«Это невозможно. Тем не менее, мы можем править вдвоем, как равные. Ни король Одри, ни принц Доркас не отличаются военной выучкой. Я буду командовать армиями, а король Одри возьмет на себя дипломатию».
Сэр Ленард мрачно рассмеялся: «Нетрудно представить себе, кто одержит победу при первом же расхождении мнений между армией и дипломатами!»
Король Казмир тоже рассмеялся: «В возникновении таких конфликтов нет необходимости. Пусть король Одри сохраняет первенство, пока не скончается. Затем править буду я столько, сколько проживу. Вслед за мной престол займет принц Доркас. В том случае, если у него не будет наследников мужского пола, его преемником станет принц Кассандр».
«Любопытная концепция, сухо заметил сэр Миллифлор. Король Одри стар, а вы сравнительно молоды. Следует ли указывать на то обстоятельство, что принцу Доркасу, возможно, придется дожидаться короны тридцать лет?»
«Возможно», без всякого интереса подтвердил Казмир.
«Король Одри разъяснил нам свои пожелания, заявил сэр Миллифлор. Его тревожат опасения, сходные с вашими, но он опасается также вашего общеизвестного честолюбия. Он предлагает вам напасть на Тройсинет в то время, как Даот, с вашего согласия, приступит к военным действиям против ска».
Некоторое время король Казмир сидел молча, затем встрепенулся и сказал: «Согласится ли Одри на совместные действия против ска?»
«Несомненно, если армии останутся под его командованием».
«Никаких других вариантов он не допускает?»
«Он отметил, что принцесса Сульдрун скоро достигнет брачного возраста, и указал на возможность обручения принцессы Сульдрун и принца Вемуса Даотского».
Казмир откинулся на спинку кресла: «Вемус его третий сын?»
«Именно так, ваше величество».
Король Казмир улыбнулся и погладил короткую русую бороду: «Вместо этого давайте выдадим его первую дочь, принцессу Клуару, за моего племянника, сэра Нонуса-Римского!»
«Мы должным образом поставим аваллонский двор в известность о вашем предложении».
Король Казмир пригубил вина из кубка; послы вежливо последовали его примеру. Казмир переводил взгляд с одного лица на другое: «Таким образом, вы всего лишь посланники? Или вы на самом деле уполномочены вести переговоры?»
«Мы можем вести переговоры в пределах, ограниченных инструкциями, ответил сэр Миллифлор. Не могли бы вы изложить ваше предложение простейшим образом, не прибегая к иносказаниям?»
Казмир взял кубок обеими руками, поднес его к подбородку и заглянул внутрь голубыми глазами: «Я предлагаю нанести удар по ска объединенными силами Лионесса и Даота под моим командованием, сбросив их в просторы Атлантики, а затем заняться усмирением кельтов. Я предлагаю также объединить наши государства посредством не только сотрудничества, но и бракосочетания. Кто-нибудь из нас король Одри или я умрет первым. Тот, кто переживет другого, следовательно, будет править объединенным королевством Старейших островов так, как это делалось в древности. Моя дочь, принцесса Сульдрун, выйдет замуж за принца Доркаса. Мой сын, принц Кассандр, женится в соответствии со своим положением. Это все, что я могу обещать».
«Ваше предложение во многом сходно с нашей позицией, сэр Ленард облокотился на стол. Король Одри предпочитает сам руководить военными операциями на территории Даота. Кроме того»
Переговоры продолжались еще час, но лишь подчеркнули взаимную неуступчивость сторон. Так как больше нельзя было ожидать каких-либо результатов, беседа вежливо завершилась. Послы удалились из Почетного зала, чтобы отдохнуть перед предстоящим вечерним пиршеством, а мрачно задумавшийся король остался в одиночестве за столом. Сульдрун наблюдала за ним из кладовой сначала с напряженным интересом, а потом в панике, потому что Казмир взял один из подсвечников, встал, повернулся и тяжелыми шагами направился прямо к тайному помещению за троном.
Сульдрун замерла, скованная страхом. Отец знал о ее присутствии! Она повернулась, отбежала в сторону, спряталась в углу за большим сундуком и натянула на свои белокурые волосы край старой пыльной ветоши, служившей покрывалом сундука.
Портьера раздвинулась кладовая озарилась пламенем свечей. Сульдрун скорчилась, ожидая грозного окрика. Но король молча стоял с подсвечником в руке. Ноздри его расширились возможно, он почуял аромат лавандового саше, хранившегося с платьем принцессы. Оглянувшись на всякий случай, король подошел к противоположной входу стене. Подобрав тонкий железный стержень, он вставил его в небольшое отверстие на уровне колена, а затем в еще одно, расположенное повыше. Открылась потайная дверь за ней клубилось дрожащее, почти осязаемое мерцание, напоминавшее перемигивание лиловых и зеленых огней. По кладовой распространился покалывающий трепет волшебных чар. Послышались булькающие возмущенные возгласы пары высоких голосов.
«Молчать!» приказал король Казмир. Он зашел в альков и прикрыл за собой дверь.
Сульдрун тут же выскочила из-за сундука и удрала. Пробежав по Почетному залу, она выскользнула в Большой зал, а оттуда в Длинную галерею. Придав лицу скромно-отсутствующее выражение, она неторопливо поднялась в горницу, где леди Могелина отругала ее, заметив следы пыли на платье и на физиономии принцессы.
Выкупавшись, Сульдрун накинула теплый халат. Она взяла лютню и подошла к окну, притворяясь, что упражняется в игре, и сумела с такой энергией извлекать фальшивые аккорды, что Могелина, всплеснув руками, ушла по своим делам.
Сульдрун осталась одна. Отложив лютню, она села у окна, глядя на открывающийся пейзаж. Приближался вечер; тучи рассеивались, на мокрых крышах столицы появились отблески солнечных лучей.
Постепенно, одно за другим, Сульдрун вспоминала и анализировала события прошедшего дня.
Три даотских посла мало ее интересовали за исключением того обстоятельства, что ее хотели увезти в Аваллон и выдать замуж за незнакомого человека. Никогда в жизни! Она сбежит, станет крестьянкой или бродячей музыкантшей, будет питаться грибами, собранными в лесу!
В наличии тайного помещения за троном в Почетном зале, как таковом, не было ничего чрезвычайного или даже удивительного. По сути дела, оно лишь подтверждало некоторые уже наполовину сформировавшиеся в ее уме подозрения, относившиеся к королю Казмиру, к его абсолютной, непререкаемой власти над людьми.
Леди Могелина вернулась, запыхавшись от спешки и волнения: «Ваш отец, король, приказывает вам явиться на банкет! Он желает, чтобы вы сегодня выглядели так, как подобает самой прекрасной принцессе Лионесса. Вы слышите? Наденьте голубое бархатное платье и венец с лунными камнями. Ни на минуту не забывайте о придворном этикете! Ешьте аккуратно, ничего не разливайте. Постарайтесь не пить слишком много вина. Говорите только тогда, когда к вам обращаются, и отвечайте вежливо, разборчиво выговаривая слова. Не хихикайте, не почесывайтесь и не ерзайте на стуле, словно сидите на булавках. Не давитесь, не прыскайте и скрывайте отрыжку. Если кто-нибудь случайно освободится от газов, не показывайте на этого человека пальцем и не смотрите на него, как на виновного. Естественно, вам придется и самой сдерживаться в этом отношении что может быть смехотворнее пукающей принцессы! Идите сюда! Я должна расчесать вам волосы».
Утром Сульдрун пришла на занятия, но маэстро Хаймеса не было в библиотеке ни в этот день, ни на следующий, ни на третий день. Сульдрун начинала обижаться на нерадивого репетитора. Маэстро Хаймес мог бы, по меньшей мере, как-нибудь связаться с ней и сообщить о своем недомогании. Целую неделю она демонстративно не посещала библиотеку, но так и не получила от педагога никакой весточки.
Внезапно встревожившись, Сульдрун стала беспокоить леди Будетту, а та послала лакея в Западную башню проведать маэстро Хаймеса в его келье. Лакей обнаружил тело Хаймеса, вытянувшееся на убогой постели. Простуда библиотекаря перешла в воспаление легких, и он умер, не удосужившись никому об этом сообщить.
Глава 4
Летним утром, незадолго перед тем, как ей исполнилось десять лет, Сульдрун пришла на урок танцев в гостиную на третьем этаже старой приземистой Башни Филинов. По ее мнению, комната эта была одной из самых красивых в Хайдионе. Навощенный до блеска березовый паркет пола отражал свет, льющийся из трех окон с жемчужно-серыми сатиновыми портьерами. Вдоль стен стояли стулья и диваны с бледно-серой обивкой, оживленной алыми прожилками, а учительница танцев Лолетта никогда не забывала украсить столики свежими цветами. В классе занимались восемь мальчиков и восемь девочек знатного происхождения, от восьми до двенадцати лет от роду. С точки зрения Сульдрун они представляли собой неоднородную группу с некоторыми было приятно иметь дело, а другие, туповатые, наводили скуку.
Учительница Лолетта, гибкая темноглазая молодая женщина, высокородная, но не располагавшая ни значительным приданым, ни существенными связями, хорошо знала свое дело и не заводила любимчиков. Принцесса не испытывала к ней никаких сильных чувств она не заслуживала ни отвращения, ни привязанности.
Сегодня утром Лолетта недомогала и не могла преподавать. Сульдрун вернулась к себе раньше обычного и застала в спальне величественно голую леди Могелину вкупе с оседлавшим ее молодым здоровяком-лакеем по имени Лопус.
Ошеломленная Сульдрун наблюдала за происходящим, как завороженная. Наконец Могелина заметила ее и испустила испуганный вопль.
«Отвратительно! вынесла приговор Сульдрун. И к тому же в моей постели!»
Смущенно отделившись от дородной гувернантки, Лопус проворно натянул штаны и был таков. Леди Могелина принялась одеваться столь же поспешно, в то же время пытаясь отвлечь девочку болтовней: «Уроки танцев кончились так рано, драгоценная принцесса? Надеюсь, однако, это был полезный урок? Мы тут немножко порезвились, ничего особенного. Лучше всего будет, если никто не узнает»
«Вы запачкали мою постель!» возмущенно прервала ее Сульдрун.
«Ну что вы, драгоценная принцесса»
«Унесите все постельное белье нет, подождите! Сначала пойдите вымойтесь хорошенько, а потом принесите чистое белье, и не забудьте проветрить комнаты!»
«Хорошо, принцесса», Могелина немедленно подчинилась, а окрыленная приобретенной свободой Сульдрун, тихо смеясь, вприпрыжку сбежала вниз по лестнице. Теперь о выговорах и правилах леди Могелины можно было забыть Сульдрун могла делать, что хотела.
Пробежав вверх по сводчатой галерее, Сульдрун убедилась в том, что на плаце Урквиала никто на нее не смотрит, нырнула под сень старой лиственницы и толкнула застонавшую ветхую дверь. Проскользнув в проем, она спустилась по извилистой тропе мимо святилища и вступила в сад.
В этот яркий солнечный день воздух полнился сладостными ароматами цветущей валерианы и свежей листвы. Сульдрун с удовольствием обошла весь сад. По ходу дела она вырывала с корнем сорняки, которые считала грубыми и противными, в том числе всю крапиву и большинство чертополохов. Когда она закончила, сад приобрел почти ухоженный вид. Сульдрун смела опавшие листья и грязь с мозаичного пола древней виллы и расчистила русло небольшого ручья, журчавшего вниз по лощине у подножия утеса. Оставалось еще много работы, но все за один день не сделаешь.
Стоя в тени колонны, Сульдрун расстегнула пряжку на плече, чтобы платье упало к ее ногам, и шагнула вперед, обнаженная. Солнечный свет пощипывал кожу, прохладный ветерок вызывал восхитительно противоречивые ощущения.
Она побрела по саду. «Наверное, так себя чувствуют дриады, думала Сульдрун. Они бесшумно переступают босыми ногами в тишине, нарушаемой только вздохами ветра в кронах деревьев».
Она задержалась под сенью одинокого старого цитруса, а потом спустилась на пляж, чтобы посмотреть, что сегодня принесли волны. Когда дул юго-западный ветер а это случалось часто течение огибало мыс и закручивалось в маленькой бухте, вынося на берег всякие диковины. А когда наступал следующий прилив, то же течение поднимало диковины и уносило их обратно в море. Сегодня на пляжной гальке ничего не было. Сульдрун стала бегать туда-сюда, разбрызгивая ступнями пленку морской воды и пены, шипевшую на крупнозернистом песке. Она задержалась, чтобы внимательно рассмотреть скалу, торчавшую из моря ярдах в пятидесяти от отвесной оконечности мыса. Однажды она заметила на этой скале пару молодых русалок. Они тоже ее увидели и звали, но странными протяжно-томительными словами, которых Сульдрун не понимала. Их оливково-зеленые волосы свисали до бледных плеч; их губы и соски их грудей тоже были бледно-зелеными. Одна из русалок взмахнула рукой, и Сульдрун заметила перепонки у нее между пальцами. Обе русалки отвернулись, глядя в открытое море, где в волнах появился торс бородатого водяного. Водяной что-то прокричал хрипловатым гулким голосом русалки соскользнули со скалы и исчезли.
Сегодня на скале никого не было. Сульдрун повернулась и стала медленно подниматься в сад.
Она надела помятое платье и вернулась к стене над лощиной. Выглянув из-за двери, чтобы убедиться в отсутствии свидетелей, она быстро пробежала к туннелю и вприпрыжку вернулась по галерее и мимо оранжереи в Хайдион.
Летняя буря, налетевшая с океана, принесла в Лионесс мягкие теплые дожди. Сульдрун пришлось томиться в королевском замке. Как-то после полудня она забрела в Почетный зал.
Все было тихо в Хайдионе; казалось, замок-дворец затаил дыхание. Сульдрун медленно шла по залу, изучая каждое из огромных кресел словно оценивая их влиятельность и надежность. Кресла, в свою очередь, оценивали ее. Одни стояли гордо и отчужденно, другие угрюмо обижались на весь мир. От некоторых исходил зловещий мрак, прочие излучали благоволение. Оказавшись у трона короля Казмира, Сульдрун рассмотрела бордовую шпалеру, скрывавшую кладовую и секретный альков. «Ничто не заставит меня туда зайти! говорила она себе. С волшебными чарами шутки плохи».
Отойдя в сторону, она почувствовала облегчение трон действовал на нее подавляюще. Огромная шпалера висела в нескольких шагах. Конечно, она не зайдет в альков, даже не станет приближаться Впрочем, не будет большого греха в том, чтобы заглянуть и посмотреть, что там делается.
Принцесса потихоньку, бочком, приблизилась к занавесу и раздвинула его. Луч света из высокого окна проник в кладовую через щель над ее плечом и озарил противоположную каменную стену. Вот он! В углублении лежал железный стержень. А дальше волшебная темница, куда мог заходить только король Казмир Сульдрун отпустила занавес, шпалера сомкнулась. Отвернувшись, она задумчиво покинула Почетный зал.
Отношения между Лионессом и Тройсинетом никогда нельзя было назвать дружественными; теперь они становились напряженными по множеству причин, мало-помалу накапливавшихся и создававших атмосферу враждебности. Амбиции короля Казмира распространялись как на Тройсинет, так и на Дассинет, и его шпионы внедрились на всех уровнях тройского общества.
Казмир не мог быстро привести в исполнение свои планы ввиду отсутствия флота. Несмотря на протяженную береговую линию, в Лионессе недоставало удобных гаваней, и морские суда с глубокой осадкой могли заходить только в портовые города Слют-Ским, Балмер-Ским и Лионесс, а также в гавань Паргетты, за Прощальным мысом. Изрезанные берега Тройсинета, напротив, образовывали десятки хорошо защищенных гаваней, оснащенных причалами, верфями и стапелями. Тройсинет мог похвалиться множеством опытных кораблестроителей и обилием строевого леса: из каменного дерева и лиственницы делали раскосы, из дуба каркасы, из стволов молодых остроконечных елей мачты, а из плотной смолистой сосны обшивку и палубный настил. Тройские торговые суда плавали на север в Ютландию, Британию и Ирландию, на юг вдоль атлантических берегов, в Мавританию и королевство синеголовых, и на восток мимо Тингиса в Средиземноморье.
Король Казмир считал себя мастером интриг и непрестанно выискивал даже самые ничтожные из преимуществ. Как-то раз перегруженное тройское одномачтовое судно, пробиравшееся в густом тумане вдоль берегов Дассинета, село на песчаную мель. Айвар Эксцельсус, раздражительный король Дассинета, немедленно заявил права на судно и груз, ссылаясь на морское торговое право, и выслал портовые баржи, чтобы захватить товары. Тут же появилась пара тройских военных кораблей; они рассеяли скопившуюся вокруг отмели флотилию пиратствовавших, по существу, дассов и, как только наступил прилив, отбуксировали судно на глубоководье.
В бешенстве Айвар Эксцельсус прислал королю Гранису в Альсейнор оскорбительный вызов, требуя возмещения ущерба под угрозой карательных мер.
Гранис, давно знакомый с темпераментом Айвара, проигнорировал сообщение, чем довел гневливого правителя дассов до белого каления.
Тем временем король Казмир отправил в Дассинет тайного посла, побуждая Айвара напасть на Тройсинет и обещая всестороннее содействие. Тройские агенты перехватили посланца Казмира и привезли его, вместе с документами, в Альсейнор.