второе семя за Врата. Из третьего семени произросли Бааколюди, рождённые первыми. И наступило единство. И ушли Баако за Врата. Бездыханное не пожелало пребывать в единстве, и естество мира отторгло его. И открылись Врата. И вышло первое семя. И взрастило новую землю. И вновь наступило единство. И ушло первое семя за Врата. Но растущее и живое не пожелало пребывать в единстве, и естество мира отторгло его. И открылись Врата. И вышло второе семя. И взрастило новое растущее и живое. И опять наступило единство. И вернулось второе семя за Врата. Но ежели не пожелают потомки Баакорождённых первыми жить в единстве, откроются Врата. И вновь выйдет первое семя. И вновь выйдет второе семя. И вновь выйдут Баакорождённые первыми. И взрастут семена новой жизни. И наступит единство. И будет так.
Девушка замолчала, положив голову Томасу на колени. Он тоже молчал, погружённый в свои мысли. Диковинная характеристика мироздания. В ней нет завершённости, обозначаемой словом Бог, но в ней вселенская гармония. Может быть, она и есть Вездесущий и Нескончаемый Он, у суфилов не подлежащий обозначению? Самостоятельная концепция, не попирающая библейскую. И не факт, что библейское знание о рождении мира, появилось позже Легенды. Всего три года назад цивилизованный мир вообще не подозревал о существовании суфилов. Не весёлая перспектива. Бескомпромиссный приговор. Если люди нарушат единство мира, выйдут из-за Врат Баако. И мира, который мы знаем, не станет. Значит, мы ещё не нарушили гармонию, не коснулись предела кавернами нашей жизни. Но сколько времени ещё естество станет терпеть нас, изживающих гармонию? Чего ожидать? И что изучать в этом странном племени? Может быть, здесь вместо антрополога должен работать кто-то другой? Кто же? Эмбриолог? Отслеживать историю рождения и формирования зёрен? Или этнолог, чтобы выявить распространение потомков Баако по земле? И что есть человек? Венец природы, или один из элементов вселенского организма, наделённый тривиальной функцией? По легенде суфилов, превратись человечество в ненужность, в сорняк жизни, естество Земли отторгнет его, нещадно прополет и взрастит новые семена.
Послание профессора, бегство
В бессонной ночи слились перемигивание звёзд и тишина, восполнимая лишь редким пришёптыванием ручья. Глаза девушки блестели тайной.
Меси, отведи меня к Вратам.
Отведу, но не раньше, чем позволит Великий Зикомо.
Что же там? Как туда войти?
Туда нельзя войти. Оттуда можно только выйти. Белые люди вошли туда с такими шкатулками, как у тебя, Меси взглянула на компас и навигатор, но впустую.
Что значит «впустую»?
Белые люди не отыскали путь. Возвращалиськто через час, кто через неделю, а кто до сих пор не вышел.
Когда же Врата раскроются, чтобы выпустить их? попробовал слукавить Томас.
Когда люди отвратят от себя естествотогда естество отвергнет их, и Врата раскроются.
Томас погладил девушку по голове и сел за ноутбук. Следует соблюдать пропорции. Даже, если это Легенда, а не инструкция по сосуществованию с природой.
Миновали ещё две недели. Очередной отчёт взлетел к спутнику земли, одному из множества, созданных человечеством. И пусть Баако глотают слюнки. Но какова фантастика! Батарея, та первая, подсоединённая ещё у Граничного Камня, не разрядилась. Что сие означает, а главное, какими последствиями чревато, оставалось загадкой. Не росли волосы и ногти, да и другие физиологические проявления притупились. Долгожданный ответ профессора Дайона обрадовал, однако выглядело неправдоподобным, что ворчун Алехандро столько дней продержался без наставлений. Томас открыл почту, прочёл и замер. И снова прочёл от начала до конца:
«Дорогой доктор Риколли!
Ваша шутка меня, знаете ли, вразумила. Вы тяготитесь двухнедельными отчётами? Но они предусмотрены распоряжением Учредительного Комитета. И Вам, хотите Вы или нет, придётся ему следовать. В выражении своего неудовольствия Вы преуспели. И всё же, с какой стати Вы ежечасно шлёте мне многостраничные отчёты? Это, мягко говоря, неуместно. Если сие означает, что Вы запаслись ими заранее, придётся подвергнуть сомнению достоверность предоставленной Вами информации. Как ни прискорбно. Всё же я готов ознакомиться с Вашими объяснениями происходящему. Надеюсь найти их убедительными. В противном случае вынужден буду отозвать Вас в Оксфорд для обсуждения Вашего служебного соответствия.
Профессор Дайон.»
Томас растерялся и сгоряча не сумел объяснить агрессивности профессора. Понимание родилось, стоило только вспомнить загадки, требующие ответа: не разряжаемая батарея, отсутствие щетины на лице и, наконец, проведённые в племени две недели, обернувшиеся единственным часом в Лондоне. Кругозор доктора Риколли охватывал любое знание, и это облегчило поиск в энциклопедических залежах ноутбука. Совместив добытые сведения, он выстроил прочную версию, изящную, но не легковесную. Ей и предстояло лечь в оправдательную основу. Если, конечно, оставить в покое устаревшие догмы, пустые теории и фантастику дилетантов. Время невозможно остановить, или повернуть вспять. Но замедлить, или ускоритьвполне, ведь оно зависит от уровня гравитации. Врата и окрестностианомалия, содержащая в себе интенсивный источник неизвестного молекулярного притяжения. Именно молекулярного, воздействующего своим полем лишь на микрообъекты, но инертного к макрообъектам. В поле с высоким уровнем молекулярной гравитации человек, как макрообъект, не испытывает увеличения собственного веса. Но в таком поле снижается скорость взаимодействия между микрочастицами в их химических и биологических превращениях. Замедляются естественные процессы. Гипотеза не только объясняет загадки, но и прогнозирует акценты поискаусилия исследователей должны быть нацелены на изучение природы молекулярной гравитации. Она может быть как естественной для планеты, так и приобретённой в космических взаимодействиях.
Меси.
Девушка вопросительно посмотрела на Томаса. Он же задумался. Как объяснить очаровательной дикарке, не умеющей ни писать, ни читать, что его интересует. Как говорить о нестабильности времени человеку, не имеющему представления об элементарных законах физики.
Представь себе, Меси, две деревни. Первую назовём «Настоящий Мир», вторую «Мир Сна». Когда в «Настоящем Мире» заканчивается целая луна, в «Мире Сна» проходит лишь час. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
Ответить Меси не успела. Снаружи что-то произошло. Вскипело. Донеслись шум, вопли, топот сотен ног.
Меси, выгляни, что там, попросил Томас и осёкся, увидев её, забившуюся в угол. С ужасом на лице и дрожью в теле. Томас выскочил из хижины. Скакнул через ручей. Огляделся. За деревней ночь разрывали вспышки. Он побежал на свет, и бежал без устали, пока не увидел толпу. Мрачно полыхали факелы. Суфилы стояли на коленях вокруг Зикомоон в белом балахоне, вознеся руки к небу, выкрикивал незнакомые Томасу слова. И после каждого суфилы испускали протяжный стон. Когда Зикомо опустил руки, люди вскричали в плаче. Вот оно, недостающее из последствийзловещий ритуал прощания. Риколли стало не до антропологии и он помчался к хижине. Девушка оставалась в той же позе. Томас рванулся к ней, схватил за плечи, потряс. Дождавшись осознанного взгляда, торопливо рассказал. Меси зашлась в рыданиях, потом вскочила, схватила Томаса за руку и умоляюще затеребила:
Тамас! Бежать! Объясню потом! Скорее!
Томас не стал задавать вопросы. Забросил «Пингвин» за плечи и подхватил «Бинелли». Меси внезапно остановилась, подошла к Риколли, близко заглянула в глаза. Ничего не сказала, развернулась и, слегка пригнувшись, побежала к Вратам. Томас пустился за ней. Казалось, погони не будет, но возбуждённые крики преследователей послышались рядом. Томас всегда поддерживал форму, всё же одно дело бежать трусцой по дорожкам лондонских парков, другоепродираться сквозь джунгли, спасаясь от преследования дикарей. Нет, так не уйти. Риколли остановился, перевёл дыхание и стал заряжать дробовик. Меси всхлипнула и упала на колени, закрыв глаза руками. Первый суфил с криком выскочил из-за дерева и остановился. Увидеть беглеца, спокойно стоявшего напротив, он не ожидал. «Бинелли» плюнул картечью. Суфил рухнул, не поняв, что произошло. Затем появились сразу трое. При виде поверженного соплеменника и Томаса с дробовиком, они замерли. Человек с ружьём не стал ждать, пока решимость вернётся к ним. «Бинелли» отобрал ещё три жизни, и Томас поторопил: