Раз вы сказали, сэр, значит, так и будет.
Может, и для тебя будет слишком жарко. Ну да, так и будет. Что ты думаешь об этом?
Я я
Ты ведь выгонял меня отсюда. Помнишь?
Д-да но я
Гляди сюда! Бак только сказали револьвер появился у него в руке, тут как тут, а сам и рукой не шевельнул, ни на дюйм.
Я смотрел на Бака: рука его лежала на стойке у стакана, и вдруг револьвер очутился в ней, нацеленный прямо в живот Меннера.
Понимаешь, сказал Бак, ухмыляясь и глядя на искаженное страхом лицо Меннера, я могу влепить пулю, куда захочу. Показать?
Его револьвер рявкнул, пламя сверкнуло над стойкой, и на зеркале за стойкой появилась черная дырка с паутиной трещин.
Меннер стоял, а кровь стекала ему на шею с разорванной мочки уха.
Револьвер Бака снова рявкнули другая мочка Меннера окрасилась кровью. А револьвер Бака был уже в кобуреон попал туда с той же скоростью, как и выскочил.
Ну, пока хватит, сказал Бак. Выпивка хороша, и, сдается мне, должен же кто-то мне подавать ее, а ты, старый осел, больше всего годишься для такой работы.
Он больше и не глянул на Меннера. Старик, весь дрожа, прислонился к полке за стойкой, две красные струйки стекали ему на шею, заливая воротник рубашки. Я видел, как ему хочется дотронуться до пораненных мест, узнать, что там и как, но он боялся поднять руку.
Бак уставился на маленького человечка в городском костюме, сидевшего у окна. Тот повернулся на звук выстрелов и сидел, глядя прямо на Бака. Стол перед ним был мокрым: видно, резко повернувшись, незнакомец разлил свою выпивку.
Бак оглядел шикарный костюм парня, его маленькие усики и ухмыльнулся.
Пошли, сказал он мне, взял стакан и слез с табуретки у стойки. Узнаем, что это за франт.
Бак пододвинул стул и сел лицом к входной двери, да и окно он мог так видеть.
Я взял другой стул и тоже подсел к незнакомцу.
Хорошая стрельба, верно? спросил Бак у маленького франта.
Да, сказал тот. Отличная стрельба. Признаюсь, она меня просто поразила.
Бак грубо захохотал.
Она и старое чучело поразила, он повысил голос:Скажи, Меннер, ведь ты поражен?
Да, сэр, полным боли голосом ответил Меннер из-за стойки.
Бак с ног до головы оглядел парня. Его наглые глаза шныряли вниз и вверх: по шикарному жилету, полоске галстука, острому личику с узким ртом, усиками и черными глазами. Он долго-долго смотрел ему в глаза, а тот, казалось, ничуть не испугался.
Бак глядел на маленького франта, а маленький франт глядел на Бака. Так оно продолжалось некоторое время, а потом Бак опустил глаза. Он пытался держатьсякак и до этогос наглой настороженностью. Да только плохо ему это удавалось.
Ты кто, мистер? хмуро и злобно спросил он. Никогда не видел тебя в здешних местах.
Меня зовут Джэкоб Прэтт, сэр. Я направляюсь в Сан-Франциско и дожидаюсь здесь вечернего поезда.
Торговец?
Простите?
Лицо Бака вмиг стало угрожающим.
Ты слышал меня, мистер. Ты торговец?
Я слышал вас, молодой человек, но я ничего не понимаю. Вы хотите знать, не музыкант ли я, играющий на барабане?
Нет же, проклятый осел! Я хочу знать, чем ты торгуешь? Ядовитыми снадобьями? Выпивкой? Мылом?
Что вы Я ничем не торгую. Я профессор, сэр.
Ну и ну, будь я проклят! Бак поглядел на него с некоторой опаской. Перфессор, а? И чего же?
Психологии, сэр.
Чего это?
Это наука о поведении человека, о причинах, толкающих его на те или иные поступки.
Бак прямо заржал, и снова в его голосе появилось рычание.
Ну, перфессор, ты попал туда, куда надо. Я покажу тебе самую настоящую причину, почему люди поступают так или иначе! Перво-наперво, я и есть та главная причина в этом городе Ха-ха!
Его рука лежала на столеи вдруг «писмейкер» очутился в ней, нацеленный прямехонько в четвертую пуговицу профессорова жилета.
Ну, понял?
Маленький человечек глаза вытаращил.
Да, да, сказал он и уставился на револьвер, как загипнотизированный.
Чудно, да и только. Он ничуть не испугался, а только вроде как сгорал от любопытства.
Бак опять уставился на профессора с той же настороженностью, что и прежде. С минуту он сопел, кривя рот.
Потом сказал:
Вы образованный человек, верно? Думаю, много выучили всего. Или не так?
Да, я полагаю, что так.
Ну вот
И снова Бак вроде замялся. Револьвер в его руке опустился, и дуло уткнулось в стол
Вот что, сказал он, медленно, может, вы скажете мне, как это, черт возьми
Он умолк, и профессор сказал:
Вы хотели сказать
Бак глядел на профессора, его вытаращенные глаза сузились, глупая ухмылка бродила по зверской роже.
Вы скажете мне, что тут правда, а что вранье, с моим револьвером?
Но зачем здесь револьвер? Разве его присутствие меняет что-нибудь?
Бак постучал тяжелым стволом по столу.
Эта штука меняет чертову уйму вещей. Будете спорить?
Только не с револьвером, спокойно сказал профессор. Он всегда побеждает. Однако я намерен беседовать с вами, если только будете говорить вы, а не револьвер.
Я был прямо потрясен профессоровой храбростью: того и гляди, Бак потеряет терпение и начнет разбрасывать свинец.
Но тут вдруг револьвер Бака снова оказался в кобуре. Я заметил, что профессор опять словно удивился.
Нервы у вас будь здоров, перфессор, сказал Бак, блудливо ухмыляясь. Может, вы как раз и знаете то, что мне нужно.
Как Бак ни пыжился, все равно было видно, что профессор снова побил его, словамипротив револьвера, глазамипротив глаз.
Что же вы хотите знать? спросил профессор.
Это ну, сказал Бак, и опять револьвер очутился в его рукеи впервые при этом его лицо вместо того, чтобы стать жестоким и угрожающим, осталось нормальнымглуповатым и немного растерянным.
Как как я вот это делаю?
Хорошо, я вам объясню, сказал профессор, но, может быть, вы сами ответите на свой вопрос, если расскажете все с самого начала.
Я Бак покачал головой, ну ладно, это получается тогда, когда я думаю о револьвере в моей руке. В первый раз такая штука случилась сегодня утром. Я стоял у Ручья, где всегда тренируюсь, и мне страсть как захотелось, чтобы я выхватывал револьвер быстрее всех на свете, прямо чтоб совсем ни секунды не проходило. И это случилось. Револьвер был в моей руке точь-в-точь, как сейчас. Я только протягивал руку вперед и револьвер тут же оказывался в ней. Господи, я чуть не свалился наземьтак обалдел.
Понимаю, сказал профессор медленно. Вы просто думаете, что револьвер в вашей руке?
Ну да, вроде того.
Вы не могли бы проделать это еще раз, если нетрудно, и профессор наклонился вперед, чтобы видеть кобуру Бака. Револьвер Бака появился в его руке. Профессор глубоко вздохнул.
Теперь подумайте, что он у вас в кобуре.
Так оно и случилось.
Вы ни разу не двинули рукой, сказал профессор.
Точно так, сказал Бак.
Револьвер просто внезапно возникал в вашей руке. И затем таким же образом возвращался в кобуру.
Верно.
Телекинез, торжественно сказал профессор.
Теле что?
Телекинез, или перемещение материальных объектов мысленной энергией.
Профессор наклонился и внимательно осмотрел кобуру с револьвером.
Да, это так. Трудно было поверить сразу, но теперь я убежден окончательно.
Как вы сказали?
Т-е-л-е-к-и-н-е-з.
Ну, и как я это делаю?
Ничего не могу вам ответить. Этого никто не знает. Проводилось довольно много опытов, отмечено немало фактов телекинеза, но о таком поразительном случае, как ваш, я даже не слышал. Профессор наклонился над столом. А вы можете, молодой человек, проделывать это с другими предметами?
С какими еще предметами?
С бутылкой на стойке, например.
Не пробовал.
Попробуйте, прошу вас.
Бак уставился на бутылку. Она покачнулась, еле дрогнула и опять застыла. Бак пялился на нее изо всех сил, чуть глаза не вылезли. Бутылка задрожала.
Черт, сказал Бак. Вроде не могу, не получается у меня думать о ней так, как думаю о револьвере.
Попытайтесь переместить этот стакан на столе, сказал профессор, он легче бутылки и расположен ближе.
Бак уставился на стакан. Тот немного проехался по столу, чуть-чуть. Бак взвыл, как собака, и, схватив стакан, швырнул его в угол.
Видимо, сказал профессор, подумав, вы можете проделывать это только с вашим револьвером, ведь ваше желание очень велико. Оно освобождает или создает некие психические силы, они-то и позволяют совершать это действие. Он помолчал, задумавшись. Молодой человек, а вы не могли бы переместить ваше оружие, скажем, на тот конец стойки?
Это еще зачем? подозрительно спросил Бак.
Мне бы хотелось установить, на какое расстояние действует ваш фактор.
Нет, злобно сказал Бак. Черта с два я это сделаю. Я отправлю туда свой револьвер, а вы вдвоем на меня наброситесь. Не нужны мне такие фокусы. Спасибо.
Как угодно, сказал профессор спокойно. Я предлагал это в виде научного опыта.
Ну да, сказал Бак. Хватит с меня твоей науки, не то я проделаю другой опыт: узнаю, сколько нужно дырок проделать в тебе, прежде чем ты загнешься.
Профессор откинулся на стуле и взглянул Баку прямо в глаза. Через минуту Бак отвел взгляд.
Куда же запропастился этот поганый трусливый шериф? рявкнул он, поглядев в окно, потом покосился на меня. Ты передал ему, чтоб он пришел, а?
Да.
Несколько минут мы сидели молча.
Профессор сказал:
Молодой человек, вы не смогли бы поехать со мной в Сан-Франциско? Я и мои коллеги были бы весьма благодарны вам за возможность исследовать ваш столь необычный дар. Мы смогли бы даже оплатить рам то время
Бак расхохотался.
Пошел ты к черту, мистер. У меня есть идеи почище, настоящие большие идеи. Нет на свете человека, кто мог бы побить меня! Я доберусь до Билли Кида Хиккока До всех. Когда я буду входить в салун, они станут подавать мне выпивку. Вхожу в банк, мне уступают очередь. Ни один законник от Канады до Мексики не остановится в городе, где буду я. Ну, черт возьми, можете вы мне это дать, вы, поганый маленький франт?
Профессор пожал плечами.
Ничем не могу помочь вам.
То-то и оно.
Вдруг Бак взглянул в окно, вскочил со стула.
Рэндольф идет! Вы оба оставайтесь здесьможет, я вас оставлю живыми. Перфессор, я хочу еще потолковать с тобой об этом телекинезе. Вдруг я смогу направлять и пули в полете. Оставайтесь здесь. Понятно?
Он повернулся и выскочил за дверь.
Профессор сказал:
Он не сумасшедший?
Рехнулся, как объевшийся ядовитой травы бычок, ответил я. Видно, этим он и кончит. Безобразная тварь, ненавидит всех, но теперь-то он в седле, и все остальные должны уступать ему дорогу.
Я с подозрением посмотрел на профессора.
Послушайте, профессор. Вот вы говорили что-то о телекинезе. Это так и есть?
Абсолютно точно.
И он в самом деле думает о револьвере в своей руке?
Именно.
И быстрее всех выхватывает его?
Невероятно, но так. Фактора времени практически не существует.
Я встал. Никогда я не чувствовал себя так скверно, как сейчас.
Пошли, сказал я. Посмотрим, как там будет.
Будто у меня появились какие-то сомнения в способностях Бака. Мы вышли на веранду и приблизились к перилам. Возле нас появился Меннер. Он повязал голову полотенцем, на котором проступали красные пятна. Он смотрел на Бака, и ненависть была на его лице.
Улица была пуста. Только Бак стоял футах в двадцати от нас, да в конце ее шел шериф Бен Рэндольф, медленно ступая по густой пыли.
Несколько человек стояли на верандах, прижавшись к стенам и дверям. Никто не сиделвсе понимали, что сейчас произойдет.
Будь все проклято, сказал я хрипло. Бен слишком хороший человек, чтоб вот гак его убивали. И кто его убьет? Какой-то псих, черт знает что делающий со своим револьвером.
Я почувствовал, что профессор смотрит на меня, и обернулся.
Так почему же, сказал он, вы все не выступите против него? Десять человек вполне могли бы его окружить.
Нет, это не годится, сказал я. Это не пройдет. Кто-то из нас должен выйти первым и остановить его. Каждый из нас должен выйти против Бака Тэррэнта, но всем сразу нельзя.
Понимаю, сказал профессор.
Боже, я в отчаянии сжал кулаки, как бы мне хотелось, чтобы его револьвер вернулся в кобуру или провалился куда-нибудь!
Бен и Бак были футах в сорока друг от друга. Бен шел твердо, и рука его лежала на рукоятке револьвера. Думаю, он надеялся, что Бак не убьет его первым выстрелом, и он сможет ответить.
Профессор как-то чудно смотрел на Бака.
Надо его остановить, сказал он.
Ну что же, остановите, ядовито сказал я.
Видите ли, продолжал он, у всех нас есть способность к телекинезу. Я полагаю, что ее можно привести в действие либо неистовой верой, либо сильнейшим желанием. Если исходить из этого положения
Черт вас побери, вы слишком много говорите, со злостью сказал я.
Это ведь ваша идея, сказал профессор, продолжая глядеть на Бака. Помните, вы говорили, что вам хотелось бы, чтобы его револьвер очутился в кобуре. В конце концов, если мы вдвоем выступим против одного
Я обернулся и посмотрел на профессора, будто видел его впервой.
Верно! сказал я. Господи неужели мы сможем это сделать?
Мы можем попытаться, сказал он. Мы знаем, что это возможно, а это почти выигранная битва. Раз он может, значит это возможно и для других. Мы должны хотеть сильнее, чем он.
Бен и Бак были уже футах в двадцати друг от друга. Бен остановился.
У него был усталый голос, когда он сказал:
К твоим услугам, Бак.
Ты, поганый шериф! завизжал Бак. Вонючий подонок!
Не нужно оскорблять меня, сказал Бен. Этим ты меня не заденешь. Я могу говорить с тобой оружием, если ты готов.
Я всегда готов, бобовый ты стручок! взревел Бак. Может, ты выхватишь револьвер первым?
Думайте о его оружии, громко прошептал профессор. Выбросьте все из головы и думайте, что он не может это сделать! Думайте! Думайте!
Бен Рэндольф схватился за кобуру, а в руке Бака уже был «писмейкер». Мы с профессором как статуи застыли на веранде, думали только о револьвере Бака, глядели на него, затаив дыхание.
Револьвер Бака заговорил. Пуля взбила пыль у ног Бена.
Бен уже наполовину выхватил револьвер.
Дуло револьвера Бака смотрело вниз, он изо всех сил старался поднять револьвер, так, что рука побелела. Он стрелял и стрелял, и пули взбивали пыль у ног Бена.
Бен выхватил револьвер и прицелился.
Бак продолжал буровить пыль под его ногами.
Потом Бен выстрелил. Бак вскрикнул, револьвер выпал из его руки. Бак пошатнулся и сел прямо в пыль, кровь хлестала у него из плеча. Мы подошли, чтобы поднять его.
Профессор и я рассказали Бену, как у нас все получилось. Больше никому мы не рассказывали. Думаю, он нам поверил.
Бак отсидел две недели в городской кутузке, а потом год в тюрьме штата за угрозы шерифу. Прошло уже шесть лет, как его не видно и не слышно. Никто не знает, что с ним, да и не очень-то стараются узнать.
Пока он сидел в городской тюрьме, профессор целыми днями толковал с ним, даже отложил свою поездку.
Как-то вечером он сказал мне:
Тэррэнт больше этого никогда не повторит. Никогдадаже левой рукой. Выстрел окончательно разрушил его веру. Я разузнал у него все, что мог, и теперь моя работа окончена.
Профессор уехал в Сан-Франциско, там он занимался своими опытами. Он ими занимается и по сей день. Никак не может забыть, что случилось в тот день с Баком Тэррэнтом. Ничего подобного у него так и не получилось. Он писал мне, что ему не удалось больше проявить свою способность к телекинезу. Говорит, пробовал тыщу раз, даже и перышка не смог сдвинуть с места.
Вот он и думает, что, мол, мне одному удалось повлиять на револьвер Бака и спасти Бену жизнь.
Я частенько думал обо всех этих чудных штуках. Может, у профессора веры не хватает, слишком много он всего знает, сомневаетсявот у него ничего и не выходит. Не верит по-настоящему даже тому, что видит собственными глазами.
Как там ни крути, в общем он хочет, чтобы я приехал в Сан-Франциско и чтобы он делал со мной опыты. Может, когда и соберусь. Но не похоже, что я найду когда-нибудь свободное время.