Дэниел вспомнил. К нему вернулось все. Злость с вкраплениями страха, ложь, приправленная правдой. Ему так и не удалось добиться контакта с Джастином, и он посчитал парня социопатом. В конце предписанного судом периода визитов родители Джастина попросили продолжить сеансы с их сыном. К удивлению Дэниела, Джастин согласился.
Он перечитал все, что успел, до прихода следующего клиента, и вернулся к ним после. Искал намеки, не осознавая до конца, что именно хочет найти. Был ли Джастин гомосексуалом? Свидетельствовало ли его вызывающее поведение о страхе быть непонятым? Для этого он воздвиг вокруг себя такую стену враждебности? Если да, то как мог Дэниел этого не заметить? Он отыскал номер телефона родителей Джастина и позвонил. Час был поздний. Оставалось лишь надеяться, что они еще не спят.
Неверный номер. Они переехали. Джастин перестал к нему ходить почти двадцать лет назад. Дэниел позвонил своему другу Гилу, работавшему в полиции Лос-Анджелеса, и попросил разыскать Эсперансу и Фрэнка Куков. В любом случае ждать придется до утра.
Стеклянный стол был завален записями о Джастине. Дэниелу было сложно их читать. Выходки пациента, его жестокое обращение с животными и детьми наводили ужас. Дэниел пролистал их до записи о последней встрече.
Визит 22114.05. Джастин выглядит апатичным, скучающим. Я видел его таким всего несколько раз. В таком состоянии он более податлив. Самое время для вопросов. Я расспросил его об инциденте в супермаркете, когда он уронил младенца. Джастин выхватил ребенка у женщины, отчитавшей его за разговор с продавцом, отвлекающий от работы. Затем подбежал к поручням, ограждающим площадку второго этажа над пролетом, и занес над ними ребенка. Он кричал на женщину, требуя извинений. Она же от потрясения могла только рыдать. Охранники супермаркета попытались вмешаться, и тогда Джастин уронил малыша. Тот приземлился на кучу мульчи в большом цветочном контейнере и отделался лишь синяками и царапинами.
Джастин пожал плечами.
Если бы люди знали, что могут потерять что-то ценное из-за того, что ведут себя как кретины, они делали бы в два раза меньше глупостей. Я лишь дал ей понять, что ее отношение ко мне может стоить ей жизни ребенка.
Я спросил, было ли ему известно, что малыш, упадет на мягкое. Он улыбнулся. Мой черед отгадывать. Я сказал: «Я знаю, ты все просчитал». Он всего лишь хотел преподать людям и животным урок, привлечь их внимание. Мое предположение ему понравилось. И тогда я забросил наживку. Спросил, почему он никогда не причиняет боль себе, только окружающим. Вопрос был неприятен, клиент начал ерзать! Я наконец-то нащупал слабое место. Испросил его, что он чувствует. Он не знал. Возможно, он мог почувствовать хоть что-то, лишь причиняя боль другим. Он был закрыт. Я похвалил его за проницательность. Затем он спросил меня, что он должен с собой сделать. Должен ли он наказать себя за всю боль, которую причинил другим? Я заметил, что все наши поступки так или иначе возвращаются к нам. Он заплатил за свои выходки тремя с половиной годами колонии для несовершеннолетних. Не закончил среднюю школу, пропустил выпускной бал. Возможно, когда-нибудь кто-нибудь поступит с ним так же, как он поступал с остальными. И тут он изменился, стал злым, раздражительным.
Никто больше ничего мне не сделает. Я этого не допущу.
Я спросил, как он может быть уверен в своей безопасности. Сказал, что никто не защищен от случайностей жизни, от других людей. Он отвел взгляд в сторону и побледнел; похоже, эта ужасная мысль впервые пришла ему в голову. Чувство ответственности? На этом наш сеанс закончился. Я с нетерпением жду следующего.
На следующей неделе Джастин не пришел, и Дэниел позвонил ему домой. Родители сообщили, что Джастин убежал из дому; в случае его возращения они проследят, чтобы мальчик снова обратился за помощью. Но звонка так и не последовало. А Дэниел не стал настаивать. Дела у него шли все лучше, и он как раз собирался сменить свой приемный кабинет на другой, поудобнее.
Когда он вернулся домой, Рейла уже спала. Он забрался в кровать рядом с ней и поцеловал в обнаженное плечо. Она завозилась. Дэниел прошептал: «Я тебя люблю». И улыбнулся, надеясь, что она не проснется. Она перевернулась на другой бок и вздохнула, продолжая крепко спать. Он же лег на спину и принялся изучать потолок.
Дэниелу снова приснился сон. Такой же живой и яркий, как вчерашний. Во сне он стоял в грязной пляжной уборной. Сквозь вонь дерьма и мочи пробивались запахи соленого воздуха и мокрого песка. На нем были пляжные шорты и плавки, на загорелых плечахполотенце. Настоящий Дэниел ни за что не надел бы плавки и не выставил бы на общее обозрение свои худые ноги. Во сне эта мысль вызвала только ухмылку.
Эй, док!
Дэниел обернулся на голос. На сидении унитаза стоял Джастин с петлей на шее. Он был обнажен, покрыт песком и грязью, словно специально вывалялся в них, выйдя из воды. Песчинки на ресницах сверкали в ярком свете ламп.
Что ты с собой делаешь, Джастин? мягко спросил Дэниел из сна.
Я получаю гарантию того, что никто не причинит мне вреда. Теперь я уверен.
Я могу тебя научить обращаться с людьми так, чтобы никому не навредить и защитить себя. Позволь мне это сделать. Затем пришел запоздалый вопрос:Почему именно здесь?
Ноги Джастина соскользнули с мокрого сиденья, и он повис. Глаза вылезли из орбит, язык вывалился изо рта. Дэниел бесстрастно наблюдал, отметив, что Джастин обмочился, обгадился и перед смертью наступила эрекция.
Он развернулся, чтобы уйти. И тут Джастин заговорил:
Эй, док! Ты жалкий ублюдок. Ты все профукал. Я любил тебя. И хотел, чтобы ты меня тоже любил. Ты нуждался в ком-то, кто полюбит тебя, не меньше, чем я нуждался в любви к тебе, но ты ничего не заметил, хрипло произнес он.
Дэниел оглянулся. Джастин облизал бледные губы почерневшим языком. Дэниел вздрогнул, неожиданно захлебнувшись чувством вины и ужаса.
Так вот почему ты меня преследуешь? Он не знал, как еще это назвать.
Преследую? Не-ет. Считай меня постоянным клиентом, док. Как говорится, я рассчитываю на долгосрочные отношения.
Я не понимаю, Джастин. До меня не доходит. Дэниела охватила беспомощность, он упал в грязь на колени, по щекам потекли слезы. Помоги мне понять.
Джастин подергал петлю, та ослабла, и от спрыгнул на плиточный пол. И принялся гладить Дэниела по голове, шепча ему в волосы что-то успокаивающее.
Поднимайся, док, и обними меня.
Дэниел встал и позволил Джастину себя обнять. Он продолжал плакать. Ему было так жаль! Жаль Джастина, жаль себя. Если он ошибся в таком явном диагнозе, где еще он мог ошибиться, где и в ком?
Бедный Дэниел Бедняга Дэниел. Джастин прижался к нему голым телом. Понимаешь, это было все, чего я хотел. Ты никогда не спрашивал, каким еще могло быть насилие, которому меня подвергали родители, кроме физического и сексуального. Ты и не думал, док, что они ни разу и пальцем ко мне не притронулись. Никогда не смотрели в мою сторону. Возможно, мама и касалась меня, чтобы сменить подгузник, когда я был младенцем, но я этого не помню. Когда я разбивал коленку, мамочка выкладывала мне антисептик и бинты на стол. «Ты разберешься», говорила она. Когда я простужался, то сам должен был ставить себе градусник и проверять температуру. Я сам готовил с тех пор, как себя помню. Я никогда не чувствовал, что меня любят, что обо мне заботятся.
Они казались такими хорошими людьми, попытался встать на защиту его родителей Дэниел.
Хорошие люди тоже могут быть невнимательными и безразличными. Тебе это известно. Джастин заставил Дэниела смотреть на себя, обхватив его лицо ладонями. Ты точно такой же. Ты когда-нибудь брал на руки собственного сына? Держал жену за руку во время прогулки Вообще, гулял с ней?
Дэниел покачал головой. Головой, в которой он жил. Разве он когда-нибудь прикасался к женщине просто из нежности, без сексуального подтекста? Нет.
Ты проснешься и, скорее всего, позабудешь этот сон. Но сейчас я здесь. Перестань со мной бороться. Люби меня. Позволь мне существовать.
Его трясла Рейла.
Дэниел, проснись!
Он вздрогнул и сел.
Что?
Ты плакал и кричал: «Нет!» Тебе приснился кошмар?
Он вытер лицо. Оно было мокрым.
Наверное. Господи Да что со мной творится?!
Гил прислал на голосовую почту сообщение с новым телефонным номером родителей Джастина. До прихода первого клиента Дэниел уселся в свое шикарное кресло, взял ручку фирмы «Кросс», положил на стол бумаги и сделал глубокий вдох. Затем набрал номер. С незнакомым кодом.
Трубку подняла женщина, говорившая с легким акцентом, таким же, как у Эсперансы Кук.
Это Дэниел Фредерикс. В 1983 году меня назначили психологом Джастина. Вы меня помните? У него бешено стучало сердце. Дэниел не знал, что собирается сказать. Это произошло, когда Джастина
направил к вам Калифорнийский отдел по делам несовершеннолетних. Я очень хорошо это помню, доктор Фредерикс.
Она расстроилась? Разозлилась? По голосу он ничего не мог определить.
Я просматривал старые файлы, и файл Джастина оказался самым большим. Я начал его читать и вспомнил, что однажды он просто прекратил свои визиты. Это меня заинтересовало. Хотелось бы знать, как у него сейчас дела.
Сейчас? По ее голосу Дэниел понял, что она изо всех сил пытается понять, чего от нее хотят. Он покинул нас почти двадцать лет назад.
Покинул? Съехал из дома? Или его посадили в тюрьму?
Он нас покинул. Умер. Повесился. А перед смертью оставил вам письмо. Я отослала вам копию.
Неожиданно из горла Дэниела вырвался истерический смешок. Совершенно ему несвойственный. Он попытался продолжить разговор.
Я никогда Я даже не предполагал Я понятия не имел
И тут его голос стал чужим:
Мамочка, я здесь! Я наконец-то получил, что хотел, от дока. Черт возьми, я в нем! О да!
Что это за глупые шутки? Как вы смеете звонить мне и говорить такое?! Забудьте этот номер!
Она повесила трубку.
Дэниел почувствовал, как от пальцев ног поднимается волна жара, заливает пах, живот. Теперь Джастин был не только в голове, он поселился на клеточном уровне. Украл тело и разум Дэниела.
Что я такого сделал, чем я это заслужил? испуганно проскулил он.
В его голосе звучал голос Джастинатак ясно, словно это были его собственные мысли. Сон становился явью.
Ты просто не любил меня. Не был со мной рядом. Не прикасался ко мне.
Я от тебя избавлюсь. У меня есть собственная жизнь. Дэниел встал и со злостью схватился за голову, словно надеясь вытащить из нее Джастина за волосы.
Привыкай ко мне, док. Я здесь с хорошими намерениями. Мы будем развлекаться. Как тогда, с этой твоей докторшей. Только теперь я позволю тебе сполна всем насладиться, пока я буду у руля. Эй, я же знаю, что ты злился, потому что никак не мог залезть мне в душу. Зато теперь я тебя пушу, ты узнаешь обо мне всетак же, как я знаю все о тебе! Таков мой подарок.
Дэниел закрыл глаза. Ему всегда было интересно узнать о детстве Джастина, о его подростковом возрасте. Сознание затопил поток лет, образов, мыслей. Зачарованный Дэниел даже не сопротивлялся. Он был потрясен, удивлен, впечатлен. Джастин оказался невероятно глубокой личностью.
Эй, эй, чувак, притормози, вмешался Джастин. Успеешь еще наиграться.
Дэниел улыбнулся.
Да, успею.
Джастин был загадкой, которая оказалась ему не по зубам, тайной, которую не удалось постичь, и клиентом, которому не удалось помочь. Теперь все это было Дэниелу по силам. Вполне возможно, однажды он сможет дать Джастину необходимое. Полюбить его.
В кармане зазвонил сотовый, возвращая его в реальность. Дэниел проверил номер. Звонила Рейла.
Привет, Рей. В чем дело, детка? Джастин был с ним.
Детка? Он слышал плач Рори и мужские голоса. Слушай, Дэнни, здесь два детектива. Они хотят поговорить с тобой о некоторых жалобах. И О Фрэнсин.
В его голове раздался громкий голос Джастина:
Мы пустимся в бега, Дэн. Да, именно это и сделаем. Я не собираюсь провести остаток твоей жизни в камере в роли чьей-то шлюшки.
Фрэнсин? Она подала жалобу?
Нет, Дэнни, она покончила с собой. Они говорили что-то о ее предсмертной записке
Я еду домой.
Поторопись, Дэнни. Они меня пугают.
Конечно, детка. Я уже еду.
Дэниел захлопнул телефон и засунул его в карман брюк. Джастин поинтересовался, полный ли у машины бак. Дэниел понял, что, куда бы они ни отправились, им придется заправиться по пути. Джастин рассмеялся. Дэниел улыбнулся.
Мне только нужно забрать один из моих файлов
Дэниел пошел за «Файлом Здравого Рассудка», который лежал в закрытом на ключ ящике. Джастин ждал внутри, мурлыкая, как хорошо отлаженный автомобиль, готовый ко всему, что бы ни случилось.
БРАЙАН ЛАМЛИМой Пятница
Аудиожурнал Грега Гриффитса, третьего механика на корабле «Альберт Эйнштейн», собственности Большой Марсианской орбитальной станции
День первый
Скорее всего, 24 февраля 2198 года по Земному Стандарту, но я не уверен. Корабельный хронометр вышел из строя (как и все остальное, не считая меня), и я не знаю, сколько пробыл без сознания. Судя по щетине на лице, чувству голода, шишке на затылке и толстой корке засохшей крови, прошло два-три дня. Сейчас здесь вроде бы утро, и я назову этот день Первым
Что я помню?..
Мы прошли через край старой туманностигазового облака, которое казалось абсолютно мертвым, но, как выяснилось, часть энергии оно сохранило. Странной энергии, которую не смогли засечь наши приборы. Затем корабль начал барахлить и окончательно остановился, пройдя от четырех до пяти световых лет. Когда мы вывалились из подпространства в нормальный космос, я надел скафандр и вышел наружу, проверить топливные инжекторы. Все оказалось забито этим газом, больше похожим на жидкость, и пылью, липкой, как клей. Эту дрянь не удалось переработать в топливо, она прикипела к дюзам и застыла, как камень Чертовски странно, но это я уже говорил. Научный офицер корабля Скот Джентри сказал, что субстанция вполне может оказаться «протопланетарным шлаком»какого бы черта это ни значило! и что мы в полной заднице. А мы внизу, в машинном отделении, чесали затылки и пытались отыскать способ прочистить дюзы от этого дерьма.
Затем взорвались сверхсветовые двигатели, и стало ясно, что эта пыль везде. Антигравы были на последнем издыхании, но все же продолжали работать, пусть и с перебоями. Просто чудо, что мы оказались совсем рядом с планетой, на которой были вода и атмосфера: по словам Джентри, такой шанс выпадает один раз на пару триллионов. Еще нам было известно, что мы сбились с курсана несколько световых лет, потому что протодерьмо также попало и в астронавигатор.
Относительно планеты: на ней были континенты и океаны, но с поверхности не шли радиосигналы, нигде не было признаков городов или разумных форм жизни. Хотя если где и могла зародиться жизнь, то именно здесь. Вселенная уже давно была очень пустынным и одиноким местом. Что касается меня, то сейчас она кажется мне еще более пустынной, чем раньше.
Во время приземления антигравы, отвечающие за мягкую посадку, отказали. Шесть тысяч тонн металла преспокойненько рухнули с высоты приблизительно в сотню футов. И мы вместе с ними. Чуть бы выше, и я, скорее всего, уже не сделал бы эту запись. Когда эта неизвестная до сих пор планета притянула нас к себе, я висел на стропах в гравитационном тоннеле и пытался выжечь из дюз шлак. Амортизаторы строп сработали, и это спасло мне жизнь.
Что касается остальных членов экипажа, то всем моим пятнадцати товарищам повезло куда меньше
или больше. Это зависит от того, чем встретит меня это место. На данный момент мне нужно перевязать голову, поесть, вооружиться, а затем вынести все трупы из корабля. В противном случае ни фига это место не станет обитаемым
День второй (утро)
Вчерашний день был очень странным Кстати, мне кажется, что дни здесь всего на час или два длиннее Земного Стандарта. Полагаю, я не ошибся, предположив, что очнулся рано утром, потому что день оказался чертовски длинным и странным. Но опять же, учитывая то, чем я занимался, по-другому и быть не могло.
Я начал выносить тела из корабля.
Задача была не из легких. И не только по очевидным причинам. По очевидным причинам я много плакал. Но учитывая, что старик «Альберт Э.» сейчас лежал, зарывшись в почву под углом в 30 градусов, а его когда-то круглый корпус раскололся по швам, согнулся, сплющился и истекал всевозможными разъедающими составами, смазочными материалами и прочим Нет, задача была не из легких. Даже не знаю, почему я это делал, ясно же было, что я не смогу жить в «Альберте Э.». Корабль стал западней!