Петрович открыл тайник «крайнего случая», который не мог найти ни один мент на всех дорогах Европы, вытащил пистолет, передернул затвор и приставил дуло к виску
Подмосковье. «НИИЧаВо».
Ефим Осипович Фридлендер, нарком «НИИЧаВо». Ирка «Чума», лейтенант ГБ
Ирка ворвалась в кабинет, подобно тайфуну, желающему немедленно смести пару американских штатов, но ограниченному замкнутым пространством «шарашки».
Вообще-то не Ирка, а Ирина Юльевна. Женщину сорока с небольшим лет называть по имени, да еще в уменьшительно-ласкательной (или ругательной) форме не принято. Но, во-первых, Ирина Юльевна выглядела от силы на двадцать пять, что с учетом ста пятидесяти восьми сантиметров роста, сорок четвертого, если не меньше, размера одежды и постоянно растрепанных волос, способствовало несколько иному ее восприятию. А во-вторых, Ирина Юльевна должна степенно шествовать по коридорам, а не проноситься неуправляемым ураганом, сметая не успевших посторониться офисных хомячков и сотрудников спецотдела НКВД. Такой способ передвижения не подходит и Ирине. И даже Ире. Только Ирке.
Да и как еще можно назвать уроженку Могилевской губернии самого конца девятнадцатого века в звании лейтенанта ГБ, носящейся по сверхсекретному объекту сорок первого года в кроссовках, джинсах и футболке образца две тысячи десятого? Даже непонятно, где успела достать. Впрочем, самому небесному созданию, больше всего напоминавшему маленького симпатичного чертенка, выскочившего на минуточку из преисподней для организации работы своих будущих клиентов, было совершенно неважно, как ее называют. Прикомандированная к «шарашке» с непонятными поначалу функциями, она мгновенно взвалила на себя бремя управления многочисленным племенем офисных хомячков, привлеченных к работе из-за умения нажимать на клавиши компьютера. Следует отметить, что «хомячки» у нее были шелковые, ходили по струнке и языками старались шевелить с оглядкой. Даже Димка Селин, доставший всех в первые дни безграмотными поучениями, как и что надо делать, и отборным пессимистическим нытьем в стиле «все пропало, шеф», после пяти минут общения с Иркой замолчал и начал работать. Сама Ирка общением с Селиным осталась крайне довольна: «Ничего не знает, ничего не умеет, дурак дураком, но грабками по клавишам шевелит, будто всю жизнь пасквили писал. Крайне полезный фрукт!»
Сама лейтенантша освоила стиль общения Фиминых «спецов» за полчаса, жаргон офисно-компьютерного планктона еще быстрее, и теперь с каждым общалась на понятном ему языке, сыпля то «двухсотыми» и «крайними», то «винтами» и «материнками», и периодически переходя на «всеобщий» (или «армейский»), то есть, нецензурный. Столь же быстро разобралась и с подотчетным контингентом. Мгновенно распределила на группы «знает», «не знает» и «выгнать на фиг», первых пристроила по специальностям, на вторых повесила сбор данных в Интернете, а последних отправила обратно в распределитель, затребовав на замену новую партию. И что самое удивительное, не только получила желаемое, но и привезла тем же рейсом, которым увозила «балласт». При этом она еще успевала читать, и через два дня с ее легкой руки «шарашка» получила неофициальное название «НИИЧаВо». А еще через день название стало официальным, несмотря на недоумение ее современников и протесты некоторых бюрократов. Говорили, что новое название одобрил сам Сталин. Прослушав доклад наркома внутренних дел, он, как передавали по секрету «знатоки», долго смеялся, а потом сказал, что это самое точное название для нового наркомата и попросил передать благодарность лично «товарищу Егозе».
Любое дело, начатое Иркой, летело вперед со скоростью локомотива революции, сметая с пути любые преграды и производя соответствующее количество шума. Она могла поставить на уши половину родного наркомата ради срочного получения пачки бумаги или коробки канцелярских скрепок. Могла, правда, и не поставить. Если скрепки попадали в ее руки раньше.
В первую же ночь Ирка оказалась в Фиминой постели, причем сам Фима даже не успел сообразить, как это получилось. Против самого факта, однако, он не возражал, и даже то, что утром «дама сердца» с пролетарской прямотой заявила, что это и было ее единственным заданием, Фридлендера не сильно расстроило: ураганон везде ураган. Иногда Фиме казалось, что это заявление может оказаться и правдой.
Сейчас Ирке не были нужны ни секс, ни скрепки. Ей требовались принтеры! Именно они стали самым большим дефицитом не только в НИИЧаВо, но и во всей стране. Каждый уважающий себя «хомячок» на отдых уезжал с ноутбуком. Не «хомячок»тем более. Даже челноки и дальнобойщики были частично компьютеризированы. На сотню признавших «новую старую родину» приходилось девяносто пять компьютеров. И дай бог, чтобы хоть один принтер. Набрать на мониторе можно было любой документ. А дальше? Как перенести его на бумагу, чтобы включить в привычный документооборот наркоматов, комиссий, заводов или какой-нибудь задрипанной заготконторы? Переписывать от руки? Печатать на машинке? Писать «хомячки», как выяснилось, разучились еще в школе. На механических «Ремингтонах» им не хватало силы удара пальцев и кнопки «Бэк-Спейс». Оставалось только отпускать документ в длиннющую очередь точно таких же. Увы, памяти принтеров просто не хватало на всю очередь. А закупить за гарницей и привезти пока удалось не слишком много.
Ирка, безусловно, была готова подключить к вопросу добывания дефицитных устройств не только Фиму, но и самого товарища Сталина. К сожалению, генсека в здании НИИ не наблюдалось, а новоиспеченный нарком Фридлендер мог посодействовать только автографом на официальной заявке. Ирка ворвалась в кабинет, подсунула под руку Фиме подготовленную бумажку, потыкала миниатюрным пальчиком в нужные места и сорвалась в направлении двери, но выйти не успела, наткнувшись в дверях на Берию.
Здравствуйте, товарищи, произнес нарком и член ЦК, нимало не смущенный столкновением.
О! воскликнула Ирка. Лаврентий Павлович! Вы-то мне и нужны! Вы же наш куратор от ЦК! Помогайте! Нам катастрофически не хватает принтеров! Хотя бы четырех штук! Но лучше восемь! А в идеале шестнадцать! Или даже тридцать два! Больших!
Ирка! попытался прервать поток красноречия Берия. Я тебя тоже люблю. И если бы не жена, обязательно организовал бы так, чтобы несущая тебя по жизни буря в одну из ночей обрушилась на мое скромное жилище.
Судя по всему, с кудрявым стихийным бедствием нарком был знаком прекрасно.
Сто двадцать восемь! Из них полсотнибольших! заявила Ирка.
Притормози немного, товарищ лейтенант, усмехнулся Лаврентий Павлович, ставя на бумаге резолюцию, у тебя и вычислителей столько нет. Хватит с тебя и восьми для начала.
И тут же, хоть и не без труда, поймал уносящуюся девушку за футболку:
Э нет, задержись, пожалуйста. Ты можешь потребоваться, взгляд наркома обратился к Фиме, успевшему выбраться из-за стола и подойти поближе. Здравствуйте, товарищ Фридлендер. Как себя чувствуете в новой роли народного комиссара? Не замучила Вас еще Ирина Юльевна?
Добрый вечер, Лаврентий Павлович! Совсем наоборот. Даже не знаю, что бы я без нее делал!
Ну-ну, Берия ехидно усмехнулся. Значит, у вас всё впереди. А я случайно проезжал мимо. Дай, думаю, загляну. Поинтересуюсь, как идут дела
Ну, раз зашли поддержал игру Фима. Товарищ лейтенант, что у нас готово лично для товарища Берии?
Ирка выметнулась из кабинета и через минуту влетела с толстой папкой в руках, которую бесцеремонно всунула в руки куратора.
Здесь все основные предложения и прилагающиеся отчеты по проведенным исследованиям. Кроме работы по УЗОО. Не успеваем распечатать. Принтеры нужны!
Подписал же! деланно возмутился Берия и пояснил потрясенному Иркиной бесцеремонностью Фридлендеру. Что удивляешься, Ефим Осипович? Я своих подчиненных не кушаю. Тем более, большевиков с дореволюционным стажем. А Ирина Юльевна, она же Ирка, она же Егоза, она же Чума, в своё время выпила у охранки крови больше, чем Коба и Камо вместе взятые. Любит она это дело.
Какое? спросил Фима, и улыбнулся, вспомнив старый анекдот.
Кровь пить, пояснила обсуждаемая особа. Но и то дело тоже люблю.
Это вы о чем? поинтересовался Берия. Хотя не надо, сам сообразил. Это каламбур из будущего?
Типа того, кивнула Ирка. Но мне больше нравится: «Требуется двадцатилетняя секретарша с тридцатилетним партийным стажем».
Берия рассмеялся:
Прямо про тебя. Так что там за узилища вы придумали, но не успели распечатать?
УЗОО, ответил Фима, «учебные заведения для особо одаренных». Предложения по совершенствованию системы образования.
Всю веселость с наркома как рукой сняло.
А вот это очень важный вопрос. Если не один из самых важных. На экране показать сможете?
Через минуту все трое устроились на стульях перед монитором Фридлендера. Берия пробежал документ глазами, немного помолчал, обдумывая прочитанное, и произнес:
Давайте по частям. Первое. «Опираясь на информацию, доступную в сети Интернет, а также по другим доступным каналам, в кратчайшие сроки выявить следующие категории советских граждан». Это реально?
По пункту «а» база данных уже почти готова, доложила Ирка, мы решили начать работу, пока ждем принтеров. Время жалко.
Хорошо, согласился нарком. Этот пункт сомнений не вызывает. Пункт «б» тоже понятен. Педагоги нужны, а те, кто уже воспитывал ученых, преподавать умеют. Пункт «в». «Граждан, погибших в годы войны, а так же не добившихся видимых успехов, но рекомендованных педагогами, входящими в категорию б, как не менее способные, чем граждане категории а». Ну и обороты у вас, товарищи потомки! А по-человечески это как звучит?
Хочется найти тех, кто по каким-то причинам, не стали академиками и лауреатами, но обладают хорошими способностями, пояснил Фима. Проще всего это сделать при помощи их педагогов. Что не отменяет обычные методы проведения отбора. Вроде олимпиад.
Ага! «Рассортировать по направлениям науки имеющемуся образованию». Так «Создать систему учебных заведений Контингент обучающихся Педагогов из числа». Очень разумно. «Скорость преподавания предметов». Настолько быстрее? удивился нарком.
Может, получится и еще быстрее, заверил Фима. Скорость обучения группы сильно привязана к слабейшему. А тут слабейшиетоже академики и лауреаты. В нашем времени были примеры подобных ВУЗов.
А это что? «Освободить всех обучающихся и работающих в УЗОО от исполнения каких-либо других обязанностей, а также бытовых и прочих проблем»?
Человек, которому надо за два-три года пройти шестилетнюю программу ВУЗа и трехлетнюю аспирантуры, причем по меркам двадцать первого века, не должен думать о том, что его мать будет есть на ужин. И будет ли есть вообще, твердо сказал Фима. Механизм возможен разный, но
Механизм не важен. Суть понял, нарком и член ЦК, продолжая задавать вопросы, дочитал документ до конца и подвел резюме. Срочно распечатать и мне на стол. Срочно! Буду докладывать
И уже в захлопнувшуюся за Иркой дверь:
Впрочем, кому я это говорю
г. Ташкент.
Егор Евсеев, альпинист
Странная штукавнутренние ощущения. Кажется всё: достиг предела. Еще миг, и просто упадешь, уснешь, независимо от обстоятельств, и ничто и никто не сможет тебе помешать. И ведь достиг же Ан нет. Встаешь, бежишь, движешься Идешь к смешному киргизскому деду, который запросто охаживает палкой по спине сержанта всесильного НКВД, часами трясешься по серпантину в кузове грузовика, держась за борта обеими руками, чтобы не вылететь. Пересаживаешься в другую машину. Тебя снова кидает по кузову, с размаху ударяя о доски. Уже на рассвете добираешься, наконец, до цивилизации и попадаешь на допрос. В камеру. Опять на допрос. Четыре часа допроса, два в камере, и так шесть циклов. Подряд. Или семь
Самое сложноене сорваться. Спокойно отвечать на вопросы следователя, в сотый раз повторяя одно и тоже. Правду, правду и одну только правду. Конечно, не всю. Но ни слова лжи. Главная заповедь арестанта: не врать и не болтать. Совет Влада, брошенный в последнюю секунду. Правильный совет. На лжи поймают сразу. Вот если бы заранее договориться, вызубрить легенду А на фига? Что такого скрывать? То-то, что нечего! А болтатьменьше знают, спокойнее спят. Спрашивайтеотвечаем. А по собственной инициативе Нет уж, слишком спать хочется. Ты уж, лейтенант, держи паузу, а я пока подремлю минут сколько дашь. Это даже хорошо. Ну что будишь, скотина? Так хочется втолковать этому идиоту истину. Про него и всех его родственников до семнадцатого колена. А еще большеотправить его под стол, собирать собственные зубы. И накачанных дурачков, устроившихся за спинкой стула якобы в недосягаемости, ту да же, за компанию. И поспать, пока они будут заняты полезным делом. Но нельзя Нельзя Тогда у них появится настоящий «зацеп». Конкретное, уголовно наказуемое деяние. Только помечтать Сильно эти козлы недооценивают допрашиваемого. Не боксер же, и не самбист. Так, по горам гуляет. Между прочим, от камней увернуться куда сложнее, чем от кулака, но справляемся. И каждый палец в состоянии удержать на весу тело с рюкзаком. Недолго, но достаточно, чтобы вторая рука нащупала опору. Если этими пальчиками сжать столешницувмятины остаются. Может, сжать? Нет, ни к чему следаку такое видеть. Еще обгадится с перепугу, а нюхать кому придется? Вот то-то
Много чего хочется. Но нельзя! И опять в сотый раз отвечаешь, что не устраивал временных переходов, старательно избегая словечка «темпоральный», и не имеешь ни малейшего отношения к развалу Советского Союза. Тебе тогда было семь лет. Или восемь Вот ведь довели, уроды, уже собственные года в голове путаются
А потом всё кончается.
Евсеев, с вещами!
Коридоры, лестницы, мелькнувший на грани восприятия Усольцев, ободряющая фраза: «Уже всё нормально». И снова машина, на этот раз что-то легковое, болееменее удобное, но недолгое. Непонятное помещение, то ли гостиница, то ли очередной застенок, только более комфортный. И полное отсутствие чего бы то ни было. Информации, понимания Зато ребята рядом.
Меня к блатным пихнули. Хрен знает, зачем. Ни один не тявкнул
Наверняка, где-то в этой камере остались следы Лехиных пальчиков. А то и отпечаток пятерни. Или смятая, словно листок бумаги, кружка-зечка Хотя С вида-то Леха мелкий, но тюремная публика намечающиеся неприятности жопой чует А попутчики где? Тот же Серега?
Во, появился.
Ты чего так долго?
Ничего особенного. Знакомого встретил. Разговаривали долго, давно не виделись. Кое-какие вопросы порешали. Собирайтесь, поедем сейчас.
Темнит что-то Сергей, ох темнит. Сам, что ли, гебэшник? Тогда ему по профессии положено. Но не от своих же!
Снова машина, и на этот раз что-то легковое, но теперь явно иностранное, еще более уютное. Вокзал. Надпись «Ташкент», мелькнувшая в окне (почему Ташкент? мы же были в Киргизии!). Вагон, оцепленный солдатиками. Серегины ребята, купе, мягкая полка, и, наконец, совершенно неожиданноинструктаж по обращению с оружием.
На хрена? Ох, не всё ладно в датском королевстве. В смысле, в Советском Союзе. Ну и черт с ним! Ничего сложного в нагане нет в принципе. На объяснения ушло минут десять. Сборка-разборкамимо кассы. Выстрелить смогу, и ладно.
Вагон медленно трогается. Оцепление провожает до конца перрона. Настороженные, как при пересечении лавиноопасного склона. Нет, странно все тут. Ладно, потом разбираться буду. Когда проснусь. Трое суток не спал Или четверо
В небе над СССР. Транспортный самолет израильских ВВС «Астра».
Михаил Черный, крупный бизнесмен
Самолет неторопливо полз по небу под практически неслышный в салоне рев двигателей. Михаил едва удержался, чтобы не поморщиться в открытую. Терять время он очень не любил, но, к глубочайшему сожалению, в данном случае необходимо было присутствовать самому. Других возможностей для переговоров в этой стране, отставшей больше чем на полвека от всего мира, не было. Но! Именно эта отсталость и делала предстоящий бизнес столь перспективным. Не истощенные за семьдесят лет разработок месторождениянефть и газ, кровь промышленности, а также редкие металлы и алмазы, золото и железная руда. Неисчислимые богатства, хранящиеся даже в отвалах местных предприятийпросто потому, что здесь нет еще технологий по извлечению их из «бедных», по понятиям того времени, пород. Ну, инфраструктура не везде есть, так этоеще одна грань бизнеса. Заработать на постройке инфраструктуры к предприятиям, которые потом принесут прибыль. «Нет, Фиму придется не просто поблагодарить, а порадовать. Помнится, он все время прикидывал, как блокирующий пакет акций в некоем банке приобрести. Надо будет помочь. Так, чтобы БАГАЦ не вмешался, аккуратно. Ты мнея тебе, этого основного правила никто не отменял. А Фима молодецкак всегда, оказался в нужное время и в нужном месте. При всем его романтизме и зацикленности на станкостроении, бизнесмен Фридлендер отличный. Даже пост официальный сумел получить»Михаил усмехнулся и посмотрел на сидящего в соседнем ряду Цви. Договоренность об отсутствии в делегации разведчиков, конечно же, соблюдалась неукоснительно. Отставник, к тому ж один из деловых людей Израиля, разведчиком ведь не является? «Интересно бы посмотреть на встречу бывшего начальника Моссад и нынешнего главного энкавэдешника», Михаил усмехнулся еще раз, подумав, что два эффективных менеджера наверняка нашли бы общий язык, особенно с учетом их основной специальности. Тут он опять переключился на воспоминания о Фиме. А что еще делать, когда делать нечего? Доступные новости изучены, проанализированы, предложения и указания разосланы, остается только вспоминать.