Прибыть к генералу в госпиталь завтра в семь пятнадцать.
Он автоматически расписался в получении предписания и неофициально спросил:
А что, Старик уже к выходу готовится?
И получил:
А он здесь сегодня с утра разгон давал, дежурный посмотрел на него красными от усталости глазами и улыбнулся. Нагрянул с утра и вкатил всем скипидару в одно место. Вот и вертимся.
А сейчас он где?
Уехал.
Он кивнул.
Спасибо. Машину мне на четыре вызови.
Дежурный кивнул, делая пометку в путевом листе. А он побежал к Спинозе. Что Бешеного с командой куда-то отправили, он уже знал. А Спиноза должен быть на месте. Так и вышло. Спиноза сидел у себя в кабинете, обложившись папками и картотеками.
Ага! очки Спинозы насмешливо блеснули. Тебя тут уже в розыск объявили.
Проворачивал одно дело. Слушай, неужели Старик вышел? Ему же, говорили, ещё месяц на реабилитацию.
А он уже. В полной боевой, усмехнулся Спиноза. Готовься к головомойке, Коля.
У начальства этого добра на всех навалом, улыбнулся он, подсаживаясь к столу. Рвёт и мечет?
Хуже. С улыбкой и на вы.
Значит, как всегда, он понимающе кивнул. А я ему зачем?
Завтра в семь пятнадцать получишь исчерпывающие инструкции, хмыкнул Спиноза.
Он поглядел на часы.
Уже сегодня. Что интересненького?
Спиноза устало потёр лицо ладонями.
Сашка взял "колумбийского палача". Старик его сегодня потрошил.
Ясно.
"Палач" был личным телохранителем Ротбуса, он присвистнул. Во-во, Коля. Остатки Белой Смерти прибежали к нам в слезах и соплях спасаться от этого палача.
Ни хрена себе! Я думал, просто грабитель.
Он ни в одном доме не то что нитки, крошки хлебной не взял, но, Спиноза усмехнулся, но и в живых никого не оставил. Включая грудных. Верхушка Белой Смерти, генералитет СБ и ещё Ну, тут ещё надо отследить закономерность. Гулял парень, себя не жалея. Старик им сам занимается.
Пусть занимается, милостиво кивнул он. Отличился, значит, Сашка. Рад за него.
Я тоже. Старик отправил его в Джексонвилль.
К-куда?! его вдруг обдало холодной волной, хотя ничего ещё такого особенного не прозвучало.
В Джексонвилль, терпеливо повторил Спиноза. Есть такой захолустный, но очень интересный, Спиноза виртуозно скопировал интонацию генерала, городишко. Вот так, Коля. Сашка оттуда уже целый обоз отправил, а сам на ночь остался.
Ага, он кивнул, быстро соображая. Индеец и лагерник жили в Джексонвилле, Сторм там же обретался. Ещё с лета, да, участвовал в приёме комиссии Горина. Ах, чёрт, та переводчица! Спрашивала про имя Эркин. Ох, как на этом городишке всё завязано Он не додумал.
Коля, у тебя есть, что предъявить генералу? Спиноза спрашивал с искренним участием, и он угрюмо пожал плечами. Тогда иди, Коля, и готовься.
Намёк понял, он встал, удачи тебе.
Того же, Спиноза снова уткнулся в свои бумаги
Золотарёв откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, будто так можно избавиться от воспоминаний. Надо же, чтоб так всё наворотилось и переплелось
Я вас слушаю, Николай Алексеевич.
Генерал, как всегда свеж, подтянут и безукоризненно вежлив.
Итак, Николай Алексеевич, двое последних суток чем вы были заняты?
И дальше дальше его беспомощный лепет и вежливые до ужаса вопросы
Что показали на допросе Бредли и Трейси?
Они врали, нагло, в глаза.
Интересно. И что именно?
Почему индеец отказался давать показания?
Как вы оформили экспертизу?
Цель мероприятия?
Полученный результат?
Николай Алексеевич, итак, весь предпринятый вами комплекс имел своей целью обнаружение лагерника, улыбка обманчиво смягчает казённые обороты, не так ли?
Да.
И как, цель достигнута? в голосе генерала искреннее, почти детское любопытство.
Он опускает голову.
По косвенным данным, Михаил Аркадьевич, он был в Джексонвилле.
Был?
Среди арестованных его нет. Затаился где-то.
Так-так. Интересно. А что показал индеец? Ах да, он отказался говорить, простите, забыл. А Бредли и Трейси?
Они они отказались от всего.
Простите, не понял.
Отреклись. Вот, он протягивает генералу листки, собственноручные.
Интересный документ, генерал быстро пробегает глазами текст. Очень интересный. Николай Алексеевич, но здесь нет ни одного имени, даже приметы не указаны. О каком спальнике и каком лагернике идёт речь? Это во-первых. А во-вторых, если принять ваше предположение, то ведь они действительно могли не знать, что их пастухиспальник и лагерник.
Это невозможно, Михаил Аркадьевич!
Николай Алексеевич, что является основной приметой, если хотите, нательной уликой лагерника?
Номер. Над левым запястьем, синяя татуировка, ну и шрамы, следы побоев, пыток
Совершенно верно. А спальника?
Он угрюмо молчит, но генерал смотрит с такой улыбкой, что приходится отвечать.
Специфический вид половых органов.
И опять вы правы. И то, и другое легко определяется визуальным осмотром, не так ли? он кивает. Но для такого осмотра подозреваемых надо раздеть. Не думаю, что это входило в обязанности лендлорда и старшего ковбоя. Вряд ли они занимались выяснением особенностей телосложения пастухов.
Михаил Аркадьевич, за три месяца они не могли не догадаться. Не заподозрить наконец.
Почему же? Это вполне возможно. И пока обратное не доказано И потом. Даже докажем, что они знали. Что из этого?
Он молчит. Генерал смотрит на часы.
Я должен ненадолго покинуть вас, Николай Алексеевич. Пожалуйста, располагайтесь и изложите подробно и последовательно весь проделанный вами комплекс. Бумага, ручка У вас свои? Отлично. Устраивайтесь.
И ушёл. Завтракать. А он сидел и писал, писал, писал А тут ещё припёрлись эти наглецы. Им, видите ли, другого времени для уборки нет. М-морды! Один из них точно тогда на крыльце Шуганул их от души. Убрались. Писал и заново свой позор переживал. Как раз к возвращению генерала успел.
Благодарю, Николай Алексеевич. С лагерями вы, надеюсь, закончили. Теперь я вас попрошу заняться документацией. Обобщите все материалы по Дню Империи.
А вот это уже под дых. Когда снимают с оперативной работы на бумажную Он задохнулся, но промолчал. Чего уж там? Хорошо, если на этом Старик успокоится
Золотарёв досадливо вздохнул, не открывая глаз. На Аристова он попробовал кивнуть. И получил. Вот когда стало страшно
Полковник медицинской службы Аристов, разумеется, получит взыскание. За принятие к исполнению фальшивого предписания, и видя его изумление, с улыбкой:Вы ведь помните, Николай Алексеевич, что любой официальный документ, оформленный с нарушением инструкций, считается фальшивым. На предъявленном Аристову направлении на экспертизу отсутствовали все необходимые печати и штампы, а часть подписей выполнены одной рукой
Фальшивый документэто очень серьёзно. Тут до трибунала меньше шага. Рукоприкладство без свидетелей и протокола медосвидетельствования доказать очень трудно, а документ предписание осталось у Аристова, а заключение, заключение он сам отдал генералу. Чёрт, как же он так лопухнулся?! Спешил, бегать подписи собирать и печати шлёпать некогда, боялся упустить момент Вспомнишь, и снова стыдом обдаёт
Николай Алексеевич, вы настаиваете, что этот индеец спальник, допустим, это так, но почему тогда вы выписываете направление на общую экспертизу? Это же бланк запроса о состоянии здоровья. У запроса на спальника другой цвет и красная полоса по диагонали. Спутать розовый цвет с голубым трудно даже дальтонику.
И он опять молчит. А что тут скажешь? Профессиональная некомпетентность
Нет, этих слов, слава Богу, сказано не было. Ещё, можно сказать, легко отделался. Звание и прочее, само собой, мимо пролетели, хорошо хоть не сняли ничего. Но погано Сволочи они все. Что Бредли, что Трейси, что этот индеец. И теперь даже счёты ни с одним не свести. Генерал ничего не забывает, что где пронюхал, так это уж навсегда. А лагерник Да чёрт с ним. Ладно, переживём, могло быть и хуже.
* * *
Гольцев спал, лёжа ничком и спрятав голову под подушку, когда его потрясли за плечо и дёрнули за ногу. Он замычал, лягнул два раза пустоту и сел.
Чего?!
Того! Генерал приехал. Через пять минут к нему.
Выпалив это, дежурный исчез. Гольцев протёр кулаками глаза, вдохнул, выдохнул и сорвался с места. Пять минут у генералаэто и в самом деле пять минут. Не меньше, но ни в коем случае не больше. Так что в темпе всё, в темпе. Умыться, побриться, в форме, при полном полевом параде, чтоб как у свадебной кобылы: зад хоть в мыле, но голова в цветах и лентах. Хорошо ещё, что бумаги, как приехал, сразу свалил, целых целых двадцать семь минут спал. Всё. Готов. Теперь бегом. Где он? У Спинозы? Клёво!
Майор Гольцев прибыл!
Здравствуйте, Александр Кириллович, проходите, садитесь. Я просмотрел ваше донесение, Гольцев невольно оторопело моргнул. Когда успел? Ну, Старик, ну Довольно толково, хотя и не исчерпывающе. Я понимаю: спешка. Так что давайте устно то, что не легло на бумагу. Я вас слушаю, Александр Кириллович.
Что же не легло на бумагу?
Просторный по-нежилому гулкий дом. Они сразу оцепили его, хотя из-за размеров сада и особняка это оказалось непросто, но всё побоку Дом пуст Неужели скрылся, неужели как зимой, как на этот чёртов День чёртовой Империи, когда шелупонь зачерпнули, а матёрые залегли на дно, из-под носа ушли Ну нет, на этот раз достану!..
Кропстон не оказал сопротивления?
Нет. И телохранителю своему так приказал.
Приказал не сопротивляться, или не приказал нападать на вас? Вы понимаете меня?
Гольцев кивнул, нахмурился, припоминая.
Фактически и то, и другое, Михаил Аркадьевич. Было так
Он ворвался в кабинет и сразу увидел сидящего за огромным, покрытым зелёным сукном, но пустым столом грузного белолицего мужчину. И стоящего за его правым плечом высокого негра в кожаной куртке. Такой же, как у того, колумбийского. Он ждал пули или броска, но негр остался неподвижным. Вошедшие следом автоматчики быстро заняли позиции, держа эту пару под перекрёстным прицелом. Белые холёные руки на зелёном сукне неподвижны, нужно очень приглядываться, чтобы увидеть даже не мелкую дрожь, а подёргивание кожи. Он шагнул вперёд.
Роберт Кропстон? и, не дожидаясь ответа, Вы арестованы. Сдайте оружие.
И, к своему удивлению, увидел улыбку.
Да, разумеется. Господин офицер, прошу отметить, что я не оказал сопротивления.
Оружие! повторил он, успев подумать: "Грамотный, чёрт!".
Гэб, сказал, не оборачиваясь, Кропстон. Иди с этими джентльменами и выполняй все их приказы.
Лицо негра не изменилось, и голос прозвучал безжизненно равнодушно:
Слушаюсь, сэр.
Он показал негру на второй стол перед камином.
Оружие на стол.
Да, сэр.
Негр подошёл к столу и стал выкладывать пистолеты, ножи, кастет, перчатки с накладками
Ещё пояс и ботинки, напомнил он.
Негр послушно, с тем же безучастным выражением выдернул из штанов и положил на стол пояс с шипастой пряжкой, и нагнулся, чтобы снять ботинки. И тут он сообразил.
Стоп! негр замер, согнувшись. У тебя сменные-то есть? негр молчал. Ну, отвечай.
Нет, сэр, глухо ответил негр, не поднимая головы.
Ты что, в этих всё время и ходишь? искренне удивился он.
И опять в ответ молчание. Но он уже начинал догадываться.
Отвечай.
Да, сэр.
Ладно, сразу решил он. Оставайся пока в них. А сейчас иди.
Негр молча выпрямился и вышел в указанную дверь
Даже не оглянулся, Михаил Аркадьевич. Будто и не было ничего.
Интересно, Михаил Аркадьевич задумчиво кивнул. Потом вы его переобули?
Да, нашли подходящие по размеру.
Рабские?
Гольцев пожал плечами.
Да нет, вроде, обычные туристские.
И как он отреагировал?
Да никак. Он выполняет приказы, отвечает на вопросы, но только после команды: "Отвечай". И всё. Остальное он будто не слышит.
Вы не пробовали с ним просто поговорить?
Пробовал, Михаил Аркадьевич. Односложные ответы и только после приказа отвечать. На "ситуацию" я его не проверял.
Разумно, Александр Кириллович. В нашем автохозяйстве с прошлого декабря работает вольнонаёмным негр, бывший раб. Носит кожаную куртку, водит автомашину, Михаил Аркадьевич улыбнулся, как бог, и панически боится слова "ситуация". Зовут его Тимом.
Гольцев чуть не ахнул в голос.
Так это же!
Похоже, что так. Сейчас допросим вместе Гэба, если понадобится, сделаем очную с Чаком, и вы отправитесь в автохозяйство. Побеседуете с Тимом. Основные вопросы у Олега Тихоновича, но скорректируете на месте. Задерживать его, я думаю, ни к чему, но побеседовать стоит.
Понял, Михаил Аркадьевич.
Отлично. Во время вашей ночной беседы проблемы рабов-телохранителей вы касались?
Гольцев посмотрел на Михаила Аркадьевича с каким-то уважительным страхом, еле задавив детский вопрос: "Дядя Миша, ну, откуда вы всё всегда знаете?!". Тот поймал его взгляд и улыбнулся.
Никакой мистики, Александр Кириллович, чистая логика. Кстати, с кем вы беседовали?
С Бредли и Трейси, обречённо ответил Гольцев.
Да-да, те самые, лендлорд и ковбой, понимающе кивнул Михаил Аркадьевич. Вы потом не забудьте изложить всю беседу и остальные нюансы.
Так, Старик что-то пронюхал и уцепился. Не иначе, как у Кольки прокол, тот аж свихнулся на этом тандеме. А Спиноза говорил, что Колька
Александр Кириллович, не отвлекайтесь. О ваших художествах, экзерсисах и перформансах поговорим после.
Уф, кажется, пронесло. Хорошо хоть есть, что писать. За результат Старик многое может простить.
Вызывать Гэба, Михаил Аркадьевич?
Ознакомьтесь с показаниями Чака, присовокупите на отдельном листе, что вы узнали от Бредли и Трейси, без казёнщины и беллетристики. Я как раз успею пройтись по кабинетам, и начнём.
Есть!
Михаил Аркадьевич ободряюще улыбнулся и вышел. Гольцев сел к столу и положил перед собой чистый лист бумаги. Итак Источник: Джонатан Бредли, лендлорд. Форма: приватная беседа. Содержание
Вошёл Спиноза и положил на стол серую папку.
Сейчас, сказал Гольцев, не поднимая головы.
Спокойно. Я читаю, ответил Спиноза, стоя возле его левого плеча. Интересно получается.
Однако очень. Старик с какого бока вышел на Бредли?
Колька зарвался. Два дня его искали, а вчера
Ну, понятно.
Они беседовали, не прерывая одинписьма, а другойчтения.
ТЕТРАДЬ ПЯТИДЕСЯТАЯ
Найджел разложил по мискам кашу, нарезал хлеб. В кухню вошёл Роберт, мрачно оглядел накрытый стол.
Толсто режешь.
Найджел промолчал, но Роберта это не успокоило.
Пять дней псу под хвост, ты это понимаешь?! заорал он. Ни одной кредитки не заработали, а жрём трижды в день.
Это старые запасы, Роб, сказал, входя, Метьюз. Чего ты орёшь? Мы, что ли, эту заваруху устроили?
Роберт бешено посмотрел на него и сел к столу. Начали есть.
С понедельника никого, после нескольких ложек заговорил Роберт уже спокойнее.
Так ведь что было, возразил Метьюз.
Так когда было?! опять взорвался Роберт. Во вторник! Ну, среда, ну, четверг, ну!
Сегодня всё равно суббота, возразил Метьюз.
Кому сейчас до массажа? вздохнул Найджел.
Вот оно и есть, сдерживая себя, Роберт отхлебнул кофе, обжёгся и с наслаждением выругался.
Не психуй, Роб, Найджел облизал ложку и вытер миску остатком хлеба. Может, с понедельника и пойдут.
А если нет?
Жратвы у нас на неделю хватит, Метьюз так же вытер свою миску хлебом и взялся за кофе. А если баланду вместо каши варить, то и на две.
Хлеб всё равно покупать надо, бешено поглядел на него Роберт.
Мы ещё посуду хотели купить, напомнил Найджел. И белья.
Не заработали на это, отрезал Роберт.
Подожди, Роб, Метьюз подвинул свою кружку Найджелу. Тот кивнул и встал, налил ещё кофе. Метьюз попробовал губой жидкость и отставил кружку. Из заработанного мы ещё ни кредитки не взяли. Тратим только пастушеские.
Да?! А выплаты из каких делать будем?
За октябрь мы всё внесли, возразил Найджел.
А за ноябрь из чего вносить будем? А за декабрь?! опять стал кипятиться Роберт.
Метьюз хотел что-то сказать, но Найджел остановил его.
Тихо. Слышите? и выскочил из-за стола.
Тут и они услышали: кто-то трогал боковую дверь. Бесшумно встав, они быстро спустились вниз. Роберт подошёл к двери, Найджел и Метьюз встали так, чтобы вошедший оказался между ними.
Кто там? тихо, но очень чётко спросил Роберт.
И услышал такой же тихий чёткий ответ:
Джонатан Бредли.
Роберт отпер дверь.
Добрый день, сэр, входите, сэр.
Джонатан вошёл и снял шляпу.
Рад видеть вас парни. Как дела?
Всё тихо, сэр, ответил Роберт, жестом приглашая Джонатана в холл первого этажа.
Слишком тихо, сэр, невесело улыбнулся Найджел.
Джонатан внимательно оглядел их и улыбнулся.
И давно тихо?
С утра вторника, сэр, ответил Роберт.
Тогда не страшно, утешил их Джонатан.
Вы думаете, сэр? начал Метьюз.
А вы думали, всё вам будет удаваться? хмыкнул Джонатан. Кто-нибудь лез?
Нет, сэр, покачал головой Роберт.
Сэр, предложил вдруг Найджел, вы ведь с дороги, хотите кофе, сэр?
Кофе? удивился Джонатан и рассмеялся. Кофе с устатку?
Парни переглянулись с радостным удивлением.
Вы знаете это, сэр?
Слышал как-то, Джонатан невольно помрачнел. Эркин рассказывал.
Парни снова переглянулись, но уже иначе.
Вы знаете, что с ним сейчас, сэр? осторожно спросил Метьюз.
Он арестован, коротко ответил Джонатан и тут же понял, что надо рассказать подробнее. В городе, где он жил, были бои.
Они кивнули.
У нас было тихо, сказал Роберт. Мы только слышали стрельбу, издали, и что-то решив, улыбнулся. Сэр. Вы с дороги. Давайте мы вам сейчас массаж сделаем, а потом вы выпьете кофе.
Джонатан открыл было рот, но Роберт уже распоряжался.
Готовьте кабину, парни.
Пятая готова, сказал, подбегая к ним, Найджел, уже сменивший обычные штаны и ковбойку на светло-жёлтую форму массажиста.
Сюда, сэр. Раздевайтесь, сэр. Прошу вас, сэр.
Роберт уже тоже переоделся. И Джонатан был раздет и уложен на массажный стол так быстро и ловко, что и опомниться не успел. Тонкий, еле намеченный запах "Горной лаванды". И руки, мягкие сильные руки на его теле. Джонатан невольно закрыл глаза.
Вы расслабьтесь, сэр. Вот так, сэр. Спасибо, сэр.
Четыре руки. Да, несравнимо с тем, что делал тогда Эркин. Но тогда на земле, через одежду Нет, парниклассные мастера. И негромкие усыпляющие голоса.
Вот так Ага, здесь ещё Руки поверни
Парни, с трудом шевеля ставшими вдруг мягкими и безвольными губами, сказал Джонатан. Мне ещё в пару мест надо успеть.
Мы понимаем, сэр. Это бодрящий массаж, сэр.
Бодрящий? Это чтободро спать несколько суток, а не сонно мотаться на грузовике и вести полные осторожных недомолвок разговоры? Но как же хорошо. Забыть обо всём и плыть в мягких тёплых волнах, растворяться в них. Фредди тогда всего неделю провёл на Южных Островах, а рассказывал Да, это оно, памятное с далёкого детства тёплое, прогретое солнцем море Его переворачивают с боку на бок, укладывают руки и ноги
Сделай лицо, Найдж.
Да, знаю.
Подушечки пальцев скользят по его лбу, скулам, шее, вокруг рта, по краю глазниц
Роб, у меня готово.
Ага, Мет, мы сейчас тоже.
Что готово? А, неважно что, его уже нет, он исчез, растворился в этом тёплом, золотистом от солнечного света, безмятежном мире. Хруст разворачиваемой простыни, гладкая от крахмала ткань приятной прохладой ложится на тело.
Пять минут полежите, сэр, и тогда можете одеваться.
Он не ответил этому голосу, он даже не понял сказанного, а может, этого совсем не было, или говорили кому-то другому.
Джонатан не сознавал, сколько он так лежал, но вдруг тёплая волна отхлынула, оставив его распростёртым на пляже, и он ощутил своё тело и как-то сразу понял, где он и что с ним. Он открыл глаза и рывком сел. И сразу увидел улыбающегося Найджела.
Пожалуйста, ваша одежда, сэр. Вам помочь, сэр?
Спасибо, я сам, ответил Джонатан.
Найджел слегка склонил голову и вышел. Джонатан потёр лицо ладонями, отбросил простыню и слез со стола. Однако постарались парни. И впрямь бодрящий. Он быстро оделся, чувствуя, как играет в нём кровь, словно вскипая пузырьками шампанского. Таким сильным в то же время ловким и гибким он себя давно не ощущал.
В холле его встретил Метьюз.
Кофе готов, сэр.
Спасибо, кивнул Джонатан. Наверх?
Да, сэр.
Запах кофе чувствовался уже на лестнице. И Роберт с Найджелом, опять переодевшиеся в ковбойки и рабские штаны, ждали их в дверях кухни, но Джонатан подошёл к одинокому письменному столу в просторном от пустоты холле и достал бумажник.
Сколько с меня, парни?
Они быстро переглянулись.
Сэр, вы наш гость, сказал Роберт.
Как гость я выпью с вами кофе, спокойно, с твёрдой улыбкой ответил Джонатан. А это ваша работа. Ваш бизнес. Никогда не путайте бизнес с чувствами. Сколько?
Они снова переглянулись, и Роберт подошёл к Джонатану.
Бодрящий массаж по двойному тарифу, сэр. Сорок восемь кредиток, сэр.
Джонатан отсчитал пять десяток и улыбнулся уже озорно:
И две кредитки чаевых.
Спасибо, сэр, Роберт взял деньги и улыбнулся такой же озорной улыбкой. Заходите ещё, сэр.
Не премину, рассмеялся Джонатан.
Рассмеялись и парни.
Роберт задержался у стола, чтобы записать в книгу полученные деньги, и пришёл в кухню, когда все уже сидели за столом, а Найджел разливал по кружкам кофе.
Настоящий? весело удивился Джонатан. Спасибо, парни.
На здоровье, сэр, ответил за всех Роберт, садясь к столу. Извините, сэр, но мы не купили ещё посуды.
На столе жестяные, отмытые до блеска помятые кружки, в такой же жестяной миске хрустящие хлебцы с изюмом. Увидев их, Джонатан сразу сообразил, что пока Роберт и Найджел делали ему массаж, Метьюз бегал за покупками. Да, когда он входил в дом, пахло совсем другим, "рабским" кофе.
Как у вас началось, парни? На Хэллоуин.
Ну, в понедельник всё было как обычно, сэр.
Да, и ночь тихо прошла.
А во вторник началось.
Как? с искренним интересом спросил Джонатан.
Ну, рано, на рассвете ещё, стал рассказывать Роберт, пришёл один Помните, сэр, он приходил и ругался? Сэр Фредди ещё сказал тогда, чтобы за ругань брать с него двойную плату, Джонатан настороженно кивнул. Он принёс нам листовку. Про торги, сортировки и прочее.
Он показал её вам? осторожно спросил Джонатан.
Прочитал, ответил Найджел и в ответ на укоризненные взгляды Роберта и Метьюза несогласно тряхнул головой. Он палач, сэр, а они все были грамотными, и явно продолжая начатый ещё раньше спор:Нас он предупредил, спасибо ему, меня хотел до комендатуры проводить, тоже спасибо, а потом он что творил? Ну, был у него на тех беляков, простите, сэр, зуб, а дети при чём? Это как? И что который день от дома никто не отходит, это тоже ему спасибо. Не так, что ли?
Ну, ладно, Метьюз, сдерживаясь, отхлебнул кофе. А что палач он, ты с чего взял?
А с того, помрачнел Найджел. Знаю, и всё.
Ты ходил в комендатуру, Найджел? спросил, возвращая разговор в прежнее русло, Джонатан.
Да, сэр. Взял у него листовку и побежал.
Да, мы сначала не поверили даже, сэр, но тут пришёл сэр Дэннис, подрядчик, Джонатан кивнул, и сказал, чтобы не открывались и сидели тихо.
А если кто полезет, то чтобы посылали к нему, сэр.
Да, сэр. И мы поняли, что это серьёзно.
Ну и как, проводил он тебя?
Я отказался, сэр, Найджел усмехнулся. Сам добежал. Страху, правда, набрался, конечно.
А обратно?
Обратно меня русские на грузовике привезли. И до самого дома проводили, сэр.
Джонатан кивнул.
Рад, что у вас всё обошлось, парни, Джонатан допил кофе. Думаю, с понедельника клиенты опять пойдут. А на будущее имейте в виду. То в горку, то под горку, а по ровному редко когда бывает.
Последнюю фразу он сказал ковбойским говором, и парни не сразу поняли, а поняввсё-таки летом крутились среди ковбоевдружно рассмеялись.
Да, сэр.
Оно так и есть, сэр.
Джонатан встал.
Спасибо за кофе, парни. Всё. До встречи.
До встречи, сэр.
Всегда рады вас видеть, сэр.
Они проводили его до дверей. И уже во дворе, остановившись закурить, Джонатан услышал над головой тихое:
Зачем ты ему так про того сказал?
И ответ:
Чтоб знал, кто у него за спиной может оказаться. Я эти кожаные куртки всю жизнь помнить буду.
Чувствуя, что остального ему слышать совсем не надо, Джонатан ушёл.
Так, теперь к Дэннису, ещё кое-куда, и в дорогу. Ну, надо же, что за штука такаябодрящий массаж. Тело как на пружинах, горы свернёшь. Да, это уже профессионалы. Но получается получается, что именно Найджел и переполошил русских. И значит, этот, телохранитель Ротбуса, пришёл к парням и предупредил, а Дэннис уже был потом, и Найджел помчался к русским. Лихо! Ладно, эту информацию пока в копилку, а там видно будет.
Найджел вымыл и расставил на сушке кружки.
Роб, надо всё-таки посуду купить.
Да, Роберт вертел в руках пёструю банку из-под кофе. Неловко получилось, поставил банку в шкаф. Ещё на три раза хватит. Но так-то он довольный ушёл. Может, и впрямь пойдут с понедельника.
Найджел оглядел убранную кухню и вытер руки.
Пойдут, Роб. Ты вспомни. Кто у нас хоть раз побывал, тот уже ходит. Что, потянемся или сад будем делать?
Найдж, Метьюз оторвался от дверного косяка и подошёл к Роберту. Откуда ты знаешь про палачей?
Найджел резко отвернулся от них, опёрся руками о края раковины и застыл так. Они молча ждали. И Найджел, не оборачиваясь, заговорил:
Я полгода домашним был. У хозяина был такой в куртке. И меня ему давали. В утеху. Хозяин женщин не терпел, а такому в награду положено. А потом потом хозяин ушёл и не вернулся. Я трое суток в камере голодный сидел, гореть чуть не начал. Приехала полиция, и меня отправили в распределитель. Как бесхозное имущество. Оттуда уже в Палас попал. Ну, и дальше
А тот?
Раб-телохранитель называется. А так-то он палач, все онипалачи. А тот он с хозяином ушёл. Как всегда. И больше я не видел его. Вот и всё.
Найдж, так этот?
Нет, не тот, куртка та же, да и остальное. Онпалач. И не надо об этом. Не надо. Я же опять ночью спать не буду, чтоб не кричать. Как вспомню он не договорил, замотал головой и вдруг стал клониться вперёд, будто падал.
Метьюз и Роберт подбежали к нему, подхватили с двух сторон.
Ну, Найдж, спокойно.
Мы с тобой.
Ты что, Найдж?
Он бессильно обвисал в их руках, запрокидывая голову. Они быстро провели, почти пронесли его через холл в его комнату, пустую, как и их. Самодельный топчан, застеленный ковбойским одеялом, две табуретки и всё Уложили на постель, Роберт расстегнул на нём и распахнул ковбойку, открывая грудь, распустил узел на штанах, но раздевать не стал, только растянул, чтобы ничего не мешало дыханию.
Принеси воды, Мет.
Не надо, слабо ответил Найджел.
Его ставшее бледно-жёлтым лицо постепенно темнело, возвращаясь к прежнему бронзовому цвету с особо ценимым красноватым индейским оттенком, из-под плотно зажмуренных век выкатилась слеза.
Прости, Найдж, тихо сказал Роб- Мы не хотели.
Правда, не хотели, виновато кивнул Мет.
Я знаю, по-прежнему слабо не сказал, выдохнул Найджел. И вы простите.
Роберт сел на край топчана и взял его за руку, и тут же Метьюз присел на корточки и ловко вплёл свои пальцы в их рукопожатие. Найджел слабо всхлипнул. С минуту они оставались неподвижными, сцепив руки, и наконец Найджел открыл глаза и улыбнулся.
Они рывком расцепили пальцы, Найджел затянул узел на штанах и одним ловким гибким движением вскочил на ноги.
Ну как, в сад? Решай, Роб.
В сад, кивнул Роберт и встал. Листву уберём, и газон подстричь надо, и изгородь.
Дело, улыбнулся, вставая, Мет.
Они пошли вниз, разговаривая о покупке посуды, и что эта работа в саду, видно, последняя, ноябрь всё-таки, и из одежды подкупить надо, ещё до Хэллоуина думали, да, джинсы, дорогие, зато надолго, подумать надо, в церковь в рабском ходим, позоримся только, как шакалы, да уж, ладно, на той неделе подумаем, говорили сразу обо всём, забивая этой мелочью то страшное, что тянулось за ними, за каждым из них.