Ладно. Утро вечера мудренее. Коля, ты постели мне где нибудь, устал я как собака.
Вскоре хозяин уже могуче храпел в соседней комнате. А вот Степану Нефедову, лежащему на полу под тощим одеялом, не спалось. Не от холодапротопленная печь исправно грела, да и не боялся старшина никаких морозов. Он ворочался с боку на бок и вспоминал, прогоняя от себя сон.
Осень сорок четвертого года выдалась жаркой. Долго стояло бабье лето, и еще даже в октябре казалось, что до зимы далеко.
Только вот лесные пожары не давали продохнуть. Горький дым стелился над проселками, забивался в дома. Горели торфяники в Прилогах, у Артузовских карьеров, под Коммунарами и Чернодольем. Грачи стояли в стороне, и гарью их не задело.
Но потом пришла беда пострашнее.
Один из сельчан, который забрел далеко в лес, нашел на дереве парашют. Купол висел высоко, прочно надевшись на острые, как пики, сучья старой сухой липы. Под ним болтались резаные стропы. Парашют был немецким, но вот что интересноследов того, кто эти стропы обрезал, спрыгнул и ушел, на влажной земле не оказалось. Только еле заметный отпечаток ноги. Хватило и этогоместный лесничий, Федор Марков, мужик битый-перебитый жизнью, прошедший и суму и тюрьму, один лишь раз глянул на примятую глину и сразу помрачнел.
Альв, мужики, сказал он сквозь зубы. Черный альв, не наш.
А когда собравшиеся стали галдеть, спрашивая, с чего он так решил, Федор зыркнул на них свирепо и снял с куста шиповника кожаный ремешок с непонятными мудреными узлами на нем. Кинул приезжему из района уполномоченному, который с досады в душу бога мать выругал своих солдат, прохлопавших такую вещь. Вязка и точно, была альвовскаятакими они обозначали количество ими убитых.
Ты не подумай, лейтенант, что этот шнурок черный здесь просто потерял. Нарочно он оставил, чтобы презренье свое показать к нам, людям: мол, сроду не поймаете, сколько не ищите, а вот я вам дам хлебнуть Так что помяните мое словокрови будет много.
Уполномоченный с командой, расквартированной в Прилогах, обрыскал все леса, да только немецкий диверсант как сквозь землю провалился. А кровь не заставила себя долго ждать.
Ночью перед самым рассветом в Прилоги пришли гули.
Откуда взялась эта нечисть, самая страшная, болотнаягадать не приходилось. Они шли и шли, подгоняемые неслышным черным приказом; возникали на лесной опушке, как будто вырастая из земли. Серые, сгорбленные, с бесформенными черепами, обтянутыми жесткой шкурой, с отростками позвонков, торчавшими на спине. Гули были повсюду, и деревенские только успели похватать кто вилы, кто ружьишконо уже было поздно и все кончилось быстро. Спастись удалось только двум мальчишкам, выпасавшим в ночное лошадей. Появившиеся утром соседи из Чернодолья не нашли деревни. Дымились, догорая, избы и повсюдуна траве, на земле, на расщепленных бревнахбыла кровь. Брызгами и целыми лужами. От самого городского лейтенанта, форсившего перед деревенскими девчатами в хромовых сапогах и новенькой форме, осталась только офицерская планшетка, да пистолет с расстрелянной обоймой. А от ночных тварей на солнечном свету остались только дотлевающие кости.
Страх сгустился над лесами. И был этот страх неистребимым, смертным, заставлял бледнеть даже отживающих свое стариков. Война, которая шла где-то там, далеко, достала и до этих мест.
Тогда сверху тяжким молотом бахнул приказсельсоветам не предпринимать никаких действий! ждать! не паниковать! И уже через три дня в Грачах высадилась новая команда. Вел ее спокойный, как камень, старшина. Мужики из района поглядели на него и недоверчиво закачали головамиморда самая что ни на есть рязанская, шрам на щеке, росту среднего. Разве ж такой справится?
Степан хорошо запомнил тот день. Едва его взвод попрыгал в дорожную пыль, как на них всем скопом налетели ревущие навзрыд бабы, с воплями и причитаниями мельтешившие перед глазами. Еле выдравшись из их цепких пальцев, Степан облегченно вздохнул, дал команду разойтись по хатам, а сам отправился в сельсовет.
Уже издалека, подходя к избе, над которой бился по ветру линялый красный флаг, старшина с удивлением услышал переборы гармошки. Мужской голос выкрикивал частушки, в которых через словомат-перемат. Нефедов подошел ближе и увидел, как две бабы тянут за рукав пиджака рослого детину, пьяного в дугу и напрочь расхристанного. Красная его рубашка, по всему видать, недавно купленная, была разорвана на груди и вымазана грязью. Парень отмахивался от настойчивых уговоров и продолжал орать похабщину.
Потом он швырнул трехрядку на землю и подобрал валявшийся на дороге камень. Не успели бабы и охнуть, как в доме напротив, с голубыми ставнями и заросшим палисадником, зазвенело выбитое стекло. Детина победно выматерился и замахал кулаком.
Танька! Вот тебе, стервь такая! Чтоб знала, кому отказываешь! надсадно проорал он. Потом схватил было другой булыжник, но тут же охнул и выронил его, потому что рука словно попала в тиски. Рванулся, но без толку. Нефедов, не спеша, разжал его пальцы и вынул из них камень.
Тебя самого по пустой голове этим бы камнем приласкать, сказал он, чтоб сквозь дырку мозгов чуть-чуть добавилось. Да только боюсь, последние утекут.
Ты еще кто такой? оскалился детина. Думал он недолго и сразу замахнулся, чтобы ударить непрошеного заступника кулакомв лицо, сразу наверняка, чтобы потом затоптать сапогами.
Промахнулся.
Степан чуть отклонился вбок и приласкал буяна ударом открытой ладони в лоб. Вроде бы и не сильно двинул, но в воздухе мелькнули грязные сапоги, и парень всем своим немалым весом грянулся об землю. Не успел он прийти в себя, как старшина поднял его за ворот, как щенка. Чувствуя на шее твердые, будто деревянные, пальцы, парень присмирел и стоял теперь на коленях, мотая лохматой головой.
Здоровый мужик, задумчиво сказал Нефедов, глядя на замолчавших баб, здоровый, а не в армии. Руки-ноги вроде на месте. Ну?
Я на побывке. Извиняюсь, хрипло сказал протрезвевший горе-гармонист. Встать он и не пыталсямимолетный взгляд старшины, равнодушно скользнувший по его лицу, отбил всякую охоту подниматься на ноги.
Так. Забирайте его, старшина отступил на шаг и женщины, словно того и ждали, бросились к парню, и чтоб больше я его здесь не видел. Увижу еще разотправлю в район.
Он повернулся и пошел, чувствуя, как в спину угрюмо и хмуро смотрят.
Погодите! высокий женский голос взвился в тишине. Степан остановился и повернулся. Светловолосая девушка, открыв скрипнувшую калитку, встала в палисаднике.
Слушаю, спокойно сказал он, оглядев ее с ног до головы. Высокая, статная, и смотрит прямо, не отводя синих глаз. А еще Взгляд его на миг потемнел, потом стал таким, как обычно.
Спасибо, серьезно сказала девушка. Потом, секунду поколебавшись, протянула руку, Татьяна.
Степан пожал крепкую теплую ладонь и внезапно почувствовал, что сам смущается. С чего бы? Поморщился, махнул рукой.
Не за что. Степан Нефедов.
Получается, есть за что, усмехнулась Татьяна. Вы, товарищ старшина, не знаете, как этот Колька распоясался. Пятый день здесь на побывке, а уже она не договорила. Степан хмыкнул.
Больше не будет, коротко пообещал он, развернулся и пошагал к сельсовету. Татьяна смотрела ему вслед, заслоняясь рукой от яркого солнца.
Уже вечером, выйдя на крыльцо после долгого разговора с задерганным председателем, Степан остановился и закурил. Председатель Прокудинодноногий мужик с запавшими от недосыпа глазами и редкой бородой, беспрерывно смоливший махру, не сказал ему ничего нового. Путаный получился разговор и непонятный. Людей по деревне удалось разместить быстро и без всяких накладок, а вот про другое председатель говорил скупо.
Ясно было однов окрестных лесах неспокойно. Прокудин давно уже строго-настрого запретил ходить в лес поодиночке. За дровами теперь приходилось отправляться целой артелью, а женщины и вовсе не ходили по грибы и ягодыбоялись. После того что случилось в Прилогах, в этом не было ничего удивительного.
Нефедов пожал плечами. Потом сосредоточился, свел брови, стиснул зубы. И тихо, одними губами, шепнул:
Ласс, ко мне.
Ничего вроде бы не случилось, только за спиной загустела до полной черноты тень, падавшая на землю. Потом в тени кто то шевельнулся, встал и вышагнул вперед.
Слушай, Ласс, не оборачиваясь, сказал старшина, такой приказ. Нужно обойти деревню по периметру. Пройтись по опушке, посмотреть на следы. Особое вниманиена ручей, который из леса в озеро впадает. Видишь тот лесок? Нефедов указал на березовую гриву, врезавшуюся в поле. Начни оттуда.
Какая-то старуха, вывернувшая было из переулка, испуганно ахнула и опрометью метнулась обратно, гремя пустыми ведрами на коромысле. Альв проводил ее презрительным взглядом, улыбнулся, показав острые белые зубы. Молча кивнул и отступил обратно в тень, исчез так же неслышно, как и появился. Степан бросил окурок в пыль и отправился дальше. Он шел в церковь, давно заприметив крест, видневшийся из-за домов неподалеку.
Небольшая церквушка встретила Степана распахнутыми дверями и полной тишиной. Старшина вошел, на ходу стянув с головы фуражку. Креститься на закопченные иконы не стал, гулко покашлял в кулак. Откуда-то послышался голос:
Кто там?
Степан промолчал. Из притвора, спешно вытирая руки тряпицей, вышел священниксухонький старичок, одетый в выпачканный известкой подрясник. Его длинные седые волосы были собраны в косицу и перевязаны ремешком.
Извиняюсь, прошамкал он бодро, ремонт у нас. Храм совсем обветшал, вот и занимаюсь помаленьку, с Божьей помощью.
Он поздоровался со Степаном за руку.
Отец Мефодий. А вы кто ж будете?
Степан Нефедов. Командир особого взвода. Из города к вам, батюшка, прислали.
Понимаю, понимаю, священник мелко закивал, самое время. Нечисть разгулялась не на шутку, словно последние дни близятся
Они долго разговаривали, сидя на лавке. Священник, на удивление, оказался толковым. Он сам предложил Степану то, о чем тот хотел проситьс молитвой обойти все дома в Грачах и окропить их святой водой. Старшина, правда, особо на это не полагался, да и сам отец Мефодий, уже прощаясь, сокрушенно вздохнул.
Поможет ли? только и сказал он, и, шаркая ногами, скрылся в церкви.
Поглядев на треснувший циферблат стареньких трофейных часов, Нефедов спохватился и с досадой присвистнул. Время было уже позднее, а он, захлопотавшись, совсем забыл о том, что надо где-то устроиться на ночлег.
Елки-палки! громко сказал старшина, соображая, что делать. И тут же заметил в сумерках что-то белое. Приглядевшись, Степан понял, что к нему приближается женщина в головном платке, накинутом на плечи.
Татьяна подошла ближе и встала совсем близко, глядя на него безмятежными глазами.
Это вы, товарищ старшина? спросила она, и тут же рассмеялась. Ой, да я же забыла, что Степан вы. Полуночничаете, Степан?
Да нет, Нефедов почесал в затылке, совсем из головы вылетело, что надо бы с постоем определиться. А сейчас придется в машине спать. Хорошо хоть, своих расквартировал.
Зачем жев машине? снова улыбнулась Татьяна. Пойдемте к нам. Отец у меня сам солдат, воевал в японскую. Поймет. Да и что тут рассуждать, кто откажет, если власть вас прислала?
Старшина пробормотал что-то невнятное, но тут девушка сама взяла его за руку. Он невольно дернулся в сторону, смутился еще сильнее, но послушно пошел за Татьяной, поглядывая по сторонам. Но все было тихо, только перебрехивались по дворам собаки.
Месяц, выкатившийся из-за туч, бросил поперек улицы длинные тени от телеграфных столбов. Татьяна шла быстро, изредка взглядывая на Степана и улыбаясь. Они уже почти дошли до знакомого палисадника, когда Нефедов вдруг резко остановился.
Стоп, негромко сказал он, а потом добавил:Вы, Таня, не пугайтесь.
Но девушка все равно тихо ахнула и прижалась к Степану, когда из черной тени выступил Ласс, сверкнув холодной белозубой ухмылкой. Нефедов осторожно отстранил Татьяну, мысленно ругая сам себячерт-те что, связался на свою голову. Альв молчал, но старшина успокаивающе кивнул ему головой, и Ласс начал говорить тихим, шипящим голосом.
И то, что он докладывал, было скверно.
Много следов. Они были здесь прошлой ночью. Наблюдали. Не напали, хотя могли. Следы везде, но больше всего ихв том лесу, на который ты показал. Ты был прав, Старший, альв качнул головой.
Продолжай.
С ними был один из нас, последнее слово далось Лассу с заметным усилием, он выговорил его почти с ненавистью. Он их вел.
Гули? спросил Степан.
Да. И не только. Альв посмотрел на прищурившего глаза командира и бесстрастно продолжил:И болотные псы. Они нападут, Старший. Скоро.
Понятно. Иди, Нефедов невидяще смотрел перед собой, не заметив, как Ласс снова пропал, став одним из сгустков теней. Степан выругался и тут же осекся, вспомнив, что рядом стоит Таня. Она смотрела на него, прикусив нижнюю губу и комкая в руках платок.
Извините, Таня, сказал он, не ночевать мне у вас сегодня. Сами видите, не до сна теперь
И, едва договорив последнее слово, исчез, скрылся за углом почти так же стремительно как альв, оставив растерянную девушку одиноко стоять у калитки.
Остаток ночи пролетел пулей.
Разбуженная Лассом людская команда мгновенно и споро принялась за дело, бесшумно рассредоточившись на краю деревни, у ручья, который отрезал крайние избы от темневшего леса. Председатель Прокудин, которого старшина поднял с кровати, засуетился было, хотел позвонить в район, но эбонитовый аппарат глухо молчал, только потрескивало что-то в трубке, словно никакой телефонной связи здесь отродясь не было.
Гони баб с детьми по погребам! скрипя зубами от злости, приказал Степан пацанупредседателеву сыну. Приказ, скажи! А мужики пусть берут ружья и по дворам караулят, ясно?
Пацан суматошно умчался, а старшина кинулся к своим.
Гули пришли под утро.
Вначале дозорным показалось, будто стена леса колыхнулась и стала медленно двигаться вперед. Потом по ноздрям людям ударил запахжуткая трупная вонь. Одновременно стал слышен скрежет, словно кто-то с силой сцеплял костяные гребенки. Отец Мефодий, мелко крестясь, обошел позицию, не уставая махать кропилом, остановился только там, где молча сидели на корточках трое альвов, неспешно заряжая винтовки.
А теперь идите, батюшка. Степан благодарно пожал священнику руку. Помолитесь за тех, кому это нужно.
За всех помолюсь, прошамкал отец Мефодий. Коль воины на правое дело идут, тут уж Господь не разбирает, кто в какой вере.
Ласс, за мной, приказал старшина, уже не слушая. Саня, за старшего!
И кинулся вперед по высокой траве, забирая вправо и огибая по широкой дуге гриву леса, чтобы зайти сзади.
Теперь, спустя долгое время, Степан никак не мог вспомнитькто начал бой? Вроде бы, когда гули, рыча и беснуясь, подступили совсем близко, и самые резвые из них уже вытянули вперед когтистые руки, их встретили автоматные очереди и гулкие одиночные выстрелы снайперских винтовок альвов. Мертвая нечисть перла вперед и разлеталась гнилыми обрывками, заливая траву вонючей сукровицей.
А потом через бесформенные головы тварей длинными прыжками перемахнули болотные псы.
Составленные из обрывков плоти и обломков костей, перемотанных водорослями и сухожилиями, они двигались с ошеломляющей быстротой, только вперед, выискивая безглазыми мордами живых. Но это были не те живыеони не стояли кучей, отмахиваясь вилами и палками, не промахивались и не бежали в страхе. Альв Тэссер первым бросил винтовку и взметнулся вверх, на лету несколькими взмахами располосовав пса костяным клинком. Вслед за ним в рукопашную поднялись и все остальные. Люди дрались молча, псы и гули хрипели, умирая на ножах.
Степан бежал, раздвигая кусты. Подлесок кончился, и теперь старшина, не останавливаясь, несся по березняку, перепрыгивая через бурелом. Он и сам не смог бы сказать, почему бежит именно туда, вглубь, где березы сменялись елями. Ноги несли сами, и костяной амулет на груди резал шею, наливаясь мертвенной, ледяной тяжестью. Где-то рядом черной тенью скользил Ласскровный должник, брат, Стерегущий Спину.
Они выскочили на маленькую поляну оба сразуи покатились по траве, сбитые тяжкой волной заклятья. Кувыркнувшись через голову, Степан вскочил, не обращая внимания на боль: словно бритва прошлась по груди, и гимнастерка уже висела лентами, пропитываясь кровью.