А значит
Даже если бы я правда желал всех этих повторов ради сохранения моей повседневной жизни, я никак не мог бы быть виновником.
27753-й раз (2)
Шкряб, шкряб, шкряб, шкряб
Что это за звук, интересно? Совсем тихий звук, мне пришлось напрячь уши, чтобы услышать. Но подслушивать нельзя, этот звук исходит изнутри меня.
Шкряб, шкряб, шкряб, шкряб
Что-то скребется, тихо-тихо. Где? Ну, звук идет изнутри меня, стало быть, это обдираются мои внутренности.
Шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб
Хотя звук очень тихий, но мне он кажется невероятно громким, так что я машинально закрываю уши руками. Но от этого звук слышится только лучше. Аа, ну конечно же. Разумеется, звук, идущий изнутри меня, я слышу лучше, когда блокируются звуки извне. Стало быть, я даже уши закрыть не могу. Меня натирают, как на терке, и я никогда не смогу убежать от этого звука.
И это больно. Вполне логично: когда тебя натирают на терке, это больно. Должно быть, так себя чувствуешь, когда сердце превращается в морского ежа. Непрерывная пульсирующая боль. Может, это чувство вины? А мне-то казалось, что это первое чувство, которое у меня исчезло. Должно быть, оно более живучее.
Шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб
Меня истирают.
Мое сердце.
Мою душу.
Аа, если так продолжится, мои внутренности станут бесформенными, превратятся в множество мелких кусочков, как дерево превращается в опилки. Ммм, нет. Ужеслишком поздно. Мое тело уже превратилось в мелкие опилочки.
20000 повторов прошло, и ябольше не я. И я это знаю. Скука оказалась невыносимой, и мое сердце умерло. Я даже не могу теперь нормально общаться с другими.
Этот мир отвергает меня.
Ну разумеется. Я изначально не принадлежу к этому месту. Я врываюсь сюда насильно. Комната, принадлежащая всем остальным, отвергает меня.
Я знаю, что нужно сделать, чтобы стало легче.
Но не могу этого сделать.
Потому чтомое желание еще не исполнилось.
Э? Но мое тело уже распалось на кусочки. Почему же я лишь такой ценой могу сохранить свое желание? И вообще, возможно ли это? Мое желание уже истерто вместе с моим сердцем. И доказательство этому
я не помню, что это за желание.
Ахаха
Невольно меня разбирает смех. Я правда не помню. Ахаха, не помню. Что же это было за желание? Ну же, пусть я вспомню! Ахаха, кончайте уже эти шуточки! Почему мне пришлось пережить пытку всеми этими повторами? Мне остается лишь смеяться. Остается лишь смеяться впрочем, правильно смеяться я тоже уже не могу, и давно, так что смеюсь механически, без выражения.
Раз так с тем же успехом я могу и прекратить это все.
Чертовски простое решение. И почему оно раньше не приходило мне в голову?
Всего лишь нужно его убить. Да, всего лишь нужно его убить. В с е г о л и ш ь н у ж н о у б и т ь К а д з у к и Х о с и н о. В конце концов, вся эта агония из-за него. Если мне станет от этого легче, нужно всего лишь убить его, и побыстрее.
Но в каком-то уголке мозга я знаю.
Мое «упорство», которое было когда-то моим «желанием», не даст мне все закончить.
27754-й раз
Мое тело стремительно стало холодным и пустым; по идее это значило, что я и сам должен обратиться в ничто, но тем не менее я открываю глаза, как обычно. Холод невыносим, хотя должен был бы давно уже пройти; я лежу у себя на кровати; обхватываю себя руками и дрожу.
Я был убит.
Второго марта не помню какого повтора.
Да, а «Комната отмены» продолжается, хоть я и умер. Когда я это осознал, у меня словно взаправду образовалась пустота внутри. Непохоже, чтобы холод собирался отступать.
Оставаться здесь для меня невыносимо, и я отправляюсь в школу раньше обычного, даже не позавтракав толком.
Снаружизнакомое пасмурное небо. Завтра будет дождь. Когда же я видел солнце в последний раз?
В классе никого. Ну, логичноя же пришел на час раньше.
Внезапно в голове всплывает вопрос. Почему я так упрямо ходил в школу? Я уже много раз замечал повторы «Комнаты отмены». Вот как сейчас. Так почему бы мне просто не забить на школу, чтобы хоть как-то сопротивляться этим повторам?
Но нет я хожу! Да, хожу. Если я здоров, я хожу в школу. Это моя повседневная жизнь. Этото, что мне и во сне не привидится менять. Ни за что, ни в коем случае я не сделаю того, что изменит мою повседневную жизнь. Это единственное, во что я верю.
А, вот что. Поэтому-то, должно быть, я до сих пор здесь. Не понимаю, какая здесь логика, но чувствую, что так оно и есть.
Даже если в конце концов я один останусь в этом классе.
Я выхожу на середину класса. Забираюсь с ногами на чью-то парту, не снимая обуви. Мысленно извиняюсь, но когда пытаюсь вспомнить, чья это парта, на ум не идет ни имя, ни лицо. Впрочем, я все равно чувствую себя виноватым.
Я оглядываюсь по сторонам. Не то чтобы я ожидал, что что-то изменится от того, что я буду смотреть, стоя на парте, но в полутемном классе по-прежнему никого нет.
Ни одного человека в классе.
Н и о д н о г о ч е л о в е к а в к л а с с е.
Мм, что-то здесь холодновато.
Я обхватил себя руками.
Дверь громко открывается. Стоящий в проеме человек сразу же видит меня на парте и хмурится.
Что ты там делаешь, Кадзу?
Дайя смотрит на меня с неловкостью.
От одного этого на душе у меня становится легче.
Аах, ну слава богу, бормочу я себе под нос и слезаю с парты. Дайя продолжает смотреть на меня, его брови по-прежнему нахмурены.
Знаешь, Дайя, когда я тебя вижу, это правда успокаивает.
Какая удача.
В конце концов, ты же настоящий Дайя.
Эй, Кадзу. Сейчас я впервые за черт знает сколько лет испытываю страх, глядя на человека.
Но, знаешь, даже если ты настоящий Дайя, вся эта повседневная жизнь вокругвсе равно фальшивка. Я ничем не могу с тобой поделиться. Следующий Дайя не будет знать нынешнего меня. Это как будто я единственный по эту сторону телека. Я знаю тебя, но это только в одну сторону. А раз так, могу ли я утверждать, что ты на самом деле здесь?
Вот почему здесь никого нет.
Никого?
А
Нет, неверно.
Есть еще один.
Есть еще один человек, который может поделиться со мной воспоминаниями. Есть человек, который не исчезнет, пока я не перестану бороться за свою память.
Да, правильно. Все это время нас было всего двое в этой «Комнате отмены». Неспособные вырваться, даже не пытающиеся вырваться из этого маленького, крохотного пространства размером с классную комнату, мы все время были рядом друг с другом. Но я не соизволил этого заметить, потому что для нее я был врагом.
Я усаживаюсь за свою парту.
Она сидит за соседней.
Невероятно. Всего лишь вообразив, что она сидит рядом, я смог успокоиться немного. Несмотря даже на то, что это она меня убила.
* * *
Неужели из-за этого?
Из-за этого? Что значит «из-за этого»? Не понимаю. Не могу понять собственные чувства. Но вновь становится холодно. Резко, сразу. Нет, еще хуже. Мое тело уже промерзло до костей, но теперь оно остывает до абсолютного нуля, наполняется болью и затвердевает.
Меня зовут Ая Отонаси. Рада со всеми познакомиться.
«Новенькая» держится почти как нормальная новенькаяс легкой улыбкой, немного стеснительно.
Какого черта?..
Не понимаю, что все это значит.
Нет, если честнопонимаю.
«Нельзя сказать, что не действует; по правде, очень даже действует. Если бы я сдалась и прекратила вспоминать, Комната отмены захватила бы меня сразу же. Я бы продолжила бессмысленно существовать в этих бесконечных повторах. Это так же просто, как пролить воду из чашки, стоящей у тебя на голове», звучит у меня в голове голос, который я уже слышал когда-то.
Гляжу на нее, стоящую на возвышении. Рассматриваю черты лица и прихожу к выводу, что это она и есть, но не могу в это поверить.
ОнаАя Отонаси?
Не может быть. Не может быть, чтобы она сдалась.
Дадаже если она поняла, что человек, за которым она гонялась через более чем 20000 «новых школ», невиновен, и все, что она до сих пор делала, было зря, ни за что она бы не сдалась! Ни за что! Ни за что, никогда в жизни она бы не сдалась!
Это простоне в ее стиле.
Моих одноклассников уже вдвое меньше, чем было, остальные были «отменены». Тем не менее, все оставшиеся забрасывают ее вопросами. Она отвечает коротко и просто, но вежливо. Она не отталкивает их своей холодной, неприступной манерой держаться, как раньше.
Почти как нормальная новенькая.
Эта сцена невозможна. А значит, она фальшивая. Ложь. Все здесь ложь. Значит Ая Отонаситоже ложь?
Я не
Я не
Я не допущу этого!
Даже если все остальные согласны, я нет.
Я не позволю Ае Отонаси стать фальшивой.
В чем дело, Хосино? спрашивает почему-то Кокубо-сэнсэй. Лишь тут я замечаю, что поднялся на ноги.
Я кидаю взгляд на Моги-сан. Весь класс смотрит на меня, она в том числе. Но, как обычно, по ее бесстрастному лицу невозможно определить, что она думает.
Наверняка она не ответит, если я спрошу, что она думает о том, что я сейчас делаю. Мы много времени провели вместе в этом кабинете. Но несмотря на это, наши отношения в тупике.
Чтобы наши отношения превратились во что-то большее, чем просто отношения одноклассников, должно наступить завтра.
Да, Моги-сан здесь нет.
Здесь никого нет.
Именно поэтому хватит уже.
Я и г н о р и р у ю своих одноклассников, которые все равно забудут мое странное поведение.
Я гляжу только на Отонаси-сан. Направляюсь к возвышению, на котором она стоит.
То, что я собираюсь сделать, так же противоестественно для меня, как попытка признаться Моги-сан.
Я стою перед Отонаси-сан.
Отонаси-сан не выказывает ни малейших признаков беспокойства, смотрит на меня долгим, оценивающим взглядом. Ее выражение лицатакое, словно она видит меня впервые в жизни, безумно раздражает.
Эй, что случилось, Хосино?
Голос Кокубо-сэнсэя спокоен, но я могу разобрать в нем нотки тревоги. Одноклассники тоже спрашивают что-то подобное.
Пропуская все это мимо ушей, я опускаюсь на колено перед Отонаси-сан. Опустив голову, я протягиваю к ней руку.
Что ты делаешь? спрашивает Отонаси-сан таким вежливым тоном, каким никогда прежде со мной не заговаривала.
Я пришел, чтобы встретиться с вами.
Раз так, я тоже так умею!
Ты что говоришь?
Я пришел, чтобы встретиться с вами, о миледи Мария. Я Хасавэй, тот, кто дал обет хранить и защищать лишь вас, даже если во имя этой цели мне придется предать всех остальных и сделать их моими врагами.
Шум от окружающих исчез, это даже забавно. Да, вот так. Первое, что надо сделать, чтобы вернуть Отонаси-сан, дать ей понять, что все эти люди не существуют. Понять наше нынешнее положение должно быть очень просто.
Не поднимая головы, я жду, что Отонаси-сан примет мою руку. Я стою неподвижно и жду, когда она возьмет мою руку в свою и мы начнем танец.
Но так не случилось.
Отонаси-сан не взяла мою руку.
Я падаю вбок, шмякаюсь на пол с глухим стуком.
Хам.
Поскольку я стоял, опустив голову, то не знаю, чем это она меня. Но, лежа на полу, я поднимаю взгляд, и тогда мне становится ясно, что произошло. Она засадила мне правым коленом.
Аа, ну конечно. Вполне понятно. И почему я так наивно решил, что она протянет мне руку?
Хех.
Вне всяких сомнения, если она правда «Ая Отонаси», о н а н и з а ч т о н е б у д е т н а с т о л ь к о л ю б е з н а к о м н е, ч т о б ы п р о т я н у т ь м н е р у к у.
Ха, ха-ха-ха
Явно не в силах больше сдерживаться, Отонаси-сан разражается смехом. От всего сердца. Возможно, ей так весело, как никогда еще не было за все эти 20000 повторов.
Я по-прежнему лежу на полу, и моя голова все еще болит, но на душе становится легче.
Ты заставил меня ждать довольно долго, милый мой Хасавэй, не правда ли? Я поражена тем, что ты посмел заставить ждать такую слабую женщину, как я, которая с трудом поднимает что-то тяжелее ложки. Никогда бы не подумала, что ты способен оставить меня на поле боя в течение 27753 повторов!
Отонаси-сан склоняется надо мной и протягивает руку.
Хватает мою ладонь своей и с силой поднимает меня с пола.
Да, вот так.
Вот такой и должна быть Ая Отонаси.
Зато благодаря этому ты стала сильной.
Отонаси удивленно распахивает глаза. Затем снова чуть улыбается.
А ты стал довольно искусен в словах, Хасавэй.
После чего Отонаси-сан тянет меня прочь из класса, не выпуская моей руки.
Не обращая внимания на классный час. На учителя. На школьников. На все. Мы покидаем класс, не обращая внимания на все, что я отбросил.
* * *
Вытащив меня из класса, Отонаси велела мне сесть на заднее сиденье здоровенного мотоцикла и заставила надеть шлем. Она рванула на такой скорости, на какой я в жизни никогда не ездил. Напуганный, я дрожащим голосом поинтересовался, есть ли у нее права, одновременно сжимая руками ее поразительно тонкую талию. (Вообще-то понять, что она тонкая, можно, просто взглянув, но я почему-то бессознательно искал в ней надежности.) На мой вопрос она ответила кратко: «Нет, откуда?»
У меня было слишком много свободного времени между «новыми школами», поэтому я научилась водить. Я использую время с умом, согласен?
Должен признать, ее водительские навыки весьма хороши.
Когда я спросил, не обучилась ли она еще чему-нибудь, она ответила: «Разумеется». Вождение автомобиляэто я ожидал, но вдобавок она еще освоила боевые искусства, спорт, языки, различные музыкальные инструменты и дальше по списку. В общем, она испробовала почти все, что только можно было испробовать в условиях «Комнаты отмены». Но Отонаси-сан, способная, похоже, набрать едва ли не высший балл на общенациональном университетском вступительном экзамене, заявила: «Вообще-то я почти все это знала еще до новых школ».
Она, видимо, была очень способная изначально, но все равно это еще подчеркивало, как же много времени она провела в этих 27754 повторах. Не могу посчитать точно, но если перевести в дни, это будет где-то 76 лет. Целая человеческая жизнь. Я пытаюсь осмыслить эту цифру, и до меня вдруг по-настоящему доходит, какой же это колоссальный срок.
Слушай, Отонаси-сан. Тебе ведь столько же лет, сколько и мне, верно?
Видимо, из-за всех тех мыслей меня разобрало любопытство, сколько же ей на самом деле.
Нет.
Э? А сколько тогда?
Какое это имеет значение? отвечает Отонаси-сан немного раздраженно. Может, этот вопрос из тех, которые она не хочет, чтобы ей задавали? Ну, я слышал вообще-то, что спрашивать девушек о возрасте невежливо иными словами, она в таком возрасте, когда это правило работает?
Если подуматьпросто нереально, чтобы столь зрелая ученица была в том же классе, что и я. Она просто выбрала мой класс, потому что так ей было удобнее проникнуть в «Комнату отмены». Может, она уже в том возрасте, когда школьную форму носят при ролевых играх?
Хосино, если ты будешь думать о чем-то извращенном, я тебя скину.
Даже не глядя на меня, не отвлекаясь от ведения мотоцикла. Затылком чует!
Кстати, ты научилась водить мотоцикл за время «новых школ», да? Значит, этот мотик не твой, верно? А чей? Твоего отца?
Я слабо разбираюсь в мотоциклах, но это явно не женская модель.
Хрен его знает.
Э?
Тебе не кажется, что неразумно оставлять мотик перед домом и с ключами зажигания в замке?
Ну, я тоже так считаю, но, погодите чего? Это значит
И замок на цепочке тоже паршивый, его элементарно вскрыть, если есть подходящие инструменты. Все одно и то же каждый раз, когда я «перехожу». Ну, это и неудивительно.
Не будем в это углубляться. Я ничего не знаю. Да, совершенно без понятия.
Но слушай. Если ты потеряешь память, то это умение водить, всякое прочее, чему ты научилась, оно тоже пропадет, да?
Это было бы очень обидно.
Отонаси-сан не отвечает.
Отонаси-сан?
По-прежнему не отвечает. Неужели
Ты тоже думаешь, что это было бы очень обидно?
Неужели она училась этому всему не просто чтобы убить время? Даже такой человек, как Отонаси-сан, наверняка жалел бы, если бы лишился всех этих приобретенных умений. Именно поэтому она не хотела терять память. Мне так кажется.
А чтобы создать это чувство жалости, она училась.
Кстати, это напомнило
Немного поздновато, конечно, но я задумался.
Почему Отонаси-сан вела себя так, будто все забыла?