И вдруг хрипя начинает выгибаться, упираясь головой в подушку и судорожно вцепившись руками в края кровати
Я их только-только обтёр, доктор Юра.
Сол вошёл в палату так тихо, что пока он не заговорил, Аристов его не замечал.
Что? А, хорошо. В соседнюю тоже заглядывай.
Да, доктор Юра, Сол кивает, ставя ведро с холодной водой, поправляет вентилятор, чтобы воздушная волна шла на всех троих. У него уже "чёрный туман", нет деп-ре-сси-я, правильно?
Да. Не оставляй его надолго одного.
Хорошо. На ночь ещё Леон придёт. Мы вдвоём дежурим.
Аристов кивнул, переходя к следующему. Трёхкровке. И сразу натолкнулся на ненавидящий твёрдый взгляд. Тело выдаёт страх, а лицо непримиримо. Парень скашивает глаза на Сола. Сол стоит в изголовье, опираясь на спинку кровати, и улыбается.
Терпи, парень. Решил из спальников уйти, так терпи, голос Сола очень серьёзен несмотря на улыбку.
Аристов быстро осторожно ощупывает рёбра. Рентген показал переломы, нужна неподвижность, а тут болевые судороги. И не зафиксируешь.
Здесь больно?
Да! почти кричит парень и с ненавистью повторяет:Да, сэр.
Смещений нет, уже легче.
А здесь? Так же или меньше?
Меньше сэр.
Придётся поверить на слово. Парень уже испугался собственной дерзости.
Постарайся лежать спокойно, не дёргаться.
Доктор Юра, вмешался Сол, улежать совсем невозможно, я помню. Может, привязать его?
Нет, резко бросил, не оборачиваясь, Аристов.
Остальноеушибы, не страшно. Он повторил это вслух и улыбнулся, но парень не ответил на улыбку. В депрессию надо будет за ним особо последить. Такие если решались на суицид, то уже шли до конца.
Постарайся всё-таки не дёргаться, парень. У тебя сломаны рёбра, ты дёрнешьсяобломки сдвинутся. И тебе боль лишняя, и потом плохо срастётся.
Вряд ли он что-то понимает, хотя и смотрит, но будем надеяться, что Сол объяснит доступнее.
Аристов встал, посмотрел на Сола.
Воду с глюкозой давать, так? улыбнулся Сол.
Правильно, кивнул Аристов. С обтиранием не переусердствуй. Застудятся.
Хорошо, доктор Юра. Я буду осторожен.
Сол понятлив, ему сказанного достаточно. Аристов попрощался кивком и вышел.
Ну что ж, не самый тяжёлый вариант. Бывали и в худшем состоянии. Эта четвёрка выкарабкается. Раз тётя Паша разрешила парням самим в палатах дежурить, значит, прогноз благоприятный. Когда действительно сложно, она дежурит сама. Ещё день, другой, и мулат должен вспомнить про свою одежду, про платок. А если побоится спросить? Нет, завтра утром на осмотре сам ему напомню, и пора ВанькуИвана Жарикова, психолога госпитальногоподключать. Хотя тот сам рвётся, бьёт копытом и роет землю. Так что, не подключать, а подпускать.
Когда Аристов вошёл в операционный отсек, ему навстречу встал Крис и поздоровался по-русски:
Добрый вечер, и с еле заметным напряжением, Юрий Анатольевич.
Добрый вечер, улыбнулся Аристов. Подежурим вместе?
Крис кивнул. И когда Аристов пошёл к реанимационным палатам, пристроился сзади и чуть сбоку.
А ведь сегодня, вроде, не Крису дежурить. Уже сколько раз парень менялся сменами? И это чтобы дежурить именно с ним?
Ты поменялся сменами, Крис?
Нет, Юрий Анатольевич, обращение прозвучало уже увереннее. Не сменами, а местом.
Аристов кивнул.
Хорошо.
С Крисом работать легко. Он достаточно знает русский и очень старается. И явно то, что называется "от бога", присутствует. Знаний не хватает, но это дело наживное, так что перспективный парень, на редкость Ну всё. Надо работать.
Бар "Амбассадора" был полон, но не настолько, чтобы это раздражало. Джонатан незаметно посмотрел на часы. Фредди усмехнулся.
Без пяти, Джонни. Он всё-таки военный врач.
Мг. Но если ты опять начнёшь подзуживать его
То что ты сделаешь, Джонни? ухмылялся Фредди. Интересно послушать. И чего ты занервничал? Ресторанный стол не операционный. Свет не тот.
Только это меня и успокаивает. А, вот и он, Джонатан улыбнулся. Добрый вечер, Юри.
Добрый вечер, джентльмены, Аристов с улыбкой ответил на рукопожатия.
Как всегда у стойки обычный незначащий разговор, так, пустячно о пустяках. Если надо поговорить серьёзно, то говорят за столом. И опять О войне ни слова. Этого касаться не стоит: на этом любой разговор закончится, а в нём заинтересованы обе стороны.
И за столом первое время разговор шёл чисто гастрономический. Потом Джонатан стал аккуратно переводить его на более близкие к их делу темы. Аристов охотно подыгрывал. Зашла речь о госпитале, о приёме местных.
Нет, Аристов улыбался, мы сразу, как только развернули стационар, стали принимать местных. Было много раненых, травмированных. Да и сейчас хватает. Мины, автокатастрофы
Вы принимаете всех? поинтересовался Джонатан.
Разумеется, глаза Аристова блеснули. Мыврачи.
Да, конечно. А местных только амбулаторно?
Смотря по причине обращения, Аристов понимающе улыбнулся. Вам нужна консультация?
Не мне, быстро ответил Джонатан. Так быстро, что все рассмеялись. Не мне, повторил Джонатан уже серьёзно. А работнику в моём имении. Вот его я бы хотел вам показать.
А что у него? уже совсем другим тоном спросил Аристов.
Мы думали, просто истощение. Ну, голодал, простужался Джонатан неопределённо повёл рукой. Общая слабость, кашель.
Дыхалка отбита напрочь, вклинился Фредди. Этот диагноз ему остальные поставили, и продолжил ковбойским говором:Берётся и сдыхает, кашлем заходится.
Разумеется, привозите, сразу сказал Аристов. Если там начался процесс, попробуем остановить.
Хорошо. Думаю, недели через две, Джонатан посмотрел на Фредди. Фредди кивнул, и он продолжил:Мы его привезём. Разумеется, осмотр, анализы, консультации, если надо, то и стационар, всё будет оплачено.
Щедро, усмехнулся Аристов..
Я не занимаюсь благотворительностью, улыбка Джонатана на мгновение стала злой. Но мне дешевле оплатить лечение, чем держать больного ра работника.
Что ж, пожал плечами Аристов, если роль расчётливого человека вам по душе не смею мешать. Но меня гораздо больше ваших денег устроит другое.
А именно? насторожился Джонатан.
Уговорите своего работника, он, как я понимаю цветной, не так ли?
Да, твёрдо ответил Фредди. Был рабом.
Так вот, уговорите его не бояться врачей
Разумеется, личным примером, очень спокойно вставил Фредди, разряжая обстановку.
Хохотали долго и со вкусом. Джонатан комично развёл руками.
Раз другого выхода нет Кстати, Юри, Фредди заодно пройдёт повторный, уже более подробный осмотр.
У меня новых дырок нет, сразу ответил Фредди.
Вы уверены, что не будет? с какой-то грустной улыбкой спросил Аристов.
Уверен, улыбнулся Фредди. Но если что только к вам.
Тронут, церемонно склонил голову Аристов. И раз уж зашла речь об этом Теперь у меня просьба.
Всё, что угодно, готовно откликнулся Джонатан.
Летом у вас работали два пастуха. Один из нихиндеец. Со шрамом на щеке, у Фредди невольно окаменело лицо, но Аристов, будто не замечая, продолжал:Вот его бы я очень хотел осмотреть.
Зачем? глухо спросил Фредди. Он здоров.
Фредди, Аристов укоризненно покачал головой. Неужели вы до сих пор верите в эту дребедень с "исследованиями"? Давайте так. Я скажу вам, что я знаю о нём. Он был спальником, горел, как они это называют, пять лет назад, работая скотником в имении. Сейчас ему двадцать пять полных лет, значит, в январе будет двадцать шесть. Проблем со здоровьем у него нет, умирать не собирается.
Они вам настолько доверяют? вырвалось у Фредди.
Да, вы правильно определили источник моей информированности, Аристов улыбался, но тон и глаза оставались серьёзными. А теперь Он нужен не мне. А этим парням, бывшим спальникам. Они уверены, вернее, им внушили, а механизм внушения нам ещё не совсем ясен, но это не меняет дела, так вот, им внушили, что Первое: перегоревший живёт не более года. Второе: двадцать пять летпредел для спальника. На двадцать шестом году он умирает в страшных мучениях. И спасение от мук, голос Аристова зазвенел от сдерживаемого бешенства, в лёгкой смерти от руки белого хозяина. Не мне, а им нужно увидеть этого парня, индейца, поговорить с ним. Убедиться, что впереди у них целая жизнь. Какой бы она ни была, но жизнь. Сейчас они считают сколько месяцев им осталось. Особенно те, кто старше.
Хорошо, медленно кивнул Джонатан. Мы поняли, Юри, но
Он уволился, перебил его Аристов, я знаю. Но когда вы его увидите, передайте ему. Что его здесь ждут. И почему ждут.
Хорошо, кивнул Фредди. Если, он выделил это слово, если встретим, передадим. А дальше пусть сам решает.
Разумеется, Аристов улыбнулся. Он свободный человек.
Фредди только хмыкнул. Реакцию Эркина на такое предложение он представлял. Но и отказываться сразу не хотелось. По многим причинам. К тому же если так повернутьну ладно, это не горит.
Разговор снова закрутился вокруг пустяков. Где бывали, что видали, как выпивали Джонатан ловко ввернул, что на Русской территории ни ему, ни Фредди бывать не приходилось, так что ни к тому, что там творилось, ни к войне они оба никаким боком Аристов понимающе хмыкнул, но уточнять не стал.
Закончился вечер очень хорошо. При полном внешнем взаимопонимании.
Джонатан и Фредди не спеша шли по ночной полупустынной в этом квартале улице. Долго шли молча.
Ну что ж наконец заговорил Джонатан.
Толковый мужик, ничего не скажешь, сразу подхватил Фредди.
Да, понимает с налёта. Но
Третий заказ, ухмыльнулся Фредди.
Третий?! изумился Джонатан. Откуда?
Ну, про Колченогого я тебе говорил.
Помню. А от Юри
И два от Юри. Один сегодня, а другой на том ужине.
И что ему нужно?
Врач и документация из питомника.
Джонатан на секунду прикусил губу.
Из любого?
Фредди хмыкнул.
Если бы! Я тоже подумал было Но, нет. Оттуда, где готовили спальников.
Фью-ю-ю! Зачем?
Он хочет найти противоядие. Цитирую. Вернуть парням отнятое.
Однако с размахом. Даже вызывает сочувствие. И уважение. Но это нереально, Фредди. Их всех
Спальников тоже всех. И лагерников.
Я понял, кивнул Джонатан. Но это бросить всё, и заниматься только этим, и помолчав, решительно сказал:Нет, Фредди, на это я не пойду.
Я знаю, спокойно сказал Фредди. Не трепыхайся, Джонни. Я не сказал: "да". И он не просил. Просто высказал желание. Пойми, он не знает нас.
Так уж не знает. Слайдеры ему нарассказали.
А что они знают? Нет, Джонни, если кто и проинформировал его, то Генни. Капитан.
Это мы знали с самого начала. И полезли.
Стоп, Джонни. Я же сказал. "Нет" надо приберегать на крайний случай. А пока Если держаться слов, то нас просили только поговорить с Эркином.
С ним будешь говорить ты. Я ещё хочу жить, Фредди. А он за предложение пойти к врачу Джонатан усмехнулся. Представляю, что он сделает с предложившим.
Мг. Но это как предложить. Аргументы док выдвинул интересные.
Вот ты и проаргументируешь. И вообще, Джонатан свирепо выдвинул нижнюю челюсть, все проблемы с пастухами старший ковбой улаживает.
У хорошего лендлорда, конечно, готовно согласился Фредди.
А я о чём и говорю. Вот и займись.
Вывернулся, одобрил Фредди. Ладно. Мы всё равно туда в декабре собирались.
Всё, я сказал. Это на тебе.
Ла-адно, повторил в растяжку Фредди, смешно не так копируя, как передразнивая алабамский говор. Завтра с утра на вручение дипломов. Не забыл?
Нет, конечно, улыбнулся Джонатан.
Хоть посмотрим, как это выглядит.
Джонатан кивнул. Они оба вспомнили одно и то же
Поезд идёт неровно, толчками. И при каждом толчке их шлёпает всей спиной о деревянную обшивку вагонных скамеек или толкает навстречу друг другу. Одного толкает, другого шлёпает. И опять и опять и опять За окном что-то серое, мокрое, противное. При очередном толчке Джонатан не выдерживает и ругается. Фредди кивает.
Иначе нельзя, Джонни.
А то я не знаю! Просто обидно. Три года и псу под хвост. Ты только молчи, Фредди, не говори ничего, у Джонатана дрожат губы. Я ж в самом деле обо всём забыл, только это. Мне самому интересно стало. Я ж полгода не играл совсем, над дипломом сидел.
Джонатан стискивает зубы, не давая вырваться лишним и опасным сейчас словам. И опять ругается. Грубо, как пропившийся ковбой.
Я читал твой диплом. Интересно.
Фредди! Я ж просил. Молчи.
Молчу, кивает Фредди.
Джонатан смотрит на часы и с силой бьёт кулаком по скамье.
Пять минут как начали. Мою папку ищут. Меня ищут.
Не трави себя, Джонни.
Я сам тебя вызвал. Я знал, что этим кончится. Ну сволочи! Не прощу, никогда не прощу. Слышишь? Сдохну, не сдамся. Я ещё посчитаюсь с ними.
Фредди кивает. Так оно и бывает. Тяготу держат, а на пустяке срываются. Джонни надо пересилить себя
Я не закончил счёты, Фредди.
Джонатан идёт не спеша, небрежно засунув руки в карманы всё ещё модного плаща. Последние годы из-за войны модным считалось всё, что моложе десяти лет. А Джонни надо соответствовать.
Ты выжил, Джонни.
Но я не закончил. Счёт не закрыт. Это пустяк, знаю. Но что я недоучкой остался, это я тоже в счёт ставлю.
Не иметь диплома и быть недоучкой Неужели тебе важны бумажки, Джонни?
Бумажки? Дипломне бумажка. Для меня. И для тебя тоже.
Фредди неопределённо пожал плечами. Джонни заводится редко, но капитально. Спорить не стоит. Пусть выговорится. Как тогда. Но Джонатан уже замолчал. Не спеша, очень тщательно закурил.
Всё, Фредди. Я в порядке.
Вижу.
Джонатан с удовольствием затянулся.
А русские сигареты и впрямь очень даже ничего.
Да. Я вот о чём думаю, Джонни. Останутся русские или уйдут, но связи надо налаживать в любом случае.
Согласен. Но мы слишком мало знаем о России.
Но это и наш плюс. Ты здорово ввернул, что мы не были на Русской территории.
Говорить правду легко. Не надо ничего запоминать. Конечно, по отношению к русским на нас ничего не висит. И насчёт нашего клада. Пригласим, я думаю, капитана и покажем ему чтоб не доводить до конфискации.
Фредди кивнул.
Я думаю, бокалы. Раз гербы неизвестны, то всякое может быть. И большой крест. Я такого никогда не видел.
Я тоже. А остальное посмотрим.
Из Колумбии завернём в Бифпит
Нет, Фредди. Из Колумбии сразу в имение. А уже оттуда можно и верхом сгонять.
Резонно, усмехнулся, передразнивая его Фредди.
И Джонатан радостно облегчённо захохотал.
* * *
Дрова привезли, как и тогда, рано утром, практически на рассвете.
Но на этот раз они знали заранее, и Андрей, предупреждённый Эркином, пришёл сам. Так что они помогли разгрузитьи получили за это с шофёров. Немного, но всё-таки. И взялись за работу. День был серый, пасмурный, то и дело начинался мелкий и какой-то по-осеннему противный дождь, и если за их работой и следили, то только из окон.
Слаженная привычная работа. Как и тогда, они начали с дальнего конца. Как и тогда, пилили и кололи сразу на три сарая. И привычно негромко беседовали, не прерывая работы.
Кормят как?
Как и тогда. Вскладчину.
Ладно. А ничего дрова.
Те лучше были.
И эти просохнут. А эта, смотри, так сарай и не сделала. У неё же из-под навеса покрадут всё.
Её проблемы, хмыкнул Эркин.
Кто бы спорил, кивнул Андрей.
О починке лестницы и том обеде он молчал вмёртвую. Эркин раньше боялся, что сорвётся Андрей, скажет что-то, намекнёт но Андрей умел, когда надо, молчать.
Слушай, Андрей тихо засмеялся, тут поп объявился, не видел ещё?
Кто?
Поп. Ну, священник. Priest. Я раньше не видел его. Тощий, длинный. И одет не по-людски.
А, незаметно кивнул Эркин. Видел.
Не цеплялся он к тебе?
С какого хрена я ему?! А к тебе что?
Да иду я третьего дня со станции, начал Андрей. Умотались мы тогда с ящиками этими, в рубчик, помнишь?
А, помню. Дурынды все в рёбрах и уцепиться не за что. Они?
Во-во. Ну, иду, ногами за мостовую цепляюсь. А он, видно, за пьяного принял. И начал. Про образ божий
И что мы все братья во господе?
Ага! Так он и тебя заловил?
Да нет, Эркин усмехнулся. Он сюда приходил. Я лучину щепал и видел, как он по домам ходил. Ну и послушал немного.
А к тебе не подходил, значит?
Эркин долго зло молчит и наконец выпаливает длинное замысловатое ругательство. Андрей понимающе кивает. Значит, нельзя Эркину об этом говорить. Видно как ему самому про отца. Ладно. Но кое-что всё-таки надо обговорить.
В церковь звал?
Велел ходить, поправил Эркин, с ходу поняв Андрея. Придётся идти. Если он так залавливать по домам начнёт хреново.
Придётся, кивает Андрей. Ну, что, давай в топоры?
Давай, Эркин прислоняет пилу к козлам.
Здесь уже не поговоришь. Только если в полный голос. Но об этом вслух нельзя
он щепал лучину, сидя на пороге сарая, когда на его руки упала тень. Поднял голову и увидел. Нет, он уже видел раньше этого долговязого беляка, но никак не ждал, что тот подойдёт к нему.
Ты здесь живёшь?
Он привычно встал, опустив голову и разглядывая свои кроссовки и ярко начищенные ботинки беляка. Не знаешь, как отвечатьмолчи. Обзовут скотиной, тупарём, даже ударят, но отстанут.
Подними голову.
Он осторожно понимает голову, видит узкое, словно сплющенное с боков лицо и отводит глаза.
Я спросил. Ты живёшь здесь?
Не отстаёт сволочь поганая, придётся отвечать.
Я снимаю койку, сэр.
Значит, у тебя есть дом?
На это ты меня не поймаешь, гадина, но лучше промолчать.
И где же твой дом? белый улыбается. Вот эта дверь?
Выдавил всё-таки. И не соврёшь: вон уже толпятся рожи соседские.
Да, сэр.
Твоя хозяйка дома?
На это ответить можно. Назвал хозяйкой, можно и подыграть. Лишь бы Женя не сорвалась.
Да, сэр.
Отлично. Пойдём.
Он с тоской оглянулся на свою незаконченную работу и, привычно заложив руки за спину, пошёл в дом. Лишь бы Женя увидела из окна, поняла бы
Готово?
Готов. Закрываю.
Три сарая сделано, и они переходят к следующим.
Нет, надо сказать Андрею.
Понимаешь, он по домам ходит.
Ага, Андрей, кивая, встряхивает кудрями.
По всем домам. И со всеми говорил.
Обошлось? Андрей вскидывает на него глаза и тут же опускает их.
Пока, вроде, да. Но пойти придётся. А то боюсь, он опять припрётся.
Ла-адно, улыбается Андрей. Сходим, послушаем. На перегоне было, помнишь?
Эркин кивает и невольно смеётся воспоминанию
Они второй день как вышли на Большую Дорогу, о которой столько рассказывал Фредди. После безлюдья заброшенных имений шум, гам, столпотворение. Какие-то чудные типы, которых и не знаешь: то ли шугануть, то ли пожалеть. Вчера русские из комендатуры собрали всех пастухов и долго объясняли им про их права. Как там? Трудовое законодательство, во! Что должны быть выходные дни и свободное время, а работа тогда оплачивается вдвойне, как должны обеспечиваться и вообще Даже белые ковбои подвалили и слушали. А этотЭтот ходит сам по себе. Белый, в чёрном и каком-то нелепом костюме, худой, с не злым, вроде бы, лицом и странными словечками. Ну, ходит и пусть себе ходит. Они уже поели и пили кофе, когда этот беляк подошёл к их костру, ведя в поводу старого тёмно-гнедого коня.
Добрый вечер, дети мои.
Андрей даже поперхнулся от неожиданности, но Фредди спокойно ответил:
Добрый вечер, преподобный отец. Садитесь, выпейте с нами кофе.
Фредди уже устроил такую проверку двум своим знакомцам, и они с Андреем получили большое удовольствие, наблюдая, как те выкручиваются, чтобы и к костру рядом с цветными не сесть, и с Фредди не поссориться. А этот как? К их изумлению, этот тип кивнул и сел к костру со словами:
Благодарю, сын мой.
Сел между Андреем и Фредди, точно напротив, дескать, у одного костра, но не рядом. Ну что ж. Он встал, покопался во вьюке, вытащил ещё одну кружку и отдал Фредди.
Пойду, стадо обойду, похоже, у беляка дела с Фредди, так чего им мешать?
Не спеши, сын мой.
Он вздрогнул от неожиданности, а беляк продолжал:
Всё спокойно, и стадо ваше на месте. А я хочу поговорить с вами.
Он покосился на Фредди и сел. Но уже поближе к Андрею. Вот и не злой, вроде, беляк, а чего-то не по себе. Фредди налил беляку кофе, тот вежливо отхлебнул и повёл уже совсем несообразный разговор:
Слышали вы когда-нибудь Божье слово, дети мои?
Неа, охотно ответил Андрей, а он молча помотал головой.
Прискорбно, но сердце человека должно быть открыто слову Господнему.
Нее, Андрей улыбается во весь рот. Я ушами слушаю.
Фредди хмыкает, а беляк неожиданно улыбается и, совсем не рассердившись, ловко отвечает:
Слушаем мы ушами, но слышим сердцем.
Андрей незаметно пихает его в бок локтем и охотно смеётся.
Слово Господне обращено ко всем, и милость Его безгранична. Кем бы ни был человек, но если сердце его раскрыто слову Господнему, то благодать божья осенит его.
Это что-то непонятное, но, верный привычке ни о чём не спрашивать и вообще не говорить, пока тебя впрямую не спросили, он молчит, глядя в огонь.
Что вы слышали о Боге, дети мои?
Фредди курит и отвечать, похоже, не собирается. Андрей Андрей пожимает плечами.
Нуу разное болтают. Каждому верить, так крыша поедет.
Обиделся беляк? Нет, смеётся и кивает.
Люди слабы и невежественны перед силой и мудростью Господа, и верить каждому неразумно. Но есть книга, где каждое слово и каждая буква даны Господом
Господьэто бог? перебивает беляка Андрей и, увидев кивок, удивляется:Так он это писатель? Книги сочиняет? Я об этом, верно, не слышал.
Фредди с трудом сдерживает улыбку, а беляк смотрит на Андрея с какой-то жалостью.
Библия нам дана Господом. А книги сочиняют люди, сын мой. А ты? беляк смотрит теперь в упор на него. Ты знаешь о Боге?
Он не знает, как отвечать, и смотрит на Фредди. Фредди курит, разглядывая огонь, и помогать явно не хочет. Придётся отвечать.
Нет, сэр.
Совсем ничего, сын мой?
Ну ладно, получи. Напросился.
Бог для людей, а я мне бог не положен.
И в ответ неожиданное:
Кто тебе это сказал?
Дурак, беляк чёртов, неужели не знает? Наверное, притворяется. Ну что ж, правду говорить нетрудно.
Надзиратели, сэр. Рабу его хозяинбог. Меня так учили, сэр.
Беляк качает головой.
Эти люди, кто так говорил, заблуждались.
Врали? влезает Андрей.
Нет, сын мой, заблуждались. Все людидети Господа. Он любит всех своих детей и заботится о них, и страдал за них. Неужели ты никогда не слышал слово Божье, сын мой?
Опять беляк смотрит в упор, не отвертеться. Ну, так ещё получи.
Надзиратель был, сэр, он много о боге говорил. Когда у него запой начинался.
А другие?
Они не пили, сэр, и уточняет:Не так много пили.
Беляк качает головой.
Жаль, конечно, что слово Божье ты слышал из осквернённых уст. Но надежда и любовьсила Господня. Приходите оба завтра вечером, и слово Господне коснётся сердец ваших.
Куда? спрашивает Андрей. Завтра мы далеко будем.
Я буду с вами, дети мои. Благословение Божье на вас и на стаде вашем.
С этими словами беляк наконец встаёт и уходит. Андрей озадаченно смотрит ему вслед и спрашивает у позволившего себе захохотать Фредди.
Он что, псих?
Да нет, Фредди вытирает выступившие слёзы и закуривает. Священник. Ходит и в церковь свою зовёт. Мне уже говорили о нём. Так-то он безвредный. Вздумал пастухам проповедовать.
А зачем? не унимается Андрей.
Да из-за заварухи в церковь не ходит никто, объясняет Фредди. Ну, денег у них и нет. Вот сходите завтра, послушаете проповедь и дадите на церковь. Кто сколько может.
А ты ему давал?
Да собрали мы немного, смеётся Фредди. Слушать нам его некогда, а он приставучий. Заведено так, парни. Что хоть раз в неделю, а сходи и заплати.
Это мы его дребедень слушать будем, да ещё платить за это?! возмущается Андрей. Да ни хрена! Я ему завтра устрою. Такое устрою!
Полегче. Шериф под боком, спокойно говорит Фредди.
Не боись, отмахивается Андрей. Всё будет, а не придерёшься!..
Ну, устроил ты тогда, смеётся Эркин. Классно! Больше он к нам не лез.
Андрей отвечает широкой ухмылкой и с сожалением вздыхает:
Здесь это не пройдёт.
Точно, кивает Эркин. Там мы ушли сразу, а здесь
Ладно, подвяжем языки, снова вздыхает Андрей. Посидим, послушаем.
И заплатим, зло фыркает Эркин.
Обидно, согласен, Андрей выпрямляется, оглядывая напиленные чурбаки. Давай колоть.
За разговорами не заметили, как подошло время ленча.
Они опять ели в пустой тщательно убранной кухне. Молоко, сэндвичи, кофе.
И снова работа под осенним мелким дождём. Вот и сарай с короткими, словно игрушечными, поленьями. Андрей рассмеялся:
Ну, заколупаемся сейчас.
Эркин кивнул, подвигая козлы. Двор по-прежнему пуст. Ни детей, ни отдыхающих на верандах мужчин. Хорошо, когда над душой не стоят. Даже эта тягомотина с поленьями-недомерками не так раздражает. Андрей опять удивляется, что это за печка такая, и высказывает разные предположения о том, что же измеряла эта
Леди, подсказывает Эркин.
Точно, хохочет Андрей. Леди, она леди и есть.
Пошло обычное балагурство. И дождь не мешает работать. Даже лучше, чем в жару.
Ну вот, Андрей закрывает очередной сарай. Ва-аще-то жрать пора. На твоих какое время?
Эркин хлопает себя по животу.
Обеденное, и смеётся:Вон бежит уже.
Ага, Андрей тоже увидел бегущего к ним мальчишку в пятнистом, явно перешитом из армейского плащике. Ща мороженого поедим.
Но кухня была другая, и мороженого им не дали. И томатного сока. По тарелке густого супа, тарелке нарезанного кусочками тушёного с картошкой мяса, по стакану кофе со сладкой булочкой. И хлеб. Сытно и достаточно вкусно. Да и после королевского ужина удивить их уже трудно.
Эркин так и сказал Андрею, когда они шли через двор к очередному сараю.
Оно так, кивнул Андрей и мечтательно вздохнул.
Перепёлок вспомнил? засмеялся Эркин.
И форель, ответил, улыбаясь, Андрей. Надо же. Всю ночь тогда просидели, пили, а ни в одном глазу.
Хорошо было, вздохнул Эркин. Ну, давай, что ли.
Давай. Пошёл?
Пошёл.
И снова струя опилок из-под пилы на их ноги. Андрей сегодня опять в ботинках. Сапоги теперь только на станцию обувает. Да и в самом деле А под таким дождём завтра на станции грязища будет. Пожалуй, тоже в сапогах лучше. Чего кроссовки рвать.
А ничего у нас сегодня идёт.
Ничего, кивает Эркин. Не жарко, и дождь несильный. Вот и легче, чем тогда.
Может, и так. А ужином нас кормить не будут?
Королевским? улыбается Эркин.
Можно и ковбойским, смеётся Андрей. Яичница здоровская была. На сорок-то яиц. Помнишь?
Так на каждого всё равно по десятку пришлось.
Всё-то ты рассчитал!
И десяток за раз тоже не хило. Только нам никакого не дадут. Ленч и обед по уговору.
Сверх уговораэто уже перебор будет, соглашается Андрей. В следующий раз уговариваемся и на ужин.
Может, и на ночлег? фыркает Эркин.
Точно! Тётенька, дай попить, а то так есть хочется, что аж переночевать негде.
Эркин так хохотал, что бросил пилу и заткнул себе рот кулаком, чтоб не накликать кого лишнего. Андрей со скромной улыбкой переждал этот взрыв и участливо спросил:
И часто это у тебя?
Когда ты рядом, то часто, ответил Эркин, берясь за пилу.
Тронут, тряхнул шевелюрой Андрей. Хорошо его Скиссорс подстриг аккуратной такой шапкой. Сколько там ещё? Два?
Два, кивнул Эркин.
Как ни храбрились, а последние два сарая дались тяжело. Женин они доделывали, держась уже только на привычке не показывать слабости и на самолюбии. И, как и тогда, к концу работы во дворе появились женщины. Белые леди. И, как и тогда, Андрей впереди, а Эркин за ним, стараясь не волочить ноги, подошли к ним. Андрей принял деньги. Сто пятьдесят ровно пачкой мелких кредиток. Андрей поблагодарил, Эркин молча кивнул. И, как и тогда, они ушли со двора вдвоём. За воротами Андрей отдал деньги Эркину и закурил. Эркин за спиной Андрея поделил деньги пополам, подумал и, отделив от своей пачки несколько кредиток, добавил к доле Андрея.