Досточтимый Провидец! звонко и весело произнес я. Мои товарищи мучимы голодом и жаждой, и у некоторых от шока поражения мог временно помутиться разум. Могу ли я предложить следующее: я буду читать Гумилева и иных поэтов, любезных вашим сердцам и вашим душам, а вы освободите по человеку за каждое стихотворение. Дадите им статус пленников-гостей. (Бух-х! Бох-х! словно молот, бьется сердце в груди.) Столь благородный поступок должен войти в анналы войн.
Эльфийский офицер-провидец откинул забрало шлема и взглянул на меня. Легкая улыбка пробежала по его губам. Темный Жрец, чьи вертикальные зрачки, казалось, с легкостью не то что заглядывали в душуа проворачивали ее изнутри.
Конечно, читайте, лейтенант. Думаю, это будет прекрасно.
И я прочел «Рабочего», прочел «Леопарда», это двое, прочел «Слово», еще один, прочел «Галла», «Наступление» и «Смерть». Каждое стихотворение читал, выбирая из ряда молчаливых эльфийцев кого-то одного. Для мрачного офицера в форме Призрачных Стражей с волосами, собранными в конский хвост, «Завещание». Потом «Укротителя зверей»для военврача с четырьмя камнями в ухе, горящими ярко на солнце. Еще один эльфиец из Темных Жнецов снял шлем, встряхнув седой гривой волос. Для него я прочел «Путешествие в Китай». Теперь«Капитанов», первое из четырех, для стоящего поодаль, у скалы невысокого молодого командира Воющих Баньши, как жеГумилева и без «Капитанов». Военврач сделала знаки медсестра поднесла мне воду в стакане, напоминающем удлиненную трубку, и раскрыла надо мной зонт. Десять человек! Надо выбирать что-то покороче! «Молитва»шесть строк. Затем «Выбор»для высоченного Ужасного Мстителя, стоящего в центре. Двенадцать человек. Закончить на этом было бы слишком. «Товарищ»? Нет, лучше Анненского:
В небе ли гаснет звезда,
Пытка ль земная всё длится,
Я не молюсь никогда,
Я не умею молиться!
почти прокричал я. Конечно, Анненского нужно читать тише, вполголоса. А слабо прочесть еще тринадцать стихотворений?
Спасибо, лейтенант. Я благодарю вас за то, что вы напомнили нам столь прекрасные стихи в столь неподобающих условиях. И еще прекраснее, что вы это сделали ради облегчения участи своих боевых товарищей. Вы можете отобрать тринадцать человек, которые будут удостоены статуса пленника-гостя, как и вы. Более того, чтобы никто не мог обвинить благородных эльдаров в скупости и недостаточном благородстве, я позволяю вам отобрать еще тринадцать. Это моя награда и мой бонус.
Сколько я там простоялчас или пятнадцать минут? Нетвердо, будто на чужих ногах, я приблизился к сидящим на корточках бойцам:
Раненых сюда.
Сначала шепотом, и потом все громче и громче понеслось по рядам:
Раненых, раненых в первый ряд. Лейтенант велит раненых в первый ряд.
Раненых было, в общем-то, немного: в основном обожженные лазерами или плазмой. Антиматерия и протоныгуманное оружие, убивают наверняка, без страданий и боли. Десять. Двадцать. Двадцать пять. Вот еще.
Офицер-провидец посмотрел на меня, как обычно смотрят эльфы на людейс легкой иронией и жалостью, как на недоразвитых и убогих, и осведомился у военврача, много ли раненых попало в плен.
Тридцать девять человек.
Вот как? С вашим лейтенантомс нашим лейтенантомбудет сорок, счастливое число. Я думаю, обратился он ко мне, что следует избавить вас от моральных мук выбора. Властью, данной мне Верховной Провидицей и Высшим Советом, я объявляю гостями-пленниками всех раненых людей, попавших в плен под Халладжем.
Но не к добру для смертных дары эльфийцев.
Когда было заключено перемирие и стороны договорились об обмене пленными, эльфийцы неожиданно легко согласились с принципом «всех на всех»всех людей на всех эльдаров. В плену у людей оказалось двадцать восемь эльфийцевнемалое число для этой войны.
Это все пленники?
Да, это все пленники. Все, кто достоин называться людьми и был удостоен статуса пленника-гостя.
Удивлению и ярости земной делегации не было предела: эльфийцы вывели для обмена лишь нас, сорок человек, отобранных в тот день, когда я читал стихи.
Послушайте, ведь на Халладже вы захватили тринадцать с половиной тысяч человек! Тринадцать тысяч с половиной!
Что вы переживаете, отвечала землянам Провидица, остальныеэто быдло, бессмысленный скот, неспособный привести ни единой поэтической строчки. Они подвержены низменным страстям, могут лишь удовлетворять свои Эрос и Танатос, убивать и грабить, жечь и насиловать! Вам нужны скотообразные создания, способные только убивать и насиловать? Контра-а-актники-и! она произнесла это слово врастяжку, словно давая всем присутствующим прочувствовать его грубость и отвратительность, вспомнив и древний вонючий трактор, и грязный тракт, по которому гонят каторжников. Мы договаривались об обмене всех эльдаров на всех людейно не на тех, кто недостоин называться людьми!
Они смеялись в лицо побагровевшим дипломатам и генераламподобная шутка была как раз в эльфийском духе. Возможно, командиру Темных Жнецов она пришла в голову еще тогда, на раскаленной площадке, а потом он рассказал о своем замысле Провидице. Не правда ли, почти безобидный розыгрыш. Такой легкий интеллектуальный садизм. Одному из земных дипломатов нужно было лишь вздохнуть, набрав больше воздуха, и выдать что-то вроде:
О благородные вожди и провидцы эльдаров! Мы, безусловно, тронуты тем умением и тщанием, с которым вы отделили лучших от худших, зерна от плевел, элиту от массы. Мы столь же высоко ценим ваше намерение возвратить нам в первую очередь лучших. Но рассудите сами: возвратив нам лучших, кого вы оставите у себя? Вы сами охарактеризовали их, быть может, излишне резко. Зачем вам те, кого вы именуете четвероногими скотами? Не будет ли поступком более разумным, а также отмеченным высшей печатью благородствавернуть их всех нам, скопом? Ведь высшие, как по человеческим законам, так и по эльдарским, насколько я знаю, должны заботиться о низших, и не будет в наших сердцах покоя, пока в родные пенаты из тягостного плена не возвратится последнее из человеческих созданий.
Но в соглашении говорится лишь об эльдарах и людях, а не об эльдарах, людях и человеческих созданиях!
Стоит ли, право, благородным мужам впадать в распрю из-за двух упущенных слов! К тому же более сильной стороне более подобает и щедрость!
И тут какой-нибудь краснорожий генерал захрипел бы:
Да что ты ползаешь перед ними на брюхе и выкручиваешься, как пидарас какой-нибудь! Врежь им промеж рог по-нашему, по-русски!
И все переговоры пошли бы коту по хвост. Но в действительности они пошли туда еще быстрее. Кто-то из дипломатов назвал происходящее «эльфийской уловкой» или даже «недостойной эльфийской уловкой»а эльдары считают оскорблением, когда их называют «эльфийцами», а уж обвинить любого из эльдаров публично в недостойном поведении.
Ваши слова падают, подобно кускам дерьма из нечищенного зада тупой скотины, способной лишь жевать траву, бесстрастным голосом произнесла Провидица. Они подобают не дипломатам и воинам, а необразованным уборщикам нечистот.
Это было почти объявление войны. Но Земля снесла оскорбление. Она уже не могла позволить себе продолжать войну. Обмен, конечно, провалился. Эльдары были при этом настолько предупредительны и любезны, что предложили всем пленникам-гостям вылететь на нейтральные планеты, через которые можно было вернуться на Землю. Некоторые согласились, забывили наплевавна то, что не к добру для смертных дары эльдаров. Перед отъездом один из офицеров, охранявших пленников-гостейвернее сказать, опекавших, пригласил меня в Башню Мастеров. Очень приблизительно можно бы назвать ее кафе искусств. Красное дыханье, гибкий смех. Соскучились по своей шестипалой неправде? По шершавой песне над острогом и кровавым костям в колесе?
То, что было потом, было предсказуемо, скучно и тяжело, хотя кому-то может показаться захватывающим (особенно если это происходило не с ним самим, а с кем-то другим). По прибытии на Землю меня отдали под военный трибунал. Что он делал? Да он вернулся, когда подавляющее большинство пленных еще удерживаются эльфийцами. Томятся в ужасных условиях! Почему он был освобожден? Он читал эльфийским офицерам сти-хи! Развлекал вражеский комсостав! Был выделен и обласкан врагом, да еще сотрудничал с ним! Ну, это измена родине, в чистом виде, все доказательства налицо и тянет никак не меньше, чем на высшую меру! Но тут подписали мирный договор с эльдарами, отменили военное положениеи смертную казнь заменили двадцатью годами каторги. По мере того как всё разваливалось, меня помиловали (десять лет вместо двадцати), затем амнистировали и реабилитировали. Когда всё рухнуло окончательно (а случилось это достаточно быстро), выдали медальку«Защитнику свободы»за спасение в плену тридцати девяти человек, так что я даже обрадовался в первый моментпока эти медальки не стали раздавать направо и налево всем непричастным и невиновным. Я не понимаюповезло мне или нет? Везение в руках искусных эльдарских Мастеров Судьбы оборачивается бедой, а беданеожиданным новым везением, и так без конца. Флэшбэки моей памяти становятся, как и следовало ожидать, с годами слабее. Они возвращают мне не те месяцы, что я пребывал на планете эльдаров, хрен их знает, что они сделали с моими воспоминаниями, может, просто стерли их, и не дни военной катастрофы на Халладже (.синие шары антиматерии, беззвучно и быстро плывущие к навигационным башням космопорта и поглощающие их в ослепительной вспышке.). Нет, снова надо мной палящая синеваБога, в пространствах идущего, лицо сумасшедшее. Снова я выкрикиваю: «Солнце, сожги настоящее во имя грядущего!». Четыре камня в ухе военврача всё горят, горят сатанинскими огнями, как осколки Сильмариллов, похищенных Морготом. Но помилуй прошедшее.
Константин СитниковМУРАШИ
Эту дорожку мои сын выложил своими руками, сказала Амалия Ивановна.
На ней был красный олимпийский костюм, не хватало только тренерского свистка.
Андрей выложил это своими руками? удивилась Вера.
Нет, мягко сказала Амалия Ивановна, другой мой сын. Он умер. Андрюша не очень-то склонен к созидательному труду.
Мама, сказал Андрей. Руки у него были заняты пакетом с продуктами.
Разве я не права? Тебе всегда больше нравилось драться с мальчишками и жечь автомобильные покрышки в поле.
Ты жёг автомобильные покрышки? спросила Вера.
Это было в детстве и только один раз.
Дым от горящей резины стоял по всему посёлку. Здесь у нас розы, Верочка. Мой сын очень любил розы. Когда эти сорванцыАндрюша и его приятельвернулись домой, они были чёрные, как кочегары. Потом Андрюша пошёл в спортивную секцию и научился драться не только руками, но и ногами.
Это называется французский бокс, мама.
Не знаю, как это называется, но мне не нравится, когда человека бьют по лицу. Тем более ногами. Ну вот зачем ты устроился в ночной клуб этим как его? Всё время забываю это слово
Вышибалой? Это было сразу после армии. Сейчас я работаю в службе безопасности банка.
Какая разница? Ты одержим страстью к разрушению. Твой старший брат
Андрей остановился.
Ну что, что мой старший брат? Это прозвучало резче, чем он хотел.
Твой старший брат никогда не разговаривал с матерью в таком тоне. Да ещё при посторонних.
Вера не посторонняя.
Не придирайся к словам. Ты же знаешь, что я имела в виду. Она не наша семья.
А чья она семья? Она моя жена, мама, хочешь ты этого или нет.
Какой ты жестокий! Ты очень жестокий, совсем как твой отец. Твой старший брат
Мама!
Молчу! В кои-то веки навестил мать и затыкаешь ей рот! И вообще, ты можешь не волноваться. Я не буду вам мешать. Я своё дело сделалаужин приготовила. Справитесь без меня.
Ну вот, началось, сказал Андрей.
Вы не посидите с нами, Амалия Ивановна? испугалась Вера. Андрей!
ЧтоАндрей?
Ничего. Амалия Ивановна, не обращайте на него внимания.
Как я могу не обращать внимания на моего сына? Старики никому не нужны. Я только раздражаю всех.
Вы никого не раздражаете, Амалия Ивановна. Андрей, ну скажи!
Ты никого не раздражаешь, мама, сказал Андрей.
Вечно обрываешь меня, когда я говорю о твоём старшем брате.
Прости, сказал он.
А тебе следовало бы поучиться у него сочувствию. Да хотя бы элементарной вежливости.
Я ведь уже извинился, мам, напомнил Андрей. Не устраивай мне публичную порку.
Публичную порку! с горечью повторила Амалия Ивановна. И это всё твоё сочувствие к матери!
Она сунула руку в карман олимпийки, достала два кусочка рафинада и словно бы машинально кинула на дорожку.
Остаток пути они проделали молча. Перед резным крыльцом остановились.
«Это крыльцо мой сын сделал своими руками»
Амалия Ивановна не произнесла этих слов вслух, но Андрей всё равно их услышал. Здесь всё без исключения было сделано руками её сына. О чём его мать не забывала упоминать при любом удобном и неудобном случае. Вот почему Андрей не любил бывать здесь.
«Будь её воля, думал он, она бы устроила здесь храм, поставила вместо икон фотографии брата и молилась на них. По-моему, она так и делает».
Амалия Ивановна сразу удалилась к себе; в её комнате забормотал телевизор. Андрей прошёл на кухню, выложил продукты на стол. Настроение испортилось. Он уже жалел, что согласился на эту поездку.
Она выйдет? спросила Вера.
Не знаю. И знать не хочу.
Ты должен понять её. Она, наверно, безумно любила его.
Ключевое словобезумно. Это пугает.
Матери всегда безумно любят сыновей.
В моём случае осечка вышла?
Вера улыбнулась, погладила его по руке.
Ты сам знаешь, что это не так. Она по-своему любит тебя. Вон, пирожков напекла.
Да всё он понимал. Но горечь не исчезала. Он машинально взял пирожок. Тот оказался с яйцом и капустой, как он любил.
Может, мне поговорить с ней? предложила Вера.
Бесполезно. Сейчас она неделю дуться будет.
Я попробую.
Ну, попробуй.
Он взял ещё пирожок, вышел на крыльцо. На яблоневый сад опускался тихий, ясный вечер. В воздухе роилась мошкара. По лавке сновали муравьи, должно быть, неподалёку был муравейник. Андрей заглянул под лавку, там муравейника не было. Зато была горка сахарного песка, над которой трудилось с полсотни муравьёв.
Она что, подкармливает их?
«Ненавижу этих тварей, подумал он. Ненавижу всё пол-защее, летающее, жужжащее. Кусающее и сосущее кровь».
Это была ещё одна причина, почему он не любил бывать здесь.
Насекомые были повсюду. Над ухом зудели комары. С басовитым гудением снялся с яблони и умчался куда-то за крышу жук.
А ещё где-то были лесные тараканы, блохи, клещи. Осы. Андрей вспомнил, как года три назад полез в сарай за дровами и случайно задел висевшее над дверью осиное гнездо. Разозлённые осы дважды укусили его в руку, ему пришлось ехать в аптеку и целую неделю пить супрастин, прежде чем опухоль спала.
А вот его старший брат не боялся ни ос, ни даже шершней. В детстве он поймал шершня, посадил в спичечный коробок и принёс Андрею. Андрей тогда чуть с ума не сошёл
На крыльцо тихонько вышла Вера. «Ну, что?»взглядом спросил Андрей, но Вера только покачала головой.
Золотистое, немного приплюснутое, солнце заходило за лес. Денёк завтра обещал быть знойным.
* * *
Его разбудил дробный стук, доносящийся с кухни. Шинковали овощи.
В окно заглядывало яркое утреннее солнце. Вера мирно посапывала рядом. По её полному веснушчатому плечу полз муравей. Андрей с отвращением сбил его щелчком, почесался. Часы показывали начало пятого. Издав неслышимый миру стон, Андрей повернулся на другой бок, накрыл голову подушкой.
Встал он в девятом часу, с тяжёлой головой. Веры в постели не было. Всё тело зудело. Андрей задрал майку перед шифоньером, долго разглядывал в зеркале расчёсы на животе и боках. Он откинул одеяло на диване, по мятой простыне бегали чёрные муравьи.
С этим надо было что-то делать.
Он прошёл на кухню, заглянул в кастрюлю. Борщ. Тёплый ещё. Андрей ел его прямо из кастрюли и думал о том, что с муравьями надо что-то делать.
Из комнаты матери не доносилось ни звука, но мать была там. Уж он-то знал: если она обиделась, это надолго. Особенно когда дело касается его старшего брата. Андрей взял пирожок, вышел на крыльцо. Воздух наливался жарой.
Вера возилась в огороде.
Андрей укусил пирожок, посмотрел и заорал. Пирожок полетел на землю. Он был сплошь облеплен чёрными муравьями.
Что стряслось, дорогой? Вера исчезла за яблонями, появилась на дорожке. Волосы убраны под косынку.
Гадость! гадость! только и смог выдавить он из себя.
Вера разглядывала надкушенный пирожок. Муравьи, сброшенные ударом, опять облепили его.
Это всего лишь муравьи, дорогой, сказала Вера.
Как будто он не знал, что это!
Он полез за сигаретами, руки дрожали. Закурил, бросил скомканную пустую пачку под лавку. Он уже знал, что будет делать. Торопливо докурив, вернулся на кухню, взял со стола блюдо и со всеми возможными предосторожностями отправил его содержимое в мусорный пакет. По столу ещё бегало в панике несколько муравьёв, их он пришлёпнул мокрой тряпкой. Потом он прошёл в комнату, надел рубашку, взял борсетку и, подхватив мусорный пакет, вышел из дома.
Вынесу мусор и за сигаретами.
Вера стояла и смотрела, как он идёт к калитке.
На крыльце магазина Андрей кинул пакет с мусором в раскрытый клюв жестяного пингвина, потянул на себя дверь. Внутри было сумрачно и прохладно. За прилавком лузгала семечки молодая дородная бабёнка в синем фартуке и кружевной наколке. Никакого любопытства в сонных глазах.
Других посетителей не было, если не считать старичка в пыльном пиджаке. Стоя спиной к двери, он пил из пластикового стакашка пиво за столиком в углу. Кепка лежала на столе рядом с пустой стеклянной бутылкой.