Я видела, как поменялся дом, оставшись при этом домом. Как попрощалась и ушла навсегда Старая Мисс, в конце концов она же была старой Старой Мисс. Как незаметно выросла Роза. И как к ней уже к ней однажды пришел молодой человек, светловолосый и курносый. Молодой человек был одет в военную форму, и он нравился Розе. Понравился он и нам с Марией. Но молодой человек должен был уйти, и Розе оставалось только ждать.
Через год Марии Анне и ее мужу снова пришлось уехать в страну бело-синего фарфора и многолапых драконов. Нет, они вовсе не собирались. Просто иногда бывают дела, которые лучше делать. Это случилось на исходе июня, когда в саду расцвели пурпурные розы. Почему я это знаю? Потому что Роза нарвала их целую охапку и отдала Марии Анне, когда та уже стояла на пороге. Они обнялись. И стояли долго-долго. Удалилась Толстая Молли, удалился немолодой миссионер, удалилась провожающая родня. А они все не размыкали рук, будто если отпустят исчезнут навсегда.
Мария Анна уехала. А на следующий день я прочитала в газете, оставленной на каминной полке, что где-то далеко убили одного эрцгерцога по имени Франц Фердинанд.
Прошло полгода, и Роза позвала в гостиную Толстую Молли и всю свою родню. «Я еду работать в Красном Кресте, сказала Роза. На материк. И да поможет мне Бог».
«Храни тебя Господь, мой птенчик», заплакала Толстая Молли. «Храни тебя Господь, моя дорогая», написала Мария Анна. «Храни тебя Господь, моя Роза», передал через своего друга курносый светловолосый молодой человек, который нравился нам с Марией.
И она правда уехала. В то утро ее указательный палец привычно коснулся моего носа. «Пока, кошка, сказала она. Не шали здесь без меня и с полки не прыгай. Я вернусь, тогда мы с тобой и потанцуем».
Она писала нам письма, а Толстая Молли читала их вслух. Я знала, что Роза смогла увидеться с тем курносым молодым человеком. Что дел для медицинских сестер и докторов Красного Креста становится с каждым днем все больше и больше. Что линия фронта подошла к их лазарету совсем близко.
Других известий не было.
Некоторые люди глупые, они считают, что Роза не вернется. Но они глупые, поэтому я не осуждаю их.
Я просто мысленно обнимаю ее, крепко-крепко, будто если отпущу она исчезнет навсегда.
Андрей Кабо
Михаил БабкинШархон
Кот была громадный и доставал в холке почти до колена, вернее, до глубокого пореза на прочных штанах, полученного Камилем в сегодняшнем бою с шархонами. В котором погибла умница Эльза, а он еле-еле выбрался из лабиринта нор, где шархоны загрызли ездовую кошку и едва не сожрали его самого в надёжной, проверенной лабораторией дератизации униформе. Можно сказать, в скафандре высшей защиты.
И всё одно чуть не сожрали.
Скафандр оказался полным барахлом: при штатном уменьшении он становился излишне жёстким, давил в плечах и крепко тёр в промежности, шагать в нём было неудобно и болезненно. Что отвлекало от работы и из-за чего погибла кошка Эльза погибла, спасая его, прикрывая от семихвостого, которого они никак не ожидали встретить. Камиль просто не успел дотянуться до меча (автомат против шархонов бесполезен), а не успел потому, что скафандр помешал. Вот и
Так оно будет звучать в официальном варианте. Камиль, пока возвращался, успел хорошенько обдумать версию, не бросающую тень на самого Камиля и вполне убедительную для комиссии.
Потеря была ощутимой в лаборатории скорбно молчали, разрезая на Камиле испорченную униформу и сдирая с тела шархоновые сопли, которые были хуже пластика, стоило им немного подсохнуть. Скафандр слегка потрескивал под лезвиями резаков, вполголоса матерился Камиль. А больше звуков не было.
И лишь потом седой Василий Петрович вздохнул тяжело:
Эльзу жалко, и отвернулся, Камиль его не интересовал. Шархоны, впрочем, тоже; Василия Петровича интересовали только кошки-разведчицы и результат. А результата не было. И опытной кошки тоже.
Петрович, я не нашёл третье логово, невнятно сказал Камиль, загубник прилип напрочь и выкинуть его никак не получалось. Но уверен что семихвостый скрывается именно там.
Ну да, скорбно кивнул Василий Петрович. Вместе с очередной маткой. Несомненно.
Камиль наконец выплюнул загубник, хорошо не с кожей; техники снимали остатки скафандра, осторожно, по лоскутку, но всё одно было больно.
Общий час отдыха, равнодушно сказал Василий Петрович, неинтересен ему был наёмник Камиль. И в нору. Если не врёшь насчёт гнезда.
Не вру, Камиль кряхтя поднялся со стола-реминимакса: тело болело, сильно хотелось выпить водки. А вновь уменьшаться и лезть в нору не хотелось.
Всё понимаю, но надо, сказал Василий Петрович, хотя ничего-то он не понимал, в норы никогда не ходил да и водку не пил. Твой новый напарник, он поднял с пола кота, прижал к груди: чёрного, лохматого, с острыми ушами, хвостом-сарделькой и высунутым ленивым язычком. Тосс. Знакомьтесь.
Мне в туалет нужно, мрачно сказал Камиль. Какое там знакомство.
Петрович сунул кота в руки Камиля.
Этого не угробь, то ли попросил, то ли приказал он.
Не угроблю, пообещал Камиль.
Кот был громадный и тяжёлый, куда такому здоровяку в нору? Эльза, миниатюрная, из специально выведенной породы, могла пройти под брюхом Тосса ну, слегка прогнувшись и на согнутых лапах но могла.
Урод, Камиль опустил кота на пол.
Сам ты урод, неприятным голосом сказал Василий Петрович. Угробил Эльзу, а туда же! И тем же тоном продолжил: Защитный костюм на дезинфекцию и в испытательную. Всем спасибо.
Техники, загрузив остатки скафандра в специальный куль, молча вышли из комнаты. Даже «до свидания» Камилю не сказали. Но он уже привык, не в первый раз.
Часа мало, угрюмо сообщил Камиль. Вечно вы торопитесь.
А семихвостый? Василий Петрович погладил кота. Он-то как? На нём всё шархонье племя держится. Убить его надо всенепременно, иначе застрянем тут на полгода, пока местные спецы туннели не зачистят. Нам их работу принимать, с нас и спрос в случае чего будет.
Съест шархон вашего Тосса, буркнул Камиль. Толстый он, неповоротливый. Ну, мне и правда в туалет надо! И поесть. И поспать.
А я разве против? Василий Петрович встал. Новую униформу сейчас принесут, последняя модель. Пока ты по норам блуждал, сделали. В фиксат-лаборатории, разумеется, откуда у нас столько реального времени? Пять стоп-дней потратили, учти!
Я рад, безразлично ответил Камиль. Очень, и пошёл к двери.
Я тебя подожду, пообещал напоследок Василий Петрович. И кота накормлю. Тебе кофе принести?
Несите, махнул рукой Камиль. И яду туда, да побольше!
Разумеется, согласился Петрович, поглаживая кота. Непременно.
Фиксат-камера была неуютная, типичная гостиничная комнатка, зато там имелись кровать, полог над ней и будильник в изголовье. Будильник Камиль с удовольствием выкинул бы вон, но тот был вмонтирован в стену и демонтажу не поддавался.
Спал Камиль плохо, снилась всякая ерунда, но что именно, он не запомнил, сволочной будильник не позволил. Судя по времени, часов шесть сна он всё же урвал, и то дело. Стоп-часов. Местных, внутрикамерных.
Выйдя через портал, Камиль обнаружил всё того же Василия Петровича, прежнего кота Тосса и обещанную кружку горячего кофе. Без яда.
Ага, сказал Камиль, с неприязнью посмотрев на кота, кофе! Спасибо, и взял кружку.
Ты внимательней погляди, завёлся Василий Петрович, ведь красавец!
Ну да, согласился Камиль. После кофе и думалось, и дружилось хорошо. Красавец. Само собой.
Вместе вам повезёт, убеждённо соврал Петрович. Кися, кися, кс-с-ссс
Кися молча поднял лапу и располосовал Петровичу щёку, коготками слегка провёл.
Плохая кися, грустно сказал Петрович, опуская кота на пол и вытирая окровавленное лицо платком. Нехорошая. Но что поделать.
Беру, фыркнул в чашку Камиль. В бумажку завернёте?
Иди ты, грубо ответил Василий Петрович, бросая платок в мусорную корзину. Козлы вы оба. Крысодавы Забирай, чего уж.
Очередная нора выглядела совсем мерзко, то ли шархоны нарочно оплевали её, то ли массово загадили кал у шархонов был хуже слюны, ноги скользили по нему, как по мокрому стеклу. Кошачьи лапы тоже скользили когда когти не были выпущены.
Эгей, лошадка мохноногая, окликнул кота сидевший верхом Камиль, давай-давай, нас ждут великие дела! и несильно, для порядка пришпорил «лошадку» ботинками скафандра. Тосс никак не отреагировал на выходку наездника: постукивая выпущенными когтями, кот осторожным шагом продолжал идти по шархоньему лазу.
Ну и как оно? мысленно поинтересовался Камиль у напарника, до окончания операции намертво связанного с ним ментальной синтет-пуповиной, забористо по лабиринту с ловушками гулять?
А то, угрюмо ответил Тосс, я риффкую, а ты на мне сидиффь, отдыхаешь Забористо! Конеффно.
Брось, кошкин, Камиль похлопал кота по шее, так уж получилось. Меня немножко уменьшили, тебя немножко ускорили, так давай этим пользоваться!
Как? на ходу зло поинтересовался кошкин. И не просил я тоффо Вот ещё! Ускорили! Как этим пользоффаться? И тебя как сбросить?
Вот и дружба, кажись, налаживается, Камиль потянулся вперёд, потрепал напарника меж ушей. Кот предупреждающе фыркнул, прижал уши похоже, дружить он не хотел.
Ну конечно, Камиль убрал руку, мы гордые или как?
Сиди уж, коротко сказал Тосс. Наеффдник, мляв
Следующая нора оказалась широкой и высокой, Тосс легко вмещался в неё. И Камиль тоже вмещался, можно было наконец распрямиться.
Нора была знакомой, именно здесь Эльза и скинула его, когда кота-призрака увидела. Запах у призрака был одуряюще мартовский, весенний, потому кошка и ошалела, ещё и пуповину перегрызла; Камиль чуть горло не сорвал, останавливая напарницу, крича что это ловушка шархонов, бежим прочь, но куда там!
Когда Эльза поняла что к чему, было поздно. Камиль, дождавшись пока кошка окончательно стихнет не оставлять же напарницу умирать одну, пошёл назад, хромая и чертыхаясь: в агонии Эльза ухитрилась зацепить ему ногу когтем.
Блуждать по лабиринту пешком, тем более в одиночку, в поисках третьего логова семихвостого было слишком опасно. Того гляди на какого-нибудь бестолкового солдата-шархона нарвёшься, который не в курсе.
Тосс пробежал мимо ловушки; вскоре потолок лаза стал ниже, Камилю вновь пришлось распластаться по кошачьей спине.
Что там впереди? спросил Камиль, прижимаясь грудью к жёсткому меху, ты говори, а то мне не видно.
Уфф, вместо ответа утробно заурчал кот, внезапно останавливаясь и начиная с ожесточением вылизывать низ живота, здесь коффкой пахнет!
Брательник, это не кошка, завопил прижатый к потолку Камиль, а что ещё оставалось делать, только орать, скорей вперёд! Это ловушка!
Кот, пофыркивая, прошёл дальше, новое место ему не понравилось, но и к прежнему он не стал возвращаться, нора есть нора.
Ты прафф, сказал наконец Тосс, иффини но пахло там!
Смертью пахло, раздражено ответил Камиль, загребая руками кошачью шерсть и устраиваясь поудобнее, ты этого не понял?
Не унюффал, коротко ответил Тосс. А самка ты ффто, не любиффь самок?
Люблю, согласился Камиль. Пошли дальше. Надо отыскать семихвостого.
И они пошли.
Третье логово семихвостого, одно из многих, было оформлено в стиле хай-тек. В гнезде, сплетённом из остатков компьютерного хлама, лежала матка небольшая белая крыска с чёрным воротником. Лежала, положив лапку на брюшко, раздутое, предродовое. Откуда вскоре должны были выйти новые крысята, охотно жрущие продукты высокой технологии: всяческие датчики, провода, кабели, контролирующие чипы, печатные платы То есть уничтожать разветвленную по бесчисленным туннелям информационно-коммуникационную систему планеты Селеста-2. Чей правительственный заказ и выполняла сейчас лаборатория дератизации.
Возле гнезда высился семихвостый, гигант по крысиным меркам, только что спрыгнувший с самки, потому разгорячённый и, конечно же, удивлённый неожиданным визитом.
Ату крысюка! завопил-подумал Камиль. Пока он хвосты не раскрыл!
Понял, ответил Тосс; когти резанули по семихвостому, прошли мимо тот потрясающе здорово умел прыгать и вспороли брюхо самке, откуда посыпались склизкие тельца. Самка вяло попыталась вложить их обратно, маленькие лапки скользили и тельца не брались: самка умерла раньше, чем смогла сделать невозможное.
Отходим! крикнул Камиль, но было поздно, у семихвостого открылись стальные хвосты: расправив их веером, он кинулся на Тосса.
Мряу, удовлетворённо сказал кот, вот ффтоо мне нууффен был дальше Камиль не понял, ничего нельзя было разобрать за быстрым звоном стали и боевыми криками кота; он лишь крепче ухватился за шерсть, ожидая, когда сможет действовать сам.
Ох, вслух, совсем по-человечески сказал кот, напрягся и упал.
Крысюк стоял над мёртвым противником, нервно поводя сталью хвостов. Он стоял и ждал Камиля.
Бля, сказал Камиль, вынимая меч, кошака зачем-то? Хороший кошак был. Боевой, понимаешь Оглушил бы и ладно, чтоб нашей встречи не видел и лишнего в лаборатории не наболтал.
Предупреждать надо, а не в охотников играть, презрительно отмахнулся крысюк, со скрежетом складывая хвосты. Ты опять мне самку испортил! Мне размножаться надо, а ты не даёшь.
Извини, буркнул Камиль, перерезая мечом пуповину. Значит, это у тебя вторая матка?
Третья, сказал крысюк, зубами выправляя железные хвосты. Ты ж вторую и убил.
Извини, повторил Камиль и поморщился, пуповина резалась с трудом. Работа такая, обо всём забудешь Я тебе лекарство принёс, для повышения потенции. Как договаривались.
А оно мне надо? У меня уже гон пошёл, брюзгливо ответил семихвостый, но лапку протянул. Давай! Наркоту тоже принёс? Камиль слабо кивнул: говорить он не мог, как раз вытягивал из пищевода за крепкую нить заранее подготовленный свёрток.
У нас там против шархонов серьёзное настроение, отдышавшись, предупредил Камиль. Не отстанут, пока всех не убьют.
Ну, сказал шархон, ерунда. Золото возьмёшь на месте, а о кошке не переживай.
О коте, невольно поправил Камиль.
А то, не слушая согласился шархон. Я скажу солдатам, чтобы они тебя пропустили. В следующий раз не вваливайся, а стучись, понял? Крысюк взял пакет и, не оглядываясь, ушёл в запасной ход разорённого гнездовья.
Камиль тихо выматерился, развернулся и заторопился прочь от логова путь предстоял долгий.
Судьба наёмника-крысолова, даже уменьшенного, всё равно его судьба. Где повезёт, а где не очень. Главное, какую сторону правильно взять и какую выгоду с этого иметь; если с умом, то и с крысами вполне можно договориться. Почему бы нет?
По слухам, в следующем квартале лаборатория дератизации будет заниматься великанскими мышами-вампирами. Говорят, поступил крупный заказ с Денона-6, куда отправят многих из наёмной лабораторной братвы. А с вампирами не договоришься, не тот расклад Совершенно безмозглые твари, только жрать умеют, никакого понятия о торговле.
Камиль очень-очень надеялся, что никогда их не увидит.
Имеет же наёмник право на надежду?
Дарья ВасильеваВаська
Васька, свернувшись калачиком, сладко спал на помойке. Так как лёг он в хорошем настроении, снились ему цветные, тёплые сны о прошлом: будто лежит он на диване и тихонечко, вполголоса поёт. И гладит его мягкая детская ручка
Сегодня Ваське повезло. Он поймал и съел трёх птиц. Правда, последнюю пришлось отнимать у собаки и Ваське слегка досталось. А к вечеру добрые люди накидали в мусорный контейнер отходов. До урчанья был рад Васька! Даже блохи мучить перестали.
А тут и диван принесли. Почти такой же, как тот из снов. Блаженно вытянулся на нём Васька
И спал так, пока не вырулила с Невского машина живодёров и не вылез из неё толстый дядька с дубиной. И не заорал, пнув ногою Ваську: «Мужик, предъяви документы!!!».
Олег КулаковЗа неодолимым кряжем
Отрывок из романа «Найденыш»
(вторая редакция)
Приехал возница небесный на звездной своей колеснице Шесть дней миновало Возница тогда сочетался с Землею и семя свое в ней оставил Вернулся возница небесный назад к себе
Так учат жрецы на Побережье А сколько островов в Архипелаге? Неисчислимо. И все разные огромные и малые, покрытые лесами и горными кряжами, занесенные песками и окруженные рифами, безжизненные и заселенные людьми. И люди живут на островах Архипелага от самого сотворения мира? А вот и нет. Мир был сотворен раньше человека. И прежде человека его населяли иные существа. Одни из них Баюны. Они древнее людей, сильнее людей. Сильнее магов Их волшба настолько мощна, что даже мы, маги Круга Света, им не чета. Вздумай Баюны людей под себя подмять, ничто бы их не остановило. Но Чаропевцам люди неинтересны, а магов-людей они не привечают. Сторонятся они краев, человеком заселенных, живут в землях своих оставшихся, сами не выходят и к себе не пускают. Любви у Баюнов к людям нет, но нет и ненависти. И на том спасибо Однако вместе с Баюнами на Архипелаге в незапамятные времена жили еще существа, которых сами Чаропевцы считали великими. Я говорю об Исполинах. Кем они были, каковы они были, ведают только Баюны, а их не очень-то спросишь