Сейчас, сейчас, суетливо частил он. Я вам сейчас перепишу на бумажку у меня тут где-то был блокнот блин, куда же он сука
Да ты просто прочитай, я запомню, предложил я. Мне не очень улыбалось торчать не проходной.
Ага пробормотал охранник и, медленно, запинаясь и делая паузы между словами, принялся громко читать. Старое око если может ответит нам века.
Чего?! переспросил я.
Охранник с готовностью повторил и добавил, что здесь, наверное, всё-таки не «может» написано, а «сможет», но тогда получается что перед этим словом стоит «сесли», а последнее слово тогда получается «эека» или «зэка» Тут он настороженно на меня посмотрел и кашлянул в кулак.
Да, ты лучше запиши тогда, согласился я.
Охранник между тем уже нашёл блокнот, послушно перенёс туда свой ребус вкупе с возможными вариантами, выдрал листок и протянул его мне. Я посмотрел. Понятнее не стало. Кроме того почерк у охранника оставлял желать лучшего. Каллиграфия явно была не его призванием.
Спасибо, кивнул я, пряча листок в карман.
Если ещё раз позвонит, дать ему ваш телефон? спросил охранник. Или перевести звонок на вас?
Я думаю, не нужно, возразил я.
Может, передать ему что-то? охранник, похоже, очень скучал и ему охота было с кем-то поговорить, всё равно о чём.
Не, ничего не надо, снова возразил я.
А что это? робко поинтересовался охранник.
Шифровка из центра, ответил я. От Юстаса. Алексу. Удачного тебе дня и спасибо ещё раз
Записка эта напрочь вылетела у меня из головы и вспомнил я о ней только оказавшись у своего рабочего стола. Я вытащил её и снова перечитал всю эту абракадабру.
«Херня какая-то», подумал я, усаживаясь за стол. «Кто-то ошибся, наверное» я пододвинул к себе папку с новым заданием. «Мало ли придурков в городе» я открыл папку и принялся перелистывать страницы. «Око, видите ли, старое само он старая сволочь» я замер и несколько секунд сидел неподвижно. Потом осторожно положил записку поверх бумаг и аккуратно расправил её.
Конечно, охранник всё перепутал и переврал.
Даже моё имя.
Я вытащил из кармана авторучку и аккуратно исправил текст так, чтобы тот читался, как надо. Затем я потянулся к телефону и набрал номер проходной.
Это Костя, сказал я. Я насчёт той записки. Знаешь, я подумал, что если тот человек мне ещё раз позвонит, ты передай, что я буду их ждать. Лады? Ну, спасибо ещё раз. Пока!..
Потом я положил трубку и ещё раз перечитал текст:
«Старик Оке, если можешь, ответь нам. Эска».
* * *
Встреча с Эской оставила у меня в душе неприятный осадок. Словно тонкий и едва заметный, но очень холодный ледок покрыл корочкой наши с ним отношения. Причин же этому охлаждению было несколько, и далеко не все эти причины я сразу смог для себя определить. Ведь, казалось бы, много лет (а сколько именно лет?) не виделись. Вроде бы я должен быть рад этой нашей встрече. Тем более что Эска это сейчас мой единственный шанс вернуться домой. И все же
Память странная вещь. Особенно странно она себя ведёт в моменты своего пробуждения после долгой спячки. Почему-то в первую очередь на поверхность всплывают не события, а их эмоциональная оценка. И мои эмоции по отношению к этим ребятам были, если определить одним словом, сдержанными.
Эска пришёл ко мне не один, а с Вироном человеком, умеющим очень подробно (и не менее нудно) всё на свете объяснять. Они появились в нашей конторе на следующий же вечер. Рабочий день к тому моменту уже настолько подходил к концу, что оставаться дольше в офисе не имело смысла, и я вполне серьёзно готовился отваливать домой. Тут вдруг открывается дверь и заходят они.
Я всячески старался отогнать от себя непонятную настороженность, но, видимо, у меня это не очень хорошо получалось. Эска решил, что моё недовольство вызвано приходом Вирона я всегда недолюбливал этого типа, как, впрочем, и он меня. Эска даже пару раз пнул меня под столом ногой, когда я начинал особенно сильно хмуриться. Хотя для Эски такое объяснение было вполне правдоподобно Вирон кого угодно может достать. Но от него я по крайней мере узнал очень много интересного и касающегося непосредственно меня самого. К тому же его объяснения помогли мне вспомнить многие детали событий. Но самым главным, что я вынес из всего этого разговора, была непоколебимая уверенность, что эти ребята мне врут.
Я вспомнил их обоих, едва увидел. И вспомнил очень многое из того, что было раньше. Настолько много, что несколько раз мои замечания заставляли эту парочку замолкать и переглядываться.
Они очень охотно рассказывали, как я решил согласиться на путешествие в другой мир (в смысле, сюда, на Землю или в это измерение или ещё как-то так вот). Они очень винили себя за то, что уговорили меня на эту затею. Они очень переживали, что в момент отправки произошёл сбой, повредивший многие из моих воспоминаний. Они надеялись, что этот мир мир, который я выбрал своим новым домом мне понравился, и что я здесь уже привык и всем доволен. Они понимают, что в своём мире у меня не было бы никакого будущего, и что я просто устал от войны. Они сокрушались, что так долго не могли меня найти здесь, и только теперь у них это получилось. Они они врали мне. И я не верил почти не единому их слову. Но
Иногда лучше сдерживаться и разыгрывать из себя простачка, всем своим видом показывая, будто веришь им.
Да, мне здесь нравится, и я всем доволен. А что я не могу почти ничего вспомнить да и ладно! Было бы о чём вспоминать! Что именно я помню? Немногое. Помню, что я не отсюда. Помню, что была какая-то война. Помню ли я степь? Ах, не степь, а Степь? Нет, не уверен. Это какой-то населённый пункт? Что ещё я помню? Ну, помню немножко тот мир, горы, небо Вот и всё, в общем-то. Людей? Нет, не могу вспомнить никого. Да и зачем?! Мой дом теперь здесь, мне здесь нравится
А теперь моя очередь спрашивать. Хватит с них уже, я не на допросе в ментовке
Кто они такие? Андроиды, роботы а, ну да, конечно Но хозяева-то у них есть? Как это нету?! А где они? Ах, погибли Ну что, бывает, все мы смертны (все ВЫ смертны, поправил я себя мысленно).
Нет, я не просто не верил этим ребятам, я им не доверял. Устал от войны? Но память, настойчиво напоминала мне о степи, о пылающих замках и деревнях, о боевых отрядах Степной армии (мы их почему-то называли «кочевниками», хотя это были самые обыкновенные крестьяне и охотники, которым надоело играть роль убойного скота). И никакой усталости от этого я не чувствовал. Я чувствовал только жажду победы, ненависть к врагам и всё более возрастающее желание вернуться. Я всё отчётливее вспоминал о своей прошлой (настоящей?) жизни. Каждое слово, каждое упоминание о моём прошлом усиливало эти ощущения.