Кэрду были симпатичны ритмы древней группы. Рок-н-ролл пульсировал, как уплотненное сердце космоса перед самым его «большим взрывом» [теория происхождения Вселенной]разрушить себя, чтобы воссоздаться вновь.
И сейчас, опять слушая «Бродягу», Кэрд чувствовал, что хрононы наращивались на нем, словно морские ракушки, еще более толстым слоем. Сквозь них пробивалась мысль, что все его личности были обломками кораблекрушения, выброшенными штормами, бушевавшими и вскипавшими в глубине его самого Он пребывал в неполном круге, сам являл собой круг, в котором кривые линии вот-вот должны встретиться и сомкнуться.
Возможно, это было желание, вынесенное из бездны души встречей со Сник. Как он мог распознать свои ощущения?
К тому времени две группы, осматривавшие хранилище, смешались, и инспекторы поочередно начали свои пояснения.
Группа прошла в дальнюю секцию хранилища.
Как вы помните, мы приступили к осмотру с последних поступивших в хранилище и закончили самыми ранними,сказала инспектор.В этом здании пятьдесят тысяч стоунированных, из которых пять тысяч отобраны как потенциальные кандидаты в рабочие.
Женщина монотонно излагала известные вещи, но экскурсанты обязаны были выслушать ее рассказ. Кэрд пристроился где-то в задних рядах группы, стоял переминаясь с ноги на ногу, смотря по сторонам и слушая вполуха. В стороне, чуть поодаль, тянулся ряд каменных пьедесталов, а на нихрезные колыбели и в каждойтело ребенка: от новорожденных до шестимесячных младенцев. Кэрда охватило любопытство: детская смертность столь редкое явление. Однако этим невинным существам не повезлоони умерли едва появившись на свет. Этот ряд, тянувшийся по хранилищу насколько мог охватить взгляд, «принадлежал» исключительно малюткам. Другие стоунированные дети, которых Кэрд видел, уже стояли на обозрении на своих ногах. Он придвинулся к ближайшему ребенку в розовом чепчике на головке; глаза малыша были закрыты. Тускло-серый цвет стоунирования, едва покрывший румянец тела, очевидно, застал ребенка спящим.
От этого малыша Кэрд шагнул к соседнему пьедесталу. Дитя в голубой шапочке, отделанной рюшем, тоже выглядело так, словно вот-вот проснется и запросит молоко или сменить пеленки.
Кэрд размышлял о том, что же вызвало эти Смерти. Склонившись, он взглянул на идентификационную табличку, прикрепленную к пьедесталу.
Он прочел имя.
Казалось, свет переполнил хранилище. Кэрд ослеп от обжигающего светового излучения. Он закричал, а затем безмолвно навалилась темнота. Он смутно почувствовал, что падает. Казалось, онперышко, подхваченное ветром. Он был почти невесом.
Имя мертвого и стоунированного ребенка было Бейкер Но Вили.
35
Как сквозь сон Кэрд на какое-то время ощутил высоко-высоко над собой потолок, расплывчатые лица, склоненные к нему, и доносящиеся словно сквозь толстую изоляцию голоса. Он не различал слов, но по интонации определял вопросы и ответы людей. Постепенно и они смолкли. Концы круга соединились, провода с положительными и отрицательными зарядами соприкоснулись. Шок проскочил сквозь него и вывел его из мира настоящего времени и места. Кэрд поспешно ускользнул от сегодняшних образов и звуков. Они исчезли, а с нимиосознание их и всего нынешнего.
В него вселился страх, сейчас он кричал, хотя ничего не слышал. Он падал. Нетопускался столь стремительно, что, казалось, падает. Но он ощущал мышцы? скользкую плоть?.. гигантской глотки, охватывающей его. Его заглатывают.
А сейчас его пережевывают, но почему-то лишь потом, когда он уже оказался переваренным. Он не только уходил вниз, но еще и возвращался. Но вот пережевывание прекратилось. Он существовал в частях, но вот и они взорвались. Куски, расчленяясь далее, вспыхивали светом темнее черноты, сквозь которую он пронесся.
И тишина и мрак сделались частью его. Он проглочен, более не самостоятельное существо, а нечто разрозненное. Он доля безмолвия и темноты, а оничасть его. Но что-то необъятное и чудовищное толкнуло объект, составленный из него самого и его непосредственного окружения, к скалеон не видел ее, но ощущал. Звук и свет подавили безмолвие и мрак и он стал теперь собой, не заключенный более во что-то шаровидное.
Он видел себя в огромномот пола до потолкаэкране.
Там, в кровати, ниже его и над ним был Джефферсон Сервантес Кэрд. Пяти сублет, единственный ребенок доктора Хогэна Рондо Кэрда, биохимика и Доктора Медицины, что бы ни означали эти титулы, и доктора Алисы Гэн Сервантес, специалиста по молекулярной биологии, что бы это ни означало.
Согласно настенному дисплею, светившемуся в темноте его спальни, он проснулся в 3:12 утра Вторника. Вечером последнего Вторника он отправился спать и был помещен в стоунер. Затем нынешним утром его дестоунировали и еще спящим переложили в кровать. В этот час его отец и мать тоже должны были спать. Но он вылез из кровати. Его мучила жажда и хотелось писать.
Вставая, он тронул макушку головы большого плюшевого медвежонка на другой подушке, успокаивая его, что скоро вернется. Да и себя подбадривая. Он вышел из спальни при сумеречном свете, доходившем из коридора. В самом коридоре было светлее. Совершив свое маленькое дело, он бесшумно спустил воду в туалете, потом налил себе воды и напился. В коридоре, возвращаясь в спальню, он услышал, как его тихо окликнули из-за полуоткрытой двери в комнату стоунирования: Бейкер Но Вили.
Джеф подошел к двери, но не решился войти. Он боялся недвижных фигур внутри цилиндровмертвых людей, которые, однако, не были мертвы. Джеф редко входил в это королевство холода и оцепенелости в дневное время и никогда после наступления темнотылишь только отец или мать вносили его туда спящим. Случалось, он видел очень дурные сны, в которых он пробуждался в гробоподобном ящике и не мог выбраться из него, а толпа полумертвых глазела на него сквозь окошко, немыми гримасами угрожая ему и жестами показывая, как они съедят его, если он вылезет из стоунера.
Джеф был в ужасе от того, что не мог покинуть ящик, а если бы и смогего разорвали бы на части каменные пальцы взрослых и перемололи бы своими каменными зубами.
Он рассказал этот сон родителям и психологу. Случаем про Бейкера Но Вили он поделился только с матерью, взяв с нее обещание, что она никому не расскажет. Очевидно, она не выдала психологу имя Бейкера Но Вили, но было невозможно, как объясняла она потом, не сказать психологу о воображаемых товарищах его детских игр или, как она иногда называла их, умственных миражах.
Джеф подозревал, что мать нарушила слово и назвала отцу имя Вили. То и дело отец намекал, что ему кое-что известно. Но отец никогда не признавался, что знает имя, а мать отрицала, будто рассказала эту историю отцу.
Мать предложила назвать этим именем мальчика, который однажды появился из комнаты стоунирования; Джеф доверил ей эту тайну и сказал, что не знает, какое имя дать мальчику. В эту пору мать была так обеспокоена «миражами» и фантазиями сына. Джеф никогда не спрашивал, откуда она взяла это имя и что оно означает.
Сын более не посвящал мать в свои секреты: он чувствовал, что она обманула его. «Бейкера не существует на самом деле. Ты придумал его, чтобы компенсировать свою собственную чрезмерную стеснительность и робость. Он твой брат-близнеця имею в виду в твоем воображениион еще и больше и сильнее и намного смелее, чем ты. Ты разыгрываешь свои фантазии, используя его как действующего по твоему уполномочию защитника».
Джеф не понял, что означают все эти слова«компенсировать, чрезмерная, по уполномочию». Но он разыскал их в словарной ленте и выучил. Мать правильно оценивала его. Он был излишне застенчив, его задирали и обижали мальчишки в классе и более старшие, и даже девчонки. Когда они обзывали и дразнили его и угрожали побить или вправду колотили, он убегал прочь. Джеф не любил школу, правильнее сказатьненавидел ее и старался как можно больше времени проводить в спальне. Здесь он учил по телевидению свои уроки, смотрел развлекательные передачи или играл с «воображаемыми» друзьями.
Как и многие другие, Бейкер был очень худой, когда появился впервые на белый свет, такой тоненький, что лучи проникали через него. Но со временем Бейкер сделался более плотным и непрозрачным. Он стал таким же реальным, как ребята в школе, только значительно более приятным. Другие товарищи-«миражи» Джефа постепенно исчезалиостался один Бейкер.
Бейкер не был плодом воображения. В том, что Бейкер не вымысел, Джеф был уверен, как в собственном дыхании. Джеф мог потрогать его тело, ощутить его основательность, его дыхание на своем лице.
В некотором роде Бейкер был реальнее его однокашников. Играть с ним так интересно; особенно радостно было, когда Джеф воображал, что обидчики находятся в его спальне и Бейкер всыпал им по первое число.
Бейкер в кровь избил бы задир, если бы Джеф не остановил его. Бейкер здорово умел драться и не боялся никого и ничего.
Сейчас он как раз появился из дверей и вошел в коридор. Казалось, его фигура неясно нависает над ДжефомБейкер был значительно крупнее.
Бейкер почему-то был в уличной одеждене в пижаме, как Джеф, которую он надевал перед сном. Он сказал:
Давай поиграем, Джеф. Мы можем сейчас делать что угодно. Хоть на улицу пойти. Дома никого нет.
Джеф испугался.
Что, и папа и мама ушли?
Нет, глупыш. Они спят. Представим себе, что вся квартира наша и можем вытворять в ней что пожелаем.
Бейкер приложил палец к губам.
Но давай-ка потише, а то разбудим папу и маму.
Не знаю,медленно проговорил Джеф,хотя сердечко его сильно колотилось от волнения.
Ну ладно, еще наделаем тут много шума,сказал Бейкер.Давай-ка смоемся на улицу, нас ждут приключения. Сейчас на улицах мало взрослых.
А мониторы?вспомнил Джеф.
Кто следит за ними по ночам?успокоил Бейкер.Гэнки не смотрят за экранами, пока кто-нибудь не позвонит или не включится сигнал тревоги.
Да, возможно,вздохнул Джеф.Но если мы откроем входную дверь, папа и мама сразу же услышат сигнальный звонок.
Нет. Они же не знают, что нам известен код двери.
Да, но.
Трусишка! Маменькин сынок! Девчонка! Слабак!
Не обзывайся,попросил Джеф.Ты же мой друг, мой брат-близнец. Не обзывайся. Мне это не нравится.
Вот ещебуду,ухмыльнулся Бейкер.Я хочу расшевелить тебя, парень. Я люблю тебя, но иногда мне не очень-то нравится играть с тобой. Ты хотел больше походить на меня. Как же ты этого добьешься, если совсем не стараешься?
Ладно,сказал Джеф,только сперва я должен переодеться.
Медленно и неохотно он надел на себя уличную одежду. Дрожа от страха он чувствовал одновременно и возбужденность. Может быть, и вправду он испытает настоящее приключение. Единственно, что беспокоило его если его поймают, он будет наказан, а Бейкера никто не тронет. Джеф скомандовал настенному экрану совсем уменьшить яркость освещения в коридоре, и они вышли из комнаты. Вдруг кто-то из родителей проснется, заметит свет и встанет посмотреть, что происходит.
Уже на полпути к выходу Джеф услыхал голоса. Они были приглушенными, но отдельные слова Джеф мог разобрать. Он остановился и зашептал Бейкеру:
Они проснулись! Мы не можем идти!
Ты не хочешь, вот что!сказал Бейкер.Все равно пошли.
Они неслышно двинулись по коридору. Джефу казалось, что удары сердца разобьют ему грудь. Подойдя к чуть приоткрытой двери в спальню, Бейкер сказал:
Давай-ка, послушаем. Может, что-то выясним. Ты же знаешь, взрослые так мало делятся с нами. Считают себя такими исключительными и недосягаемыми.
Джеф последовал за Бейкером. В спальне было темно. Отец и мать говорили так тихо, что Джеф разбирал лишь отдельные слова. Он уловил свое имя. Родители говорили о нем. Джеф напрягся, пытаясь расслышать больше, но голоса были еле различимыми, хотя и напряженными. Почему родители не снят в такой час и толкуют о нем? Прислушиваясь, он начинал понимать, что они обсуждают что-то давно очень беспокоящее их. В их словах чувствовалась и печаль и раздражение, злость друг на друга.
Бейкер прошептал в самое ухо Джефухотя зачем шептать: ведь только Джеф и мог слышать его.
Вернемся в нашу спальню. Включим звукозапись в их комнату и послушаем.
Это нехорошо,сказал Джеф.Кроме того, если они поймают нас на подслушивании, накажут меня, а не тебя.
Не поймают,сказал Бейкер.Ты навсегда хочешь остаться размазней?
А что если они велели экрану отключить их аудиосистему?трусил Джеф.Мы все равно не сможем слушать
Откуда же мы узнаем, если не попробуем? Делай, что я тебе говорю, может, не будешь таким чокнутым.
Это взбесило Джефа.
Я не такой, как ты обзываешь меня! Я не такой!
Он колебался. Ему очень хотелось узнать, почему родители обсуждают его.
О'кей. Давай. Но если мы попадемся, я никогда больше не стану играть с тобой.
На самом деле? А с кем же ты станешь играть? Останешься совсем один и никогда ничего не добьешься. Так и будешь хлюпиком, если прогонишь меня. Или я уйду от _т_е_б_я_. Ты довольно противный, ты же знаешь.
Действительно ли я совершил что-то очень дурное, размышлял Джеф. Но что? Поразмыслив, он успокоился. Ничего он не сделал такого, чтобы огорчить родителей. Да, он не проявлял смелости и отказывался драться с ребятами, которые, как он знал, могут побить его, он лишался дара речи, когда его вызывали отвечать урок в классе. Он ничего не мог поделать и они не должны за это на него сердиться.
Но никогда не знаешь, как поступят отец и мать. Они расстраивались по пустякам. У них были правила и ограничения, часто лишенные для него смысла. А объяснения этих установленийкогда им докучали вопросы удовлетворяли их, но ему казались полной чепухой. Джефу иногда казалось, что взрослые не более люди, чем те пришельцы из космоса, которых показывают по телевидению.
Но иногда и однокашников он не считал настоящими землянами.
Джеф отправился с Бейкером в их спальню и сел рядом с ним на диване.
А если они включат видеосистему в нашей комнатеубедиться, что со мной все в порядке?
Почему им это взбредет в голову?
Сердце Джефа забилось еще сильнее. Он голосом включил аудиосистему в спальне родителей и увеличил громкость. Он не стал включать видеосистему. Попадешьсянакажут вдвойне. Да и темнота у них в комнате все равно не позволит увидеть родителей. А если они включат свет и
Нет,говорила мама,мы ни в коем случае не откроем ему это. Не должны. Удар повлияет на всю его жизнь. Он слабый мальчик, очень чувствительный, излишне ранимый. А кроме того, что будет, если мы скажем ему, а он потом поделится еще с кем-то? У нас возникнут крупные неприятности, ты же знаешь.
Конечно, знаю,согласился отец.Я не такой тупица, хотя ты говоришь со мной так, будто я полный идиот. Мы ничего не откроем ему, пока он не станет настолько взрослым, чтобы понимать, что следует держать язык за зубами.
Но зачем вообще говорить?не успокаивалась мама.Это ведь не что-то такое, что следует знать непременно. Он не станет от этого ни счастливее, ни лучше.
Но это правда!
Катись ко всем чертям со своей _п_р_а_в_д_о_й_!объявила мама. Мы здесь не наукой занимаемся. Мы говорим о нашем сыне, о человеческих чувствах. При чем тут правда? Пусть лучше он не ведает, что это ложь, ложь во благо ему, не говоря о нас. Ты же понимаешь, что люди постоянно лгут друг другу. Бывают случаи, когда следует говорить правду, но существует и ложь, которую люди ждут. И Джеф нуждается во лжи.
Нет,возражал отец.Правда непременно обнаружится. Лучше открыть ее благоразумно в нужное время и при соответствующих обстоятельствах.
Что? Что?спрашивал себя Джеф. Сердце его разрывалось на части, он вспотел, его трясло. Что?
По телевизионным постановкам он знал, что иногда детей принимали бездетные пары. По не понятной для Джефа причине усыновленный нес с собой что-то вроде риска. Или стыд. Нечто пугающее, вопреки тому, что актеры говорили о любви, как о самом важном чувстве на свете. _Н_е _м_о_я п_л_о_т_ь_ и _к_р_о_в_ь_! Кто-то произнес это в шоу.
Ради Христа, кончим этот разговор и хоть немного поспим,просил отец.У меня завтра трудный день. ИКС будет проводить заключительные испытания. А тебе предстоит встреча с членами комитета
Ты всегда отыщешь какие-то причины,сказала мама.Ради Бога, давай договорим сейчас и придем к какому-то _р_а_з_у_м_н_о_м_у_ решению! Я не в силах больше переносить эти откладывания, да и причин для них нет!
Р_а_з_у_м_н_о_е_ решение,повторил отец с насмешкой.Что же ты предполагаешь под этим _т_в_о_и_м_ решением? Почему мы не можем обождать? Даже если мы и решимся сказать ему, нельзя делать это сейчас. Должны пройти годы. Так почему не обождать, пока придет времяесли оно наступит? Когда ему исполнится восемнадцать, мы сможем открыть ему также тайну иммеров.
Ты знаешь меня,сказала мама,я не терплю все эти хитрости и уловки. Промедление сводит меня с ума. Ты прав говоря, что сейчас нам нельзя открыться. Но я так и буду годами проводить бессонные ночи, думая об этом, если мы, наконец, не решим все.
Ты неврастеничка.
Отчасти. Я не спорю.
Они говорили еще о многомкое-что Джеф вовсе не понял. Затем родители чуть успокоились, но упрямства не поубавилось. Они обсуждали теперь другие проблемы, то и дело возвращаясь к основному предмету спора. Джефу предстояло соединить обрывки услышанного. Теперь он начинал постигать причину, которая не давала ему уснуть. Или ему лишь казалось, что он понимает. Пятилетний ум не мог на самом деле охватить некоторые связи.
Сперва была слабая течь, затемструя, потом дамбу прорвало и все затопило. Был Джеф-Один. И в отличие от него существовал еще Джеф-Два. Джеф-Один был их ребенком, родившимся в день, который, как сказали Джефу-Два, является его днем рождения.
Джеф-Один умер двух месяцев от роду.
Никто из родителей открыто не сказал, что или кто явился причиной смерти ребенка. Джеф-Два, прислушиваясь к словам и чувствуя интонации их разговоров, начинал осознавать, что в несчастном случае виновна мать. По всей видимости, у малыша был поврежден мозг и ребенок умер несколько минут спустя.
Его матери тогда было сорок пять сублет. Родители постоянно откладывали решение завести ребенка, поскольку были слишком заняты научной карьерой и общественными делами. Все это рассказывала мать и голос у нее при этом был раздраженный и неприятный. Потом, поскольку она приближалась к возрастному рубежу в смысле деторождения, они решили использовать свой последний шанс. Так Джеф-Один, здоровый мальчик, появился на свет после кесарева сечения. Это был первый и последний ребенок доктора Кэрда и доктора Сервантес. И хотя этой паре, благодаря их высокому профессиональному положению и отличным генам было дозволено иметь двоих детей, доктору Сервантес понадобилось получать разрешение из-за ее возраста. И оно было полученоученые использовали свои связи с высокопоставленными чиновниками. Без этого ей никогда бы не видать лицензии на второго ребенка. В пять лет он, конечно же, ничего во всем этом не понимал Не знал он и про иммеров. Теперь же стало ясно, почему его мать не могла информировать власти о том, что ее хронологический возраст сорок пять лет, а физиологическийлишь тридцать два. Она стала иммером в семнадцать лет, и тогда же ей ввели ФЗС.
Малыш Джеф-Один умер. Первые несколько минут после стоунирования ребенка родители еще собирались вызвать «скорую помощь» и органиков, хотя сознавали, что помочь малышу ничем нельзя. Потом доктора Кэрда осенила идея. Они с женой очень желали иметь собственного ребенка, по крайней мере думали об этом уже в эти минуты.
Его отец дестоунировал дитя и взял у него клетки кожи. Затем стоунировал их. О смерти не сообщили. С помощью подпольной организации иммеров Кэрд и Сервантес доставили стоунированное тело Джефа-Один в хранилище в лесах Нью-Джерси. Для учета тела иммеры ввели в банк данных фальсифицированные сведения.
Джеф-Одинотныне названный Бейкер Но Вилизанял свое место среди безмолвных и недвижных рядов в хранилище в окрестностях Хобокена.
Клон выращивался в лаборатории, возглавляемой доктором Кэрдом, но только он знал, что это был клон. Доктор Кэрд позаботился и об отчетах о псевдоэксперименте, и об объяснениях по поводу его завершения, и о мнимом размещении тела. Джеф-Два был тайно доставлен в дом супругов и занял место Джефа-Один. После небольшой операции отец образовал у него искусственный пупок. Несколько друзей, видевших мальчика, не заметили разницы в возрасте.
О Боже! Если бы я не предложила ему назвать его воображаемого товарища Бейкером Но Вили!говорила мать сквозь рыдания.Почему я это сделала? Он попросил меня назвать какое-нибудь имя, и оно явилось мне на ум так внезапно! Едва произнеся его, я поняла, что совершила ошибку. И вот теперь, когда я слышу, как он произносит это имя, а иногда даже и не зовет вовсе своего товарища, я думаю о нашем малыше там
У нас есть Джеф.
Да, да, я люблю его. Но клонэто не то же самое существо, что донор. Разные впечатления, переживания Как бы то ни былоклонэто другое. Даже если у него та же самая организация генома. Это другая личность.
Нам обоим это известно,согласился отец.Какой смысл вновь пересказывать эту историю?
Это не история!вспыхнула мать.Это жизнь! Реальность! Это причиняет страдания!
Ты никак не в состоянии адаптироваться,сказал отец.
Не желаешь ли ты сказать, что я нуждаюсь в лечении? Одна струя туманаи все раскроется. Тебе это известно.
Возможно, мы совершили ошибку,с грустью заметил доктор Кэрд.
Нет! Никогда! Я люблю Джефа и ты тоже! Но
Бейкер Но Вили сказал:
Эй, Джеф!
Джеф спросил:
Что?
Он оцепенел, не мог двинуться, мозг заторможен, мысль пробуждается медленно, словасловно лава сползает по отлогому склону кратерано холодная-холодная.
Бейкер поднялся с дивана и стоял перед ним. Он выглядел мрачным, отталкивающим, но очень сильным и смелым. Джеф чувствовал себя так, словно он должен взорваться криками, рыданиями, слезами, но все в нем сковано. А Бейкер вообще закрыл глаза, будто страдая от боли.
Есть лишь один способ действия,сказал Бейкер.
Какой?
Давай сделаем вид, будто я реальный человек, а тыэто я.
Свет на экране стал ослабевать. Когда он угасал совсем и перед тем, ка к воцарилась полная темнота, Джеф увидел, как Джеф-Один и Бейкер Но Вили обнялись и соединились. Как будто Бейкер был Т-клеткой [большой класс клеток, участвующих в различных иммунных реакциях (Т-клетка-поглотитель, Т-клетка-киллер (убийца), Т-клетка-супрессор, Т-клетка-хелпер (помощник) и проч. ] и поглотил его, Джефа-Один. Он стал ими обоими.
И как последняя частичка света, быстро угасающая искрой, промелькнула мысль: должно быть, я лгал психологу в детстве, когда он проверял меня туманом. Я никогда не говорил ему про это. Либо все было так глубоко сокрыто во мне, что даже ТИ оказался бессилен.
36
Онпятилетний мальчик в теле взрослого человека,сказала Сник.
Она следила за Джефферсоном Кэрдом на экране. Он возился с большим плюшевым медвежонком, разговаривая с ним и то и дело перебрасываясь словами с кем-то невидимым. Дети в просторной игровой комнате постепенно привыкали к мальчику и порою позволяли участвовать в их забавах. Но они все-таки не знали, как вести себя с ним. Хотя ребятам сказали, что мальчик не умственно отсталый, они, очевидно, воспринимали его как некое чужеродное существо. Детям велели не делать Джефу даже малейших замечаний, но кое-кто не мог удержаться. За Джефом приходилось все время присматривать. Пятилетний с силой и весом взрослого мог представлять опасность для малышей.
Нам придется отказаться от этого специфического эксперимента, сказала психиатр.
Но ребенка нельзя изолировать Он же не сможет развиваться нормально. Что вы собираетесь делать с ним?спросила Сник.
Еще не знаю,ответила психиатр.Он уникален. Никогда не было подобного случая.
Надеюсь, вы не помышляете о его стоунировании? Хранить на складе, пока не появятся новые методы? Если они вообще будут созданы.
Нет. Случай слишком интересный, слишком исключительный. Со временем мы разработаем новые способы. Ни мои коллеги, ни я не хотим упустить возможность исследовать его.
Это все?
Поймите меня правильно,сказала психиатр.Конечно же я отношусь к к нему как к человеческому существу, имеющему проблемы, которые необходимо решитьа не как к объекту эксперимента. Я не столь черства и равнодушна. Он не насекомое, а я не энтомолог. Психиатр наблюдала за Кэрдом, пока он, крепко сжимая игрушку и раскачивая ее взад и вперед, говорил с мальчиком, которого только он один и мог видеть. Психиатр направила на Кэрда усилитель звукатеперь его глубокий голос был хорошо слышен.
Что мы сейчас будем делать, Джеф?..
Это Джеф?спросила Сник.Онсобственной персоной?
Доктор покачала головой.
Я так не считаю. Это загадка. Но он не второе я. Право, не понимаю пока.
Он опять сбежал,проговорила Сник.
Что?! О, я понимаю, о чем вы. Сбежал от себя.
Да-а,протянула Сник, имея в виду совсем другое: он еще раз ускользнул от властей.
Сник взглянула на экран времени.
Мне надо возвращаться на работу. Но я время от времени буду заглядывать сюда. Еще раз спасибо за такую возможность.
Вы любили его?
Он единственный мужчина, с которым я могла жить довольно долго.
Не отчаивайтесь,обнадеживала психиатр.Он превратится в нормального взрослого
Которым он никогда не былпродолжила Сник.
Но он может им стать. Или взрослый всплывет в нем вновь.
Но какой взрослый?
Психиатр улыбнулась, подняла брови.
Кто знает?
Сник последний раз взглянула на Джефа Кэрда и его медвежонка и вышла из комнаты. Она вспомнила, какую тарабарщину он нес, когда она упала на пол в хранилище. Но две фразы звучали ясно для понимания:
«Мир дней разрушается. Подобно мне».
37
С начала Перехода прошло двадцать пять лет, двадцать пять лет, измеряемых вращением Земли вокруг Солнца. Уже десять лет как полностью прекратилось деление времени на субъективное и объективное. Календарь Новой Эры из тринадцати месяцев в году сохранился, но люди теперь жили горизонтально в соответствии с ним, а не как в прежние времена вертикально. И дни рождения отныне праздновались ежегодно, а не раз в семь лет.
Строительство многих городов завершилось уже давнопятнадцать лет назад, до нынешних дней. А другие возведены совсем недавноим было пять лет.
Ариэль Кэрд ошиблась, предсказывая, что всемирная кровавая революция сметет правительство и закончится созданием новой власти. Кое-где происходили восстания, но они быстро и зачастую жестоко подавлялись. В целом население, хоть часто и недовольное своей участью, смирилось с нею. А большинство было вполне удовлетворено тем, чем «революция» завершилась. Во-первых, концом системы жизни в Новой Эре, во-вторых, обеспечением ФЗС фактором замедления старениявсех жителей Земли, Луны и Марсианских колоний и, наконец, узаконением и доступностью анти-ТИ. Люди сохранили свою извечную возможность обманывать.
Одно из требований революционеров заключалось в том, чтобы за всеми членами правительства по всей его иерархии велось тщательное наблюдение. Такое правило обеспечит выявление продажных чиновников и предотвратит дальнейшее разложение.
Были проведены незначительные реформы, но вот с непременным подслушиванием чиновников и наблюдением за ними и правом специальных контрольных комитетов устранять коррупционеров ничего не вышло. От случая к случаю все еще раздавались подобные требования групп гражданно безрезультатно.
Хотя Мировой Совет и губернаторы на местах избирались народным голосованием, сам Мировой Совет представлял кандидатуры, которые могут занять должности.
А вот неустанное наблюдение за гражданами со стороны властей оставалось в полной форме. Это во благо людей, настаивало правительство, и никакие демонстрации или массовые петиции положения не изменили.
Супругам разрешалось иметь только двоих детей, хотя некоторые граждане продолжали добиваться увеличения лимита до трех наследников.
Ничтожное меньшинство не прекратило требовать права верующих на строительство церквей, синагог, мечетей и храмов и отмены закона, запрещающего верующим работать в правительственных учреждениях.
Оценивая достигнутое и неудавшееся, Пантея Пао Сник думала о Джефе Кэрде. Будь он подлинным Кэрдом, говорила она себе, он бы непременно где-то продолжал борьбу за бескомпромиссные перемены.
За двадцать пять лет после начала Перехода Пантея Сник сменила семь различных занятий, жила в трех городах: Трентоне, штат Нью-Джерси, Спрингфилде, Иллинойс, и вот теперь в Денвере, штат Скалистые горы. Когда грянул Переход, ей было тридцать сублет, а теперь ейдвести пятьдесят облет. Физиологический возраст согласно ее идентификационной карте тридцать три с половиной года.