Укоризненно поглядев на королеву, Томас с нежностью произнес:
Ты опять нездорова. Прошлой зимой она подхватила легочную горячку, когда им пришлось выехать в Бэннот-на-Берегу, чтобы умиротворить небольшое возмущение среди баронов Марки. Жизнелюбие мешало королеве помнить о том, что молодость давно миновала, и Томас до сих пор сожалел, что не усадил королеву в теплую карету, а позволил ей ехать с гвардией, пусть это и позволило застать врасплох баронов посреди их тайного сборища. Болезнь ослабила легкие королевы невзирая на все старания врачевателей и чародеев-целителей, и, что бы она ни думала, больше полночных скачек по заснеженным полям в ее жизни не будет. Тебе не следовало принимать ночью Дубелла и посла.
Снаружи очень сыро, видимо, моим легким это не по нраву, к тому же ты не моя камеристка. Она невозмутимо спрятала платок под рукав. Я хотела по возможности скорее покончить с этим делом. Но если обереги дворца слабеют Сделав паузу, Равенна покачала головой. А что ты думаешь о докторе Дубелле?
Томас понимал, что спрашивает она не о чародейском умении старого ученого.
Он не дурак. И весьма хорошо владеет собой.
Лорд Авилерстарый лорд Авилер, а не нынешний щенок-министр весьма доверял Дубеллу. Невзирая на его прошлый позор. Она вздохнула. Однако я задержала тебя достаточно долго.
Встав, Томас принял ее руку и поцеловал. Королева промолвила:
Ох, едва не забыла.
Покопавшись в своей шкатулке с шитьем, она извлекла из нее перевязанную лентой стопку писем и вручила ее капитану.
Что это?
Досадное недоразумение, которое тебе придется уладить.
Капитан взял пакет и саркастически произнес:
А я-то боялся, что мне придется спать до утра.
О, это не к спеху. По крайней мере с моей точки зрения. Она улыбнулась. Отдыхай.
Выйдя в зал гвардии, Томас с любопытством покрутил пакет. Равенна никогда ничего не забывала; должно быть, она просто не хотела говорить об этом. Но прежде чем капитан успел развязать стопку, он заметил, что его ожидает Гален Дубелл.
На минуточку, капитан, попросил старый волшебник.
Да.
Простите, если мой вопрос покажется вам неуместным, но неужели лорд Авилер пренебрегает вами?
Верховный министр уже ушел, но Ренье еще оставался в палате, негромко переговариваясь со сквайрами-альбонцами.
Таков уж лорд Авилер.
На лице Дубелла оставалось самое кроткое любопытство, и спустя мгновение Томас услышал собственный голос:
Он вообще не одобряет фаворитов. Глубокие познания в истории позволяют ему оценить тот ущерб, который я могу принести при желании.
Понимаю. Дубелл улыбнулся. А королева Фалаиса все еще окружает себя поэтами?
Фалаису, тогда принцессу Умбервальдскую, Равенна выбрала в жены Роланду год назад. В свои восемнадцать она была на четыре года моложе короля, и если Равенна намеревалась подобрать себе такую невестку, которую можно было бы учить и заставлять, то, безусловно, допустила одну из своих редких ошибок. Возможно, не имея особых перспектив как третья дочь, Фалаиса и была той спокойной и усердной в занятиях девочкой, которую рекомендовали послы, но, перебравшись в Иль-Рьен и благополучно обвенчавшись с Роландом, она набросилась на дворцовую жизнь, как голодная нищенка на оставленный без присмотра прилавок булочника.
Да, это так. Значит, слухи доходят и до Лодуна?
О, городские сплетниценный товар. Слуги каждый день приносят с утра свежиевместе с молоком. Насколько я сумел понять, все испытывают облегчение оттого, что свое внимание она уделяет всего лишь безобидным поэтам, учитывая ее возможности.
Она могла бы завести гвардейцев.
Или чародеев. Лицо Дубелла сделалось серьезным. Капитан, я в долгу перед вами.
Томас пронзительно посмотрел на него:
По-моему, вы уже выплатили его.
Дубелл отмахнулся:
Тем не менее, если вам потребуются мои услуги, без колебаний рассчитывайте на меня.
Когда чародей повернулся к слугам, ожидавшим, чтобы отвести его в выделенные покои, Ренье остановил Томаса:
Мне нужно кое-что показать вам. На лице его отразилась встревоженность.
Томас обреченно последовал за наставником альбонцев в самый тихий уголок гвардейских палат.
Что это?
Письмо. Оно обнаружилось сегодня среди депеш из Портье. Курьер, достойный доверия человек, клянется, что ни на мгновение не упускал пакет из виду. Рослый мужчина развернул бумажный квадратик. Вот перевод, который сделал для меня священник.
Томас взял бумагу:
Что это за язык?
Староцерковный.
О, возлюбленный мой! прочитал начало Томас и с удивлением поглядел на рыцаря. Кому оно было адресовано?
Роланду. Но священник сказал, что именно так подобает начинать старинную песню-загадку.
Где звуки музыки умолкли и свет погас.
Где горы и обители не видит смертных глаз,
Где рыба ловится в сухих озерах и над башнями волшебных городов
Другое небо. Отгадать загадку ты готов?
Ответ простойэто Фейр, проговорил Ренье. Подводная страна.
Из всех прежних знакомых Роланда лишь одна персона естественным образом облекала свои чувства в поэтическую форму.
Вы знаете, от кого это письмо? спросил Томас, поднимая глаза на рыцаря.
Теперь селяне зовут ее Каде Гаденой, скованно пожал плечами Ренье. Полагаю, нам повезло; ее посылка могла бы, скажем, взорваться или вынести на свет все секреты того, кто взял бы ее в руки.
Это была старшая сестра Роланда, незаконнорожденная принцесса, которая ничего не простила. Томас постучал свернутой бумажкой по ладони:
Странное совпадение и Гален Дубелл тоже здесь. Равенна решила простить этого человека, и именно сейчас ведьма вновь пытается дотянуться сюда Хорошо рассчитала время. У нас более чем достаточно хлопот с Грандье, и Каде слишком опасна, чтобы закрыть на нее глаза.
Кстати, о ней не было слышно почти шесть месяцев.
На противоположной стороне комнаты музыкант уселся за спинет [Небольшие клавикорды] и, играя, напевал печальный куплет из недавно полюбившейся всем баллады о юноше, которого обворожила и забрала к себе королева фейри. Ну до чего уместноне в бровь, а в глаз, подумал Томас, а затем сказал:
Сто девяносто семь дней. Я веду счет. Она может быть в союзе с Грандье.
Впрочем, Грандье убивал, защищая себя, Каде же всегда была похожа на кошку если мышь мертва, с ней уже не поиграешь. Однако люди меняются.
Ренье качнул головой:
Мы не в силах почти ничего сделать. Посты стражи и так уже удвоены и утроены ради одного Грандье. Глаза рыцаря встретили взгляд Томаса. Дубелл намеревается обследовать обереги.
Да, это так.
Больше нам нечего предпринять.
Томас вернул ему письмо:
Приглядите за доктором.
3
Едва скрипнула дверь, Томас, поднявшись на локоть, потянул кинжал с пояса. Тут он узнал вошедшего и бросил клинок обратно в ножны.
Что за черт, Файстус!
Молодой слуга, пожав плечами и присев у очага, чтобы вымести из него пепел, пробормотал, обращаясь к железной подставке для дров:
Нет, он сегодня явно не в духе.
Томас выбрался из постели. Невзирая на высокие потолки и естественное обилие сквозняков, в комнате было, пожалуй, жарковато; проникая сквозь высокие окна, солнечный свет наделял оштукатуренные стены ослепительной белизной. Шпага в ножнах, которой очень гордился Томас, стояла возле кресла из красной парчи; еще три клинкаобычное оружие невоенного человека висели на стене рядом с более тяжелыми кавалерийскими палашами. Томас рассеянным движением провел по голове, разглаживая кудри, и спросил:
Который час?
Почти полдень. Сэр Эфраим ждет. Он сказал, что нужен вам. А мистер Аукас доставил этого типа, Гамбина.
Хорошо. Томас смачно потянулся. Несколько часов сна мало чем помогли, разве что охладили утомленные мышцы. Пока Файстус, гремя, возился с очагом, капитан отыскал на полу под скомканным белым покрывалом брюки и сапоги и приступил к одеванию. Почисти-ка этот пистолет.
Слуга распрямился, вытирая руки о низ куртки, и поглядел на передвижной столик, на котором Томас оставил свое кремневое оружие и пороховницу.
А где второй?
Подхватив оловянную кружку, Томас швырнул ее в Файстуса; тот ухмыляясь увернулся и приступил к делу. В Дом гвардии Файстус попал мальчишкой с кухни, молчаливым и запуганным, однако успел избавиться от этих недостатков еще до того, как у него начал ломаться голос.
Бить тебя больше надо, вот что, неожиданно сказал Томас, заворачивая на ходу рукава. Он направился к столу, чтобы плеснуть в лицо воды из стоявшей там чаши.
Юноша невозмутимо ответил:
Намереваетесь убить Гамбина, сэр?
Это мысль.
Решив, что можно и не подравнивать бороду, Томас подхватил шпагу вместе с ножнами и направился в небольшую прихожую.
Эфраим ожидал его. Невысокий старичок в потрепанной одежде улыбнулся Томасу, карманы его тяжелого коричневого дублета и коротких брюк разбухли от листков бумаги с балладами, которые он продавал на улице. Чулки были заляпаны грязью, а один из башмаков на месте большого пальца украшала дыра. Лукаво ухмыльнувшись еще раз, он стащил с головы заношенную шляпу:
Вы хотели видеть меня, капитан?
Кто-то переслал вдовствующей королеве через Гамбина пачку писем. Я хочу, чтобы ты и твои люди выяснили об этом все.
Эфраим поскреб щетинистый подбородок. Лучший из всех гражданских шпионов, которыми располагал Томас, Эфраим был достаточно надежен для выполнения и официальных поручений, и дел самого Томаса.
Нелегкое дело, сэр. Этот тип Гамбин оказывает платные услуги столь многим, что трудно бывает сказать, у кого он сегодня на службе, а возвращаться к бывшему нанимателю ему, возможно, и не понадобится.
Гамбин сейчас здесь. И я постараюсь, чтобы он захотел вернуться.
Ага, это дело иное. Плата обычная?
Получишь премию, если управишься к утру.
Но я не могу давать никаких обещаний. Эфраим казался польщенным. Однако напряжем наши скудные силенки!
Оставив его, Томас спустился по лестницек звону стали и громким голосам в большом зале. Старинный ветхий дом находился у Принцевых врат, возле туши Королевского бастиона и Альбонской башни. Дом этот лет семьдесят служил штаб-квартирой гвардии королевы и принадлежал персоне, исполнявшей в данное время обязанности капитана. Изогнутые поручни, проходящие по верху балюстрады, были порублены и вышиблены после учебных боев на лестнице, на стенах еще виднелись пороховые ожоги, оставленные более серьезными стычками.
Гвардию королевы комплектовали отпрысками провинциальной знати и младшими сыновьями землевладельцев, не рассчитывающими на большое наследство. Для вступления требовался опыт службы в армии короны, предпочтительно в кавалерии, и личное распоряжение самой королевы. В основном войско королевы составлял народ грубый и крепко пьющий, увлеченный пылкими и навязчивыми распрями с цистерианами и Альбонским орденом. Если не считать последних нескольких лет, когда в стране вошло в моду обзаводиться частными армиями, гвардия являлась самой эффективной в этих краях военной силой, и Томас долгое время мечтал о том, чтобы занять свой нынешний пост.
Когда он спустился на площадку второго этажа, из-под арки, уводящей в другое крыло, появился доктор Ламбе. Позади облаченного в запятнанный холщовый халат аптекаря влачился мальчишка, обремененный сумочками и мешочками, полными всяческих лекарственных снадобий. Томас спросил у Ламбе:
Вы осмотрели Гаспарда?
Да, капитан, и просто не мог поверить своим глазам. Ламбе поправил шапочку на лысеющей маковке. Аптекари составляли разнообразные целебные зелья из трав, необходимые чародеям-целителям; многие из них, подобно самому Ламбе, достигали изрядного лечебного мастерства, не прибегая к какой-либо ворожбе. Искушенных в магии лекарей не хватало повсюду, кроме Лодуна, где университет ежегодно выпускал их целыми дюжинами.
Что вы хотите сказать?
Ожоги уже зарубцевались. Аптекарь пожал плечами. Я знал, что Гален Дубелл известен своими целительными чарами, но как можно сделать такое?
Как бы он это ни сделал, он сделал это быстро. Но воспользовался кое-чем из того, что было у Брауна.
Доктор Браун не столь уж плох. Заметив выражение лица Томаса, Ламбе добавил:Конечно, до истинной уверенности ему еще далеко, однако, уверяю вас, он наделен задатками истинного специалиста. Но то, что сделал доктор Дубелл, достойно восхищения Прикасаться к повязкам, наложенным этим человеком, честь для меня.
Томас проводил Ламбе задумчивым взглядом, а потом прошел в небольшой зал на втором этаже, где его ожидал Лукас.
Грязные стены были завешаны старыми картами и обтрепанными остатками флагов; иные были взяты еще на прошлой войне, другие же представляли более недавнее приобретение, и цистерианская гвардия дорого заплатила бы за сведения об их нынешнем местонахождении. За стеклом книжного шкафа стояли в ряд классические труды по военному делу, строевые уставы, наставления по стрельбе из мушкета, фехтованию и тактике, «Полный свод боевого искусства» и «Построения при парадах и смотрах». Лукас, первый лейтенант гвардии королевы, развалившись в кресле, держал в своей руке высокую кружку, сапоги его возлежали на дощатом столе рядом с бутылью вина и второй кружкой.
Явно приунывший Гамбин жался в углу, вся поза его свидетельствовала о том, что он отдал бы многое, лишь бы находиться как можно дальше от Лукаса. Гамбин также был шпионом, однако не обладал профессиональными навыками Эфраима. Чаще всего он работал на мелкую придворную знать, и Томас впервые обнаружил в нем нечто большее, чем чуть досадную помеху. Его красный с золотом дублет, фазанья пышность одежд весьма раздражали глаз после трудной ночи и недолгого сна. Гамбин сразу же начал:
Капитан, я работаю там, где нахожу дело. Однако бравада в его голосе не казалась убедительной.
Лукас приподнял бровь. Ставя в угол шпагу, Томас поглядел на лейтенанта. Не обращая внимания на Гамбина, он плеснул вино в другую кружку, попробовал его и сморщился. Обращаясь к Лукасу, Томас спросил:
Адижанское? Двадцать второго года? Ты с ума сошел?
Лукас пожал плечами:
Я от него просыпаюсь.
Оно пробудит и мертвеца. Томас тяжело опустился в кресло и оглядел шпиона. Дождавшись, пока Гамбин отвел в сторону свои бледные глаза, он промолвил:Ты получил от кого-то пакет.
Что тут странного? Моя работа, пробормотал Гамбин.
Он был предназначен вдовствующей королеве!
Шпион облизал губы:
В самом деле?
В самом деле? повторил Лукас.
В самом деле, подтвердил Томас, доставая шпагу из отделанных черной кожей ножен; уголком глаза он заметил, как нервно дернулся Гамбин. Рукоять шпаги не была особо украшена; если не считать природной элегантности витой гарды и тупых концов перекрестья, металл блестел от долгого употребления. Томас провел пальцем вдоль плоской стороны узкого клинка, явно засмотревшись на оставленные на нем мелкие борозды и царапины. От кого ты получил пакет?
Я не говорил, что получал его.
Лукас извлек пачку писем из вздувшегося дублета и бросил ее на стол. Прошлой ночью, узнав, что Гамбин передал пакет одной из дам Равенны, Томас отдал бумаги Лукасу вместе с приказом разыскать и доставить шпиона.
Томас поднял вверх шпагу и посмотрел вдоль клинка, к счастью непогнувшегося, невзирая на все неприятности прошлой ночи.
Так откуда же взялся этот пакет?
Гамбин нервно рассмеялся:
Нет никаких доказательств того, что он прошел через мои руки.
Томас поднял глаза.
Значит, слова королевы тебе недостаточно, негромко проговорил он. Тут уже попахивает изменой.
Я это
От кого ты получил пакет?
Гамбин сделал ошибку, изменив тактику обороны:
Этого я не могу сказать вам.
Что за «не могу»? Какие тут могут быть «не могу»? вмешался Лукас. Наверное, «не желаю» а это большая разница.
Я просто хочу сказать, что не знаю, кто это был; мне передал бумаги чей-то слуга, запротестовал Гамбин.
Как жаль! Аккуратно положив шпагу на стол, Томас поднялся. Значит, ты ничем не можешь помочь нам, так?
Тогда меня можно отпустить?
Ну что ж, не возражаю.
Шпион помедлил, попытался заговорить и вдруг бросился к двери. Томас поймал его, когда Гамбин чуть задержался в проеме, увидев в соседней комнате группу гвардейцев, занятых игрой в кости. Развернув шпиона в обратную сторону, Томас бросил его лицом на стол.
Лукас торопливо спас бутылку с вином и шагнул в сторону.
Гамбин взвыл, крик превратился в визг, когда Томас завернул руку шпиона за спину и прорычал:
Кричи громче! Никто здесь и ухом не поведет. Я полагаю, ты сейчас обдумываешь ответ.