Не ругайте ее. Я сделала ей один весьма и весьма, хм, скромный презент.
Я ее тоже вроде бы никогда не забывал.
Я и это учла, засмеялась незнакомка. Смех был легким и чистым. Захватила на встречу с ней отрез на юбчонку. Норвежская шерсть.
О-хо-хо, протянул Андрей. Хотел бы я уже сейчас знать, во имя чего такие траты? Билеты, отрезы
Во имя кого, поправила Растопчина незнакомка. До завтра.
Всю вторую половину дня Растопчин провел у Баскакова. Слушал греческие и турецкие кассеты, набрасывал идею виллы, пил красное ливадийское вино. Вечером пошел снег. Андрей приехал к гостинице в препоганом настроении и долго бродил по мокрой набережной под крупными белыми хлопьями. Ветер стих, но море еще штормило. Андрей вдруг поймал себя на мысли, что напрочь выбит из привычной колеи всеми этими войнами, расколами, псевдоперестройками, инфляциями, революциями, реформами, свалившимися на голову как нет, красивый мягкий снег не имел ничего общего с той мутной зловонной пучиной, в которую втягивала обывателя жизнь. Господи, взмолился Растопчин, мало нам было семнадцатого года? Отчего ты опять начинаешь будить сонное человечество с меня и моих соплеменников, неужели нельзяс какого-нибудь гималайского шерпа и его племени? Отчего опять заставляешь мир плясать именно от русской печки, где только-только стал отогреваться и приходить в себя бедный наш дурачок Емеля лишь на русских дураках, что ли, живую и мертвую воду возят? Ударяясь о мол, взрывалась волна, под уходящей водой глухо шумела холодная прибрежная галька. Плотными декабрьскими облаками заволокло горизонт и горы, звезды и луну. Хлопья падали в темень, на камни и тенты пустынного пляжа, на песок аллей и траву газонов, и на освещенные из гостиницы крыши «Икарусов» и легковых автомобилей, плиты и асфальт у главного входа, хвою сосениные ветви уже белели под фонарями и окнами. Постояльцы «Ялты»маклеры, купцы, делегаты, депутаты, рэкетиры, ворье и влюбленные кутили в кабаках, дремали в барах, обнимались в номерах. А на утро вновь с кем-то случится сердечный приступ, предугадывал Растопчин, очередной незадачливый бизнесмен или депутат хватится своего авто, брошенного на открытой стоянке. Еще ночью его угонят из-под стен гостиницы куда-нибудь к Алуште и, накатавшись, сожгут в тихом распадке, и снег будет лететь сначала в пламя, потом на раскаленный металл, и, наконец, в золу и сажу, на черное и теплое, среди зимнего леса, пепелище.
Женщина, звонившая Растопчину из Москвы, явилась к нему в номер с опозданием на час. Это была строгая и серая, на первый взгляд, личность в скромном пальто и деловом костюме экономки или учительницы. Колючие глазки, желтый пучок волос на затылке да приличные сапогивот все, что хоть как-то могло выделить ее из толпы.
Не ошибаюсь, ваша карточка? спросила женщина, протягивая Андрею его визитку.
Моя.
Меня зовут Лейла, представилась женщина. Вы, должно быть, помните Сашу, которую подвозили из Лас-Вегаса до Лос-Анжелеса? Карточку она мне передала.
А, вот вы откуда, кивнул Андрей. Ну, ей-богу большой секрет! Конечно, помню. И как там Саша? Или здесь она, по эту сторону океана, не ведаю.
Там, сказала Лейла. По-прежнему в Лос-Анжелесе. Просит вашей помощи.
И для этого вам понадобилось срочно появляться у меня здесь, в Ялте? удивился Растопчин. Я же русским языком объяснил вам, что через пару-тройку дней буду в Москве.
Мне понадобилось выяснить, когда вы собираетесь в штаты, сказала Лейла. Простите, но вы сообщили бы по телефону незнакомому человеку, на какое число у вас билет в Америку?
С чего вы решили, что у меня есть билет в Америку?
Вы заверили Сашу, что в декабре вернетесь в Америку.
Я? задумался Растопчин. Впрочем, да, был такой разговор.
Я не знала и не знаю, на какое число взят ваш билет. Декабрьпонятие растяжимое. Это может быть и завтра, и тридцать первое число, не так ли? Единственное, чем я располагалавашей информацией о том, что в Москву вы прибудете через несколько дней. Значит, вылет назначен не на сегодня и, скажем, не на завтра, сделала вывод Лейла. Мы с Сашей хотели бы, чтобы вы переправили кое-что в США.
Письмо? Пакет? Или нечто тяжелое?
Ближе к третьему. Но вы не волнуйтесь, стоит обсудить
Зачем? прервал ее Андрей. Допустим, билет у меня на руках. Допустим. Но что произойдет, если я просто откажусь тащить ваше нечто. Что обсуждать, если я намерен лететь налегке?
В том-то и загвоздка, засмеялась Лейла. Не скрою, в Москве у меня практически не было бы шансов уговорить вас. Сейчас вы тоже, естественно, пошлете меня подальше. Но тут, возле моря, такая обстановка Пейзажи. Покой. Да и времени у меня куда больше на уговоры. Видите, я предельно откровенна, играю открытыми картами.
Нет, не вижу, помрачнел Андрей и подумал о худшем: партия икры? золото? наркотики? До вас, вероятно, не вполне доходит, к кому вы обращаетесь. Короче.
Короче некуда, вздохнула Лейла. Саша попала в очень нехороший переплет. Мне вот удалось умотать оттуда, а ей и девочкамнет. И не скоро удастся, если вы не поможете.
Почему я?
А кто летит в штаты в декабре? Виза, билет, маршрут Лос-Анжелес по пути, правда?
Да с чего вы взяли, что я куда-то лечу? возмутился Андрей. Планы мои могли измениться? И при чем здесь Лос-Анжелес? Мало, что ли, городов в штатах?
Саша звонила вашему другу Барту, я ей переводила. Вы ведь оставили Саше домашний телефон Барта, жену зовут Пэмелла, дочьДженнифер. Вы Саше записали их имена, советовали звонить, развела руками Лейла. Барт и подтвердил Саше, чтода, еще до Рождества вы окажитесь у него. Число не указал, как мы не просили.
Он его действительно не знает еще, кивнул Андрей. Но в какой переплет попала Саша? Говорил же ей, вляпаешься в дерьмо с этим Лос-Анжелесом.
Она и вляпалась, вы как в воду глядели, похвалила Андрея Лейла. Денег нет, документов нет, даже нашего серпастого.
А где же он?
У хозяина.
Классический идиотизм.
О консульстве, понятно, не может быть и речи. Да и все равно они не выручат, средств нет. А выбираться надо. Рехнется баба. Уже на стену лезет. А подлец не спешит возвращать паспорт, каково? Но есть вариант.
Но яне благотворительная организация, ситуация Андрею все больше и больше не нравилась.
Лейла сидела на стуле возле окна. Растопчин то расхаживал по комнате, то устраивался на кровати или на тумбочке. За окном кричали чайки.
Я тоже не благотворительная организация, пожала плечами Лейла. Пытаюсь выручить людей, тем не менее.
И слышать не желаю, хлопнул себя по коленкам Растопчин и вскочил с полировки. Ясно, что дело грязное! Ну, вам ониподруги, вы и дерзайте, выручайте, передавайте вашу контрабанду хоть контейнерами. Я тут посторонний. Чужой, прошептал он по слогам.
Русские девушки в беде. Соотечественницы. Сестры, если вспомнить слова товарища Сталина.
Русские кто? переспросил Растопчин. Девушки? Проститутки, что ли?
А вам только с монашками дело иметь к лицу. Как же, эталон нравственности!
Девушки выискались! покачал головой Растопчин. Да я еще в Лас-Вегасе знал, чем это кончится. Вы, кстати, из того же борделя, конечно?
Лейла усмехнулась:
Ночной клуб. Не похоже?
Растопчин смерил женщину взглядом.
Хотите маленький стриптиз? предложила гостья. Прямо тут, в номере. Только для вас и, она посмотрела в окно, с видом на горы.
Да уж, с видом на море тут у вас не получится.
Но, может, сначала вы меня дослушаете, и черт не покажется вам таким страшным, как вы его вот здесь, она коснулась пальцем лба, намалевали? В принципе, ничего особенно сложного, и тем паче криминального, нет.
Не впутывайте меня, пожалуйста, в свои авантюры, сказал Андрей.
Минуту-другую они молчали. Лейла полезла было в дорожную сумку, но передумаламолния осталась наполовину нерасстегнутой. Дамская сумочка валялась на подоконнике, Лейла покопалась в ней, но вновь ничего не достала Андрея так и подмывало спроситьчто искала и что не осмелилась извлечь на свет Лейла? Сигарету? Презерватив? Или спецодежду для сеанса стриптиза? Легка, на подъем. За окном кружили чайки.
На кипарисах лежал снег. Горы были подернуты серой дымкой. С волками житьпо-волчьи выть, а по-чаячьи жить, подумал Андрей, кричать от радости при виде отбросов с барского стола, какой-нибудь надкушенной булки на балконе интуристовской гостиницы. Кто мы с ней, с этой Лейлой, зевнул Растопчин, кто из нас сейчас прожорливая чайка, а кто лакомство-отброс? Лейла перехватила взгляд Андрея и тоже поглядела на птиц, на деревья.
Горы, птицы, снег, воскликнула она. Даже капелька солнца. А у вас такое мрачное настроение. Я способна его развеять?
Андрей не ответил.
Когда в Америке вы волокли мою подругу к себе в постель, обиделась гостья, вы были куда общительней. Ну, хорошо. У вас найдется чем-нибудь горло промочить с дороги?
Нет.
Прекрасно. Женщина такой путь проделала, просит о помощи, а вы ееза дверь. И слушать не желаете, поднялась со стула Лейла. И ведь не мне эта помощь нужна.
Похоже на шантаж, сказал Растопчин.
А Саша желала слушаться вас там, в Лас-Вегасе?
Хватит вешать мне на шею тот проклятый Лас-Вегас, взорвался Растопчин. Выкладывайте вашу просьбу. Хотя не обещаю
Может, сядем спокойно. Где здесь бар, все равно какой, простой, валютный. Я вас не разорю, не бойтесь, заверила Андрея Лейла. И вот еще что, ни на какой самолет сегодня я не попаду, ближайшийзавтра в двенадцать. Придется переночевать, давайте перед баром зайдем снимем мне номер. Дорожную сумку разрешите пока у вас оставить?
В валютном баре было тихо и темно. В углу скучали четыре «качка» завсегдатая. Пожилая супружеская пара вполголоса переругивалась, лениво, без эмоций, по-немецки. Растопчин позволил Лейле заплатить за две банки пива. С рекламного плаката печально улыбалась стареющая ялтинская певица. Бармен переставил что-то с места на место на стойке, закурил, обвел глазами помещение и отправился в подсобку.
Хозяин «Эль Ролло» согласен отпустить Сашу с девочками на все четыре стороны, если только им придет из Москвы замена, сказала Лейла Растопчину.
«Эль Ролло», повторил Растопчин. Опять что-то испанское или мексиканское.
Мексиканский ресторан. Не из дорогих, сами понимаете. Ну, и третий этаж соответственно. С русскими красавицами.
А на второммексиканские красавицы? спросил Андрей.
Типичный ресторан, голосистые марьячи, мексиканская кухня, коктейль-бар. Как положено. Вы знаете Лос-Анжелес?
Немножко.
Район Монтебелло.
Там они все «марьячи лос галлерос», кивнул Андрей. И после консерваторий, и после подворотен. Большой кабак?
Две эстрады. И одна наша, наверху. Довезли бы туда шесть девиц из Москвы? Все формальности мы закончили, осталось лишь билеты взять, да это самое простоея доллары на девок приволокла, по полторы штуки на каждую, считая билеты из Нью-Йорка в Лос-Анжелес. Из Москвы в Нью-Йорк «Дельтой», а там пересадка на «Америкэн эалайнз», или чем вы сами летаете, «Америкэн эауэйз»? спросила Лейла. Да помочь им добраться из лос-анжелесского аэропорта в Монтебелло, на такси за счет хозяина. И все-то дел. Ведь вам Лос-Анжелес па пути, Андрей!
Вы боитесь, что они не справятся с пересадкой?
«Кеннеди»страна, а не аэропорт. Растеряются, заблудятся, билеты купить в жизни не смогут. Плюс проблемки с багажом, таможней, иммиграционной службой, внутренним транспортом, кучей переходов, зашумела Лейла. Язык, конечно, никто не знает. Я-то группу набирала по иным критериям, сбивала она тон. Хореографическая подготовка и прочее, замялась она. И хоть все оник вашим услугам, и я в придачу. Что делать? Денег, чтобы вам заплатить, увы
Почему бы вам, Лейла, самой их не сопроводить до «Эль Ролло»? предложил Андрей.
Все посчитано боссом, а он страшно скуп. Платит, представьте, как шавкам где-нибудь в Венесуэле, а жилы тянет, о я к нему больше на глаза не покажусь!
Сколько платит, если не секрет?
По двадцать, в среднем, за шоу плюс по червонцу за клиента после шоу. Бандит. Минус кормежка, жилье и т. д. Еле смылась. Подрядилась свеженьких поставить. А девочки у неговроде заложниц, вздохнула Лейла. Каждую сотню, гад, отсчитывал мне, прощаясь, точно это миллион.
Деньги, надеюсь, вы с собой не возите? спросил Андрей.
Дома оставила. Скажите, когда летите в Нью-Йорк, и завтра же отправлюсь за билетами для телок, на тот же рейс буду брать, что и у вас, уговаривала Андрея Лейла. Еще пива? Или в ресторан переберемся лучше, со вчерашнего дня я, честно говоря, ничего не ела. А потом приглашаю к себе в номер, послушаем негров. Я потрясающие кассетки захватила, принимается программа?
Там видно будет, сказал Растопчин. А пока идемте вас кормить, раз уж со вчерашнего дня во рту у вас маковой росинки не было. Но за ресторан платим пополам. Чем не дикий запад?
Пропади он пропадом, сказала Лейла. Я, кстати, новеньким девочкам в общих чертах обрисовала, что их там ждет.
Но рвутся толпами.
Не смотря ни на что. На пулеметы грудью пойдут, лишь бы прорваться.
Чтобы чуть позже об эту прекрасную грудь вонючий подзаборный чиканос сопли вытирал, Андрей поднялся, отодвинул в сторону банку из-под импортного пива и подал Лейле руку. Они вышли из бара к лестнице. Веселая страна. Кто первым обычно бежит с тонущего корабля?
Крысы. Кого вы пытаетесь оскорбить, Андрей?
Никого. Просто с наших тонущих кораблей первыми, как правило, смываются за границу именно капитаны. Всех рангов и мастей. За ними спешат те, кто достаточно силен, молодежь, рядовые, потенциальное пушечное мясо. Только потом уходит на сторону мясо постельное, Андрей посмотрел Лейле в глаза. Наши крысы, я говорю о настоящих, как раз остаются. Да, крысы и уголовники. А с нимималолетки, старики и прочая немощь. Дабы крысам и уголовникам было что жрать.
Андрей и Лейла брели по длинному ковру наполовину пустого ресторана. Через стекло южной стены были видны облака, сквозь которые к морю пробивалось солнце, и берег с заснеженными деревьями.
Саша говорила мне, что вы чуть ли не признавались ей в любви.
Чепуха, ответил Андрей. Он выбрал столик в углу зала, рядом с пальмой. Ее муж знает, на каком поприще она трудится?
Саше пришлось его обмануть, сказала Лейла.
Официант принес меню, Лейла принялась водить пальцем по названиям блюд. Андрей закурил. Он замерзал в огромном нетопленом зале, ему хотелось водки.
Помнится, поежился он, нас учили: что есть основная ячейка общества? Семья, верно?
Лейла кивнула головой.
А на чем держится семья? задал сам себе вопрос Растопчин и стряхнул пепел в железную пепельницу. На женщине держится. У нас, по крайней мере. На матери. На хранительнице очага.
И что? спросила Лейла. Она решала, какие грибы заказать на закуску, маринованные или запеченые в сметане.
И что? повторил Растопчин. Все. Ставим точку. Массовый исход молодых матерей с территории бывшей империилогическое завершение процесса, разрушившего государство. Дальше разрушать нечего.
Значит, будем пировать на развалинах, согласилась Лейла. От голода у нее посасывало под ложечкой. И ей было все равно, где пировать и с кем.
5
Мой самолет шестнадцатого, признался Андрей Лейле ночью.
Я знала, что ты покладистый парень, засмеялась Лейла, полотенцем вытирая пот со лба Растопчина. Андрей обливался потом, хотя температура воздуха в номере Лейлы, да и вообще в гостинице была ниже казарменной.
Лейла Тамарчук, а почему тебя зовут Лейла? поинтересовался Растопчин.
Мой грузинский папочка бросил нас, когда мне стукнуло пять, не менять же имя в таком солидном возрасте, ответила женщина. Твой самолет шестнадцатого, а номер рейса ты помнишь?
Нет. Но помню, что вылет в двенадцать тридцать.
Завтра же займусь билетами для этих шестерых.
Представляю, как я буду путешествовать с этим выводком через полмира, сказал Растопчин. А если серьезно, выходит: чтобы выручить из беды одних, надо ввергнуть в беду других? Тебе их не жаль, новеньких?
Они требуют справедливости, сказала Лейла.
Нельзя запретить людям испытывать свою судьбу.