Нет, Крис это сказал так спокойно и просто, как говорят только правду. Я освободился.
Не ври, буркнул Гэб и сел на кровати, обхватив колени руками. Был ты спальником и остался спальником. И все вы здесь спальники.
Хочешь остаться рабом, оставайся. Твоё дело, пожал плечами Крис. А на нас кивать нечего. Мы все перегорели. И освободились.
Та-ак, протянул Гэб. Вот, значит, как. И свободные, и на белых работаете. И пикнуть не смеете. Вы ж тогда ночью свободно меня в Овраг скинуть могли. Этого доктора побоялись, не так что ли? Чака обмываете, с ложки кормите, а придушить не смеете. Ну, и чего ты врёшь, что свободный? Просто другую работу тебе дали. Ну, не спальники вы, ладно, но рабы. Чего молчишь? Сказать нечего?
Крис быстро домывал пол. Выпрямился, кинул тряпку в ведро, стряхнул с рук воду. Гэб напрягся, но Крис опять, как тогда ночью, оглядел его.
Что ж, вы оба хотите остаться рабами. Забирай Чака, и возвращайтесь к своему хозяину.
Гэб даже приоткрыл рот, не найдясь сразу, что ответить. А Крис опустил закатанные рукава, взял ведро и пошёл к двери. Гэб молча проводил его взглядом.
Крис убрал ведро с тряпкой и пошёл в дежурку переодеть халат.
Доктор Иван и заезжий майор, тихо о чём-то беседовавшие, обернулись на стук двери.
Ну, как там? спросил Гольцев.
Крис вежливо улыбнулся, открывая шкаф и быстро переодеваясь.
Всё нормально, майор, увидел быстрый внимательный взгляд доктора Ивана и продолжил:Лентяи и трусы долго живут. Раньше так было.
Лентяи и трусы? переспросил Жариков. Что-то новенькое. Ну, трусы, потому что гореть боятся. А лентяи?
И Криса прорвало.
Они грамотные. Оба. Так сколько времени лежат, а про библиотеку не спросили. Ни разу.
Гольцев невольно присвистнул от удивления. А Крис продолжал, перемешивая русские и английские слова.
Лежат, ни хрена ни делают, жрут от пуза, да ещё кочевряжатся. Ну, это ладно, мы на работе, так что в одно ухо вошлов другое вышло, так им и друг на друга плевать. Гэб ведь ходячий, так хоть бы раз задницу оторвал, к Чаку заглянул, помог бы чем. Так нет. Только друг друга поливают Крис явно хотел выругаться, но сдержался. Махнул рукой. Ладно. Иван Дормидонтович, я массаж Чаку сейчас сделаю. Чтоб мышцы, и с усилием, по слогам:не ат-ро-фи-ро-ва-ли-сь.
Хорошо, кивнул Жариков. А Гэбу?
Так у него всё действует. Пусть сам трепыхается.
Логично, засмеялся Гольцев.
Крис улыбнулся в ответ, оправил на себе белый халат и вышел.
Жариков кивнул невысказанному Гольцевым.
Да, золотой парень. Заносит его иногда, как всех, впрочем. Но самый серьёзный из них.
Инициатор переезда он? спросил Гольцев.
Не единственный. Там целая команда сбилась. И не просто в Россию, а медиками, Жариков улыбнулся. Не будем ему сейчас мешать. Жаль, конечно, что с этим Тимом мне не удалось пообщаться, очень жаль. Но вы правы. Знаете этот принцип? Работает? Хорошо работает? Так и не лезь.
Знаю, конечно, рассмеялся Гольцев. Как начнёшь улучшать, тут и
Вот именно, Александр Кириллович. Но в целом, я понял. Спасибо.
Не за что, пожал плечами Гольцев. А парни как горели? Так же?
И так, и не так. У парней основа процесса физиологическая, хотя там тоже далеко не всё ясно, но у этой пары, по всему похоже, чистая психика. И ещё, похоже, что Крис прав, обвиняя их в трусости. Они боятся.
Чего? с интересом спросил Гольцев. Боли?
Нет, я бы не сказал. Страх боли у них в пределах нормы. Хотя возможно и несколько увеличен, как бывает у садистов, но тоже не явно, задумчиво рассуждал Жариков. А вот глубинный страх, который и не даёт им перейти к другой жизни
Боятся свободы? иронично улыбнулся Гольцев.
Да. Свобода, Жариков устало потёр ладонями лицо, для многих, не только бывших рабов, кстати, не благо, а бремя. И Тим Ведь сначала он остался без хозяина, начал действовать самостоятельно, а уже потом вышел из депрессии. Да и была ли она? Мы ведь точно не знаем, Гольцев кивнул. Но вернёмся к страхам.
Старого Хозяина они боятся до Гольцев задумался, подбирая слово, ну, до того, что имени его не могут назвать. И вот ещё эти слова Как Тим говорил? Скажут их, и я не человек.
Похоже на формулу глубоко воздействия, кивнул Жариков. Тоже, кстати, впрямую не запрещено, но настоятельно не рекомендовано к использованию. И там ряд нюансов Да, это будет тяжело выправлять. Главноенеизвестен механизм внушения.
Гольцев развел руки, жестом показывая, что рад бы помочь, да не знает, как. Жариков согласно вздохнул.
Когда Крис вошёл в палату, Чак лежал на спине, закрыв глаза, будто спал. Крис ладонью тронул его за плечо.
Чего тебе? спросил Чак, не открывая глаз.
Массаж буду тебе делать, ответил Крис, переставляя стул и садясь поудобнее.
Отстань, попросил вдруг Чак. Всё равно они ни хрена не чувствуют.
Да-а? удивился Крис. Ну, ладно, всё равно давай. Станет больно, скажешь.
Чак нехотя кивнул и открыл глаза. Крис чуть подвинул его, достал из кармана тюбик и выдавил себе на ладонь немного крема, тщательно растёр.
А это зачем? подозрительно спросил Чак.
Для мягкости. И запах приятный.
Я не спальник, чтоб от меня пахло! возмутился Чак.
Так от тебя всё время пахнет, усмехнулся Крис, беря его за правую руку. Только не скажу, что приятно. Так что не пахнет, а воняет.
Чак, как от удара, хватанул ртом воздух и надолго замолчал.
Крис методично, спокойно разминал ему мышцы, снова и снова, от плеча к кисти и до кончиков пальцев, и обратно, сгибал и разгибал ему пальцы в каждом суставе, локоть, плечо, вращал кисть.
Не больно?
Нет, покачал головой Чак.
А где трогаю тебя, чувствуешь?
Вижу, угрюмо ответил Чак.
Крис нахмурился.
Ноги немеют?
Нет. Отстань. С чего им неметь?
Крис положил его руку на одеяло, встал и перешёл со стулом на другую сторону кровати.
Давай теперь левую.
Тебе надо, так сам и бери, огрызнулся с невесёлой усмешкой Чак.
Крис кивнул и взял в руки его левую кисть, легонько встряхнул.
А это зачем? не выдержал Чак.
Чтоб мышцы расслабить. Часто массаж делал?
Через день, два.
А общий?
На общий денег не напасёшься, оскалился Чак.
Кто делал?
Слайдеры, Чак внимательно посмотрел на Криса. Из ваших они, спальники, все трое. Знаешь их?
Знаю, кивнул Крис. Они здесь на диплом сдавали, чтобы патент получить.
Этот, Бредли, ну, хозяин их, так он их отсюда покупал? небрежно спросил Чак.
Крис негромко рассмеялся.
Ошалел? Свободе год скоро. Мы все свободные.
Чак резко отвернулся, едва не выдернув руку из пальцев Криса.
Не дёргайся, придержал его за плечо Крис. Мне
И замер с приоткрытым ртом.
Ты чего? повернул голову Чак.
Та-ак, это же Крис тыльной стороной ладони потёр лоб. А ну-ка, отвернись.
Слушай, насторожился Чак. Если ты задумал чего, так я и ногами тебе врежу, не обрадуешься.
Отвернись, я сказал.
Крис ладонью отвернул ему голову, прижал её щекой к подушке и снова нажал на точку в подмышечной впадине. И безвольно лежащие на его колене чёрные пальцы Чака дрогнули, приподнимаясь, собираясь в горсть и опять опали. Чак задёргал головой, пытаясь высвободиться.
Ты чего? Пусти!
Крис отпустил его голову.
Полежи, отвернувшись.
Зачем?
Сам полежишь или опять прижать?
И нажал на точку в локте.
От боли, хлестнувшей по руке огненной струёй, и главное от неожиданности Чак закричал и рванулся. И тут же распахнулась дверь, и в палату вбежал Жариков, а следом за ним Гольцев.
Крис! Не смей!
Доктор Ваня! забыв обо всех правилах, счастливо заорал, вскакивая на ноги, Крис. У него дёргается!!! и бессмысленно счастливо выругался сразу на двух языках.
Чак извивался, пытаясь высвободиться из хватки Криса, отчаянно ругаясь. Но как только над ним наклонился доктор, замер с выражением угрюмой покорности.
Вот, сбивчиво путая слова, объяснял Крис. Я проминал его, он повернулся, и я точку задел, они и дёрнулись, повторил точно. Ну, я за локоть и чувствительность сразу, и. вот, смотрите, Чак, сейчас больно будет
И опять боль, от которой Чак невольно забился, пытаясь увернуться, застонал.
Хватит-хватит, вижу, остановил Криса Жариков. А с другой рукой?
Не знаю. Проверить? предложил Крис.
Убейте! крикнул Чак. Хватит уже с меня, убейте!
Дурак, Крис улыбался так, что у Чака невольно дёрнулись в ответной улыбке губы. У тебя рефлекторная дуга есть. Понял?
Чего-чего?! вырвалось у Чака.
Потом объясню, отмахнулся Крис и посмотрел на доктора. Я ему мну и чувствую: живые мышцы, ну ну, не тряпочные. Я ж работал с этими и по-русски:спинальниками., и снова по-английски:Там, как на подушке, неживое месишь, а здесь ну, совсем другое.
Тише-тише, остановил его Жариков.
Прощупывая руки Чака, сгибая и разгибая ему пальцы, ладони, он, не отрываясь, смотрел на его лицо, прямо в глаза. Чак часто дышал полуоткрытым ртом, на его лбу и скулах выступили капли пота.
Интересно, тихо, как самому себе, но по-английски сказал Жариков. Совсем интересно. Больно, Чак?
Не знаю, сэр, неуверенно ответил Чак.
И в самом деле, не боль, а какая-то щекотка глубоко внутри.
О чём ты сейчас думаешь?
Чак растерянно заморгал. Вопрос был настолько странный, что он не знал, как на него отвечать.
Ни о чём, сэр.
Ладно, Жариков выпрямился. Отдыхай. Крис, ты перестели, а то сбилось, натирать будет.
Хорошо, доктор, кивнул Крис. А массаж? Я ему левую не закончил.
Ты как? Жариков посмотрел на Чака. Очень устал?
А больно не будет? совсем по-детски вырвалось у Чака.
Нет, мотнул головой Крис. Больше не будет.
Тогда закончи, конечно, кивнул Жариков.
Крис поставил на место отлетевший в сторону стул, поправил Чака, сел и взял его левую кисть.
Чак настороженно ждал боли. Жариков и Гольцев, стоя рядом, смотрели, не отрываясь. Но Гольцев на руки Криса, а Жариков на лицо Чака. Крис аккуратно положил руку Чака на кровать и поднял на Жарикова глаза.
Всё.
Хорошо, Жариков улыбнулся Чаку. Отдыхай. Крис, потом, когда закончишь здесь, зайди ко мне.
Хорошо, доктор, кивнул Крис.
Когда Жариков и Гольцев вышли, Крис откинул одеяло.
Вставай, перестелю.
Чак медленно, неуверенно встал. И, пока Крис перетряхивал, перестилал ему постель, расправляя и разглаживая складки, неловко топтался рядом.
Ну вот, ложись. Чего тебе дать? Утку, судно?
Я сам пойду, глухо ответил Чак.
Так нагишом и пошлёпаешь? необидно усмехнулся Крис. Уборная здесь общая, по коридору надо. А там ещё ручки, рычаги и цепочки всякие, не справишься. Давай, ложись.
Чак лёг. С первых дней именно эта процедура больше всего унижала его. Большей беспомощности не бывает. Но не ходить же под себя. И сил на то, чтобы хотя бы поязвить, уже не было: он чего-то страшно устал. И ссориться с Крисом неохота.
Не надо ничего. Не хочу я.
Ладно, согласился Крис, твоё дело. Спи тогда, расправил на нём одеяло и пошёл к двери.
Крис, нагнал его уже в дверях натужный шёпот.
Чего тебе? обернулся Крис.
Подойди, попросил Чак.
Крис пожал плечами и подошёл.
Ну?
Нажми мне на правой Чак судорожно сглотнул. Посмотреть хочу.
Больно будет, предупредил Крис, беря его правую руку.
Плевать. Перетерплю. Только увидеть прошептал Чак.
Крис понимающе кивнул и повернул его руку так, чтобы Чак видел свою бессильно обвисающую кисть. Нажал на точку в локтевом суставе. Лицо Чака исказилось, из глаз потекли слёзы, а рот открылся в беззвучном крике, но он, не мигая, смотрел на свой полусжатый кулак. Крис отпустил его локоть, и почти сразу ослабли, повисли пальцы. Чак хрипло перевёл дыхание. Крис взял с тумбочки марлевую салфетку и вытер ему лицо.
Всё. Спи.
Чак, не ответив, закрыл глаза. И когда стукнула, закрываясь, дверь и наступила тишина, беззвучно заплакал.
Интересно, очень интересно, Гольцев снял халат, аккуратно расправил рукава. Жаль, но надо ехать.
Жариков кивнул.
Если найдётся что
Найдётся, Иван Дормидонтович, Гольцев подмигнул. Когда знаешь, что искать и где искать, то обязательно найдётся. Ничего, соберём мозаику.
Жариков улыбнулся и продолжил тоном рассказчика:
И проведём большой процесс.
Гольцев задумчиво пожал плечами.
Начальству, конечно, виднее, но, может, и проведём. Дело, я думаю, не в процессе. Да и судить там особо некого. Ладно, спасибо. Если что я всегда и сразу.
Спасибо. Непременно и тоже сразу.
Последнее рукопожатие, и за Гольцевым закрылась дверь. Жариков прошёлся по дежурке, постоял у окна, невидяще глядя на уже привычный пейзаж. Ночка, кажется, предстоит весёлая. Хотя и прошлые скучными не были. А до ночи ещё о-го-го сколько времени. И его ещё прожить надо.
Чак, тихо позвал знакомый голос. Ты как?
Чак медленно, раздирая слипшиеся от высохших слёз ресницы, открыл глаза. Гэб? Да, Гэб, не в рабском, а белом нижнем белье, как у
Щеголяешь? заставил себя ухмыльнуться Чак. Под беляка, смотрю, вырядился.
Так моё всё забрали, как привезли, развёл руками Гэб. А вот это дали. А ты что нагишом? Чего, тебе не дали, что ли?
А тебе что за печаль? неприязненно ответил Чак. Чего припёрся?
Орал ты здорово, пожал плечами Гэб. А потом тихо совсем стало, я в коридор выглянул, смотрюникого, убрались поганцы, я и пошёл
Посмотреть, закончил за него Чак.
А что, нельзя? насмешливо скривил губы Гэб.
Посмотреть и добить, не так, что ли? Чак перевёл дыхание. Вали отсюда на хрен, скотина.
Но-но, не очень-то задирайся. Обломаю, напрягся Гэб.
А кто ты? Чак схватил открытым ртом воздух. Мы здесь который день, дверь не заперта. Ты хоть раз пришёл? Ты же знал, что я безрукий Кто ты после этого?
Так поганцы, спальники эти чёртовы, так и снуют, так и кишат, невольно стал оправдываться Гэб.
С каких это пор ты спальников стал бояться? насмешливо спросил Чак. Помню, тогда ты с ними лихо расправлялся. А, ну да, те ж перегоревшие были, да ещё в наручниках, тогда, конечно, ты храбрый был.
Тебя заткнуть? угрожающе спросил Гэб. Чего они тут с тобой делали? В тюрьме ты так не орал. Тебя что, этот метис трахнул?
Чак и раньше был лучшим по реакции в их десятке. Гэб стоял далеко, и ударЧак бил ногами ему в головупришёлся вскользь, но достал.
Упали оба, но Гэб вскочил на ноги первым, замахнулся и тут же полетел в дальний угол от удара Эда.
Вот сволочь какая, покачивая головой, Эд помог Чаку встать. Ты как, парень, хребтину не зашиб?
Чак буркнул что-то неразборчивое и лёг обратно. Эд подобрал свалившееся одеяло, встряхнул его и накрыл Чака. Лёжа в углу на полу, Гэб настороженно следил за ними, готовясь к ответному удару. Но Эд, повернувшись к нему, насмешливо сказал:
Давай, вставай. Не симулируй.
Гэб встал. Эд жестом показал ему на дверь.
Пошёл!
Ты не очень-то Гэб вдоль стены, следя за дистанцией, пошёл к двери.
Не очень, не очень, кивнул Эд.
Что здесь происходит? Жариков стремительно вошёл в палату.
Гэб замер, ожидая неизбежного: не будет спальник его покрывать, это и дураку-работяге ясно.
Коллеги профессионально поговорили, улыбаясь, объяснил Эд. Но всё кончилось хорошо.
Я его первым ударил, глухо сказал Чак.
Гэб досадливо мотнул головой.
Я довёл.
Ну вот, всё сказано, теперь беляк начнёт раздавать. Кому чего захочет. Ручищи у него дай бог, болеть долго будет. Лишь бы не токнезаметно вздохнул Гэбот тока потом долго нутро дёргаётся.
Жариков засунул руки в карманы халата.
Вы что, даже друг с другом только кулаками разговариваете? устало спросил он.
Так для другого разговора мозги нужны, ответил за них Эд, поднимая опрокинутый в драке стул и ставя его на место.
Чак и Гэб молчали, а Эд продолжал:
Не умеют они по-другому, доктор. И сами другого не понимают. Вот почему он, Эд кивком указал на стоящего у стены Гэба, вас не понимает? А потому, что вы не бьёте его. Побили бы, так он бы вас сразу за хозяина признал и доволен бы был до не знаю чего. Рабтак он раб и есть. Свобода человеку нужна.
Заткнись, не выдержал Гэб. Сэр, велите ему заткнуться. Он такой же раб
Был я рабом, перебил его Эд. А теперь я человек, понял? А не понял, так и чёрт с тобой. Гоните его отсюда, доктор Иван. Здоровый бугай койку занимает. Пусть катится к своему Старому Хозяину.
Жариков не успел ничего сказать: так стремительно Гэб кинулся на Эда.
Забился, пытаясь встать, Чак, но схватка уже закончилась. Эд скрутил своего противника так, что Гэб не мог шевельнуться. Из-за спины Жарикова вдруг вывернулся Майкл и подошёл к ним.
Подержи его, сейчас успокою.
Гэб дёрнулся, но пальцы Майкла уже нажали нужные точки в основании шеи. Гэб закатил глаза и обмяк.
Давай, помогу уложить, Майкл белозубо улыбнулся Жарикову. Это на полчаса всего, доктор Иван, не больше.
Чак и Жариков молча смотрели, как Эд и Майкл вынесли из палаты тряпочно болтающееся тело.
Сэр, выдохнул Чак, не отдавайте его Старому Хозяину, лучше уж, Жариков ждал уже знакомых слов: "убейте сами", но вместо этого необычное:здесь оставьте, им на потеху. Мне конец, я понимаю, но он-то
Успокойся, Чак, Жариков мягким осторожным движением коснулся его плеча. Ты же знаешь, что никакой потехи не будет.
Чак молча несогласно отвернулся, прикрыл глаза.
Спи, Чак, Жариков чуть-чуть поправил ему подушку и вышел.
Как там Гэб? Никогда не думал, что парни такое умеют. Слышал о таком, но вот так увидеть Об ударах в основании шеи хорошо известно, как и о последствиях, но вот по точкам Век живи, век учисьда. И ещё. Фраза Эда. "Коллеги профессионально поговорили". Совсем неожиданная лексика, она-то откуда? Ведь явно привычные слова, и смысл, и контекст Но это успеется. Сейчас главноеГэб.
Гэб лежал на кровати, закрыв глаза, и хрипло, но ровно дышал. Рядом сидел Эд, обмахивая его лицо специальной картонкой. На стук двери Эд обернулся и встретил Жарикова улыбкой.
Всё в порядке, доктор Иван.
Ты называешь это порядком? Жариков подошёл и взял левую руку Гэба, нащупал пульс.
Пульс редкий, но наполненный, пальцы тёплые. Жариков опустил чёрную кисть на одеяло.
Сейчас отдышится, успокаивающе сказал Эд.
Я не знал, что вы это умеете, Жариков старался говорить спокойно.
Да нет, доктор, не умеем. Я сам не думал, что Майкл это знает. Ну про точки-то мы все знаем, но чтобы по времени было Там же чуть пережмёшь, и всё. Кранты.
Гэб осторожно приподнял веки и тут же опустил их. Но Эд заметил и уже насмешливо продолжил:
Это вот его расспрашивать надо. Их этому специально учили.
Гэб судорожно дёрнул кадыком, будто сглотнул, но глаз не открыл. Эд отложил картонку и взял с тумбочки марлевую салфетку, вытер Гэбу лицо. Тот невольно дёрнулся, вскинул руку. Эд вложил в неё салфетку и, широко улыбнувшись, встал.
Вот и отдышался.
Гэб из-под прижмуренных век покосился на доктора и промолчал, вытирая лицо. Эд деловито оглядел палату.
Я за полдником пойду, доктор, сказал он, перемешивая русские и английские слова. Ему занесу и Чака накормлю.
Жариков кивнул.
Хорошо.
Эд еле заметно подмигнул и вышел. Гэб, настороженно следивший за ними, когда за Эдом закрылась дверь, осторожно сел.
Прошу прощения, сэр, я не хотел.
Чего? Жариков сел на стул так быстро, что Гэб не успел отпрянуть, и теперь они сидели лицом к лицу, как как равные?!
Гэб тряхнул головой, отгоняя невозможное, невероятное.
Сэр, он так кричал, а потом затих я я и пошёл посмотреть, Гэб не мог отвести взгляда от коричневых с жёлтыми крапинками глаз доктора, и слова будто сами выскакивали. Я не хотел ни добивать, ни задирать его, сэр, я это как-то само получилось.
Вы дружили раньше?
Нет, сэр. Мы просто были вместе. Когда надо, работали вместе, если что, Гэб вздохнул, прикрывали друг друга. Ну, и если приходилось, если приказывали, то своих мы убивали сразу, без мучений. А дружить Нет, сэр, дружба рабам не положена. За неё убивали сразу.
Не дружили или не показывали дружбу?
Гэб молча опустил голову.
Вошёл Эд, поставил на тумбочку стакан кефира и блюдце с булочкой и вышел. Гэб словно не заметил этого, продолжая сидеть неподвижно. Жариков встал и пошёл к двери.
Сэр, догнал его у двери хриплый голос, вы не сказали что я наказан Я могу это съесть, сэр?
Как хочешь, бросил, не оборачиваясь, Жариков и закрыл за собой дверь.
Оставшись один, Гэб обречённо посмотрел на стоящую на тумбочке еду и вздохнул. "Как хочешь". Есть, конечно, всегда хочется, и по сути если, то это его пайка, и особого приказа не нужно, но дёрнуло же за язык, а теперь приказа не было, а еда, вон она, рядом. Гэб взял булочку. Мягкая и будто как тёплая изнутри. Ну, была, не была. С одного раза он не загорится. А руки уже как сами по себе запихнули булочку в рот и цепко ухватили стакан
Он вытряс последние густые капли себе в рот, поставил пустой стакан на тумбочку и лёг. Ну, ладно. Обошлосьтак обошлось. Он не врал этому беляку, ведь и вправду ничего такого Чаку не хотел. Чак сделал то, о чём все они затаённо мечтали, отомстил за них, за всех, и вот Чаку тоже мстят, не дают умереть. Нет, он не боится боли, вынес её достаточно, что и говорить, но нет, не боится. Боится беспомощности, зависимости от этих чёртовых спальников. Ишь, корчат, что такие они, понимаешь ли, все из себя Метис этот на дежурство с книжкой припёрся, в уборную когда ходил, подсмотрел. Сидит себе, погань рабская, в дежурке и пальцем по строчке водит, губами шлёпает, грамотей На хрена спальнику грамота?! Для выпендрёжа только. Увидит кто из беляков, вспорют парню задницу до костей для начала. И чтоб сказал, кто ему буквы показал. И тогда за того возьмутся, а если всё же выживет, то в лагерь. Это уж как положено. А этот дурак на виду сидит и не слушает ни хрена, фасон давит, будто не боится, а что он того, научившего, подставляет, ему по хрену
Гэб покосился на пришедшего забрать посуду Эда.
Ну как, накормил, ублажил и одеяльцем укрыл?
Завидно? усмехнулся Эд, забирая стакан и блюдечко.
Было бы на что, фыркнул Гэб. Слушай, а баб, чернушек спальных, у вас тут что, совсем нет? Вас, значит, используют. На всех и по-всякому.
Эд невидяще скользнул по нему взглядом и вышел, плотно без стука прикрыв за собой дверь.
В коридоре Эд беззвучно выругался и покатил столик по коридору к служебному лифту. Ну, как скажи, неймётся скотине, так и нарывается сволочь. Отметелитьне проблема, после сегодняшнего, когда он Чака бить полез, и доктор Иван, как это по-русски сказать, сквозь пальцы посмотрел бы, так нет, сам себя держишь. Раз решил, так нечего назад.
Гэб прислушался к удаляющимся по коридору шагам и с размаху ударил кулаком по подушке, срывая злобу. Лёг ничком, обхватив подушку руками. Чёрт, ведь загонят они его на горячку, сволочи белые с прихвостнями своими, и умереть не дадут. Ну, Чака понятно, а его-то за что? Сходить, что ли, к Чаку? Поговорить, душу отвести Так ведь опять сцепимся. И почему так? И не хотим, а сцепляемся. И всегда так. Слово за слово, и уже кулаки в ходу. Чёрт
Чак лежал, облизывая губы, словно хотел ещё раз ощутить вкус странного молока, и вспоминал. Когда этот негрвроде его Эдом зовутпринёс еду, заставил себя молчать вмёртвую, чтобы и словом случайно не задеть. Знал это за собой: начнёт говорить, чего-нибудь не того ляпнет. Вот и молчал. Съел всё, выпил.
Тебе руки под одеяло убрать?
Нет, так оставь, и натужно вытолкнул:Спасибо, что прикрыл.
Не за что.
Эд уже повернулся уходить, и он заторопился.
Постой. Гэба сильно за драку?
Да нет, быстро оклемался, пожал плечами Эд.
Я о беляке. Гэбу он чего сделал?
Ничего, Эд усмехнулся. Это меня бы за драку отсюда в момент выкинули, а он что? Он больной, какой с него спрос?
Эд говорил спокойно, с незлой насмешкой, и он решил пойти дальше.
Скажи, а массаж только этот метис как его, Крис знает?
Да нет, мы все умеем. А что? Сделать тебе?
Он молча кивнул.
Понимаешь, Эд заговорил как-то смущённо, мы когда раненым там, больным, то раз в день делаем, а то и не каждый день. Я не знаю, можно ли тебе как бы хуже не сделать. Я спрошу.
У беляка?! вырвалось у него. Да им наша боль всегда в радость. Он тебе и прикажет как хуже. Сам по себе ты не можешь разве?! Вот и цена всей вашей свободе! Цепь на поводок заменили, вы и рады!!
Эд улыбнулся.
Зачастил. Сам себя-то не заводи, не стоит. Спи пока. Мне сейчас ещё убирать и с посудой возиться. Я к тебе ещё зайду.
И ушёл. А он остался лежать и беспомощно гадать, как Эд спросит, что беляк скажет и сделает Эд по слову беляка или по своей воле. Так-то парни и впрямь делали всё пока для него как лучше. И не заводились с ним. Но все массаж умеют, а сделал только Крис. Нет, не будет Эд массаж делать, побоится беляка. Сильный пареньГэба скрутила характер мягкий. Крис крепче, Крис и поперёк беляка пойдёт.
Чак прерывисто вздохнул, удерживая наворачивающиеся на глаза слёзы. Ладно, пусть немногоот смерти Ротбуса до Хэллоуинано он пожил свободным, как хотел. У Гэба и этого не было, а про остальных и говорить нечего. Из всей их десятки они двое остались Тим ещё Нет, про Тима им наврали, был бы Тим жив, так их бы уже на очных ставках свели. Нет, и что Тим перегорел и выжил, и руки восстановил, и что мальчишку усыновилвсё враньё. Слишком много и хорошо, чтобы быть правдой. Тима, пожалуй, даже жалко, безобидный был, во все свары самым последним ввязывался, дать волюЧак усмехнулся нелепости этих обычных, в общем-то, словтак из гаража бы не вылезал. Он и пистолеты, да и остальное оружие любил разбирать, чистить, пристреливать, чинить а не использовать. Да, Тима жаль. И остальных. Даже этого чёрта Гэба. Заставят ведь Гэба гореть, никуда тот не денется. У Гэба гонору много, а кишка тонка поперёк белякам встать до конца. Да у нас у всех так. Все мы из рук ели и по команде жили, у кого подлиннее поводок был, у кого покороче, но но на поводке, о свободе и не мечтали. И парни на поводках болтаются. Ладно, если ему руки восстановят
И от внезапной мысли он рывком сел на кровати. Чёрт! Как же он раньше не сообразил?! Ну, зачем белякам, чтоб у него руки задействовали? А затем! Да ясно же: кто-то, н, у не из врачей, им вряд ли, да тот же русский майор или начальство его и возьмёт себе. Опять стоять за правым плечом, водить машину, разбирать почту, мыть в ванне, накрывать и подавать на стол, брить исамое главноестрелять, бить ножом и кулаками. Для того и дали гореть, чтобы прочувствовал и ценил: не убили, а могли. Вот, пока он безрукий, и ведут разговоры о свободе, пробуют на срыв, а задействуют руки Ладно, тогда и посмотрим, а сейчас сейчас Гэба предупредить. Допрыгается, дурак, что посчитают бесперспективным, а это уж точно Овраг. Или к Старому Хозяину отправят, что тот же Овраг, если не хуже. А так так они, может, опять в паре поработают.
Чак осторожно спустил ноги на пол и встал, покачнулся, но удержал равновесие и пошлёпал к двери. Осторожно толкнул плечом. Заперто? Он не слышал, чтобы ключ поворачивался. Ах, чёрт, дьявольщина, она внутрь открывается. Болтающиеся пальцы задевают ручку, но зацепить её никак не получается. Чак встал боком и попытался коленом как-то открыть дверь, но, толкая до этого, он слишком плотно её закрыл. Пыхтя, сдавленно ругаясь, он, опираясь плечом на косяк, пытался пальцами ноги подцепить нижний угол. Но дверь сидела ровно, без перекосов. Нет, так ни хрена не получится. Он перевёл дыхание несколькими частыми вдохами и выдохами и встал опять перед дверью. Осторожно повёл плечом. Болтающаяся кисть ударилась о ручку. Ещё раз. Не обращая ни на что внимания, он пытался попасть кистью в ручку, чтобы потом, потянув всем телом, открыть. Но его ладонь оказалась слишком широкой.
В разгар его войны с дверью она внезапно открылась, звучно ударив его по лбу. Ойкнув не так от боли, как он неожиданности, Чак с размаху сел на пол и снизу вверх посмотрел на вошедшего. И понял, что всё пропало. Это был беляк! Врач! Ну, теперь всё, моли бога, чтобы поркой отделаться. Это уже не просто непослушание, и даже не неповиновение, а попытка побега. Попробуй, докажи, что только и хотел к Гэбу зайти и сам бы потом вернулся. Кто рабу в таком поверит? Чак обречённо вздохнул и опустил голову, подставляя затылок под удар. По правилам он на колени ещё должен встать, но обойдётся беляк.