Это каким таким судом? поинтересовался Степан Андреевич, пока не повышая голоса. Хотя, хотелось. Ой, как хотелось врезать кулаком по столу, чтобы посуда попадала. И чтобы не звучали в его доме родные голоса, больше похожие сейчас на голоса врагов
Не помню, слышала где-то. Или читала в журнале, отмахнулась внучка. Да и неважно. Это же всем известно! В СССР тоталитарное общество. Неужели найдутся идиоты, которые бросят всё и отправятся «спасать родину»? Ведь коммуналки это еще не худший вариант. Будет же проверка благонадежности. И прямо с границы эшелонами в Сибирь! В лагеря! Они что, думают, все забыли про НКВД?
Теть Эльза, подал голос Федька, а какой смысл?
То есть? обернулась женщина.
Фридрих! одернула сына Ира.
Ну, мам, непонятно же! продолжил упрямый правнук. Зачем Сталину звать людей в страну и тут же их арестовывать? Только деньги и силы тратить зря!
Ирма, что ты на самом деле? поддержала племянника Ольга. Зачем затыкать мальчику рот? Он правильно спрашивает. В СССР делают не то, что правильно и логично, а то, что захотелось товарищу Сталину! Или пьяному сержанту из органов! Примеров в истории было больше, чем достаточно!
Если Сталину шлея под хвост попадет, сказал Сергей, запросто развяжет новую войну. Армия, которую на Гитлера готовили, на границе стоит.
Да? вспылил юбиляр. На Гитлера готовили? И какую войну развязал Сталин?
Ну, в Афганистане-то развязали неуверенно сказал Сергей.
Сталин? В Афганистане? Как это у него получилось?
Сын замялся, осознав, что ляпнул откровенную глупость.
Ну не Сталин. Приемники его.
Пап, а Зимняя война? спросила Маша. Ее ведь Советы начали.
Зимняя? Это ты про Финскую, что ли?! А ты бы стерпела, если соседи устанавливают на своей территории орудия, из которых могут обстреливать второй город страны? Как американцы отреагировали, когда Хрущев на Кубу ракеты повез? А финнам предлагали обмен: леса в одном месте на леса в другом. Притом, в несколько раз больше! А острова попросили, так финские придурки про них и знать не знали. СССР войну не развяжет!
Всё равно, ехать в Россиюстрашная глупость. Полная неустроенность. Никаких удобств. Нищета. Дикость, отрезала Ольга, подводя итог под спором. И война вполне возможна. Не полезет Сталинполезут на Сталина. Никто не будет терпеть тирана под боком.
Сидящего на куче богатств, ехидно вставила Маша, правда, Эльза?
Верно, сестренка, заметил Сергей. Нефть, золото, алмазы. Всё еще не разработано. Ядерной войны не будет, ни к чему портить экологию. Просто придут и возьмут.
Точно, поддержала Ольга, Красной армии нечего противопоставить современным войскам.
Степан Андреевич упер во внучку тяжелый взгляд:
Думаешь? Гитлер тоже так считал. Только уточни у своего фашиста, сколько нашей земли досталось его деду вместо обещанного надела. А сейчас Вояки натовские хорошо знают, как мы умеем воевать!
Быстро заткнулись все! Варвара Семеновна редко вмешивалась в серьезные разговоры, предпочитая слушать, но уж если вмешивалась Нашли кухню в хрущевке! Другой темы нет?! Дед, иди покури, изнываешь же! Сережка, ты обещал мне полочку поправить! Возьми Куно и вперед, там всех делов на пять минут работы! Федка! С Геной погуляй! А мы тут потреплемся по-бабски!..
Полтавская область. N-й км Харьковского шоссе.
Отец и сын Непийвода, колхозники
И смотри, Петро, если не поступишь этот год до университета, то я тебя лично удавлю. Чем породил, как говорится, тем убью!
Фу на Вас три разы, батьку, шо ж Вы херню таку несете. Шо ото Вас переклинило, немов на ногу соби топора уроныли!
Я той топор зараз тебе на голову беспутну уроню, шобы нияка дурныця туды не лизла! А якщо сказал, що до универсытету пидешь, то никуда не динешься!
Я, тату, краще до вийска пиду! Там и годують безкоштовно, и командиры лаяться колы треба, а не колы у них настрий поганый! И топором не грозятся, а лишень гауптическою вахтой!
Перепалка была привычной и не обидной. Да и протекала не из вредности обоих участников, а исключительно веселия для. Одно дело, когда молча идешь по обочине, глотаешь едкую пыль от проносящихся мимо редких автомашин. И совсем другое, когда есть кого облаять и обматерить. Не со злости. Чтобы в ответку выдал. Слово за слово, верста долой. Надо только еще пять верст по шоссейке пройти, а затем свернуть на грунтовку и еще с десяток отмахать. А там и родное село близко. С накрытым столом, с жонкой, что как квочка будет бегать вокруг вернувшихся из трудного похода. Из райцентра сын пришел, с учебы. А отец встречать вышел, еще затемно. Пешком. Негоже, мол, единственную лошадку в семье гонять зазря. Петро цельный год прохлаждался, пущай обратно привыкает к сельскому бытью.
Со стороны Киева донесся низкий басовитый рев, становившийся громче с каждой минутой.
Оба, как по команде повернулись, выглядывая источник звука.
Це шо? спросил сын.
Отец почесал в затылке.
А я звидкы знаю? Може, литак? И хто у нас вумный як вутка?
Да ни, це не литак. Я йх багато слышал, ответил Петька, пропустив мимо ушей очередную обидку. Да и гуркит зи шляху идет, а не з верху
Шум нарастал. В дополнение, за оставшимся за спиной поворотом, появилось быстро увеличивающееся пылевое облако, смахивающее чуть ли не на грозовое.
Смерч це! всполошился Петька. Немов у пустеле! Нам за таке дыво на географии розказувалы!
Из-за холма выскочила легковая машина размерами в две «эмки» и на огромной скорости пронеслась мимо путников, обдав порывом горячего ветра. Следом, один за другим, нескончаемым потоком неслись огромные грузовики. Каждыйчуть ли не с вагон размером. Блестящие новенькой краской, пышущие жаром двигателей
Отец с сыном отшатнулись подальше от дороги. Старший мелко крестился, глядя на проносившиеся мимо махины. Младший только ошарашено лупал глазами.
Ну, мля, чистый эшелон пролетел! сказал Петька, когда корма замыкающего скрылась вдалеке. Батя, дай закурить. Опосля такого перекур завсегда нужный.
Это ты, сынку, верно подметил, задумчиво протянул отец, вытряхивая из пачки папиросы. Из речи странным образом пропал «южнорусский говор». Наверное, подействовала невиданная картина. И кто это был?
Как «кто»? изумился сын. Ты че, батя, в своем селе, вообще озверел? По радио же говорили, что к нам из будущего перенеслись. От, наверное, они самые и поехали. Как раз из Киева, да по Харьковскому до москалей прямым ходом, на Белгород выскакивают, а потом, аж до Москвы.
Петька с удовольствием затянулся и раздумчиво добавил:
А может и в самом Харькове станут. Кто тих, «прыбульцив» знае?
«Прыбульци» покачал головой отец. Нихто не знае. А машины у нихЧистые звери
Такой бы в хозяйство, да, бать? Кабину заместо уборной приспособить, а кузовкак летняя кухня. Только окошки прорезать. Или вообще с совхозного поля по ночам буряк воровать?
Тю на тебя, дурень! Совсем в том райцентре от рук отбился, неожиданно озлился отец. Видишь, какие дела творятся? Я тебе шо говорил? Без образования ты теперь никто! И звать тебя никак! Плюнь и разотри! Шоб цей же год до университету поступил!
Та ты чого, батьку, я ж против й слова не казав?
Казав, не казав! А ну кыдай цигарку, досыть вже! Смолышь, як той эшелон!
г. Лондон. Аэропорт Хитроу.
Первушин Андрей Иванович, предприниматель.
Правильно говорил Мюллер, что верить нельзя никому! На неделю уехалРодину подменили! Ни на кого нельзя положиться! Андрей пока не мог сказать, хорошо это или плохо, и понравится ли ему сталинский СССР. Еще не определился. По правде говоря, он и Брежневского-то особо не помнил. Но первым делом, как только вышел «Указ о гражданстве», съездил в бывшее посольство РФ. Жизнь вне родного Урюпинска Первушин не представлял. Вроде и не держало там ничего, родителей не знал, женой и детьми не обзавелся. Не по детдомовским же стенам скучать или по «друзьям»собутыльникам? Но вот категорически не тянуло на ПМЖ не только в Берлин или Париж, но даже в Москву и Волгоград, который теперь снова Сталинград.
Сначала хотел отпуск всё же отгулять. Еще неделю назад Андрей, всем сердцем рвался в Англию. С детства горело желание прогуляться по Даунинг-стрит, съездить в Вестминстерское Аббатство, полюбоваться на Тауер с одноименного моста, плюнуть в Темзу Своими глазами увидеть Биг-Бен. И в Стоунхендж сгонять, в конце-то, концов! И никуда не уезжать до конца июля! Категорически! Отпуск же! Первый за семь лет. И неизвестно, когда будет следующий.
Но сейчас Первушин стремился как можно быстрее покинуть Туманный Альбион. Английская столица разом потеряла свою прелесть. Достопримечательности не вызывали ни малейшего интереса. Все мелочи терялись в сравнении с происходящим на родине, и Андрей, сразу по получению документов в посольстве (Надо же! Уже бюрократию организовали!), купил билет на ближайший рейс в Варшаву. С СССР прямого сообщения пока не было.
«Матюгальник» под потолком объявил номер рейса. Андрей поднялся, накинул на спину рюкзачок, подхватил кейс с ноутбуком и подошел к стойке паспортного контроля.
Миловидная девушка, затянутая в отлично сидящую форму, при виде симпатичного парня расцвела в улыбке. Однако мимолетный взгляд на паспорт стер любые проявления дружелюбия.
Эндрю Первусшин? спросила местная «пограничница» ледяным тоном, с трудом выговорив сложное в произношении имя.
Да. С утра точно им был.
Вы гражданин России?
Я снова гражданин Советского Союза, твердо сказал Первушин, уже начиная подозревать нехорошее.
Прошу прощения, но я не могу допустить Вашу посадку в самолет.
Это еще что за фокусы? Никакого криминала Андрей за собой не помнил.
На каком основании?
Решением Совета министров Британского Содружества, поддержанного волей королевы, граждане бывших стран СНГ, СССР и Российской Империи не имеют права покидать территорию Великобритании.
Ни хрена себе! Андрей онемел. Даже не на минуту. На несколько секунд. Но их хватило, чтобы девица успела с тем же льдом, даже айсбергом, в голосе заявить:
Господин, все вопросы решите в представительстве Вашей авиакомпании. Следующий!
Щаз! Только шнурки поглажу! Реакция на хамство у Первушина всегда была не совсем адекватной.
Это с какой радости?
Вопрос звучал гораздо грубее, но русский мат девушка явно не понимала. Или очень старательно делала вид, что не понимает.
У нас распоряжение руководства!
Видимо эта сучка нажала на какую-то пимпочку, поскольку к стойке чуть ли не бегом подлетел молодой хлыщ в костюме в сопровождении пары копов с дубинками. Копы Андрея беспокоили мало, но дальнейший разговор пришлось вести с хлыщем. В отличие от разозлившегося Первушина, тот держался вежливо, но стоял на своем, как стена. Запрещено, и всё. И не волнует.
А если кто-то прилетит из СССР? напирал Андрей, И полетит обратно?
Нам не сказано ни о каких исключениях. В представительстве авиакомпании вам вернут стоимость билета. Все деньги, включая комиссионные сборы и компенсацию за такси в гостиницу и обратно. Это всё, что я могу сделать.
Щедрые вы наши! А в Германию я могу вылететь?
Пока только во Францию и США. В остальные страны вы сможете отправиться, как только они примут аналогичное постановление.
Дальнейший разговор был бесполезен. Будь это не аэропорт, а реальная граница Первушин хотел бы глянуть, как его останавливали бы эти два дуболома с резиновыми членами! Но прорыв в самолет ничего не даст и ничего не решит. Еще и террористом объявят
Вы можете обратиться в Совет Министров. Или оспорить его действия в Королевском суде, напыщенно произнес хлыщ, с таким видом, будто и эти словавеличайшее благо.
Андрей, задавив яростное желание разбить хлыщу его напомаженное хлебало, молча направился к выходу.
«Вот так, значит? Забегали, суки! Испугались! Надо понимать, началась Холодная Война номер два. Ладно, посмотрим, у кого яйца стальные, а кого так, серебрянкой присыпаны»
У выхода из аэропорта представительного вида старик обкладывал пространство большим боцманским загибом.
«Товарищ по несчастью», подумал Первушин и, проходя мимо матерщинника, бросил:
Не ссы, отец! Прорвемся!
Белорусская ССР. Управление НКВД по городу Брест
Зевающий после бессонной ночи оперуполномоченный ГУГБ НКВД Петр Лерман сегодня был совершенно не похож на себя. Куда девался стройный, всегда подтянутый и гладковыбритый сержант со щегольским пенсне. Сейчас перед Светловым сидел усталый мужичок в мешковато сидящей мятой форме, с тяжелыми черепаховыми очками на носу, больше всего напоминающий классического бухгалтера в период сдачи годового отчета. Нервного, замотанного до последней степени и зло глядящего на окружающий мир сквозь толстые линзы.
Ну как? спросил Светлов.
Да, уже у самого в глазах рябит от этих иновременных, ответил Лерман и, не удержавшись, зевнул. Черт их побери. Словно плотину прорвало. Едут и едут, толпами. Все поезда забиты, как бочки с огурцами. Ладно бы, если бы жить, так ведь большинство просто посмотреть едет. А у тебя как?
Еще хуже, махнул рукой младший лейтенант, ты-то в основном с бумагами
Товарищ сержант, заглянула в дверь кабинета озабоченная женщина средних лет. Где у вас можно кипяточком разжиться?
По коридору до конца и направо, спокойно ответил Лерман.
Это кто у тебя? обалдел Светлов.
Они же. Едут впятером на крохотной машинке. Меньше «эмки». Муж, жена и трое детей. В КПЗ разместили.
В КПЗ?
Ага! Негде больше, все в городе забито. Да и всё равно, там нет никого.
А если вдруг задержанных приведут?
Лерман махнул рукой:
Прикую к батарее. Мы же теперь «кровавая гебня». Палачи и садисты. Слышал эту байку?
Светлов кивнул:
Не то слово. Всю плешь проели! Каждый второй вспоминает!
Вот, продолжил Исаак, раз садисты, то и прикую. Зато дети будут спать на удобных нарах!
При слове «спать» оба зевнули.
Непонятные они какие-то, продолжил Светлов. Словно с другой планеты. Семьдесят лет! Другой мир, другие люди. Как марсиане
Ну, а эти, на заставе, «чоповцы»? уточнил Лерман, глядя в лицо младшему лейтенанту.
Нет, те простые. Как мы. Одно словобойцы. А тут мутно все.
Сержант опять зевнул. Лейтенант безуспешно попытался сдержаться. Получилось только хуже.
Подозрительные есть?
Полно! По мнетак все подряд. Ну Вот этот, например. По профессиижурналист. Едет предупредить деда, чтобы тот в аварию не попал. Но не чувствую я в нем любви к предку. Предлог это.
Как считаешь, на самом деле что?
Хрен его знает. Наверное, посмотреть хочет, что у нас и как. Может, думает насовсем перебраться, а может, наоборот, собирается потом гадости говорить. Не поймешь, пока не проявится. Сам понимаешь, проявится, когда уже назад вернется. Не умеем мы, товарищ сержант, им в душу заглядывать. И что с ним сделаешь? Не пуститьтак не за что вроде. А пуститьхрен его знает
И что решил?
Пустил, конечно. Куда деваться, приказ от двадцать третьего. Решил, пусть будет ваша проблема.
Наша ваша Общая у нас проблема, общая Давай бумаги, Лерман взял протянутые документы, посмотрел и что-то на них пометил. Пошлю в Смоленск, пусть приглядят От меня теперь куда?
А в отряд вызывали. Сам понимаешь, иначе к тебе и не зашел бы.
Понятно. Ладно, бывай. Мне сейчас, кроме твоих, еще кучу дел подкинули.
Понятное дело, пожал руку вставшего сержанта Светлов. С этим Событием ни поспать, ни пожрать.
Это точно, никакой жизни, ни половой, ни общественной, коротко усмехнулся Лерман и, уже не глядя на уходящего пограничника, углубился в бумаги.
Восточная Пруссия, г. Кёнигсберг.
Ганс Нойнер, оберштурмфюрер СС, дивизия «Мертвая голова»
Ганс сидел на летней площадке небольшой бирштубе и с удовольствием разглядывал проходящих мимо девушек. Сидящий рядом Куно деликатно молчал, потихоньку потягивая пиво из большой кружки. В этом заведении блюли традиции и пивные кружки были настоящими керамическими, с крышкой, словно только что перенесенными на стол прямо из шестнадцатого века. Поймав себя на очередной мысли о временном переносе, Ганс нервно усмехнулся и сделал большой глоток из кружки. Надо бы отвлечься от всего мира, сходить в бордель. Только вот с этим в Кёнигсберге было совсем плохо, точнее вообще никак. А ехать в женское общежитие «трудового фронта» не хотелось, да и времени было мало. Ганс отпил еще глоток, посмотрел на часы и мысленно чертыхнулся. Командир конечно не опаздывает, но сильно задерживается. Неужели действительно что-то случилось? Беспокойство Нойнера оказалось напрасным, из притормозившего прямо напротив трамвая выбрался Кнохляйн. Что сразу удивило Гансав гражданском костюме, а не в форме.